Александровский парк Царского Села. XVIII – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора

От регулярного Верхнего сада к пейзажному Новому саду в XVIII в.

Начало истории Александровского парка восходит к временам царствования Петра I, когда в 1710 г. Сарская мыза была подарена Марте Скавронской, будущей супруге Петра I (с 1712) и императрице (1725–1727) Екатерине I Алексеевне. Вскоре на территории мызы построили небольшой каменный дворец[3], при этом обширную часть елового леса, со сторонами в одну версту, примыкавшую с запада к Сарской мызе, обнесли тыном, превратив в Зверинец. Такие Зверинцы, представлявшие собой некий «зоопарк» в облагороженном лесопарке, использовались для неспешной, придворной «охоты». При этом сам Петр I охоту не любил[4], но в Зверинце охотились Екатерина I, Петр II и Елизавета Петровна в компании с придворными дамами и кавалерами.

Место для Зверинца выбрали в 1710 г., когда Петр I и Екатерина впервые посетили Сарскую мызу. Выбранную территорию «дикой рощи» огородили тыном, устроив решетчатые, столярной работы ворота с калитками посредине трех сторон огороженного периметра Зверинца. В центре Зверинца, на пересечении перпендикулярных и диагональных просек («плезиров»), на искусственной горке, соорудили решетчатую беседку, под которой разместился погреб для хранения различных охотничьих припасов.

Следуя законам жанра, в Зверинце на вольном выпасе держали потенциальную охотничью «добычу»: лосей, оленей, маралов, кабанов, зайцев. Охотились в Зверинце и на тетеревов. Для ухода за животными при Зверинце имелся штат служащих царской охоты во главе с вальдмейстером. О том, что Зверинец активно использовался по прямому назначению, свидетельствуют «ремонтные работы», проведенные уже в 1715 г.[5].

Серов В. Император Петр II с цесаревной Елизаветой Петровной выезжают верхом из с. Измайлова осенью на псовою охоту. 1900 г.

В 1720-х гг. протекавшую через Зверинец речку Кузьминку (р. Киока) перегородили мельничной плотиной, при которой устроили мельничный и житный амбары. В результате этих работ образовался Звериночный пруд с причудливой береговой линией.

В 1728 г. резиденция, перешедшая во владение к Елизавете Петровне[6], представляла собой настолько глухое место, что цесаревна сочла необходимым купить ружья для прислуги, поскольку вокруг бродило непуганое зверье. Поскольку Елизавете Петровне в царствование Анны Иоанновны денег катастрофически не хватало, ее Царскосельские угодья постепенно приходили в упадок. Но в 1739 г. цесаревна изыскала средства, и 8 июля последовало распоряжение, чтобы «наряд для лесной и плотницкой работы в Село Царское крестьян из ближайших, кроме окрестностей Царскосельских, дворцовых Ея высочества волостей для нового обгорожения зверинца и сада; поскольку прежняя горотьба вся оказалась ветха и гнила»[7].

Когда в 1741 г. цесаревна превратилась в императрицу Елизавету Петровну, она начала постепенно обустраивать свое Царское Село. В числе прочего во второй половине 1740-х гг. было запланировано устройство регулярного сада, носившего вплоть до конца XVIII в. именование «Верхний сад».

Поскольку планируемый Верхний сад вплотную примыкал к Зверинцу, то их изначально следует рассматривать в неразрывной связи, учитывая, что уже при Екатерине II Зверинец стал постепенно преображаться в пейзажный парк, а регулярная основа Верхнего сада сохраняется по настоящее время. Собственно Верхний сад, названный так в противовес Нижнему саду у нынешнего Екатерининского дворца, начали обустраивать во второй половине 1740-х гг.

Лансере Е. Е. Императрица Елизавета Петровна в Царском Селе. 1905 г.

Во-первых, привели в порядок сам Зверинец, который являлся привычной площадкой досуга придворных[8]. В 1749 г. в центре Зверинца началось строительство роскошно декорированного павильона Монбижу (от фр. mon bijou – моя драгоценность; арх. С. И. Чевакинский и Ф.-Б. Растрелли), блестящего образчика елизаветинского барокко, который на многие годы стал композиционным центром этой части парка[9].

