Тот кивнул головой, давая знать, что согласен и ему понятно, что нужно делать. При этом достал из кобуры, которая висела у него на поясе, пистолет ТТ, снял его с предохранителя, передернул затвор, досылая патрон из магазина в патронник.

– Вадим! – Попов повернулся к старшине. – Надеюсь на твои навыки разведчика. Думать нам долго не придется. Смотри в оба. Мы с Николаем входим в домик. Ты,– он обратился к Николаю,– только кивнешь головой в сторону Дорожко, если я его не узнаю. И сразу уходишь в сторону. Твоя задача только в опознании и уточнении его личности. Да, и машинистов знаешь только ты. Понятно?

– Конечно.

– Как только определимся с подозреваемым, я его задерживаю. Вадим! Помогаешь мне в этом. А ты, Иванович, продолжаешь прикрывать его сзади и смотришь за окнами. Дорожко может попытаться уйти через них. Вроде все. Всем все понятно?

– Понятно, чего там, – тихо загалдели участники группы задержания.

– Тогда вперед!

Сказать, что они бежали к домику, значит, ничего не сказать. Они просто рвались вперед, как при преодолении полосы препятствий. Любой спринтер позавидовал бы их прыти. Впереди Попов и старшина. Остальные старались в меру своих сил и способностей не отставать от них.

Казалось, что они бегут вечность. Хотя фактически через несколько секунд Попов первым оказался непосредственно у домика.

Сердце Сергея стучало, как никогда раньше. Оно даже не стучало. Это не то слово для описания его состояния. Оно молотило изо всех сил. Такое впечатление было, что еще не много и оно выскочит из его груди. Но при этом сознание было четким и ясным.

Действовал он, как на учениях. Притормозил резко около левой двери домика. В стене левее ее располагалось окно. Оно было освещено изнутри, но посмотреть в него было не возможно из-за занавески. Справа по стене за второй дверью располагалось еще одно окно. Но оно было затенено.

«Значит, люди там, где горит свет», – решил Сергей.

Переведя дух, даже не взглянув на подбежавших следом ребят, Сергей рванул дверь на себя. И шагнул внутрь.

Изнутри комнаты сразу пахнуло теплом и каким-то спертым запахом пота. Но Сергей не обращал на это внимание. Он осматривал комнату.

Посередине нее стоял стол, сбитый из деревянных досок. Окружали его такие же деревянные лавки – скамейки. Сколько их было, он не считал. Не до этого было.

В углу справа от входа располагалась металлическая печь – буржуйка. Дверца ее была несколько приоткрыта. Поэтому небольшие язычки пламени выбивались из нее. На трубе, которая вела от печи к стене домика, висела верхняя одежда, состоящая из рабочих курток и халатов.

На скамейках сидело трое мужчин. По их внешнему виду и одежде было видно, что это трудовой люд. До их вторжения мужчины играли в домино. И при этом негромко покрикивали друг на друга. Это было слышно еще за дверью.

Следом за Сергеем в комнату снаружи заглянул Николай.

Мужчины молча повернулись к ним. На их лицах было неприкрытое удивление. Видимо, не часто сюда приходят посторонние.

Бегло осмотрев мужчин, Сергей понял, что Дорожко здесь нет. Слишком отличались все они от того, фотографию которого передал им дежурный по отделу.

Он повернулся к Николаю. Но ничего не успел спросить, как тот тихо, чуть не шепотом, обратился к самому старшему по возрасту мужчине:

– Никандрыч, где он?

Николай не сказал, кого конкретно имеет в виду. Но по всему было понятно, что мужчина понял его. Скорее всего, это с ним он разговаривал по телефону.

Мужчина молча указал рукой, в которой находилось костяшки домино, на стену справа от входа в комнату.

Теперь Сергей реально увидел, что домик состоит не только из одной комнаты, а, по крайней мере, из двух не смежных комнат, как и говорил Николай. Между ними была дощатая перегородка. Она даже не была оклеена обоями. По всему было видно, что она не препятствовала чудесной слышимости между комнатами.

«Черт, не в ту комнату ломанулись,– в сердцах чертыхнулся Сергей, поняв, что Дорожко находится в соседней комнате, – придется ускоряться. Главное, чтобы он не услышал нас».

