- -
- 100%
- +
Он объяснял это Самире вчера, и они вместе посмеялись над местными суевериями. Самира называла эти страхи "городскими сказками для детей".
Но для толпы, которая сейчас окружала их плотным кольцом, это была не геология. Это была магия. Черная, опасная магия.
– Он пропал! – рыдала Амина, хватая Назира за рукав. – Духи забрали его! Пророк, только ты можешь его спасти! Только ты не боишься темных сил!
Темных сил, – мысленно фыркнул Назир. Единственная темная сила там – это возможность упасть с высоты или заблудиться в расщелинах.
Но вокруг него люди смотрели с нарастающей паникой. Он видел страх в их глазах, слышал, как учащается дыхание, как дрожат голоса. Толпа была на грани истерики.
В один миг в его голове пронеслось несколько мыслей, четких и холодных, как расчеты инженера.
Он мог бы успокоить их, объяснить природу звука, рассказать о физических свойствах камня, убедить, что никакой сверхъестественной опасности нет. Но они не поверят. Им проще поверить в злых духов, чем в акустику. Они поверят в чудо, но не в физику.
Он мог бы отправить поисковый отряд – дюжину вооруженных мужчин, которые прочешут скалы. Но это займет часы, вызовет споры о том, кого посылать, и лишь усилит панику. А главное – если мальчик действительно заблудился в расщелинах, большая группа людей может наделать больше шума, чем пользы.
А был и третий путь. Рискованный, но эффективный.
Назир огляделся, ища взглядом Самиру. Она стояла чуть поодаль от толпы, скрестив руки на груди. Ее лицо было спокойным – не равнодушным, но и не охваченным общей паникой. Она тоже знала, что никаких духов там нет. В ее глазах он прочел вопрос: "Ну, и что ты будешь делать, пророк?"
И он принял решение. Не как инженер, а как лидер. Не как человек, знающий физику, а как человек, понимающий людей.
– Успокойтесь! – его голос прозвучал твердо и уверенно, разрезав панические крики как нож.
Толпа затихла, все лица повернулись к нему. В наступившей тишине было слышно только тяжелое дыхание Амины и далекий шепот ветра в скалах.
– Никакие духи не тронут дитя, которое находится под моей защитой, – продолжал Назир, и в его голосе звучала такая уверенность, что даже он сам почти поверил в свои слова. – Каждый человек в этом караване – мой человек. И я не оставлю ни одного из них.
По толпе пронесся тихий вздох восхищения. Кто-то прошептал: "Наби Назир…"
– Я сам пойду за ним, – объявил Назир. – Один.
– Пророк, это опасно! – закричал кто-то из толпы. – Духи могут…
– Духи боятся того, кто несет божественный свет, – перебил Назир, и слова лились сами собой, словно кто-то другой говорил его голосом. – Я пойду туда не с мечом, а с верой. И вера защитит нас обоих.
Амина посмотрела на него с отчаянной, слепой надеждой.
– Ты правда… ты правда спасешь его?
– Не бойтесь, – сказал Назир, кладя ей руку на плечо. – Я верну вашего сына. Живым и невредимым.
Всё для дела, – подумал он, встретившись взглядом с Самирой. Всё для дела, Самира, всё для дела. Им нужна вера. А вера требует подвигов.
Но даже мысленно произнося эти слова, он знал, что обманывает самого себя. Часть его души – та часть, которую он не хотел признавать, – жаждала этого момента. Жаждала стать героем. Жаждала увидеть в глазах людей не просто уважение, а благоговение.
Он взял только свой посох и бурдюк с водой. Никого с собой не взял, никого не попросил о помощи. И, не оглядываясь, широким, уверенным шагом пошел в сторону скал.
Он чувствовал на спине сотни взглядов. Слышал, как кто-то тихо молится за его безопасность. Ощущал, как вокруг его фигуры в глазах людей складывается легенда о пророке, который один пошел сражаться с темными силами.
Театр, – говорил он себе. Дешевый, но необходимый театр. Я знаю, что никакой опасности нет. Но им этого не объяснишь. Поэтому пусть думают, что их пророк совершает подвиг.
Путь к скалам занял не больше двадцати минут, но казался бесконечным. Чем ближе он подходил, тем более угрожающими выглядели черные утесы. Ветер действительно шептал в расщелинах – тихо, монотонно, почти гипнотично. Если не знать природу этого звука, можно было легко вообразить голоса невидимых существ.
