- -
- 100%
- +
Дизайнер обложки Владимир Зуев
Редактор Ирина Максимова
Иллюстратор Иван Зуев
© Владимир Зуев, 2019
© Владимир Зуев, дизайн обложки, 2019
© Иван Зуев, иллюстрации, 2019
ISBN 978-5-4490-7021-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ДОМ. ДЕРЕВО. ЧЕЛОВЕК
***Только ветер и пыльПо проспектам по головамТолько пыль только ветерНа тысячи верст вокругЯ сегодня спросилНезнакомых нерусских ламНа каком же мы светеИ кем будет порван кругТолько небо и пыльПонемножечку по чуть-чутьТолько пыль только небоНасколько хватает глазЯ сегодня любилИ любовью кололо грудьЭто русская небыльМол нету достойней насТолько пепел и пыльПо поникшим по головамТолько пыль только пепелЧего нам желать ещеЯ сегодня кружилОперившись на два крылаТолько небо заметилНо птицам оно не в счет***Сбивали простыни, сбивали кулаки —одни с любимыми, другие в драках.Мы в путеводных знаках и не-знакахзапутывались, были не близкис собой самими. Сам себе с усам —мертвец без имени, беглец из мрака.Не по нему ли воет в ночь собака,закинувшая морду к небесамзаиндевелым? Звезды с кулаки,под ними простыни нетронутого снега.Собью их планом своего побега —я все же выбьюсь в передовики.Собаке выть, дивиться небесам,мне или нам ждать не дождаться знаков.В любви и в драке мир не одинаков —я это только что почуял сам.***Заведи юлуПусть она кружитНа пустом полуЛужи да ножиВо дому пустомЧерная вдоваСтарым помеломТянет из углаПаутины ленПисем пустотуЗа окошком кленНа своем постуТень его пластомИз угла во тьмуЯ в дому какомВот ведь не поймуИ юла вот-вотВ лужу или ножМир наоборотНа меня похожНа полу пустомНа пустом полуЛишь тоска кругомЗаводи юлу***Вырезает ночьтрафарет окна.Воем не помочьуходящим нанебо, на покой,на последний круг —помаши рукойв уходящий звук.Маршевых шаговпустотой не множь,у тебя врагов —пуля или нож.Больше боли непринесёт песок…На моём окневремени кусок,вырванный из «бы»,«либо» и «нибудь».Остужает лбыбытовая ртуть…Воем не помочьуходящим нанебо или в ночь,в трафарет окна…***Кривились рожипотухших окон,а мы, без кожи,дожди ловилив свои ладони,и город-коконво тьме сжимался,сгущался илибескожих парувживлял друг в друга.Подобно шару,в пределах кругаЗемля летеласквозь космос, вечность.Нет, мера тела —не бесконечностьв земных пределах,где окон роживо тьме кривые,где мы похожина светотени.Где город-коконживых вжимаетв квадраты окон…***Освободи меня от ощущения вины.За то, что жив и болен безнадегой.За то, что я иду своей дорогой,придерживаясь четной стороны.Освободи меня от притяжения окна,в котором мир, в котором очень пусто.Стекло, мой силуэт, стена и люстраи недоискупленная вина.Освободи меня от пустоши ночной,когда не сплю, когда себя сжираюи складываю лед, подобно Каю,когда крадусь нечетной стороной.Освободи меня, прошу, освободи.Я здесь. Смотри: я весь как на ладони.Мне снятся белые стреноженные кони,туман и бесконечность впереди.***Вой, но выкладывай слово «вечность», Кай.Это твой смысл и спасение – привыкайк слову и к состоянию глыбы льда.Вечность, малыш, не кончится никогда.Кай, нет ничего надежнее пустоты. Тылишь на четверть прежний, успел остыть.Сердце ещё не успело обледенеть…Сердце живое – тогда ты живой на треть.Мой, но приёмный, красивый и дерзкий сын,неуязвимость возможна, когда ты совсем один.Нет ни любви, ни жалости… есть печаль —вечность, в которой нам никого не жаль.Кай, принимай как данность холодный лёд.Видимый мир замерзнет, и боль пройдёт.