Ничего не говоря, он махнул рукой старшине, который только собирался войти в комнату. И, проскочив мимо отшатнувшегося от него Николая, выскочил наружу.

До другой двери рукой подать. Но пришлось сделать два шага, чтобы подойти к ней. Кажется, ну, что тут такого, два шага. Раз и два. Но ведь время неумолимо бежит вперед. И это короткое, в общем – то расстояние, показалось сыщику очень уж длинным.

Попов понимал, что своим вторжением в домик они подняли некоторый шум. Он, конечно же, был слышен через перегородку в соседней комнате. Не услышать его мог только человек, который крепко спал. Вся надежда была на то, что Дорожко именно в этот самый момент действительно крепко спал.

Делая эти такие трудные два шага, Попов махнул рукой Павлову на окно, которое было затенено. Он больше не оглядывался на друга, надеясь, что тот поймет его правильно и перекроет окно на всякий пожарный случай.

Только позже при «разборе полетов» он узнал, что Павлов понял его даже не с полуслова, ведь он молчал, а по жесту рукой, и встал под окном, направив на него пистолет.

Попов рванул дверь на себя с такой силой, будто она была заперта изнутри. Но она не была заперта на задвижку, которая висела на ней. Вот это везение!

Пока Сергей открывал дверь, Николай заглянул вовнутрь, не заходя туда. Затем резко отклонился от двери и кивком головы указал вправо от двери, как раз в то место, где находилось окно.

– Он, – пробормотал Николай и отступил от двери в сторону.

Что тот делал потом, Сергей не видел. Было не до него.

Раздумывать было уже некогда. Попов резко ворвался в комнату. В ней был полумрак. Но не полная темнота, потому, что от неплотно закрытого каким-то покрывалом окна, а также от открытой им двери в комнату все – таки проникали лучики дневного света. Поэтому глаза оперативника быстро привыкли к такому освещению и стали различать обстановку внутри комнаты.

Сергею сразу же бросились в глаза несколько пустых топчанов – лежаков. Но на одном из них, который стоял вдоль стены справа от входа, прямо под окном, шевелился человек. По внешнему виду это был мужчина.

Скорее всего, он перед этим лежал ногами в сторону входной двери. Но к тому моменту, как Попов влетел в комнату, он уже практически сел на топчане, свешивая правую ногу на пол. В чем он был одет, кроме, как одну куртку, даже черты лица его Сергей не рассмотрел. Было не этого. Да и видимость все – таки была не идеальная для рассматривания.

Но в его сознании отложилось, что Николай опознал разыскиваемого. Этого было достаточно для начала активных действий по задержанию преступника. Теперь ни тени сомнения в том, что перед ним именно Дорожко, у сыщика не было.

В этот момент он, как в замедленном кино, заметил, как правая рука Дорожко скользнула во внутренний карман куртки, которая была одета на нем.

«Пистолет», – мелькнуло в голове опера.

Больше не раздумывая, он подпрыгнул и всей массой своего тела навалился на мужчину, прижимая того к топчану. Правда, при прыжке не совсем точно угадал, и упал практически только на грудь мужчины. При этом он резко обеими руками схватил правую руку подозреваемого, которой тот уже начал что-то вытаскивать из кармана. Что он вытаскивал, Сергей не видел. Но он не сомневался, что это был револьвер.

Надо отметить, что Попов понимал, что он не контролирует все тело мужчины, теперь уже лежавшего на спине, кроме его груди и правой руки. Перехватив руку мужчины у запястья, он резко стал выкручивать ее наружу. Одновременно нажимал на запястье, чтобы ослабить хватку руки мужчины.

В какой-то момент Попов ясно увидел лицо Дорожко в нескольких сантиметрах от себя. Без сомнения, это был разыскиваемый. Это придало сыщику дополнительные силы.

Но его противник яростно сопротивлялся, пытаясь освободить руку и вытащить пистолет. Правда, у него ничего не получалось. Опер мертвой хваткой удерживал его правую руку, продолжая медленно, но уверенно постепенно выкручивать ее наружу. Похоже, было, что никакая в мире сила не смогла бы помешать ему сделать то, что он должен был сделать здесь и сейчас.

