- -
- 100%
- +
Студенты задохнулись от восторга.
– Слухи правдивы. Он действительно похож на статую Давида, – сказал кто-то, и остальной класс с ним согласился.
Заскрипели парты: студенты наклонялись ближе к экрану.
Даже плохое качество видео не могло испортить неземную красоту Патро. Зритель невольно задавался вопросом, а реален ли он?
Наверняка именно Патро представлял себе Отец Джон, когда говорил: «У дьявола красивое лицо, и человечество попадет в Ад за то, что поклоняется ему».
Патро ткнул пальцем в сторону объектива камеры.
– Вот дерьмо, – прошептал Тим-Том за моей спиной.
В кадре показались черные тяжелые ботинки, увешанные оружием бедра, обжигающе красные глаза и намордник.
Кулак взрезал воздух. Вспышка, и экран стал черным.
Повисла гробовая тишина. Все осмысливали увиденное.
Снаружи сверкнула молния, осветив забор из колючей проволоки. В темноте раздался гром.
Дождь полил сильнее.
– О боже, народ, черт подери, вы это видели?! Срань господня, воздуха мне. Это было самое горячее, что я видела за всю свою жизнь. Мне даже…
ДЗИ-И-ИНЬ.
Урок закончился.
Студенты возбужденно гудели, собирая вещи, и покидали класс, обходя меня по нарочито широкой дуге, словно я была самим Мором.
Небо окрасилось в зловещий зеленый оттенок, который соответствовал мерцающим лампам в классах и коридорах.
– Что ж, дитя, было интереснее обычного, – сказала Никс, все еще выглядывавшая из моего воротника. Я незаметно утянула ее обратно под толстовку.
Потом взяла сумку и пошла в библиотеку.
– Это было ужасно, – прошептала я.
Проходящий мимо школьник странно на меня покосился.
– Ты хотела сказать восхитительно, я права? – уточнила Никс и невнятно добавила что-то обидное о женских потребностях. Я ее не слушала.
Задумчиво я шла по тускло освященным коридорам, лавируя в толпе школьников.
Формально я закончила школу три года назад, но только девятнадцатилетние могли сдать Спартанский экзамен и получить диплом.
Дни я коротала в библиотеке, самостоятельно изучая более сложные предметы по старым учебникам для колледжа и готовясь к экзамену.
Быстрым шагом я шла сквозь толпу, а в ушах у меня все еще звучали крики Титана.
Мужчины в черной форме стояли у стен, ладонями придерживая рукоятки пистолетов, на кобурах которых было выгравировано «ВСКЛ».
На жетонах красовались Минотавр, символ Дома Ареса, и адские псы-скелеты, символ Дома Аида.
Остатки правительства США вынудили госслужащих носить символы Спартанской Федерации и Хтонических Домов. Наличие значка на форме ничего не меняло, но чисто психологически люди чувствовали себя в большей безопасности.
Один наемник посмотрел мне в глаза.
И отвел взгляд первым.
Люди всегда так делали. Они притворялись, что мои разноцветные глаза их не заботят, но на самом деле они их пугали.
Наемников использовали в качестве приманки.
Хоть Титаны и охотились по одиночке, они были настолько могущественными бессмертными, что могли с легкостью смести с лица земли целый город. Кроме того, спартанское оружие почти не приносило им вреда, поэтому в битвах даже численный перевес людей не играл почти никакой роли.
Когда они только появились в 2050 году, правительства пытались сбросить на них ядерные бомбы.
Последствия были катастрофическими.
Сохранилась фотография Титана, встающего из обломков после взрыва. Он был оглушен и изуродован, но продолжал двигаться и высматривал раненых людей в зоне поражения.
Наемников в зале хватило бы в лучшем случае секунд на пять. Но проходящие мимо школьники, видимо, чувствовали себя в большей безопасности под суровыми взглядами вооруженных людей.
В коридоре не осталось знакомых.
Кто-то схватил меня за плечо. Я отшатнулась в сторону и, не удержав равновесия, впечаталась спиной в шкафчик.
– Эй, успокойся, это всего лишь я. – Мальчик нарушил мое личное пространство и навис надо мной, как темная туча. – Это я, Джош, разве ты не помнишь? – Его губы растянулись в неуверенной улыбке. – В прошлом месяце ты помогала мне подготовиться к тесту по математике. Кстати, я получил шестьдесят пять баллов!