Герда тебя забыла – и ты забудь.Чувствуешь, как твоя холодеет грудь?Вот оно – состояние глыбы льда.Вечность, малыш, не кончится никогда…***Сны оставляют тем кто осталсяВ выметенной квартиреИ тишина и ни сальсы ни вальсаПол и стены четыреИ потолок растворяется словноПена у ног белесыхИ нереальные жалятся осыНехотя зло бескровноМальчик беззубый швыряет щебеньМетится в неба корытоЯ оставляю июльский гребеньИ дверь оставляю открытой***И видеть сны – не умирать,уснуть, храпеть на всю округузимой, а летом ближе к югуподаться и давить кроватьночами, днем играть шута,девицам, солнцем утомленным,читать стихи, и слушать волны,и знать, что мира красота —сейчас и здесь, не там-потом…Потом – иное предвещает…Земля устало нас качает,как мама в детстве перед сном…***микро- и макрокосмос бесконечный роймыслей и все всерьёзостановись постоймаятник бытияв мёртвом дворе качельты очерствевший явыбравший ту же цельцепко себя держивремя туда-сюдамаятники-ноживсюду и навсегдамикро- и макрокосмостановись постойбольше нельзя всерьёзтут в пустоте пустой***лобные доли для…и… отчего болят…мне бы до февраля…мне бы до февраля…с красной начать строки,чтобы слова как ртуть…в звездные потолкивзмыть самолетом «ТУ»…и, совершив петлюмертвую, стать собой…видимо, к февралюкончится этот бой…и, как всегда, с нуляи, как всегда, болят,лобные доли для…мне бы до февраля…***Ложечкой чай мешать,крепкий курить табак,не застилать кровать,чтобы не спать, а так —сиднем всю ночь сидеть,слов разгребая стог,да заплетать их в сеть,да приходить в восторг,«быть» заменив на «жить»,жизни вращая ось,знать, что не рвется нитьсмысла и всё сбылосьтак, как придумал сами написал потом,где-то к пяти часамили часу в шестом…***Говорили – недоговорилинежно, нараспев, напропалую.По ночам так сладко слух балуют«может быть», «наверно», «или-или»…Все вернется, если возвратимо, —новым годом или счастьем новым,нежным, нереальным, невесомым…Жаль, что чаще мимо, мимо, мимо…***Мысли в копоти,пальцы в щепоти.Хмель язычествав ноги тычется.Дух стреноженный,мной низложенный,изобижен,спит, раны лижет.***птица прокричитволос упадетнакренится бытпокривится ротколесо потерьпотеряет осьзавтра и теперьбесконечно врозьты увязла тамя обжился тутнебеса не лгутчто не стоит нам***Северный ветер срывает лишнеес этой субботы Страстной недели.Ангелы Имя на небе вышили,ангелы Имя земле пропели.Северный ветер меня, калечного,в спину толкает: ступай смелее! —в прошлом тебе больше делать нечего.Солнце как будущее алеетза горизонтом, где лес и горык небу вершины свои прижали.Мир мой сегодня был ветром вспороти распахнулся в иные дали,мне неизвестные до закатаэтой субботы Страстной недели…Понтий Пилат слушал речь легата.Ангелы Имя Христово пели…***Черная дорога через лес,мысли черные у черных провожатых…И черным-черно крыло небес,скорбью небеса к земле прижаты.Жерло шахты дышит тяжело,жадно дышит, жаждет жертвы, жути…Неба наклонённое крыло —вечный мост на вечном перепутье…Жерло примет восемь из восьми.Восемь – бесконечность к горизонту…Господи, прими, прими, прими…Смерть идет по северному фронту…Для убийц все будет в первый раз…Лизавете и Варваре тоже в первый…Скорбный путь – всего лишь пара фраз…И убийц убившиеся нервы…Черная дорога через лес…Скорбью небеса к земле прижаты…И черным-черно крыло небес…Мысли черные у черных провожатых…***В коробке из-под чудеспылится мой детский страх —уснуть навсегда и бес-телесным шагнуть впотьмахна воздух и обомлеть…И долго взахлеб дышать…И в неба худую сетьуткнуться, как в детстве в мать…Затихнуть… и все с нуля…И жить как на чистовик…И телу как пух земля…И жизни нелепой мигкак вспышка… Ну вот и всё…И детский нелепый страх……Земля-колыбель несетменя, как дите, впотьмах…***Тихо-то как темной ноченькой…Матушка спит рядом с доченькой.