В 1752–1756 гг., по проекту арх. Ф.-Б. Растрелли, Зверинец обнесли кирпичной стеной высотой в 4,5 аршина (чуть больше 3 м). Посредине трех стен, как и ранее, устроили ворота. По четырем углам Зверинца возвели бастионы (инж. П. Островский), на которых соорудили беседки-люстгаузы[10]. От дворца, который для Елизаветы Петровны начал строить Ф.-Б. Растрелли, до Монбижу проложили широкую липовую аллею, которая проходила через Верхний сад. После завершения строительства «яхт-камеру» Монбижу (т. е. центральный охотничий зал) украсили картинами, написанными немецким художником Иоганном Фридрихом Гроотом (всего 43 картины). В 1755 г. в юго-западном углу зверинца построили церковь.

План Царского Села. Фрагмент с регулярным Верхним садом и Зверинцем. Арх. Ф.-Б. Растрелли. 1750-е гг.

Во-вторых, в конце 1740-х гг. решили крайне острую проблему водоснабжения резиденции. Для этого прорыли Виттоловский канал (в 1748–1749 гг.), начинавшийся от ключей близ деревни Большое Виттолово[11]. Из Виттоловского канала, частью которого была р. Кузьминка, вода стала поступать и в каналы будущего Александровского парка. В январе 1750 г. через Кузьминский ручей «на дороге в Пулковскую мызу подле Зверинца» был построен «безопасный деревянный мост».

Проект яхт-гауза Монбеж. Арх. Ф.-Б. Растрелли

Бенуа А., Лансере Е. Приезд Императрицы Елисаветы Петровны рано утром с тетеревиных токов в «Монбеж»

Одна из картин И.-Ф. Гроота, написанная для Монбижу

Махаев М. Охотничий павильон в Царском Селе. 1754–1755 гг.

Фрагмент карты 1817 г. с изображением Александровского дворца, Верхнего сада и Зверинца, в центре которого назначенный к перестройке павильон Монбижу

К середине 1750-х гг. интерьерные работы в Монбижу были в целом закончены. Во всем блеске Монбижу был запечатлен на гравюре художника М. Махаева (1755 г.)[12].

В-третьих, в 1748 г. началось обустройство самого Верхнего сада, который был выдержан в единственно возможном тогда французском регулярном парковом стиле. Автором проекта Верхнего сада, вероятно, был садовник Корнелиус Шрейдер[13], а непосредственно разбивал сад садовый подмастерье М. Кондаков и другие помощники знаменитого мастера. Тогда Верхний сад представлял собой квадрат со стороной в 400 саженей (280 метров), который был разделен крестообразно пересекающимися аллеями на четыре квадратных боскета. В результате квадрат Верхнего сада примыкал к квадрату Зверинца.

Поскольку основой идеологии симметрично выверенных регулярных парков было стремление сделать природу не похожей на саму себя в естественном виде, то садовникам предстоял немалый труд. Об этом свидетельствует распоряжение Елизаветы Петровны (26 сентября 1748 г.), в котором она приказывала привлечь 1000 чел. солдат и крестьян для выкапывания деревьев в лесу и перевозки их на территорию разбиваемого Верхнего сада. Об объемах работ свидетельствует то, что к середине октября 1748 г. в Верхнем саду высадили 935 штамбовых[14] берез.

Симметрия Верхнего сада органично подчеркивалась «рамкой» Крестового канала[15], проложенного одновременно с Виттоловским каналом: «22 августа 1748 года садовнику Шрейдеру дан именной указ, чтоб в Новом саду по апробированному чертежу были произведены следующия работы: земля выровнена для посадки деревьев (для этого можно было употребить всех солдат), вокруг всего сада выкопан канал, сделан особый спуск для скопляющейся в каналах воды, выложен канал по утвержденному профилю вышиной отвесно на 4 фута, а откосы стенок углом в 45 градусов»[16].

Землю, вынутую при прорытии Крестового канала, пустили на возведение насыпной горы Парнас. С 1751 г. Крестовый канал начали использовать для водных «путешествий», поскольку 9 августа в него были спущены «два трешкоута для плавания по оному каналу».