Я смотрела на него, не понимая, что ему надо. Он ждет от меня ответа?
Обычно люди разговаривали со мной только во время наших занятий. В остальное время они смотрели на меня сверху вниз, не удостаивая человеческим общением.
Они комментировали дыры на моей одежде и спрашивали, действительно ли я живу с одичавшими собаками в лесу.
Шутили, что я блохастая.
Джош откинул голову назад и расхохотался (было не смешно).
– Я так рад. Это самая высокая оценка в моей жизни. – Он похлопал меня по плечу.
Я попыталась отодвинуться, и за спиной громыхнули шкафчики.
Вообще, я была достаточно высокой для девушки.
Я редко смотрела на парней снизу вверх, потому что была выше среднестатистической девушки, но Джош был крупного телосложения.
– Я знаю, что мы договорились, что я оставлю оплату в твоем шкафчике, – продолжал Джош со странным выражением лица. – Но я хотел поговорить с тобой лично.
Он протянул три ваучера на еду.
Я схватила их и аккуратно сложила в карман, а затем, оттолкнувшись от шкафчиков, метнулась мимо него в сторону библиотеки.
– Подожди! – Джош (я прекрасно его запомнила, потому что он считал, что шесть на семь это шестьдесят семь, и не верил, что ноль тоже считается числом – пришлось его разочаровать) шел по левую сторону от меня.
Я его не видела, но внутри все сжалось от подступающей паники.
– Не переживай, он пахнет слабостью. Тебе нечего бояться, – прошипела Никс. – Но… Я так добра и отзывчива, что укушу его насмерть ради тебя. Не благодари.
– Никого ты не укусишь, – прошептала я.
– Что ты сказала? – слова Джоша были искажены и звучали так тихо, что мне потребовалось время, чтобы их разобрать.
Отвечать я не стала.
Впереди показались рамки металлоискателей, предваряющих библиотеку, поэтому я ускорила шаг.
Джош перегородил мне дорогу и потянул руку к лицу.
Я с трудом сдержала крик.
И застыла в ожидании удара.
Он нежно накрутил выбившийся из-под ворота толстовки локон на палец.
– Знаешь, ты не такая, как о тебе говорят. Твои глаза на самом деле очень красивые, – продолжал он ласковым голосом.
Спасибо, а ты на самом деле тупой как пробка.
Внутренне я насмехалась над ним.
Но внешне молчала, от страха боясь даже пошевелиться.
– Погоди, дитя, – сказала Никс. – Разве это не тот парень, который не умеет умножать?
Ее голос вывел меня из ступора, и я сделала резкий шаг в сторону библиотеки.
Джош двинулся следом, не давая пройти.
– Ну так что, тебе интересно?.. – Он подвигал бровями вверх-вниз, и замер, словно ожидал от меня какого-то ответа.
Подождите. Он хочет, чтобы мы вдвоем… сделали это.
Я в ужасе покачала головой.
Лучше смерть.
Болезненная.
Прямо сейчас.
Здесь, в этом самом зале.
В альтернативной вселенной у меня хватило смелости сказать ему все в лицо.
Улыбка Джоша померкла, когда он увидел мое выражение лица.
В реальности я молча протиснулась мимо него и, тяжело дыша, побежала к спасительному залу.
Вот почему я не общаюсь с людьми.
– В библиотеке не бегать! – крикнула библиотекарь Дореан, как только я переступила порог. – Мы в защищенной зоне, Алексис, соблюдай приличия. Мы не Титаны.
Дореан строго посмотрела на меня. На морщинистом лице явственно читалось раздражение, а на бедре поблескивал спартанский пистолет, который ей заменили в прошлом году в модном Спартанском исследовательском институте. Ходили слухи, что она пожертвовала почку, чтобы не ждать очереди.
Умная женщина.
Я наслаждалась ее уверенной манерой поведения.
Дореан относилась к тому типу женщин, на которых мне хотелось быть похожей.
Сильной. Смелой. Пугающей. Способной высказывать собственное мнение.
После одного инцидента в библиотеке всегда стояла гробовая тишина. ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■
В тот день она стала моим героем.
