ПОВЕСТЬ ПЕРВАЯ
МОКРЫЙ ПОЛ.
НАШ ОТВЕТ КОРОНАВИРУСУ
ГЛАВА ПЕРВАЯ. НЕПРАВИЛЬНЫЙ ДОЖДЬ
Сегодня я запланировала дело, которое мне совсем не по душе. Как только я приняла решение, мой организм начал подавать сигналы тревоги. Он словно говорил мне, что у него что-то болит или вот-вот заболит, и я могу столкнуться с неприятными последствиями, если выйду на улицу и займусь этим делом. Время шло, а я все не могла решиться на этот шаг.
Зазвонил телефон. Звонивший был очень удивлён, что я всё ещё дома. Хотя, казалось бы, зачем звонить в пустую квартиру, если человек уверен, что хозяйка уже ушла?
Потерялись ключи. Я долго искала их, но, наконец, нашла. Потом начался дождь, а зонтика, как обычно, не оказалось на месте. Я сдалась и начала снимать туфли, но тут же поняла, что капли дождя звучат как-то неправильно. Я вернулась в комнату, чтобы посмотреть в окно на дождь, но не увидела его. Было пасмурно, но дождя не было. Глаза не видели дождя, но уши слышали его звук, который доносился из дальней комнаты. Я сняла туфли и пошла по паласу. Ногам стало неприятно – палас намок и уже не впитывал влагу. Окно в дальней комнате оказалось открытым, и дождь свободно лился на пол. Я остановилась посреди комнаты. Дождь всё лил, а я улыбнулась. Мне стало хорошо. Я поняла, почему не ушла. Догадалась, что держало меня дома. Похвалив себя за это, я закрыла окно. Но оно тут же открылось снова, хотя ветра не было. Напор воды был так силен, что я захлебнулась. Вода потекла в коридор, а я попыталась отдышаться. Пока я дышала, вода добралась до щиколоток и поползла дальше к коленям. Снизу застучали и заголосили соседи. Было очень хорошо слышно, как они ругаются. Особенно смешно получалось у пятилетнего малыша, который повторял нехорошие слова в мой адрес за матерью. Всё это мой ум отмечал как бы походя, а на самом деле я думала. Вернее, пыталась думать, сбиваемая с ног потоком воды. Я похвалила себя за то, что вчера вытащила книги из шкафа, хотела сделать перестановку.
Пустой шкаф оказался очень кстати. А вот с книгами я бы вряд ли сдвинула его. По мокрому полу шкаф скользил великолепно и остановился прямо напротив окна. Сделав ещё одно усилие и придавив шкафом створки окна, я решила взять тайм-аут и огляделась вокруг. Вода довольно медленно просачивалась к бушующим внизу соседям. Воды было так много, что можно было бы лечь на спинку и поплавать как в бассейне, если бы было желание. Но желания не было, была мысль о том, что так не бывает. Если здесь есть дождь, то почему его нет в соседней комнате? А может, он уже есть и там? Но проверить это я не успела. Что-то очень сильно начало толкать створки окна, а вместе с ними и шкаф. Это было страшно. Шкаф двигался, вода потекла сильнее, а я всё стояла.
Хотя могла давно убежать. И не только из комнаты, но и из квартиры, да и из подъезда, если уж на то пошло. Но я не убежала, даже не делала попыток. Мой организм сказал мне, что ему плохо, его тошнит, и бежать он никуда не собирается. И тут я вспомнила, что это он, подлый предатель, первым не дал мне уйти из дома, а потом уже пришёл черед телефона, ключей и зонтика. Стало настолько страшно, что я закрыла глаза, но с места не пыталась сдвинуться. Чувствовала, что ничего не выйдет. Судя по звукам, окно распахнулось полностью, шкаф отъехал чуть вперёд, а потом упал. Наверное, его толкнули. А может быть, и нет. Что-то шлепнулось на пол. Так сильно. Очень сильно. Пол задрожал. Стало тихо. Только слышался редкий стук капель. С подоконника на пол. С по-до-конника на пол. С по-до-конника на пол, с подоконника…
Стало совсем тихо.
Я приоткрыла один глаз. За окном было солнце, а на полу лежала люлька. Строительная. На которой поднимают и опускают. Тяжелая. Если бы не вода, наверное, сейчас в воздухе висела бы пыль, и валялись бы куски штукатурки, но везде была вода, поэтому ничего не висело и не валялось. Я перелезла через край люльки и села. Вода тут же дошла мне до… Предположим, до талии. Было холодно и щекотно, но я быстро привыкла.
ГЛАВА ВТОРАЯ. СТРАННЫЙ МУЖЧИНА В СТРОИТЕЛЬНОЙ ЛЮЛЬКЕ
Я лежала и размышляла о том, почему вода не уходит, и куда пропали мои соседи.
Они уже давно должны были стоять под дверью, стучать и звать на помощь. Может быть, их затопило, и они сейчас, словно рыбы в аквариуме, плавают и открывают рты?
Вдруг веревка, на которой держалась люлька, задрожала, и в комнату через окно ввалился мужчина. Он осмотрел воду на полу, намокшие брюки и люльку. А затем увидел меня, но не сразу. Я же лежала внутри, по пояс в воде. Увидев меня, мужчина не рассердился, но и не удивился. Он достал термометр, опустил его в воду, а вытащив, сначала вытер, а затем посмотрел на показания.
– Так-так, – проговорил он, не глядя на меня. – Лежим, значит. А чего лежим? Другая уже давно бы тряпкой по полу возила. Придется ликвидировать!
– Кого? Тряпку? – спросила я.
– Нет, тебя.
Я рассмеялась, но тут же замолчала. Мужчина почему-то не поддержал мой смех. Он даже не улыбнулся и не смотрел на меня. Он все не мог наглядеться на свой термометр.
