«Три кашалота». Мираж седалища души. Книга 5

I

В кабинете генерала Георгия Бреева, возглавляющего ведомство по розыску драгоценностей «Три кашалота», принимали свидетеля необычного, и со смертельным исходом, случая. Личность подозреваемого плохо вязалась с образом хладнокровного убийцы, хотя, безусловно, таковым и была. Учитывая харизму также своеобразного свидетеля, генерал пожелал сам провести с ним беседу.

Все случилось при открытии памятника супруге Петра Великого Екатерине I, и убит был гражданин Латвии. До распада советского союза он служил моряком Севморфлота, имел награды за выполнение заданий в Гренландии и в Латинской Америке. Это несколько озадачивало, с учетом того, что о нем говорил, давая отзыв, приглашенный на встречу профессор, историк Петрегин.

– Я и говорю!.. В ту торжественную… то есть ту трагическую минуту мы стояли у постамента, ждали, когда, наконец, с нового памятника снимут покрова и перед нами предстанет императрица: именно в тот момент ее жизни, когда она взывает к бывшей фаворитке, опальной Альдигердии дать ей чудесного снотворного, чтобы прекратить свою ужасную бессонницу. Как вы знаете, ее сон в тот период был превращен в самоцвет миражей.

– Не уверен. Но все возможно.

– Очень, очень большой недуг! Никакого отдыха!.. Так вот… Не скрою, было много зарубежных гостей, в том числе из Германии и Прибалтики. – Петрегин достал платок и громко высморкался. – Слово за слово, кто-то в ответ на русскую брань, – а без нее уж никак не обойтись, – выкрикнул, с акцентом, что, если бы не Петр, то Россия осталась бы неумытой, как при монголо-татарах. Кажется, это был какой-то, ну, прямо так и скажу, уж простите, грязный пьянчужка! Ему ли знать о Петре?!.. Ну, понятно, начались споры!.. Вы понимаете, о чем речь?..

– Да, кажется, понимаю.

– Тут же подошедшие москвичи, а их я вижу с первого взгляда, вникнув в суть назревавшего конфликта, посмеялись: было бы что обсуждать! Вы, Георгий Иванович, конечно, в курсе: стоянием на притоке Оки Угре, или как мы, историки, говорим, – «угорщиной», когда ордынцы не решились воевать Московскую Русь и ушли восвояси, в этом вопросе была поставлена точка!..

– Да, все мы учились в одной школе.

– Правда?.. – Одна бровь профессора приподнялась, приняв крючкообразную форму, а глаз другой стороны, словно заподозрив что-то неладное, прищурился. – Пусть так!.. Но тогда все мы, конечно, знаем, что в тот час апостол Марк вызвал сильный хрономираж, видение – огромный град Ново-Иерусалимский, обнесенный высокими стенами и полный воинов…

– Вы уверены, что все так и было? – Генерал улыбнулся. Только ученые и его ведомство «Три кашалота» никогда не избегали изотерических концепций, цепляясь за любую метафизическую гипотезу, чтобы прийти, в конце концов, к истине. Благодаря этому каждый аналитик вполне себе допускал, что со стороны мог выглядеть несколько сумасшедшим. Ничуть не меньше, чем этот вот ученый, размахивающий длинными тонкими руками, как дирижер, но вызывая вместо фимиама сыгранных нот образы явления апостольских чудес. Сюда бы еще Иисуса, чтобы научил превращать льющую Петрегиным воду в золото, к плану. Но никакое седалище души, даже и профессорского мозга, очевидно, на это было не способно.

– Уверен ли я? Безусловно! – отвечал Петрегин, вскинув руку вверх и начав трясти указательным пальцем, чтобы развить тему. Еле уловимое выражение скуки тенью скользнуло по лицу генерала, но он мягко прервал его:

– Хорошо. Так как вы все-таки разглядели убийцу?

– Господи! Так я что и толкую! – воскликнул Петрегин. – Вдруг сосед с прибалтийским акцентом, провокатор, ей-богу, заявляет мне прямо в лицо, – палец чуть ли не уткнулся в профессорский глаз, – что ярмо иноземства с нас сняли за взятку, а не за победу! То есть, как так за взятку?! – недоумеваю я, понятно, обескураженный. А так, отвечает, что стояние то – лишь дымовая завеса вокруг дипломатических игрищ князей и ордынцев. И все в таком роде. Я, простите, историк, ученый, профессор. Петрегина, можно сказать, вся просвещенная Москва знает. Теперь вот и вы со мной познакомились! Слава Иисусу, я у вас не впервые!..