– Директор хочет тебя видеть, – Дореан (местная легенда) вывела меня из задумчивости, протянув пропуск в зал.
– Спасибо за в-вашу службу, – инстинктивно сказала я.
Дореан положила руку на пистолет и вздернула бровь. Посыл был ясен: убирайся из библиотеки, или я буду вынуждена принять меры.
Разумно.
После Чарли она была единственным человеком, который мне нравился.
Я задержалась у дверей в библиотеку, ожидая, когда пройдет толпа, и торопливым шагом двинулась по коридору. Я внимательно смотрела по сторонам, крутя головой и готовясь сорваться на бег при первых признаках возвращения Джоша.
Едва переступив порог кабинета, я увидела Чарли, сидящего рядом с избитым до крови мальчиком.
Решетки на окнах громыхали из-за разыгравшейся снаружи бури.
– Хоть Чарли уже есть восемнадцать, вы как его опекун должны его наказать, – сообщил директор, стоило мне зайти в комнату. У него было привычно румяное лицо. – Брэндон толкнул Чарли, а Чарли не придумал ничего лучше, чем избить его до крови.
Все трое повернулись ко мне.
Директор уставился на меня так, будто я обладала какой-то властью над ситуацией, будто мы не были просто двумя бездомными детьми, которые делили картонную коробку.
– Они ждут твоей реакции, – прошипела Никс под толстовкой, и я была благодарна ей за подсказку.
– Я накажу Чарли. Его поведение… – я искала подходящее слово, – достойно порицания.
Директор выдохнул и откинулся в кресле.
– Мисс Хёрт, вы самая умная ученица, которую когда-либо выпускала эта школа. Пожалуйста, сделайте так, чтобы это не повторилось. Ваш брат тоже один из наших лучших учеников, и у меня нет ни времени, ни сил разбираться с подобными глупостями. Нам вполне достаточно беспокойств о Титанах.
Он махнул рукой в сторону парней, заливающих пол кровью.
Все в комнате чего-то ждали.
Я ждала вместе с ними.
– Скажи что-нибудь, – снова прошипела Никс.
– Я п-понимаю, – ответила я.
На самом деле нет.
Через несколько часов я вышла из ржавого желтого школьного автобуса – еще одной реликвии доспартанских времен.
Мы поблагодарили водителя автобуса, и он сверкнул единственным черным зубом, пробурчав нам вслед то ли дружелюбное, то ли вульгарное ругательство (определенно последнее).
Лил теплый весенний дождь, но ни Чарли, ни я не возражали: все лучше, чем зимний холод.
А вот Никс ворчала, что захлебнется насмерть.
Для дикой змеи она была на удивление требовательной.
Когда мы вошли в трейлерный парк, Чарли плотнее прижался ко мне и со щелчком закрыл за нами ворота, обвитые сверху колючей проволокой.
Все годы, что мы прожили на улице, ворота умудрялись не пропускать Титанов на территорию парка.
Чудо, не иначе. Но я все равно не могла заснуть от тревоги. Мозг отказывался верить в то, что отсутствие Титанов на протяжении всех этих лет предположительно говорило о низкой вероятности их появления в будущем.
Я провела рукой по широкому плечу Чарли. Он был худым, но при этом выше ростом и шире в плечах. Если бы мы нормально питались, он наверняка вырос бы в крупного парня.
Я притянула его ближе.
Он сгорбился.
В его громоздких чертах угадывалось что-то хрупкое. Словно он боялся, что однажды сам прибегнет к насилию.
Разбитые костяшки алели кровью, а желтые глаза смотрели с необычной серьезностью.
Наш с Чарли цвет кожи и волос был настолько разным, что люди удивлялись, когда узнавали, что мы брат и сестра.
Что ж, травматическая связь не способна была менять внешность людей, только души.
– Ты злишься? – жестами показал он в воздухе.
Мы выучили язык жестов по книге из школьной библиотеки восемь лет назад, когда поняли, что Чарли не может говорить.
Я недоуменно нахмурилась.
– С чего бы мне злиться? – я всегда сопровождала свои ответы жестами, чтобы он не чувствовал себя неуютно из-за немоты.
