Posthuman tales

ВТОРОЙ ЭПИЗОД

Отцов Корону

На лик я возложил,

А с ней и их печали.

Под утро Колыбель замерла в усталом бессилье. В центре города стояла необычная, давящая тишина – даже птицы, обмениваясь трелями, удивлённо слушали своё же эхо, уносящееся по ветвистым улицам. Свинцовые тучи сулили дождь, который всё обещал, но никак не начинался. В прохладном тумане все звуки усиливались. Похлопывали при порывах ветерка стяги, покачивались на верёвках чьи-то вывешенные и забытые вещи. Иногда слышались поскрипывания ставень и дверей, чеканный топот армейских сапог. Стража искала нарушителей.

─ Дни траура Царя Ксандра! ─ доносились визгливые крики глашатаев. ─ Всем рекомендуется оставаться дома! Помяните мучеников, царя и августейшее семейство!

***

После казни Селесты Мирай по столице пронеслась волна безумия.

Народ устал.

Его чувствам требовалось назреть, отболеть и выплеснуться через пышные похороны, показательные казни, патетические пьяные речи в кабаках и драки. Колыбель сотрясали вспышки насилия и грабежей. Вольные и другие пришлые нападали на местных, местные – на вольных и друг на друга. Чиновник канцелярии, писавший хронику этих событий, наверняка запутался в версиях причин, приведших к тем или иным конфликтам. Одни вышли на улицы, чтобы выразить несогласие с судом, другие ─ согласие. Кто-то, чтобы насолить власти, которая им не угодила; кто-то, чтобы под шумок сжечь лавку давнишнего конкурента. А другим уже и не нужна была никакая причина, для них это было просто бездумным выражением обыкновенной человеческой тяги к разрушению.

Народ устал.

Всё это безумие продолжалось до утренней зари. Людей разогнали по домам в надежде, что им хватит одной ночи бесчинств, чтобы сбросить накопившееся не за один год напряжение.

Колыбель замерла. Опустела. Отдыхала… Только в самом сердце столицы продолжалась жизнь.

В царскую залу с самого рассвета тянулась нескончаемая вереница чинуш и просителей. Массивные ворота всё время отворялись, и от пронизывающего сквозняка едва ли спасали сотни лампад. Подвешенные на разных уровнях, они раскачивались от малейшего дуновения и бликовали на посеребрённых мозаиках, которые покрывали стены и своды залы. Изображения напитывались светом и мерцали. Свет колол и совсем не согревал.

От самых входных врат до царского трона, стоящего на возвышении, по полу шла прозрачная полоса из крепчайшего янтаря. Её края обрамляли ниши со свечами. Они подсвечивали янтарь изнутри, так что посетители шли по блёклому голубому мерцанию прямиком к водружённой на трон царской короне. Она холодно следила за всеми. Огни лампад на её зеркальном металле сверкали тысячами драгоценных камней.

Укутавшись в толстый меховой плед, справа от трона незаметно ёрзал на приставном кресле князь Аарон, ещё не облечённый полнотой власти, но уже с головой погружённый в дела. Огромный и сложнейший организм, именуемый Царством, не умирает, когда теряет голову. Он отращивает новую. Если для жителей Колыбели убийство царя стало шоком и потрясением, то во дворце всё шло своим чередом. По протоколам, формировавшимся столетиями. По Постулатам Отцов.

Аарон Варосский был младше покойного брата Ксандра всего на два года. Так что, к всеобщему недовольству наставников и родителей, ещё с юности Аарон не слишком погружался в дела государевы, всецело доверив всё это брату. А сам вовсю кутил. Но с годами Аарон внезапно остепенился и посвятил себя развитию промышленности Колыбели, налаживая одну отрасль за другой. Семейного счастья князь не обрёл. К власти не приближался, хотя куда уж ближе, но интереса к ней Аарон так и не проявил.

А вот к комфорту он привык и всё пытался найти для себя удобную позу. Приём продолжался уже несколько часов подряд, и, как бы он ни повернулся, жёсткое дерево уютнее не становилось. За это время Аарону не раз дали понять, что многие при дворе, кроме него, конечно же, прекрасно знают, что делать им и что нужно делать будущему царю на новом посту.

Опёршись одной рукой на подлокотник, престольный9 князь слегка наклонился вперёд с прямой спиной. Он был собран и внимателен. Перед ним докладывал Экклисиарх Сегрих, правая рука Верховного Экклисиарха Инквизиции. Он стоял будто на проповеди, прямой, как палка, нарочито сдержанно жестикулируя открытыми ладонями.

─ Задержано триста двадцать шесть смутьянов, среди которых много незарегистрированных пришлых вольных. Пятеро уничтожены при сопротивлении.