Краем глаза Сергей заметил, как левая рука Дорожко резко опустилась вниз к голени левой ноги. При этом он попытался скинуть Сергея с себя. Надо сказать, что он был действительно крепкого телосложения. Тем более, что он, скорее всего, прекрасно понимал, что ему нужно сопротивляться до последнего. Именно это и звериный инстинкт самосохранения придавали ему силы.

Я дольше описываю эти события, чем все происходило на самом деле. Ведь с начала непосредственного задержания преступника прошло всего несколько секунд.

В какой-то момент Сергей почувствовал, а потом и увидел, как старшина за его спиной упал на ноги Дорожко и прижал их к топчану. При этом он что-то сделал, правда, Сергей не видел, что именно. Но подозреваемый застонал. Видимо, от боли. И ослабил сопротивление. У Попова просто не было никакой возможности следить за всеми действиями старшины. Для себя он считал в данный момент основной задачу – не дать задерживаемому достать и использовать пистолет, обезоружить его.

Но мысленно он поблагодарил старшину:

«Молодец! Чтобы я без тебя делал».

Продолжая удерживать руку задерживаемого правой рукой, вывернув ее, насколько мог в такой ситуации, левой он нащупал в кармане куртки предмет, который удерживал Дорожко. Это действительно был пистолет. Правда, пальца на спусковом крючке не было. Не смог все-таки тот дотянутся до него и нажать.

Неожиданно Дорожко вскрикнул. Лицо его исказилось от боли. Видимо, старшина сделал ему болевой прием.

– Ой! Все сдаюсь, сдаюсь! – и действительно затих, перестав сопротивляться.

Только теперь сыщик почувствовал от него такой сивушный запах перегара, что впору было закусывать.

– Тогда медленно отпусти пистолет.

Дорожка расслабил руку. Сергей левой рукой достал из его кармана револьвер. При этом продолжал удерживать Дорожко правой рукой. Оглянулся назад к двери. В проеме стоял Павлов.

– Возьми пистолет, – обратился к нему Попов.

Передав пистолет Павлову, он приказал задержанному:

– Теперь медленно, без выкрутасов встаешь и становишься на колени. Усек?

– Да, – скорее простонал, чем сказал задержанный.– Да не дави ты меня, больно, – все еще с перекошенным от боли лицом обратился он к старшине.

– Ослабь захват, но не отпускай его на всякий случай полностью, – приказал Сергей старшине.

– У него к ноге резинкой прикреплен чехол, а в нем нож, – сказал старшина, без всякой видимой охоты ослабив хватку.

– Так вот зачем ты полез рукой к ноге. Хитер батенька. Возьми-ка у него нож, на всякий непредвиденный случай.

Старшина вытащил из чехла на голени левой ноги Дорожко нож – финку.

– Готово.

– Теперь вставай и на колени.

Дорожко, удерживаемый как Поповым, так и старшиной, кряхтя и жалобно постанывая, медленно поднялся с топчана и встал около него на колени.

– Давай наручники, – обратился Попов к старшине.

– А у меня их нет, – как-то очень уж спокойно и растянуто ответил тот.

– Как нет? Вот те раз. А как же связать его руки?

– Придется ремнем, – вмешался Павлов. – Его же собственным ремнем, если он у него есть.

Старшина приподнял низ куртки задержанного.

– Есть. Сейчас сниму.

– Ну, и вяжи его, как Вас учили в разведке.

После того, как руки задержанного оказались крепко связанными его же собственным ремнем, его, наконец-то, поставили на ноги.

И почти сразу все услышали его голос, хриплый, низкий, в общем, не приятный:

– Больно же. Ослабьте ремень.

– Вот разговорился! – как то даже весело воскликнул старшина. – Может тебя еще похмелить после вчерашнего?

– Не помешало бы. Только ты ведь застрелишься, но не сделаешь этого, – бормотнув это, Дорожко зло сплюнул на пол под ноги старшине, чуть не задев его ботинок.

– Вот гад! Ну, сейчас я научу тебя разговаривать с сотрудником милиции при исполнении, – старшина замахнулся рукой на наглеца.