Неудивительно, что местные их боятся, – подумал Назир. В сумерках это место действительно выглядит зловеще.
Скалы оказались лабиринтом узких проходов, пещер и расщелин. Назир начал методично обследовать их, окликая мальчика:
– Сахиль! Сахиль, где ты?
Его голос отражался от каменных стен, создавая причудливое эхо. Иногда казалось, что кто-то отвечает, но это было лишь преломление звука в каменных коридорах.
Он нашел следы босых детских ног в песке. Потом еще несколько. Мальчик действительно был здесь, и недавно.
– Сахиль! – звал Назир, пробираясь через узкую расщелину. – Твоя мама ищет тебя! Не бойся, это я – Назир!
И тут он услышал тихий всхлип.
Звук доносился откуда-то справа, из небольшой лощины между двумя скальными выступами. Назир поспешил туда и увидел мальчика.
Сахиль сидел на камне, подтянув колени к груди. Лицо его было заплакано, на правом колене виднелась свежая ссадина. Увидев Назира, мальчик сначала испугался, а потом узнал его и расплакался еще сильнее.
– Дядя Назир! – всхлипнул он. – Я заблудился! Я хотел поймать ящерицу, а она убежала сюда, а потом я упал, и теперь не знаю, как вернуться!
Назир присел рядом с ним на корточки.
– Покажи, где болит.
Мальчик показал на коленку. Обычная ссадина – не глубокая, без серьезных повреждений. Назир достал из своей сумки чистую тряпку и осторожно промыл ранку водой из бурдюка.
– Больно? – спросил он.
– Немножко, – честно ответил Сахиль. – А духи меня не съедят?
– Какие духи? – Назир улыбнулся. – Здесь нет никаких духов. Только камни и ветер. Ветер дует через щели в скалах и создает звуки. Вот и все.
– Правда?
– Правда. – Назир помог мальчику встать. – Пойдем, мама волнуется.
– А она будет ругаться?
– Нет, – рассмеялся Назир. – Она будет так рада тебя видеть, что забудет про все остальное.
Он взял мальчика за руку, и они пошли обратно через лабиринт скал. Сахиль шел рядом, изредка всхлипывая, но уже не плакал. Ссадина была пустяковой, а страх прошел.
Вот и все, – думал Назир. Никаких духов. Никаких чудес. Просто мальчик погнался за ящерицей, заблудился и ушиб коленку. Самая обычная история.
Но когда его силуэт появился на фоне скал, держащего за руку маленького мальчика, из лагеря донесся восторженный рев.
– ОН ИДЕТ! ОН НАШЕЛ ЕГО!
– НАБИ НАЗИР! ОН СПАС РЕБЕНКА!
– ПРОРОК ПОБЕДИЛ ДУХОВ!
Люди бежали ему навстречу, подняв облако пыли. Впереди всех бежала Амина, раскинув руки. Она схватила сына, прижала к груди, осыпая его и Назира слезами и поцелуями.
– Мой мальчик! Мой драгоценный мальчик! – рыдала она. – Наби Назир, как мне тебя благодарить? Ты спас его! Ты не побоялся злых духов!
– Герой! – кричал кто-то из толпы. – Наш защитник!
– Он один пошел против темных сил!
– Пророк! Истинный пророк!
Назира окружили плотным кольцом. Его хлопали по плечам, женщины пытались поцеловать край его плаща, старики кланялись ему в пояс. Дети смотрели на него с открытыми ртами, как на героя из легенды.
И в этот момент, стоя в центре обожающей его толпы, чувствуя на себе сотни восторженных взглядов, слышая крики своего имени, Назир почувствовал то, чего не чувствовал никогда раньше.
Это была не просто радость от спасенного ребенка или удовлетворение от решенной проблемы. Это было пьянящее, горячее чувство собственной силы. Власть. Ощущение, что одно его слово, один его жест может управлять сердцами этих сотен людей. Что они верят в него безоговорочно. Что для них он не просто человек – он символ, икона, живое воплощение надежды.
Они готовы поклоняться мне, – понял он с ужасом и восторгом. Они готовы умереть за меня. Готовы убивать ради меня. Одно мое слово – и они сделают что угодно.
Это было отвратительно. И невероятно приятно.