II

Ученый Петрегин, благодаря покушению на него из-за старинной находки – книги со спрятанным в ее корешке драгоценным сапфиром, помог выйти на биографию человека, много более могущественного, чем любой вышедший из небытия граф Монте-Кристо. В ней речь шла о первом великом золотоискателе России Иване Протасове. Имя его прежде было словно за семью печатями, в документах прозвучало всего несколько раз. И вот находится книга с его биографией!.. Она уже вывела сотрудников ведомства на ряд драгоценных кладов и несколько золотоносных жил.

«Когда-нибудь вам, профессор, я подарю за эту неоценимую помощь мемуары Протасова: наша система «Кит-Акрообат» способна перевести любой рукописный источник в увлекательный в роман, а система «Скиф» – моментально реконструировать его даже в мыльную оперу!»

Подумав об этом, сорокалетний генерал Георгий Иванович Бреев, не стерев улыбки со слегка вытянутого и почти всегда строгого лица, поощрительно кивнул ценному свидетелю:

– Да, Самуил Вавилович, вы правы. Мы тоже счастливы дружбой с вами. Но продолжайте, пожалуйста.

– Так вот, – два кулачка били себя по груди, клянясь в чистой правде, – я и скажи тому бусурману в ответ!.. Послушайте, вы! – говорю я буквально в опешившее лицо! – А известно ли вам, – говорю, – что в лето 6988-е от сотворения мира, то есть в 1480 году от Рождества Христова, когда хан Ахмат двинулся в поход на Русь, уже девять лет как великий князь московский Иван III Васильевич не платил ордынскому царю никакой дани! «Что вы несете, милейший!» – отвечал он в ответ. Но я, не поддавшись на провокацию, стал объяснять, как объединитель Руси направил свой флот к южноамериканским берегам, хотя и заплатив потомкам викингов чистейшим цилемским золотом! Ну, конечно! А иначе, как бы они провели нас до американского континента, дабы затем мы смогли самостоятельно спуститься на юг?!

– Неужели к Америке? И, говорите вы, – за цилемское золото?!..

«Так, так, – сказал себе генерал, – мы, кажется, пошли по новому следу! Ай да профессор!» – Он мысленно послал Петрегину благодарность, вдогонку к подарку: в лучшем переплете роману о лучшем крезе всех времен и народов – Иване Протасове.

– Ну, конечно, к Америке, куда же еще! Представьте! Их задачей было доставить на Русь Дива Миражей или хотя бы самоцвет миражей, которые могли бы поставить пусть и виртуальный, но очень устрашающий заслон самым лютым захватчикам, на то время татаро-монголам.

Бреев вновь с улыбкой кивнул.

– Да… Но время-то шло?

– Разумеется.

– И вот, после девяти лет напрасного ожидания дани монгольский кесарь разгневался.

– Еще бы!

– Да, источники сохранили его гневные послания и, наконец, даже прямые угрозы! Ну, а иностранец у подножия памятника с императрицей, знай несет все свое да свое! Договорились, дескать, с князем ордынцы! И чтобы не слыть Ивану слабым в орде, давал он, дескать, деньги меньшому брату Андрею, дабы тайно платить «выход цильминским богатством». Ну, золото на подношения ордынским царевичам… Но прежде надо знать Андрея Вологодского, чтобы нести мне такую ересь!..

– Сейчас это можете опустить, профессор, – остановил его генерал.

– О «цильминском богатстве», поверье, это лишь к слову!.. – начал было тот.

– Нет, нет! Мы поговорим об этом отдельно! И во всех подробностях! Уж это мы вам обещаем! – подтвердил генерал.

– Да, и тут вижу, что врет иностранец со знанием дела! С подтекстом! Подозреваю, что это из тех, кто отовсюду полез Русь врать-поучать. А то самим не известна вся правда! Да, князь собрал немалую силу! Да, был до конца не уверен в победе! Но ведь и ордынский царь дрогнул! Так что же тут думать!..

– Тут все очевидно: обе стороны не хотели потерять своего лица.

– Именно. Но ведь это и есть аргумент в пользу князя!.. И потом опять говорю басурману: ты, говорю, прибалтиец? – Смолчал. – Ну, так вот, говорю, что монголы, отступив вдоль Оки, все же пограбили московские волости, а также и прибалтийско-литовские земли! И как, говорю, мил человек, вам не совестно?! А этот, убитый, знай все свое! И с акцентом, да громко! «Да за ради того, чтобы Русь разорить, и родное дитя отдам в приют янычаров!»

– Ну, русофобией нас уже давно не удивить. Профессор, у вас есть версия?