– Стоп! Этого только не хватает, – одернул старшину Сергей, перехватывая на всякий случай его руку. – По прокуратурам затаскают. Не знаешь, что ли? Что, как, почему? Ничего не докажут, но нервы потреплют, это я знаю точно. Было дело. Вспоминать тошно. Тебе это надо?

– От, сволочь! – Не унимался старшина. – Но ничего, на зоне тебя научат уму разуму. А до нее еще будут и изолятор временного содержания, и следственный изолятор. Так, что не радуйся очень то.

Тем не менее, руку опустил. По всему его виду было заметно, что он не согласен с Сергеем. Но вынужден подчиниться старшему по званию и более опытному товарищу.

– Так – то лучше. Выводим его,– скомандовал Сергей самому себе и старшине одновременно.

Они потащили задержанного наружу.

Николая Болотова около домика не было. Уже позже Сергей узнал, что он перед тем, как они вывели Дорожко, шмыгнул в помещение к машинистам. И через окошко наблюдал за происходящим. А потом уже на перекладных добирался до грузового двора своей станции.

«Вот и хорошо, что догадался смыться, – подумал Сергей.– Так, теперь нужно побыстрее доставить в отдел этого урку. Сбудем с рук это чудовище, и перекрестимся, что он ничего больше не успел сотворить».

– Давай в машину его.

Они вдвоем со старшиной чуть не на руках поволокли через железнодорожные пути не упирающегося, но часто спотыкающегося и чуть не падающего задержанного.

После того, как Дорожко усадили на сиденье посередине салона автомобиля, все расселись по своим местам. Сергей не беспокоился о подозреваемом. Тот бдительно охранялся старшиной и стрелком по имени Сергей. Да и Павлов сидел прямо за ним.

– Теперь в отдел на Красную, – он обратился к водителю, который уже разворачивал машину в обратную сторону.

– На Красную, так на Красную. Нам цыганам, что вперед бежать, что назад бежать. Все одно – бежать.

– Тогда, вперед и с песнями.

Настроение у Сергея было приподнятым. В полной мере всего того, что они все вместе под его началом совершили, он тогда еще не понимал. Это придет позже. После того, как улягутся первые впечатления. Прямо скажем, эйфория от достигнутой такой неожиданной победы. Но он хорошо осознавал, что сделали они не мало. И даже что-то очень важное. Поэтому он с волнением представлял, как приведет Дорожко с пистолетом и ножом к начальству. Это видение даже несколько развеселило его. Он улыбнулся.

И напрасно. Сергей совершенно забыл про охранников на воротах комбината. А ведь они приближались к этим воротам, только уже с другой стороны, со стороны территории предприятия.

– А нас встречают, – голос водителя прервал его мысли.

Посмотрев в лобовое стекло, Сергей увидел, что створки ворот приставлены друг другу и снова перекрывают проезд. Около ворот стоит милицейская автомашина. А рядом с ней топчется несколько человек в милицейской форме и в камуфляжной форме охранников. Сколько всего было человек, он не подсчитывал. Он твердо решил, что все равно дело будет иметь только со старшим.

РАФик остановился прямо около вышедшего им навстречу человека в форме милиционера, который фактически перегородил им проезд. Позже уже Сергей, взглянув на его погоны, определил, что это был капитан милиции.

Он вышел из машины и подошел к капитану. Предъявив тому свое служебное удостоверение, и, стараясь говорить спокойно, сдерживая себя, как только мог, уверенно сказал:

– Здравия желаю! Инспектор ОВДТ Попов. С кем я разговариваю?

– Заместитель начальника районного отдела охраны Ежов, – как – то вальяжно, даже как будто свысока ответил капитан.

Но свое удостоверение не предъявил. Посчитал, наверное, это ниже своего достоинства.

– Что же Вы инспектор, вместо того, чтобы охранять общественный порядок, сами нарушаете его, угрожаете расправой должностным лицам комбината при исполнении ими своих служебных обязанностей. Наносите материальный вред государственному предприятию. И еще много чего можно сказать.

Попов молча слушал эту тираду, стараясь преждевременно не выдать свои чувства к этому напыщенному индюку. Но внутри у него все кипело. Ох, как кипело!