Всё для дела, – пытался он оправдаться перед самим собой. Всё для дела, Самира, всё для дела. Чем больше они верят в меня, тем дальше пойдут. Тем больше препятствий преодолеют. Их вера – это топливо, которое довезет нас до гор.
Но он знал, что это ложь. По крайней мере, не вся правда. Ему просто нравилось быть богом.
В этом море восторженных лиц он нашел ее. Самира стояла чуть поодаль, скрестив руки на груди. Она не кричала, не улыбалась, не аплодировала. Она просто смотрела на него внимательным, изучающим взглядом.
И когда их глаза встретились, уголок ее губ чуть дрогнул в едва заметной, ироничной усмешке. Не осуждающей. Не одобряющей. Просто… понимающей.
Она все видит, – понял Назир. Видит, что никаких духов там не было. Видит, что "подвиг" был театром. Видит, как мне это нравится. И не осуждает. Просто констатирует факт: инженер научился играть в пророка. И начинает получать от этого удовольствие.
От этого понимающего, чуть насмешливого взгляда Назиру стало одновременно и стыдно, и еще более приятно. Стыдно – потому что его насквозь видели. Приятно – потому что Самира не презирала его за это. Она понимала необходимость игры.
Он отвел глаза, но жар славы еще долго горел у него в груди. Люди продолжали благодарить его, рассказывали друг другу подробности его "подвига", уже начиная превращать простую историю в легенду.
Вот и всё, – думал он. Еще один шаг по пути, с которого уже не будет возврата. Они поверили не только в то, что я могу найти воду. Теперь они верят, что я могу сражаться с темными силами. Что у меня есть сверхъестественная защита.
И к своему ужасу – и тайному восторгу – он обнаружил, что ему это начинает нравиться.
Всё для дела, – повторял он про себя как мантру. Всё для дела, Самира, всё для дела.
Но глубоко внутри, в той части души, которую он не хотел признавать, тихий голос шептал другое: Это для тебя, Назир. Это все для тебя.
Глава 9 Басни на продажу
Хальдун покинул Аль-Мадир в самый подходящий момент – когда дым над городом еще вился столбом. Он узнал того бородатого странника, с которым встретился в пустыне, едва тот появился на городских улицах. И сразу понял: пришло время сматываться.
Слишком опасно оставаться, думал он тогда, поспешно укладывая пожитки. Если этот Назир узнает, что кто-то торгует от его имени, мне несдобровать. А если народ поймет, что я морочил им голову…
Но уезжая, Хальдун прихватил с собой кое-что ценнее золота – новые флаконы с дешевым парфюмом и готовую историю. Теперь он мог честно сказать, что видел пророка собственными глазами. Мог описать его лицо, голос, манеры. А главное – мог рассказать о том, как сбылись пророчества: храм действительно разрушился, дождь действительно пошел.
Три дня спустя после бегства из города Хальдун ехал по пыльной караванной дороге, напевая старую песню про купца, который продавал звёзды. Осёл Мудрец шел ровно, хромота почти прошла, а в седельных сумках позвякивали тридцать четыре флакона – три он уже продал в придорожных поселениях.
Первый успех пришел в Бир-эт-Тине, крошечном оазисе в дне пути от Аль-Мадира. И случился он совершенно не так, как планировал Хальдун.
– А от боли в спине поможет? – недоверчиво спросил местный старейшина Ибрагим, крутя флакон в руках. – Моя Хадиджа уже полгода стонет, то ли от радикулита, то ли от того, как я ей надоел.
Хальдун растерялся.
– Ну… то есть… конечно, о шейх, это масло обладает целебными свойствами, – Хальдун откупорил флакон, и в воздух потянулся сладковатый аромат миндаля и лаванды. – Видите, какого золотистого цвета? И как приятно пахнет?
– Вот и ладно! – обрадовался Ибрагим. – А то знахарь местный советует пиявок ставить, а жена боится. Сколько берешь?
Хальдун назвал цену в серебряную монету, ожидая торга, но старейшина тут же полез в кошель.
– Дешево! А расскажи-ка, как мазать-то. Всю спину или только там, где болит?
Господи, думал Хальдун, покидая оазис с серебряной монетой в кармане. Какие бездуховные люди.
Но деньги есть деньги.
* * *
К полудню показались шатры кочевого племени, раскинувшиеся у убогого колодца. Хальдун знал это место – здесь часто останавливались пастухи из племени Бени-Калб, которые гоняли свои стада между летними и зимними пастбищами.