Звезды сияют млечево…Будто им делать нечего.Вечное хитросплетение…Звезды. Под ними сопение…Пусть мирно спят каждой ноченькойматушки, звезды и доченьки…***Мир – в твоей ладошке…На ладони – крошкиптичкам-невеличкам,зайчикам, лисичкам…Мир – в чулане пыльном,там, где паутина…В царстве тридесятомпахнет прелой мятой…Тихо и спокойно,прекратились войнына родной планете…Мы за мир в ответе,тот, что на ладошкеспит, обнявши крошки…***Такая маленькая смертьНевыносимое молчаньеМы поневоле англичанеМы остывающая твердьТемно и тихо пустотаКотенком просится на рукиПространство приглушает звукиИ можно сосчитать до стаНо это не приблизит сонЗамерзших рук не отогреетИ снег белее и белееИм свет холодный отраженДекабрьская белеет твердьИ мы над ней совсем без кожиНе дай нам больше милый БожеТакую маленькую смерть***Слов больше нет и не надо – есть голос,солнце, в нем твой силуэт, светотени…И постижение сути явлений,нам непонятных… Небесная полостьбелым очерчена вкруг голубого.И чистота бесконечно простая,что никогда-никогда не растаетв этих пределах шара земного…Есть только нежность, ее акварелив нас проступают, рождаются звуком…Эта земная, прекрасная мука —быть с кем-то рядом, без смысла, без цели.«Быть» – это слово теперь ключевоедля постижения сути явлений.Я научился читать светотени,я слышу в голосе вечно живое…***Выберу дом, дерево, человека.Буду любить или просто будурядом последнюю треть от века,если мне сверху одобрят ссуду.Выберу, если возможность этумне оставляет процент по ссуде.Кану из этого лета в Лету.Так выбираю – и будь что будет.Выберу, если найду в дорогечто-то родное, своё до дрожи.Вижу: у осени на порогеавгуст свои отпускает вожжи.Выберу, если одобрят ссуду,год или два или треть от века.Буду любим или просто будудомом и деревом для человека.
НА УЛИЦЕ СОВЕТСКОЙ
***И страны той нет как нет…И Свердловска нет в помине…Лишь Свердлов бесстыдно стынет,по зиме легко одет…В центре города на «Е»он стоит, не понимая,что за жизнь вокруг такая:«Коммунизм, паскуды, где?Черт с ним! Где рэсэфэсэр?Где мандаты и декреты?Где Ильич? Володя, где ты?Я торчу тут, словно хер…Рядом Оперный, УрГУ,мимо люди и трамваи,голубей проклятых стаигадят… Я один в снегу —в центре города, и мнеодиноко, зябко, страшно…Недостроенная башня —реквием по той стране,что в помине нет как нет…»И Свердловска нет в помине…Лишь Свердлов бесстыдно стынетмного-много-много лет…***Афишам старым до сих пор вернызаборы серые на улице Советской,и в парке Пионер, застывший нэцкэ,как прежде, патриот своей страны…Моей страны, сменившей лад и строй.