Наши слышащие докладывают, что народ в большинстве своём остался возмущён беспорядками. Бунтарям не симпатизируют и не воспринимают их всерьёз. Они сами дискредитировали себя своими варварскими действиями. Сожжено значительное количество народного имущества, полно пострадавших.

Мы работаем с населением и доносим до него, что мятежники подвержены тлетворному влиянию вольных и люминистов10. Их действия прямо противоречат Постулатам Отцов, а это губит общество. «Мы важнее, чем я», ─ Экклисиарх произнёс один из Постулатов с присущим Инквизиции поучительным апломбом. ─ Таким образом, вскоре можно будет начать полномасштабную кампанию по их выселению обратно на Солёные берега. Народ жаждет этого. Но некоторые слишком пристрастились к услугам смрадных гнёзд разврата в фундаменте столицы, – Экклисиарх не сдержал гримасу отвращения и осенил себя знамением Отцов. – И всё же, благодаря этой единичной вспышке протестов и буйств напряжение в обществе существенно сбавилось, а гнев людской обратился к своему истинному корню. Не говоря уже о том, что нам удалось вычислить нескольких подстрекателей. По потерям населения, не считая клятых бунтовщиков, одиннадцать убитых гражданских и трое стражников, да встретятся их мученические души с Отцами. С учётом вышесказанного Инквизиция полагает, что казнь прошла успешно и…

Аарон прервал Сегриха, не замечавшего его поднятой руки или делавшего вид, что не замечает.

─ А расследование?

Экклисиарх удивлённо вскинул брови и сложил руки перед собой.

─ Завершено. В полном объёме. Тварь, сгубившая августейшее семейство, понесла суровое наказание.

─ Она не выдала своих сообщников?

─ Молчала как рыба.

На щеках князя заиграли желваки, он ещё чуть вытянулся на кресле вперёд.

─ Простите мою возможную некомпетентность, Экклисиарх, но мне показалось, что курирование контролируемых протестов интересовало Инквизицию куда больше, чем поиск цареубийц. Грядёт коронация, и этот вопрос меня… ─ Аарон замолчал, подбирая формулировку, ─ настораживает. Есть определённые сомнения, что убийца действовала в одиночку.

Виор Канг, царский асессор11, сидевший за письменным столом справа у подножия трона, смерил Аарона красноречивым натужным взглядом. Он служил Царю Ксандру ещё со времен его коронации и пока ещё был вынужден служить его преемнику. Виор знал двор и дела государственные лучше всех и уж тем более лучше Аарона, которого отправили на восток, как только он с трудом закончил учёбу. Подальше, чтобы не позорил старшего брата своими выходками. И даже по возвращении в столицу престольный князь Аарон проявлял минимум должного уважения к прямой государственной службе и постоянно нарушал все возможные правила, протоколы и устои власти.

Сейчас собственная незаменимость развязала асессору руки. Почти каждый раз перед тем, как что-либо произнести, он нервно перебирал своими иссушенными костлявыми пальцами, напоминая тем самым насекомое, хаотично шевелящее лапками. Когда же он слушал князя, то и дело какая-то маленькая мышца на его длинном старческом лице подёргивалась. Или же он просто наклонялся к бумагам, чтобы не закатывать глаза в открытую. Виор встал, приосанился и начал говорить до мерзкого официальным голосом:

─ Вы можете спать спокойно, мой князь. Если Инквизиция не смогла найти следы, ведущие к остальным участникам заговора, то, стоит полагать, за Селестой Мирай стояли серьёзные лица, обладающие мотивами и недюжинными стратегическими талантами. Такие люди не рискнут выдать себя, осуществив подобное преступление дважды в столь сжатые сроки. У нас, очевидно, имеется время, чтобы их вычислить и…

─ Я не спрашивал о ваших догадках, асессор, ─ прервал его Аарон. ─ Я привык иметь дело с конкретными шагами и осязаемыми результатами.

─ Престольный князь всё же справедливо обеспокоен вопросами безопасности, ─ Экклисиарх покачал головой из стороны в сторону, слишком вежливо улыбнулся и, снова показав открытые ладони, продолжил ─ с нашей стороны мы делаем всё необходимое, чтобы вы спокойно работали без опасений перед внешней угрозой.

Виор с неприкрытым раздражением посмотрел на инквизитора, потом сел и, не поднимая глаз со своих бумаг, сказал:

─ Заботы князя и правда теперь в государевых делах. Оставьте вопрос его охраны уполномоченным лицам. Хотя радение Инквизиции за здоровье князя немного успокаивает и внушает дополнительную уверенность.

Аарон смотрел в одну точку перед собой и молчал. Больше всего он хотел сейчас просто встать и слегка двинуть им по лицу. Но в данный момент он внутренне принял тот факт, что отныне его всегда будут окружать придворные с их велеречивым лицемерным словоблудием. Так что Аарон усмирил гнев и поднял руку.