У колодца стояло человек тридцать мужчин, женщин и детей. Верблюды жевали колючки, козы блеяли в загоне из ветвей. Запах костров и вареного мяса смешивался с ароматом кофе – верный признак гостеприимства.
– Мир тебе, странник, – окликнул Хальдуна седобородый мужчина, очевидно, глава племени. – Откуда держишь путь?
– Из Аль-Мадира, о шейх, – ответил Хальдун, спешиваясь. – Хальдун ибн Суфьян, торговец, к вашим услугам.
– Абу Талал из Бени-Калб. Присаживайся к огню, отведай нашего кофе. Какие вести несешь из города?
Хальдун принял чашку дымящегося кофе и осмотрел собравшихся. Лица усталые, обветренные. На женщинах простая одежда, украшения скромные. Дети худоваты, хотя и не истощены. Племя не бедствовало, но и богатством не избаловано.
– Странные времена в городах, о Абу Талал, – начал Хальдун, отхлебывая кофе. – Кристаллы угасают, жрецы ссорятся, люди мечутся в поисках истины.
– Так и есть, – кивнул старик. – Мы видели дым над Аль-Мадиром три дня назад. Что там случилось?
Вот оно. Идеальный момент.
– То, что и должно было случиться, – торжественно произнес Хальдун. – Исполнились древние пророчества. Пришел тот, кого ждали, пророк из пророков.
Разговоры у костра стихли. Дети притихли, женщины подались ближе.
– О каком пророке ты говоришь? – спросил Абу Талал.
Хальдун поставил чашку и откинулся назад.
– Я встретил его в пустыне, о шейх. Человека, которому боги открыли тайну воды. Он шел из священного храма в северных горах, где дождь не прекращается никогда. И сказал мне: "Время старых камней кончилось. Время живой воды пришло."
– Как его имя? – прошептала молодая женщина.
– Аль-Райан, – ответил Хальдун. – "Утоляющий жажду". И он дал мне вот это.
Торговец достал один из синих флаконов и поднял его так, чтобы стекло поймало солнечный свет.
– Чепуха! – неожиданно выпалил подросток лет шестнадцати, сидевший у края круга. – Дядя, что ты за сказки нам рассказываешь?
В лагере воцарилась неловкая тишина. Абу Талал нахмурился:
– Малик, не перебивай старших.
– Но дедушка! – не унимался парень. – Если он правда встретил пророка, пусть расскажет, как тот выглядел. Какого он роста, какого цвета глаза, во что одет?
Черт, подумал Хальдун. Умный мальчишка.
– Высокий, – начал он осторожно. – С благородным лицом…
– А шрам есть? – перебил Малик.
Хальдун замер.
– Какой шрам? – спросил он.
Малик торжествующе усмехнулся:
– Ну вот! А все пророки должны иметь знак избранности. У Ибрагима родинка была, у Мусы – белые волосы. А этот пророк – какой у него знак?
Хитрый малый, подумал Хальдун с облегчением. Пытается поймать меня, но сам же и подсказывает ответ.
– Да, – торжественно произнес он. – Белые пряди в бороде, хотя сам он еще молод. Знак небесного огня, который коснулся его.
– А еще? – не отставал Малик.
– Еще у него глаза как горные озера – такие чистые, что видно дно. И когда он говорит о воде, от его слов веет прохладой.
Абу Талал кивнул с видом знатока:
– Это правильные признаки. Малик, не срамись больше перед гостем.
Подросток замолчал, но Хальдун чувствовал его недоверчивый взгляд.
– Масло из семян священных цветов, что растут только у подножия Первого Храма, – продолжил торговец. – Каждая капля пропитана его молитвами и благословениями.
– Что оно дает? – спросил молодой пастух.
– Тому, кто примет его с верой – защиту в пути, здоровье скота, благословение на все начинания, – Хальдун говорил негромко, доверительно. – А когда придет великий дождь, который смоет старый мир, это масло убережет праведных от бури.
К концу дня Хальдун продал пять флаконов и десять медных амулетов. Даже Малик в итоге выпросил у отца монету на амулет – "для проверки".
* * *
На второй день пути Хальдун догнал небольшой караван – семь верблюдов, груженных мешками с зерном. Караванщик оказался худощавым мужчиной средних лет с умными, усталыми глазами. Представился просто: Махфуз.