– Я до крови избил того парня. – Он хмурился. Движения стали более резкими. – Я не хотел срываться. Просто в голове помутилось, мне показалось, что я снова вижу отца и… мне хотелось защитить…
– Разве не он первый тебя толкнул? – спросила я.
– Да, – медленно показал Чарли.
– Тогда это его вина, – жестами ответила я. – Ты имеешь право защищаться. Никто не имеет права прикасаться к тебе без твоего разрешения. Никогда. Не забывай об этом.
Чарли притянул меня к себе и крепко обнял. Я прижалась к нему, утонув в его широких объятьях.
Мне они нравились.
Мы постояли так.
Когда он наконец отстранился, то поднял руку, демонстрируя черную татуировку «Ч+A» на предплечье.
Я прикоснулась своей татуировкой к его.
Наша с ним фишка.
Мужчина помахал нам из окна своего трейлера, и мы помахали ему в ответ.
Он был самой доброй душой во всем парке.
В прошлом году мы одолжили у него набор для татуировок. Он был единственным, кто дал нам картонные коробки и одеяла.
Если бы он не пускал нас в свой трейлер в особо морозные, снежные дни, мы бы погибли.
Он был нашим спасителем.
Нашим личным святым.
С ног до головы он был усыпан татуировками животных черепов и сатанинскими символами. Если сильно не вдумываться, то выглядело вдохновляюще. Особенно выделялась пентаграмма на его лбу.
Он следил за нами взглядом, пока мы не скрылись за деревьями.
Поднырнув под тщательно уложенные ветви деревьев, мы отогнули брезент, защищавший хитроумно сложенные коробки от непогоды.
На пол мы уложили одеяла и ковры, которые успели выкрасть из трейлера умерших хозяев до того, как прибыли представители Федерации.
Я присела на колени, приветственно расставив руки, и Пушистик – именно такую кличку Чарли дал тридцатишестикилограммовому хаски – вскочил и тараном бросился ко мне.
Он трясся от радостного возбуждения, пока я целовала его мордочку.
Пушистика бросили в парке три зимы назад, после чего он набрел на наш шалаш и наотрез отказался уходить.
Поначалу я переживала, что мы не сможем его прокормить, но он с удовольствием уминал дохлых белок и кроликов, которых нам приносила Никс.
Мы с Чарли их ели, только чтобы не умереть с голоду, потому что от слишком большого количества их мяса нас начинало тошнить. В отличие от нас Пушистик от недомоганий не страдал, так что почти все тушки доставались ему.
И вот, три года спустя Пушистик стал самым упитанным из нас.
К слову, о еде. Заработанные ваучеры я положила в старую стеклянную банку из-под пива, спрятанную под ковром. Их можно было использовать только по пятницам.
Сегодня был понедельник.
Нам оставалось пережить еще четыре дня голода. Точнее, три, потому что понедельник уже почти закончился, и в пятницу нам дадут поесть.
Семьдесят два часа голода.
Совсем недолго.
Я включила украденный нами треснутый фонарь на солнечных батареях, и мерцающий зеленый свет заполнил пространство.
Через несколько минут я лежала на куче одеял, вокруг моей шеи обвилась невидимая змея и гладила меня по лицу, хаски устроился на моих ногах, а Чарли сидел рядом со мной, разложив домашние задания на коленях.
На нашем старом побитом радиоприемнике, работавшем от солнечных батарей, играла классическая музыка.
Приемник касался моего правого виска, и от вибрации по телу разбегались мурашки.
Чарли грыз одну из вяленых мясных палочек, которыми я запаслась, чтобы он мог питаться каждый день. Он рос, поэтому белок был ему нужнее, чем мне.
Голод разгорался, но я сосредоточилась на приятной мягкости подстилки и бесцельно разглядывала картон над головой.
Нам повезло, что приемные родители умерли. Больше не нужно терпеть их издевательств.
Дождь успокаивающе стучал по брезенту.
Чарли уточнял у меня непонятные моменты в математике. Последовательности чисел витали вокруг, пока я размышляла о гипотезе Римана.
Гладкая чешуя Никс касалась моего лица, а Пушистик терся о мои ноги, разбрасывая повсюду шерсть.
Меня переполняла благодарность.
Моя семья со мной и в безопасности. А значит, все будет хорошо.