Мне повезло: я – выходец оттуда,советский россиянин – чудо-юдо,хлебнувший перестройку, и, застойедва застав, я верен сам себе,я вновь иду к афишам и заборам,как в детство… Пионер глядит с укором:«Товарищ, не сгибайтесь при ходьбе…»***лаяла собака, небо багровело…след от самолета, как следок от мелашкольного, неровный, и доска кривая…папа сильный-сильный, мама молодая…я глаза прищурил, вижу сквозь ресницы:фонари мигают, как огни столицы…как звезда на башне главной, самой-самой,я туда поеду скоро с папой, мамой…там, на самой красной площади планеты,небу расскажу я все свои секреты…попрошу у неба, чтоб не умиралиникогда родные… чтоб войны не зналилюди на планете… и себе – щеночка…вот и ночь настала, и фонарь как точка —там, над домом, детством, где писали мелом…лаяла собака, небо багровело…***через газету Правдамама утюжит брюкипапе на митинг надопапе синеть со скукипапе идти в колонневечного Первомаяпапа парторг в законепапу признала стаямама побудет домамама сготовит ужинмама глава домкомаглаз за детьми и мужеммама царица мираметров квадратных нашихнаша полна квартиракак говорится чашая подрасту однаждыбуду большим как папая будут помнить каждыйдень его цвет и запахмама и папа рядомвечно со мною будутрвется газета Правдазначит есть место чуду***мама непомыла рамупапа непришел с работыдочка недала Тигранусыну невломили готымама нес соседом в связипапа непропил аванецдочка нес Ахмедом лазитсыну ненассали в ранецтак и жили они как всетак и жили они хорошои у каждого свой насести у каждого свой вершокмама даушла к соседупапа дазашьется виднодочка дародит Давлетусыну давсю жизнь обиднотак и жили они как мытак и жили они путеми у каждого был свой смысли у каждого в горле ком***Помню чай со слоном,помню пиво в пакетах,сигареты «Ракета»,синяков за углом…Помню день Первомайи Октябрь кумачовый,брагу «хер Горбачеву»и призыв «Наливай!».Помню слово «Афган»,страшный шепот: «Груз 200…»Во дворе пели песнипро Кабул и Баграм…Помню «Ассу», «Иглу»,Цой – герой, «Группа крови»…Мир рождается новыйв каждом пыльном углу…Я в кафе за углом(с дорогой сигаретой,с пивом не из пакета),с памятью за столом.***Май нэйтив таун изент ладж,энд изент смол, и все такое.Там школа, корефанов трое,там «Magna», «Royal» и «Orange»…Там детство, ивы и река…В хрущевке песни под гитару,и высь светла и высока,и все сдавали стеклотару —и были счастливы, бикоз.Там «нáчать» было и «углу́бить»,там был заветный кубик-рубики миллионы алых роз…Там был волшебный «Wind of Change»,влюбленность первая-втораяи девственность девичьих плеч,там Стелла, Оля, Зоя, Рая…Там чудо – видеосалон,и Цой живой, и Хой в почете,и мы не в погребальной ротес друзьями, время – не Харонтогда и там… Теперь и тутиные мы, май таун нэйтив —форевер! Ай эм вэри эктив,я жив доселе, вэри гуд!***Я листал чужой фотоальбом:лица – незнакомые, красивые.Девушка в небесно-голубомплатьице на лавочке под ивами.Мальчик с букварем, цветов букет,и в глазах застыло что-то вечное.Словно знает: будущего нет —мальчик этот, чем-то свыше меченный.Будто знает, что грядет война,и ему там быть солдатом-воином,и что мать останется одна,и ему лежать неупокоеннымна чужой, неласковой земле —всюду горы, гордые, красивые…Мальчику всего лишь двадцать лет…Девушка на лавочке под ивамив платьице небесно-голубом…Боль и злость застыли жутким комом,будто бы я вспомнил о знакомом.Я листал чужой фотоальбом…***Ты обознался, ветеран.Я не был там, где ты оставил руки.Я пил с шалавами от скуки,когда ты шел через Афган,из ночи в ночь, из года в годне на войне – тут, на гражданке…Я на гражданке-нимфоманкележал, когда ты шел вперед…Когда ты шел на караван,на тот, что первый и последний,мне бабы говорили «Бедный…»,когда я корчился от рансердечных… В водке и враньея обретал мужскую доблесть.Молчал мой стыд, молчала совесть,я их салатом оливьесъедал и пил не за Афган,я пил с шалавами от скуки…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.