«Понятно, что рисуешься ты перед своими подчиненными и этими бывшими вояками, которые тебе в рот смотрят. Цену себе набиваешь. Наверняка, даже как бы со стороны любуешься собой. Ну, да я сейчас собью с тебя эту спесь. Собью. Не сомневайся в этом. Ты еще не знаешь, с кем связался».

– Все? Теперь я могу говорить? А то я смотрю, что Вы уже заранее квалифицировали мои действия. Остается только статьи уголовного кодекса присобачить. И в кутузку меня нехристя.

Он старался говорить как можно спокойнее, как только мог в такой нервозной обстановке.

– Но, я посоветовал бы Вам, товарищ капитан, вначале разобраться во всем, а уже потом обвинять кого-нибудь, в частности, меня. Я с молодости уяснил одну истину, что при возникновении спора нужно выяснять мнение обеих сторон, а не одной. В принципе я мог бы и не слушать Ваши измышления, а просто проехать дальше и все. Но я не хочу ухудшать и до того обостренную ситуацию. Поверьте мне на слово, я не имею права и возможности все рассказать Вам. Но в двух словах я могу сказать, что мы прибыли сюда для того, чтобы задержать вооруженного преступника, который уже совершил ряд тяжких преступлений и намеревался продолжить куролесить с пистолетом в кармане. Однако вот они, – он указал рукой на охранников, тихо, но горделиво с чувством собственного достоинства стоявших поодаль,– пытались воспрепятствовать нашим законным действия. Заметьте, что я сразу же им представился, показал свое служебное удостоверение и объяснил причину приезда. Надеюсь, что эти, так называемые стражи государственного добра не станут отрицать это. Поскольку охрана препятствовала нам в выполнении своих служебных обязанностей, нам пришлось проехать на территорию комбината без их разрешения. Эти черти отказались открывать ворота. Поэтому нам пришлось таранить их. Но это все на совести самих охранников. Мы действовали в соответствии с требованиями УПК и Положения «О советской милиции». Кстати, задержанный нами преступник находится в салоне РАФа. У него изъят пистолет и нож. Можете посмотреть на него, если есть желание.

Сергей отступил на шаг, пропуская капитана к машине.

По мере того, как говорил Сергей, выражение лица капитана менялось. Это было видно не вооруженным глазом. Он уже не выглядел таким напыщенным, самовлюбленным и самодовольным начальником, который только что отчитывал провинившегося подчиненного либо какого-то набедокурившего и не понимающего что совершил ребенка.

. Он смотрел на опера все более и более серьезно. Теперь уже Сергей не смог бы назвать его индюком. Капитан в этот момент напоминал больше побитую собачонку.

Тот не сразу, но подошел к машине и заглянул в салон.

– Что тебе здесь зоопарк, где показывают зверей. Я не зверь,– обращаясь к капитану, возмутился Дорожко и злобно скрежетнул зубами. – В гробу я вас всех видал.

И тут же обратился к старшине:

– Ослабь ремень, руки затекли.

– Сиди спокойно. Скоро приедем, сдадим тебя конвоирам, вот тогда и выставляй свои требования по содержанию, – удивительно, но довольно спокойно, даже как-то флегматично, среагировал на его выпад Вадим.

– Но я об этом не знал, – пробормотал капитан.

И, посмотрев в сторону переминающихся с ноги на ногу охранников добавил:

– Мне почему-то об этом никто ничего не сказал.

– Да, лишний раз убеждаюсь, что прежде, чем принимать какое-нибудь решение, нужно разобраться. – Сергей уже успокоился, поняв, что одержал верх над этими напыщенными охранниками – служаками.

Обращаясь уже непосредственно к капитану добавил:

– Кстати, к той же самой бдительной охране есть немало вопросов. В частности, каким образом уже не первый раз постороннее лицо в пьяном виде проникает на так строго охраняемый объект, на который даже сотрудников милиции пропускают по специальным пропускам, и отлеживается здесь? Получается, что они охраняют его покой. И за эту «работу» получают зарплату и премии. При этом это лицо имеет при себе заряженный боевыми патронами пистолет и бандитскую финку. Удивительно все это! Вот на что следует обратить Вам внимание, товарищ капитан. Надеюсь, что наши следователи учтут это обстоятельство при расследовании уголовного дела и установлении причин и условий, способствовавших совершению тяжких преступлений.