Если бы я только знала, как сильно ошибалась.
Глава 4
Спартанский тест достижений
– Пять минут до окончания теста, – объявила проктор, стоящая у входа в спортзал.
По периметру выстроились наемники со спартанским оружием наперевес.
– Заканчивайте писать ответы, – сказала она. – Помните, вам не нужно прижимать проколотый палец к листку. Дайте крови самой стечь на бумагу. Вам нужно всего пару капель.
Сотни студентов перелистывали страницы, шурша бумагами, а я исступленно писала решение. Карандаш подрагивал в руке: тест шел уже двенадцать часов, и усталость давала о себе знать.
Часы тикали.
Неужели так трудно было дать нам еще один час?
Я отчаянно пыталась успеть закончить свое эссе по квантовой механике. Трудность заключалась в том, что писать надо было на латыни.
Сложность вопросов в Спартанском тесте достижений росла в геометрической прогрессии, и с середины ответы нужно было писать на латинском. Я заключила, что была единственной, кто дошел до конца, потому что остальные сидели и листали свои работы.
– Осталось три минуты!
Черт, как же на латыни будет «квантовая хромодинамика» и «кварки»?
Лоб покрылся испариной от напряжения.
Нужное слово крутилось на языке, но нервозность из-за отсутствия времени мешала его вспомнить.
– Осталась одна минута!
Я остановилась на «parva pila», что можно было перевести как «маленькие сферы», и поспешно добавила контекст, в надежде, что мой ответ засчитают, несмотря на не совсем корректную формулировку.
Прозвенел звонок.
– Время вышло. Положите карандаши! – объявила проктор. – Учителя сами соберут ваши тесты. Убедитесь, что написали свое имя на первой странице. Если вы еще не прокололи пальцы, то сделайте это сейчас и капните кровью в отведенные слоты на последней странице.
Я съежилась за партой, натянув капюшон. Мне не хватало воздуха, словно я пробежала кросс.
Если я не наберу достаточное количество баллов, то мы с Чарли обречены.
Руки дрожали.
Успокойся, дыши. Тест оказался не таким сложным, и ты со всем справилась.
– Закончила наконец? – спросила Никс из-под моей толстовки. – Не знаю, от чего умру быстрее – от голода или от скуки.
– Я же говорила тебе остаться дома, – прошептала я.
Никс плотнее обвилась вокруг живота.
– И оставить тебя на произвол судьбы?
– Мне девятнадцать, мне не нужна нянька.
– Дитя, я не просто нянька. Я работаю круглосуточно без каких-либо привилегий. Даже человека нельзя убить. Моя жизнь несчастна.
– О да, такая трагедия. – Меня колотило от переизбытка адреналина. – И вообще, что это за няни такие, что им можно убивать людей? – спросила я в замешательстве.
– Хорошие. Которые действительно могут защитить вверенных им детей. Разве не очевидно?
Своеобразная логика Никс была мне недоступна.
– Какая же ты странная, – прошептала я.
Сидящая передо мной студентка обернулась и смерила меня взглядом, сморщив нос.
Я сжалась еще сильнее, теребя резинки для волос на запястье, и старалась не думать о своей дырявой толстовке.
Ты смогла пережить старшую школу и больше никогда их не увидишь.
Незнакомая учительница медленно шла по рядам, собирая тесты. Процесс затягивался, потому что она останавливалась и задавала вопрос каждому ученику.
Я постукивала ногой в такт классической мелодии, игравшей в голове.
Древний кондиционер громко шипел и почти не охлаждал влажное помещение. Электросеть едва справлялась, отчего светильники в спортзале мерцали неоново-зеленым светом и натужно гудели.
Шел конец июля. Было жарко и влажно.
Я сидела в самом центре зала, со всех сторон окруженная учениками.
Когда наконец очередь дошла до меня, я подняла стопку заполненных листков и протянула учительнице. Мне не терпелось побыстрее закончить и выйти.
Она с улыбкой приняла мой тест и двинулась к следующему ученику.
– Подождите. – Она вернула бланки. – Вы забыли уколоть палец. Хорошо, что я проверила. Обязательно заполните оба слота.
Положив лист перед собой, я взяла маленькое устройство, которое нам всем выдали, и прижала к пальцу. Щелчок – и хлынула кровь.