– Плохо дело, брат, – пожаловался он, когда они остановились на привал. – Везде одно и то же – кристаллы угасают, урожаи плохие, люди экономят на всем.
– А ты слышал про пророка Аль-Райана? – небрежно спросил Хальдун.
Махфуз поднял бровь:
– Какого еще пророка?
Хальдун начал привычный рассказ, но заметил, что караванщик слушает слишком внимательно. Не как обычный покупатель, а как… экзаменатор.
– Интересно, – сказал Махфуз, когда Хальдун закончил. – А скажи-ка, друг, в каких священных книгах упоминается этот Первый Храм?
Хальдун почувствовал холодок в животе.
– Ну… это древнее знание…
– В "Книге Капель"? В "Скрижали Рассвета"? – не отставал Махфуз. – Я довольно начитан в священных текстах, но что-то не припоминаю…
– Не во всех книгах написана вся правда, – осторожно ответил Хальдун.
– Да уж, это точно, – усмехнулся Махфуз. – Особенно в книгах, которые пишут сами люди. А вот скажи – этот пророк упоминал имена древних пророков? Лукмана, например? Или Сулеймана Мудрого?
Этот тип разбирается в теологии, понял Хальдун. Бывший жрец или ученый. Сейчас он меня раскусит.
– Он говорил, что пришло время нового откровения, – ответил Хальдун. – Что старые имена принадлежат старому миру.
– Ах, вот как, – Махфуз прищурился. – Значит, он отвергает предыдущих пророков? Любопытная ересь.
– Не отвергает! – поспешно поправился Хальдун. – Он… развивает их учение. Как ручей впадает в реку.
– Понятно. А масло это он сам делал? Или ученики?
– Сам, – соврал Хальдун. – На моих глазах.
– И какие слова произносил при этом?
Подозрительный тип, подумал Хальдун. Но деньги у него точно есть – караван хороший.
– Слова священные, на древнем языке, – уклончиво ответил он.
– На каком именно? – не отставал Махфуз.
Хальдун почувствовал себя загнанной лисой.
– Послушай, брат, – сказал он с раздражением. – Он же не учитель мне. У него много дел, он не отчитывается передо мной, что да как он делает. Ты покупать собираешься или экзамен мне устраиваешь?
Махфуз рассмеялся:
– Прости, привычка. Двадцать лет в медресе преподавал, прежде чем торговлей заняться. Говоришь интересно, вот и захотелось подробности узнать.
Ну конечно, облегченно подумал Хальдун. _Бывший учитель.
– Так ты купишь флакон или нет? – спросил он.
– Куплю, – кивнул Махфуз, но тут же добавил: – Но не за три серебряные. За одну серебряную и мешок ячменя. Товар непроверенный, а жена действительно болеет – хуже от масла ей не будет.
– Две серебряные, – сторговался Хальдун. – И без ячменя.
– Договорились, – согласился Махфуз. – Но если не поможет, расскажу всем встречным, что ты торгуешь пустышкой.
* * *
В Хаджар-ас-Садике Хальдуна ждал неприятный сюрприз. На главной площади города уже стоял другой торговец – толстяк в ярко-красном плаще, который что-то продавал из большой корзины.
– …молоко священной козы из монастыря Святого Бишра! – кричал толстяк. – Исцеляет все болезни! Возвращает молодость! Обращает врагов в друзей!
Вокруг него собралась приличная толпа. Хальдун подошел ближе и увидел, что торговец продает маленькие глиняные горшочки с белой густой жижей, пахнущей прокисшим молоком и чем-то приторно-сладким.
– Сам святой Бишр доил эту козу! – продолжал толстяк. – Она паслась на травах Эдема и пила воду из райских источников!
Конкуренция, подумал Хальдун. И довольно наглая.
Он подождал, пока толстяк закончит продавать очередную порцию "молока", и подошел к нему.
– Коллега, – сказал он с улыбкой. – Как дела, идёт торговля?
– Пока да, – ответил толстяк, пересчитывая монеты. – А ты что привёз?
– Священное масло от пророка Аль-Райана.
Толстяк хмыкнул:
– Пророк? Сейчас каждый второй пророк. Вот у меня – святой. Это посерьезнее.
– Мой пророк принёс дождь и разрушил старый храм, – сказал Хальдун. – А твой святой что делал?
– Коз доил, – не моргнув глазом ответил толстяк. – Но каких коз! Особенных!