Я тоже молчала. Молчал и он. Насмотревшись на термометр, он сунул его под мышку левой руки, а правую протянул мне.
– Вставай уже. Не могу же я ликвидировать тебя прямо в своей люльке.
Мужчина говорил правильные вещи, но что-то было в его словах все же неправильным.
Я не знала что, но на всякий случай вжалась спиной в люльку. Вода тут же дошла мне до рта.
Увидев, что я не собираюсь отвечать на его жест доверия и дружбы, и прячу руки под сиденье, мужчина обиделся.
– Значит, ты так! Не хочешь по-хорошему. На носу выборы, а ты мне такие фортели выдаешь?
Мужчина немного помолчал, а затем добавил:
– Буду ликвидировать вместе с люлькой!
Последние слова он произнес, обращаясь к термометру.
Так, глядя на него, мужчина направился к окну, но споткнулся об шкаф.
– Понакидали тут, – начал возмущаться он, но, оглянувшись на меня, замолчал. Затем вернулся, брезгливо наклонился, вытащил мою руку из воды, сунул термометр мне под мышку и подсунул ладонь туда, куда я ее спрятала раньше. Снова пошел к окну, споткнулся об шкаф второй раз и сказал: – Эх вы!
И вылез, наконец, в окно. Не вылез, а вышел. Спокойно так, с тринадцатого этажа.
Вот ноги пропали. Плечи. Голова. Одна макушка осталась. Вот и макушки не стало…
Зря я обрадовалась. Макушка тут же появилась снова, а за ней и все остальное. Не заходя в комнату, мужчина перевесился через подоконник и спросил:
– Ты за кого голосовать то собиралась?
Пока я собиралась с ответом, он сделал вывод:
– Все ясно. Несознательный элемент. Из тех, кто…
Я обиделась:
– Неправда ваша! Я все предвыборные программы прочитала. Очень внимательно.
Мужик подобрел:
– Внимательно, говоришь? Ну, лежи, лежи, не волнуйся. Не буду я тебя ликвидировать.
– Пожалели? – наивно спросила я.
– Нет. Времени уже нет. Через пять минут, – он вытащил из кармана официальную бумажку и сверился с ней, – через пять минут начнется землетрясение. Оно будет ровно пять минут. Потом, если от дома что-то останется, на него упадет самолет. Если же и это не поможет…
Тут с улицы раздался свист. Мужчина замолчал. А потом произошло чудо. Он мне улыбнулся! Впрочем, тут же взял себя в руки, вытащил из кармана шприц и сделал укол себе в макушку.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. С ВАМИ БУДЕТ ГОВОРИТЬ МЭР ГОРОДА
Я еще полежала минуты две, а затем встала и пошла в комнату, где не было дождя. Потому что там звонил телефон. Давно, почти две минуты. Все равно в этой комнате делать больше было нечего. Вода ушла полностью в пол. К соседям пришла удача. А от меня ушла. Телефон не просто трезвонил – он орал и давился собственным звуком. Трубка просто взлетела мне в руку.
– Нажмите кнопку. Землетрясение начнется через пятьдесят две секунды. Нажмите кнопку. Землетрясение начнется через пятьдесят одну секунду. Нажмите…
Я оглянулась. Никакой кнопки в поле моего зрения не было. А телефон орал так, что вибрировал воздух. Кнопки не было. Ну не было вокруг никакой кнопки. Отчаявшись и не надеясь больше ни на что, я положила трубку на рычаг отбоя. И села ждать землетрясения. Отсчет секунд закончился и начался снова, а землетрясения не было. Зато снова зазвонил телефон. Он звонил и звонил, а я сидела и боялась. Открылась форточка. От неожиданности я подпрыгнула на стуле. На колени приземлился самолетик из бумаги. Я развернула самолетик.
На нем было написано:
«Подними телефонную трубку»
Я подняла трубку.
– Спасибо, что нажали кнопку, – понеслось из ее глубины. – Город благодарит вас! Сейчас с вами будет говорить мэр города. Не вешайте трубку. Не вешайте трубку…
Да, с таким голосом не поспоришь! Очень уж этот голос напомнил мне другой. Моей учительницы по родному языку. Ну, один в один. А старших нас учили уважать и слушаться. Учили с первого класса. Учили разными способами. И ведь выучили! Взять, к примеру, мою руку с судорожно зажатой в ней трубкой. Как я не пыталась заставить свою руку плавно опустить трубку и положить ее на рычаг отбоя – все было бесполезно. Бесполезно.
Рука от противоречивых команд будто онемела и стала синеть. Наконец, я сдалась и, вытянувшись в струнку, стала ждать. Прошло несколько минут, и наконец-то свершилось!
– Мэр города благодарит вас! – понеслось из трубки.
Голос был приятным, баритоном. От нахлынувшего чувства патриотизма я чуть не задохнулась.
А голос снова повторил:
– Мэр города благодарит вас!
Я не очень быстро соображаю, но когда приятный баритон повторил этот текст три, пять, десять раз, я поняла, что это запись. Но я не расстроилась. Наоборот, не отрывая трубки от уха, я ногой придвинула стул и села на него. Села как можно удобнее. Было ощущение, что я в концертном зале. На концерте… Кого же мне напоминает этот баритон?
И почему мне сегодня всё время кто-то кого-то напоминает? Нет, ну кого же он всё-таки напоминает? Особенно вот эти два слова «благодарит вас…»!? Кого же? Я вспомнила и упала со стула.
Сегодня явно был не мой день. Стул сломался. Я ударилась. И самое главное – телефон упал вместе со мной. И разбился. Сильно. И, наверное, безнадежно. И всё из-за этого сладкоголосого баритона. Это был… Он.