– Чего?.. А-а, гипотеза!.. Так, послушайте дальше! Тут как раз покрова и снимают! Императрица стоит хороша! Плещут в ладоши… Взорвали петарду… Летят конфетти… Музыки нет, помню точно… Под ногами бутылка… Характерный хлопок… Отхожу от осколков… Тот, что от горлышка, здесь же… Испачкан в крови… Дальше все, как в тумане… Убитый падает навзничь… Что затем?.. Вопль женщины… Лица я не вижу… Смотрю в лужу крови… Возникает мираж… Все стихает.

– Мираж! Можно здесь поподробней?

Застигнутый в мираже одного из своих воспоминаний, профессор чуть вздрогнул.

– Ну, что тут сказать?.. Мне кажется, я заметил появление человека с серебряным сосудом в руках, и в тот же миг в голове возник точно мираж… Такое же ощущение я испытал под пыткой ножом бога Одина… Ну, вы помните: им пырнули мне в бок в моей собственной квартире!.. Можете убедиться сами, остался резаный шрам…Слава богу, уже совсем небольшой! – Петрегин хотел было вытянуть одну полу рубашки, зацепив ее длинными крючковатыми пальцами, но генерал его остановил:

– Все мы тоже благодарим бога, слава Иисусу! – Рука Бреева дрогнула, и он мысленно перекрестился. – Но скажите профессор, вы чуть ли не клянетесь именем господа, но ведь сказано: не помяни его имени всуе! Мне кажется, вы знаете какую-то тайну, но подводите к ней уж как-то очень издалека. Будьте до конца откровенны!

– Господи! Господи! Как же вы правы! О том-то я и толкую! И уже битый час! Все дело в седалище души Иисуса! Его человеческий мозг может вызвать любое видение, превратить воду в вино, пройти сквозь толпу незамеченным, ступать по воде, затолкать бесов в свиное стадо, наконец, спасти все человечество! Уберечь мой Санкт-Петербург!..

– Уберечь от чего? Если у вас есть подозрения, мы их примем к сведению. Или вы намекаете, что нам грозят миражи?

– Ми-ра-жи!.. – Сказав это в растяжку, Петрегин икнул, и голос его стал голосом заговорщика. – Все дело в магии! – сообщил он. – И в злых замыслах заговорщиков! Используют окаменевший человеческий мозг, выдавая его за седалище души Иисуса, той его половины, где Иисус человек, а не бог. Но, однако же, с самой первой душой на земле, мечущейся среди наших пороков…

– И вызывающий предопределенный образ в пространстве, то есть хрономираж! Вы об этом хотели сообщить?

– Именно! Именно, товарищ генерал! «Седалище души», говорю вам, – в Москве!..

Петрегин, приехавший в Москву из северной столицы, наконец, сослался на срочные дела, назвал время отхода поезда до Санкт-Петербурга и заторопился.

– Вас отвезут на машине прямо домой, – сказал генерал. – Вы, дорогой профессор, уже потратили на нас много времени, но, может быть, уделите нам еще хотя бы один час?

– О! Премного, премного благодарен! С удовольствием задержусь, если могу быть полезным!

Петрегину тепло пожали руку, и подошедший по сигналу генерала сотрудник увел его в другой кабинет.

III

Просмотрев видеозапись разговора генерала Бреева с Петрегиным, который после беседы был отправлен составлять фоторобот подозрительного пьяницы либо изображавшего из себя такового, а затем сообщившего, что при Иване III было найдено немного цилемского золота, хватившего на отливку одной медали, полковник отдела «Сократ» Халтурин дал знак: «Достаточно!» Его заместитель майор Сбарский нажал на кнопку пульта. Экран большого монитора погас и смотревшие на него в пол-оборота несколько сотрудников ведомства выпрямили осанки и положили на стол кто руку, кто обе руки; рядом с каждым лежали бумага и авторучки.

– Ничего не скажешь, очень любопытное совпадение, – начал Халтурин. – На самого Петрегина было совершено покушение, а документы найденного им в тайнике старого архива до сих пор у нас в обработке…

– Да, да, вернемся для начала к архиву! – быстро вставил слово генерал. – Убийцей займется прокуратура, поскольку преступление не дает зацепок, чтобы считать его для нас сколько-нибудь важным. Наша задача – быть ближе к золоту, к выполнению плана!

– Так точно! Поэтому тщательно изучается тот старый архив, – продолжил Халтурин, – где речь идет о жизнеописании Ивана Провича Протасова, сподвижника Петра I, ставшего после смерти императора, как бы сейчас сказали, потерявшим берега нелегалом золотодобытчиком, а от этого и злостным укрывателем налогов.