─ Благодарю вас. Доверюсь вашему весомому опыту, уважаемые коллеги, – лицо князя выражало великолепно сыгранную благодарность. Он постепенно осваивался в новой обстановке, хотя она и претила ему, а главное, крайне утомляла. – Экклисиарх Сегрих, скажите на милость, когда Верховный Экклисиарх меня посетит?

Сегрих поднял брови в напускном участии.

─ Боюсь, нескоро. Владыка спешно отбыл в Южную Кратию почти сразу после казни по неотложным делам фронта.

Аарон кивнул. С пониманием того, что глава Инквизиции самолично прибыл, чтобы вести дело цареубийцы и за несколько дней не смог найти времени для Аарона. А ведь он всего лишь навсего престольный князь. Аарон отчасти скопировал мимику Сегриха и ответил тем же сочувствующим тоном:

─ А-а… Прекрасно понимаю, ─ на этих словах Сегрих благодарно склонил голову. ─ Тогда я и вас не смею задерживать, если это всё.

Экклисиарх медленно поклонился короне.

─ Мы вышлем рекомендации по вашей коронационной речи, ─ после этих слов Сегрих глубоко поклонился и князю. ─ Мы уверены, что они вам пригодятся.

Когда инквизитор вышел, Аарон подозвал асессора, который сосредоточенно перебирал бумаги.

─ Южане по-прежнему презирают Колыбель? Или это личное, из-за того, что я промышленник?

Асессор закатил глаза и легко ухмыльнулся.

─ Разумеется, тут ничего личного. Война с люминистами на их территории, а не на нашей. Но… ─ Виор замялся.

─ Но? Продолжайте.

─ Но ваш покойный брат умел с ними договариваться. Простите, престольный князь, ─ Виор как будто бы и правда смутился от своих слов, но сам украдкой внимательно следил за реакцией Аарона. Тот, уловив укол, не стал придавать ему значения и развивать тему.

─ И что, какие вести с фронта?

─ На фронте без перемен. Как и два поколения без перемен, мой князь, ─ Виор махнул рукой и снова поиграл пальцами. ─ Вопросы войны сейчас точно не в приоритете. Там есть кому командовать.

Аарон меланхолично посмотрел на пустоликую корону и вздохнул.

«Ксандр не отнёсся бы к войне пренебрежительно».

Виор же не желал идти навстречу ни в чём.

─ Хорошо, что дальше? ─ князь сменил неудобную позу в очередной раз.─ Продолжим.

─ Пригласите Настоятельницу, ─ повелел слугам Виор и, чуть поклонившись, попятился на своё место.

Юный камер-лакей12 открыл дверь и звонко провозгласил:

─ Настоятельница монастыря Смиренных дочерей Хольга!

По мерцающей синеве янтарной дороги шли три женщины в длинных тёмно-синих, расшитых серебром облачениях. У идущих позади настоятельницы лица были скрыты струящейся вуалью. Сама же Хольга не прятала сухое лицо, покрытое тонкими паутинистыми морщинками. Её острый строгий взгляд смотрел прямо. После короткого поклона короне она оценивающе взглянула на Аарона – он почувствовал себя словно под увеличительным стеклом.

─ Милостью Отцов пусть будет проложен путь ваш, престольный князь, ─ Хольга сделала короткий шаг к нему и осенила знамением.

─ Они не оставляют моего разума, ─ ответил Аарон лёгким поклоном, как подобает. ─ Говорите.

─ Я пришла просить воинов для защиты женщин и детей, живущих и служащих в вверенном мне монастыре. Три вечера назад к нам проникли неизвестные. А вчера наши ворота штурмовала обезумевшая толпа. Она не смогла прорваться только благодаря благочестивым горожанам, которые вышли на защиту и прогнали смутьянов.

Аарон собранно выпрямился.

─ Когда к вам проникли, у вас что-то украли?

Монастырь хранил не только покой сирот и женщин – в нём были надёжно сокрыты реликвии Отцов. По праздникам некоторые из них выносили на обозрение и обязательно выставляли усиленную стражу, но вход в хранилище охраняла тайна его местонахождения. Лишь Настоятельница знала, где оно находится. И она же решала, кому доверить этот секрет.

─ Только честь одной из дев, мой князь, ─ не моргнув глазом ответила Хольга, ─ по вине бунтовщиков-вольных. Они были одурманены рыбьим жиром и оттого безумны. Я полагаю, их разгневали избыточные действия Инквизиции.

─ Как мне докладывал утром высокий прокурор, его ведомство, как и миграционная канцелярия, уже работает по данному делу. Инквизиция также заверяла нас сегодня, что ситуация под контролем.

Хольга строго посмотрела на Аарона.

─ Они заверяли в этом и Царя Ксандра.