Хальдун понял, что спорить бесполезно. Нужно просто переиграть конкурента.
Он дождался, когда толстяк снова начнет свою речь, и вышел на край площади.
– Люди добрые! – крикнул он. – Не дайте себя обмануть! Я видел священную козу святого Бишра собственными глазами!
Толпа заволновалась. Толстяк побледнел.
– Видел! – продолжал Хальдун. – И скажу вам честно – это пророк Аль-Райан исцелил эту козу от хромоты! Она была простой, хромой козой, а стала священной благодаря ему!
– Врешь! – закричал толстяк.
– Не вру! – отвечал Хальдун. – И вот доказательство!
Он достал флакон своего масла.
– Вот масло из того же источника, что и молоко твоей козы! Только более сильное, потому что освящено самим пророком, а не его скотиной!
Толпа ахнула. Толстяк попытался что-то возразить, но люди уже перешли к Хальдуну.
К вечеру он продал восемь флаконов по четыре серебряные монеты каждый. Толстяк же уехал из города, так ничего и не продав после появления "коллеги".
Восемнадцать флаконов осталось, думал Хальдун, направляясь к следующему городу. И кошелек приятно тяжелеет.
* * *
Дорога в Умм-Каср вела через холмистую местность, где среди скал пряталась крепость местного эмира.
Эмир Фаиз ибн Кассим принял Хальдуна в своем дворце – скромном, но изящном здании с мозаичными полами и прохладными двориками. Сам эмир оказался человеком средних лет, с умными глазами и ухоженной бородой.
– Садись, торговец, – сказал он, указывая на ковер перед своим троном. – Мои люди говорят, ты рассказываешь интересные истории.
– О повелитель, я несу весть о пророке…
– Да, да, слышал уже, – махнул рукой эмир. – Аль-Райан, дождь, священная долина. А теперь расскажи мне правду.
Хальдун опешил:
– Какую правду, о повелитель?
– Правду о том, сколько ты заработал на этой сказке, – усмехнулся эмир. – И сколько еще планируешь заработать.
Он знает, понял Хальдун. Он все знает.
– О повелитель, я не понимаю…
– Понимаешь, понимаешь, – эмир налил себе вина из хрустального кувшина. – Я сам в молодости кое-чем таким промышлял. Продавал крестьянам "лекарство от сглаза" – обычную воду с несколькими каплями розового масла. Неплохо зарабатывал.
Хальдун молчал, не зная, что сказать.
– Так вот, – продолжал эмир. – Твоя легенда неплоха. Даже очень неплоха. Пророк, чудеса, священная долина – все что надо. Но у меня к тебе предложение.
– Какое, о повелитель?
– Останься у меня на службе. Будешь развлекать гостей рассказами, придумывать новые легенды для торговцев. Хорошая работа, сытная.
Хальдун почувствовал ловушку:
– А если я откажусь?
– Понятно, – кивнул эмир. – Что ж, не буду тебя принуждать. Только вот незадача – мои дороги патрулируются особенно тщательно в последнее время. Много разбойников развелось, понимаешь. А торговец с тяжелыми сумками… – он многозначительно посмотрел на поклажу Хальдуна, – может показаться стражникам подозрительным.
Хальдун почувствовал холодок в животе:
– О повелитель, я же честный торговец…
– Конечно, конечно, – успокаивающе поднял руку эмир. – Но откуда стражникам это знать? Им ведь нужны доказательства твоей… благонадежности. Рекомендация от уважаемого человека, например.
– И что же хочет уважаемый человек? – осторожно спросил Хальдун.
– Ну, например, пару флаконов твоего священного масла.
– О повелитель, а зачем вам это масло?
Эмир усмехнулся:
– У меня завтра прием послов из соседних княжеств. Подарю им по флакончику "священного масла от пророка". Пусть думают, что у меня есть связи с… высшими силами.
Хальдун отдал флаконы без лишних слов и покинул дворец с тяжелым чувством.
Шестнадцать флаконов осталось, подсчитал он. И слава богам.
* * *
Но настоящий кризис поджидал Хальдуна в Кафр-Зейтуне, селении у древних масличных рощ.
Он рассказывал свою историю группе местных жителей, когда вдруг одна старуха воскликнула:
– Постой-ка! А вчера ты говорил, что пророк был в белом плаще! А сегодня – в синем!
Хальдун замер. Вокруг воцарилась тишина.