В-четвертых, планировщики Верхнего сада, превратили упомянутые четыре боскета в стилистически самостоятельные территории. Например, в первом боскете насыпали искусственную конусовидную гору[17], получившую название Парнас[18]. Спиральная дорога на вершину горы завершалась смотровой площадкой. Второй боскет поначалу рассматривался как площадка для развлечений придворных (качели-карусели), но в 1778 г. Екатерина II распорядилась вырыть в центре боскета два пруда с искусственными островами, соединенные узким проливом, получившими название «Прудки»[19]. В третьем устроили под открытым небом земляной амфитеатр в «античном духе». Позже, при Екатерине II, в этом боскете, на месте Елизаветинского «воздушного театра», выстроили Китайский театр. В четвертом боскете устроили «Скарпир» – круглую насыпную площадку с откосами, на которой возвели деревянную галерею, состоящую из отдельных беседок[20]. Фактически этот боскет представлял собой простенький лабиринт.

К началу правления Екатерины II Верхний сад представлял собой ухоженный садово-парковый ансамбль, обильно декорированный любовно подобранными растениями. Согласно описи 1762 г., «в оном же верхнем саду, по обеим сторонам за каналами, 13 куртин[21], из коих 8 обсажены липовыми шпалерами и внутри посажены фруктовые деревья, а остальные 5 куртин обсажены в шпалер же вишневыми деревьями, в середине».

О количестве и видах фруктовых деревьев, росших на территории сравнительно небольшого Верхнего сада, их тщательном подборе и плотности посадки свидетельствуют следующие данные: «859 плодоносных яблонь, 994 больших и средних вишен, 25 алых, 26 московских, 29 испанских, 228 кустов орешника, 2184 куста красной смородины, 1219 сажень в длину черной смородины, 697 сажень малины, 77 сажень крыжовнику, 59 кустов розанов, 65 – сирени, 35 – барбарису, 424 больших штамбовых лип, 2064 штамбовых берез».

Боскет Грибок. Современный вид

В 1760-х гг. Екатерина II, развивая пространства Царскосельских парков, была сосредоточена на территориях, непосредственно примыкавших к Екатерининскому дворцу. Тем не менее, как упоминалось выше, в одном из регулярных боскетов вырыли «Прудки» с их причудливой береговой линией и романтическими островками, соединенными мостами. Фактически это была некая «проба пера», связанная с формированием фрагментов пейзажного парка, который должен был прийти на смену регулярной планировке, столь раздражавшей императрицу.

Но были и утраты. Поскольку вкусы Екатерины II во многом были противоположны вкусам Елизаветы Петровны, то пострадал столь любимый последней Монбижу. В 1764 г. со стен его залов по распоряжению Екатерины II сняли часть «охотничьих полотен» И.-Ф. Гроота и разместили их в одной из циркумференций[22] Екатерининского дворца. В 1765 г. еще пять картин Гроота из Монбижу передали в Академию художеств.

Обновление Верхнего сада началось в 1770-х гг., когда увлечение императрицы стилем «шинуазри»[23] вылилось в идею строительства Китайской деревни[24]. Одновременно с началом реализации стилизованного «под Китай» масштабного проекта начинается трансформация пространства регулярного Верхнего сада в пейзажный. Поскольку стилистика пейзажного парка пришла в Россию из Англии, то с начала 1770-х гг. Верхний сад в документах периодически стали именовать Английским.

В трансформации Верхнего сада в Английский сад, безусловно, проявились вкусовые предпочтения Екатерины II, последовательно «выкорчевывавшей» следы елизаветинского барокко в своем личном пространстве. Об увлечении Екатерины II стилистикой английских пейзажных парков ярко свидетельствует ее письмо к Вольтеру, написанное летом 1772 г.: «В настоящее время я люблю до сумасшествия английские сады, кривые линии, нежные скаты, пруды наподобие озерков и резко определенные береговые очертания и питаю глубочайшее отвращение к линиям прямым, похожим друг на друга. Я ненавижу фонтаны за ту пытку, которой они подвергают воду, заставляя ее следовать направлению, противному ее естественному течению; статуям отведены места в галереях, в передних и т. д. – одним словом, англомания овладела вполне моею плантоманиею».

В результате в 1770-х гг. Верхний сад начинают постепенно приводить «в естественное состояние». Поначалу проявлялось это в том, что деревья и боскеты перестали подрезать и они постепенно начали утрачивать геометрическую четкость своих очертаний. Свидетельством тому распоряжение императрицы от 16 апреля 1770 г.: «В старом и Новоразведенном садах дерев не подрезовать, кроме средней дороги от дворца к Армитажу, оную только с боков подстригать».