Сергей буквально на секунду остановился, давая возможность капитану осознать хорошенько то, что он только что сказал, а затем продолжил:

– Ну, а мы можем следовать в отдел?

– Конечно, конечно, – заторопился капитан милиции. – Открыть ворота! До свидания и успехов Вам. Не обижайтесь, если, что не так было. Подвели меня эти вояки – отставники. Но ничего, разберемся сейчас со всеми, – он косо посмотрел на охранников.

А те стояли, как истуканы, ничего не понимая из разговора милиционеров. По их внешнему виду было очевидно, что они не понимали действий капитана. Это было выше их понимания. Похоже, было, что они еще не осознали, что сейчас будут разбираться уже с ними, а не они с желающими попасть на территорию комбината.

– Счастливо оставаться.

Сергей сел в машину, и она тронулась вперед, поскольку охранники уже отнесли в стороны створки ворот. Дорога была свободной. Старшина издевательски помахал им рукой.

Выехав с территории комбината, РАФ помчался, как мог в сторону отдела внутренних дел на транспорте.

Ехали молча. Как – то не шли на ум слова. Каждый по-своему переживал случившееся.

Только сейчас, несколько успокоившись, но, все еще находясь в состоянии эйфории от одержанной победы, Сергей Попов начал понимать, что сравнительно недавно, буквально несколько минут назад, он находился между жизнью и смертью. От осознания этого даже пот прошиб.

«Бывает же такое! А ведь он мог нас всех запросто перестрелять. Или, по крайней мере, финкой пырнуть, хотя бы меня. Да, и стрелял бы он вначале в меня. Я же ведь был первым. И броника у меня не было. От, было бы дело! Не опоздай он на секунду, и все. Не ехать бы мне сейчас живым с места происшествия. А ведь услышал нас, ирод проклятый. Услышал. Это хорошо, что мы поторопились. Ай, да молодцы!» – сам себя и других похвалил сыщик.

И все-таки неприятный осадок от случившегося остался.

Все больше и больше успокаиваясь, так как все – таки операция уже закончилась успешно, можно даже сказать великолепно, Сергей постарался больше не думать о плохом, что могло случиться, но не случилось.

Никогда больше он не возвращался к этому. Ни один человек на свете не узнал, что он испугался за свою жизнь, за жизнь товарищей. Правда уже после всего случившегося. Никогда.

Через некоторое время РАФ затормозил около входа в отдел.

– Мы со старшиной выводим задержанного и ведем в отдел. Пистолет и нож у тебя? – Сергей обратился к старшине.

– Так точно.

– Тогда так, выводим, доставляем в отдел и сдаем старшине отдела. Пока мы сдадим его, подождите нас, – он обратился уже к Павлову.

– Само собой. Не сомневайся. Будем ждать, сколько нужно. Не торопитесь. Большое дело сделали. Теперь можно и не торопиться. Поразмыслить не мешает заодно.

– Пошли! – скомандовал Попов.

Вместе со старшиной они вытащили обессилевшего, какого – то обмякшего Дорожко из машины и повели в помещение отдела.

Прямо за входной дверью в фойе стоял небольшой письменный столик, за которым, как помнил Попов еще с момента его появления в отделе в прошлом году, постоянно восседал старшина милиции.

Как его звали – величали, Сергей не знал. Да, это было и не нужно. Того все, начиная с сержантов и заканчивая начальником отдела называли только так – старшина или товарищ старшина. И он не возражал.

По его внешнему виду можно было сразу сказать, что это уже старожил, или точнее, ветеран милиции. И пенсия уже не за горами. А может и вообще он уже был на пенсии. Но по разрешению руководства, которое нуждалось в нем, он продолжал служить дальше. Такое было возможно. А почему было? И сейчас также вышестоящее руководство имеет право продлить срок службы сотруднику милиции, которому уже можно выходить в отставку по выслуге лет.

При появлении Попова и других старшина встал и вышел из-за стола.

– Так, что это такое? – строго спросил он у входящих. – Что за задержанный?

– Так ведь это Дорожко, которого разыскивают за хищение пистолета.

– Да, ну! – удивился тот. – Тогда скоренько в клетку его и рапорт о задержании.

– А пистолет и нож куда?

<12345>