─ Настоятельница Хольга, ─ предупреждающе холодно произнёс Виор. ─ Пожалуйста, следите за словами.

─ Асессор? ─ женщина раздражённо стрельнула глазами в Виора. ─ Отчитаете старую раздосадованную женщину за неучтивость? Или напишете на меня донос? Что?! У меня есть место, где применить ваши бумажки. И ещё у меня есть долг перед паствой и государем.

Девы за спиной Хольги не выказывали эмоций, хотя одна из них искусно подавила смешок, смущённо прикрывшись широким рукавом. Виор с каменным лицом отвёл взгляд. Аарон сразу почувствовал, что с этой женщиной не стоит играть в игры. Возраст и положение подарили ей не только мудрость, но и холодное бесстрашие. Это ему нравилось. Церковь всегда враждовала с Инквизицией, и Хольга была на острие этого конфликта ещё тогда, когда Аарон и Ксандр играли в прятки с нянечками.

─ Сколько людей вам требуется? ─ спросил Аарон.

─ Агели.

─ 270 человек?! ─ тонкие брови Виора поползли вверх. ─ Мой князь, при всём уважении, для монастыря это уже излишне.

Война с люминистами и беспорядки приводили к ощутимому дефициту войск в столице. Каждое подразделение было на счету. Монастырь являлся укреплённым маленьким городом внутри Колыбели и, бесспорно, имел огромное значение, но его уже охраняла одна агели. Проведя расчёты в голове, Аарон прикинул, что, если увеличить охрану вдвое, соотношение заступников к служителям монастыря выйдет уже примерно один к девяти. Из этого Аарон сделал единственный вывод, что Хольга что-то недоговаривает.

Асессор продолжал нудить:

─ Можем воспользоваться помощью народной милиции и ввести обязательные патрули на прилегающих улицах. Наша задача – утихомирить маргиналов, а не сражаться с ними насмерть.

Настоятельница всё это время даже не смотрела в сторону асессора и не сводила спокойного выжидающего взгляда с Аарона.

─ Виор, постойте. Мне кажется, мы можем выделить половину агели из царской гвардии, ─ наконец молвил князь. ─ Под обеспечение монастыря. Каждый из них стоит девяти обычных солдат, – он кивнул Хольге.

Виор посмотрел на Аарона с едва уловимым недоумением на лице:

─ А как же дворец? Как можно вот так растрачивать личные войска. Это… – он хотел было что-то добавить, но князь перебил его.

─ Защита женщин и детей не терпит попустительства. «Мы важнее, чем я», так? ─ строго сказал Аарон. – К тому же, Виор, возможно это вынудит заговорщиков побыстрее раскрыться, а там ваши люди или Инквизиция примут меры.

Асессор более не стал возражать. Он вдруг задумался и был как будто несколько сбит с толку. Упоминание Постулатов в аргументации было эффективным способом прекращения споров. Особенно в присутствии Церкви. Но Виора смутило нечто иное.

Настоятельница в своей манере коротко почтительно поклонилась и в целом выглядела удовлетворённой ответом. Тогда Аарон понял, что она намеренно просила больше, чтобы получить достаточно. Она определённо ему нравилась. Очень нравилась. Её бы не в монастырь, а ко двору. Она бы навела порядок в этом славном коллективе.

Асессор уже очнулся от своих дум и всем своим видом демонстрировал, что относится к идее с предоставлением дворцовых гвардейцев с глубочайшим неодобрением. Хельга вновь обратилась к Аарону.

─ Благодарю вас, престольный князь. Отцы благословят, ─ она выдержала паузу. ─ Позвольте также сообщить вам скорбную весть. Тело вашего убиенного брата Ксандра не может быть помещено в Звёздный чертог13. Мы не смогли полностью отделить его останки от останков царицы и маленького царевича… Соболезную вашему горю, мой князь, ─ в словах этой властной женщины Аарон услышал чистое сочувствие – пожалуй, впервые за весь день.

Князь молчал. Он был собран и внимателен. Где-то в глубине души он ощутил, как подступает угнетающая, убийственная скорбь. Но холодный рассудок не позволил эмоциям взять верх. Аарон заметил, как и Хольга и Виор внимательно наблюдают за ним, и не выдал себя ни лицом, ни позой. С самого момента прибытия Аарона ко двору окружающие всеми силами пытались влезть к нему в душу. Им хотелось понять его самого и его отношение к смерти Ксандра. Он знал, что возвращается в место, где потеряет право на искренность, потеряет право быть собой. Место, которое он так долго и успешно избегал.

─ Тогда отправим их останки в наш семейный склеп на востоке. Полагаю, это скажется на церемонии коронации?

Настоятельница медленно кивнула.

─ Мы вышлем наши рекомендации по её проведению.

Аарон мягко улыбнулся.