В 1770 г. началось возведение Малого и Большого Капризов. В июне 1770 г. В. И. Неелов сообщал о том, что ему поручено построить «проезд или ворота наподобие грота со сводом и насыпать землею из озерка и канальцев на обе стороны горою, чтоб сделать ход или коммуникацию от гор в Новый сад». В 1771 г. вокруг части Верхнего сада была проложена объездная дорога, шедшая вдоль стены Зверинца[25].

Об этой дороге и фрагментах парка упоминает И. Г. Грегори: «Едучи от Санкт-Петербурга, проезжаешь в лесу мимо стены зверинца через две высокие, наподобие естественных развалин из мохового торфа возведенные, главные входа, на одном из коих есть Китайская караульня, и проходишь на большую площадь перед замком. Здесь по правой стороне дороги есть сад, а по левой прекрасная Китайская деревня, состоящая из 15 неравных домов или около, чрез которую идет дорога в зверинец чрез Китайский мост, построенный высокую дугою с маленькою башнею. Здесь поблизости находится также построенный в 1779 году театр»[26].

В ходе работ по сооружению Большого и Малого капризов просчитывалась и инженерно-гидротехническая составляющая (инж. И. К. Герард). Так, у Подкапризовый дороги выкопали Продолговатый пруд и уложили подземную трубу под Малым капризом, связавшую в единую гидротехническую систему пруды и каналы Старого (Екатерининского) и Нового садов.

Примечательно, что на рубеже 1760–1770-х гг. в документах территорию Верхнего сада начинают устойчиво именовать Новым садом («Новоразведенным»). Видимо, это было связано не только с переменой первых лиц на Олимпе власти, но и со стилистическими изменениями, связанными с утверждением классицистических подходов в садово-парковой архитектонике.

Екатерина II, прогуливаясь по уже своему Верхнему (Новому) саду, мимоходом инспектировала и оценивала проведенные архитекторами (В. И. Неелов) и садовниками (И. Буш[27]) работы. О таких прогулках мимоходом упоминается в камер-фурьерских журналах за 1771 г.: 10 мая «в 5-м часу пополудни соизволила Ея Величество, в одноколке, для прогуливания, шествовать за Зверинец, по петербургской перспективе»; 15 июня «в обыкновенное время пополудни соизволило Ея Величество со всеми персонами для гуляния следовать в верхний сад и быть на Парнасе…».

Поскольку на 1770-е гг. пришелся пик увлечения Екатерины II парковой «китайщиной», это увлечение оставило отчетливые следы на территории Нового сада. В мае 1776 г. она повелела арх. В. И. Неелову «построить в Царском, в Новом саду через канал и к Капризу каменную Китайскую беседку на арках, на четыре всхода, облицованную малиновым, желтым и голубым глазурированным кирпичом». В эти же годы через Крестовый канал перебросили Китайский, Драконов и др. мосты.

Наряду с новыми парковыми проектами поддерживались и старые. Например, 22 января 1778 г. императрица распорядилась выделить «на починку Зверинской стены две тысячи рублей»[28]. Замечу, что хотя из Кабинета и выделили деньги на ремонт «Зверинской стены», но к этому времени Зверинец как площадка для традиционной придворной охоты утратил свое значение, да и сама охота была постепенно перенесена в Гатчину. Фактически к началу 1780-х гг. Зверинец был «приговорен» стать основой будущего пейзажного парка.

И. Г. Грегори писал о Зверинце: «Зверинец лежит напротив замка. Он имеет довольную величину, окружен каменною стеною, украшен приятными дорожками для прогулки в смешанном лесу, великолепными охотничьими павильонами и т. п., в нем однако же весьма мало красных зверей, на охоту коих никогда не ходят»[29].

Говоря об архитектурных решениях императрицы, следует иметь в виду, что Екатерина II широко пользовалась архитектурными альбомами, из которых черпала не только идеи, но и выбирала понравившиеся ей архитектурные силуэты для их последующей «реализации» на просторах Царскосельских парков.

Сформировавшиеся к 1780-м гг. пейзажные парки требовали огромных трудозатрат для поддержания их в «естественном состоянии». Эти пейзажные парки напоминали «простенькую» женскую прическу, со «случайно выбившимися» прядями пейзажных композиций, а любая дама прекрасно знает, сколь трудна в исполнении может быть подобная «простота». Поэтому совершенно не случайно 1 июня 1782 г. Екатерина II принимает решение «Отпускать ежегодно из Кабинета в Контору Строения Села Царского по 800 руб. на содержание подмастерьев, выписанных из Англии для здешнего сада»[30]. В своих именных указах Екатерина II входила даже в незначительные детали устройства своих любимых парков, предписывая «английскому[31] садоводу Бушу иметь попечение об траве около берегов пруда» (1778)[32].