– Ой, милая, – вздохнула учительница. – Осторожней.
Я почти не почувствовала укола.
– Все в п-порядке. – Я капнула кровью в два кружочка на обороте последнего листа и протянула стопку учительнице.
Вытерев пальцы о толстовку, я ждала, когда она уйдет.
Но женщина не двигалась с места.
Я вопросительно посмотрела на нее. Что не так на этот раз?
Ее лицо побледнело, листы дрожали в руках.
– Что происходит? – шипела Никс. – Почему у тебя участился пульс?
– Я не знаю.
Учительница не двигалась, она выглядела так, будто увидела Титана.
Взгляд ее выпученных глаз метался с моего лица на листок, от которого потянулся дымок, словно бумага занялась огнем. Учительница отступила на шаг от моего стола. Она выглядела испуганной.
– Извините, что-то не так? – спросила я.
Теплая чешуя Никс скользнула по моей шее.
– Что ты с ней сделала?
– Ничего. – Я нервно сжала запястья, пытаясь унять фантомную боль. – Я ничего не делала.
Будто лишившись дара речи, учительница стояла, открывая и закрывая рот. Остальные ученики поворачивались к нам, чтобы понять, в чем дело.
Послышались шепотки.
Мурашки побежали по затылку: на нас смотрел весь зал.
– Выхвати пистолет у наемника, – прошипела Никс. – Отстрели ей обе ноги, а потом беги. Давай, быстрее. Я тебя прикрою.
– Нельзя просто так стрелять в людей, – прошептала я (я не похожа на Дореан).
Никс зашипела.
– Жаль, что из нас двоих только я пытаюсь решить проблему.
– И это ты называешь решением?! – прошипела в ответ я.
– Знаешь, что-то похожее сказал бы, – Никс сделала драматическую паузу, – тот, кто никогда ничего в своей жизни не решал.
– Ты сумасшедшая.
– Вот будь у меня пальцы, – мечтательно протянула Никс. – Какие бы приемы я опробовала, какие позы…
– Пожалуйста, помолчи, – взмолилась я.
Чудесным образом Никс послушалась.
Мистер Брюэр быстро пошел по проходу к стремительно бледнеющей женщине, держащей мой тест.
– Джули, в чем дело? Почему ты перестала собирать тесты? Мы должны закончить…
Она показала ему тест, и он замолчал. В странице появилась быстро разрастающаяся дыра, и от нее шел дымок, словно кто-то капнул ядом.
Мистер Брюэр попятился назад.
– Протокол, – громко произнес он, и все головы в зале разом повернулись в его сторону. Он достал из заднего кармана небольшой справочник и начал листать. Его руки тоже дрожали.
Тошнота подступила к горлу.
– Нам нужно позвонить. – Мистер Брюэр взял учительницу за локоть и повел ее через парты к дальней стене спортзала. Они остановились перед телефоном экстренной связи.
Мистер Брюэр снял молоток со стены и с треском разбил защитное стекло.
Он набрал три цифры, и кто-то ответил на другом конце.
– Согласно протоколу, – голос мистера Брюэра звучал неестественно высоко. – Сообщаю, что у одного из наших учеников один из слотов стал желтым, а потом… потом он прожег лист насквозь. Нет, не нижний, не индикатор существа. Нет, не поджег. Окрасился…
Страница в его руках осыпалась пеплом.
– Да… Да… Да… Да… Страница просто распалась, – сказал мистер Брюэр в телефонную трубку.
Студенты повернулись на своих партах и открыто заговорили друг с другом, с отвращением оглядываясь на меня.
Никс щелкнула зубами.
– Не лезьте не в свое дело, – прошипела она.
Никто ее не услышал.
– Координаты… – Мистер Брюэр с прищуром наклонился к панели телефона и прочитал: – 46,5891 градуса северной широты и 112,0391 градуса западной долготы. Да, мы на сто процентов уверены… Да… Понятно.
Он повесил телефон обратно на стену.
Бум.
Раздался взрыв.
Спортивный зал содрогнулся. Столы загрохотали. Зеленые лампы погасли, затем быстро замигали.
Вспышка белого света обожгла глаза, повалил дым, и воздух ударной волной рванул во все стороны.