Новый сад получил мощный импульс развития в ходе (1792–1796 гг.) строительства Нового (с 1856 г. Александровского) дворца. Тогда границы Нового сада определялись следующим образом: на западе – Крестовый канал; на севере – каменная стена Зверинца; на юге – Петербургская дорога с каналом вдоль нее, питаемым водой из Кухонного пруда; на востоке – ров, вал и канал дворцовой слободы, за которыми простирались поля «кузьминских крестьян». Основой планировки регулярного Нового сада продолжал оставаться крест – пересечение Липовой аллеи, начинавшейся у Большого Китайского моста, и широкой аллеи, начинавшейся от Полуциркульного зала Александровского дворца.

Когда на месте бывших яблочных куртин начали строить Новый (Александровский) дворец, мода на регулярные парки ушла в прошлое, поэтому бо́льшая часть парка оформлялась в стилистике пейзажных парков. В этом парке уже имелись искусственные пруды с причудливой береговой линией и маленькими островками, живописные лужайки и насыпные холмы. Руководил этими работами садовый мастер Джозеф Буш-младший.

Если говорить о прудах, то важной частью формирующегося пейзажного парка стали три пруда неправильной формы, получившие названия Кухонного, Детского и Фасадного, буквально окружавшие Александровский дворец. На этих прудах, учитывая юный возраст великого князя Александра Павловича и его супруги Елизаветы Алексеевны, устроили забавы. Так, в русле «протекающей в Кузьмино воды», летом 1796 г. возвели два малых и один большой каскад с плотинами. Плотины обеспечивали необходимый уровень воды для купальни великого князя Александра Павловича. Строительством каскадов и бассейна занимался инженер-майор Александр фон Толь. Согласно указу Екатерины II от 7 июня 1796 г., руководство строительством бассейна «из дикого тесанного камня»[33] возлагалось на генерал-поручика П. И. Турчанинова. Деньги на строительство в сумме 16 556 руб. выделили из Кабинета. В результате при большом каскаде построили «купальный бассейн» длиной 30 саж. и шириной 13 саж. (примерно 6,5 м на 3 м), с дном, выложенным тесаной путиловской плитой. Реализацию проекта завершили в октябре 1796 г.[34]

Когда Екатерина II в ноябре 1796 г. ушла из жизни, ее преемник Павел I на протяжении нескольких лет буквально обирал любимые резиденции матери, предполагая обустроить «конфискатом» строящийся Михайловский замок. Например, 26 апреля 1798 г. последовал именной указ Павла I, обращенный к управляющему Царскосельской конторой А. И. Леонтьеву[35]: «Из числа имеющихся в Царском Селе статуй, отпустите под расписку архитектора Бренн, те, кои от вас им будут потребованы, пребываем к вам благосклонны. Павел»[36].

Лето 1800 г. Павел I провел в Царском Селе. Видимо, к этому времени долго вынашиваемые обиды стихли, поскольку в это лето распоряжением императора были отпущены внушительные суммы не только для приведения в порядок дворцовых «ветхостей», но и на осуществление новых проектов. Например, тогда был наконец оштукатурен Новый (Александровский) дворец.

Некоторые деньги были выделены и на Новый сад. Например, в именном указе от 23 августа 1800 г. А. И. Леонтьеву предписывалось «зверинец исправить починками, и к оному вновь вороты с жилыми покоями…»[37]. Судя по всему, эти работы были намечены еще весной 1800 г., поскольку составление самого проекта новых ворот сначала поручили Д. Кваренги, а затем (28 июля 1800 г.) он был заменен Ч. Камероном[38]. Последнему Павел I предписал составить «план и фасад воротам с небольшими по сторонам домиками для Царскосельского Зверинца» и «приступить тотчас к построению». По проекту предполагалось построить «каменные ворота с железными по бокам решетками и двумя жилыми флигелями», на что по смете выделялось 57 163 руб. Однако этот проект так и не был реализован, поскольку импульсивный и непредсказуемый император уже 20 сентября 1800 г. распорядился к работам «не приступать, а оставить оное до определения».