– Скажите еще взяточником! – вставил с усмешкой один из аналитиков.

– На самом деле, Михаил Александрович! – сказал другой. – Судя по отдельным записям летописи, а уже найдены тома ее черновиков, Протасов не один год выручал царскую казну, пополняя ее золотом и самоцветами, которые копал в южноуральских горах, на территории нынешних Миасса, Златоуста и Уграя.

– Мне кажется, это верное замечание, – сказал генерал, добавив: – Не забудем, что отныне мы подключаемся к разработке данных и по указанному профессором Петрегиным «цильминскому богатству».

– Несомненно… Кхэ, кхэ!… – Полковник Халтурин по привычке скрывал за покашливанием почтение к каждому слову генерала. – Но пока мы получаем данные, что на севере, а район Цильмы как раз там и находится, добыча золота места не имела. Мы, разумеется, обязаны доверяться легендам, но на сегодня данные по цилемским месторождениям свидетельствуют, что там идут разработки только медной и серебряной руды. Поселение было основано на реке Цильме еще при жизни Ивана III, располагается в окрестностях нынешней деревни Нонбург. Здесь на малых заводах плавили медь и серебро.

Говоря это, Халтурин уже водил указкой по воздуху, направленной на экран, где познакомил присутствующих с картой Усть-Цилемского района. Отдельные точки высветили различные кладовые местных природных ресурсов. Золота и платины, действительно, не наблюдалось.

– Хорошо, пусть так, но перепроверить нам все-таки придется. Давайте вернемся к нашей синице в руках.

Халтурин, кашлянув, продолжил:

– Данные по этой личности все больше проясняются. Нам известно, что он работал над оружием в лаборатории Петра I. Однажды защитил императора при покушении на него на корабле в Финском заливе, за что удостоился ордена, а также отдельной награды от благодарной супруги Екатерины, в виде сапфирового перстня… Мы еще на подступах к разгадке тайны его золотых копей. Кроме того, его биография косвенно вывела нас на другого золотопромышленника более поздних времен, Бакина. Все мы помним видеореконструкцию исторических событий, не без помощи программы «Скиф», когда во время наводнения в Санкт-Петербурге Бакин, находясь у Мраморного дворца, обещал за свое спасение отдать одну карту своих месторождений? Так вот, напомню, хотя наш «Скиф» и позволяет себе вольности видео домысла и даже художественную беллетристику, эта карта оказалась в наших руках и, действительно, оказалась не пустышкой. Несколько из указанных на ней рудников оказались нетронутыми до сих пор.

– И мы их, разумеется, изъяли! – сказал Бреев, не упускавший возможность вставить слово, а часто мимоходом и похвалить, когда сообщалось о выполнении таких заданий.

– Так точно! План есть план!..

Послышалось легкое шушуканье, на лицах некоторых офицеров появилось выражение усмешки. Специальный отдел криминогенных аномальных явлений «Сократ» имел к выполнению плана по золоту отношение косвенное, в то же время не имея и собственного плана по криминальным делам. Тем не менее, в системе ведомства «Три кашалота», чьей задачей было пополнение драгоценными металлами кладовых страны, «Сократ» выполнял свою особую роль: вел следственно-оперативную работу. Но и здесь его детективы подключались к работе только в том случае, когда совершенное преступление могло вывести на след новых драгоценных жил, россыпей или кладов сокровищ.

Халтурин поправился:

– Да, мы, конечно, должны прежде всего думать об основной задаче! Но и преступный элемент от нас никуда не денется!

– И без нас никуда не денется!

Послышались смешки.

– Не было еще такого, чтобы делись! – упрямо завершил доклад Халтурин. – Об этом скажут свое слово прибывшие на совещание сотрудники других служб…

IV

Бывший морской пехотинец Иван, имеющий в Москве тезок больше всех остальных, кособоко переминаясь ногами в старых твердых армейских ботинках, неустойчиво стоял у пивной-рюмочной «Клинский дар – Черноголовка» в своей очереди. Рядом, за круглым столиком стояли, попивая из кружек коктейль «Иван» – водку с пивом и соленым огурцом, четверо; соседний столик заняли трое, взяв бутылку водки и разливая ее по стаканам. Кадык на шее морского пехотинца дергался. Иван был уже третьим в очереди и, нетерпеливо изламывая шею, косился вверх на бутылку водки за мутным от грязи стеклом окошка, которое здесь представляло витрину для алкашей смертников. Его мозг не радовался, не смеялся, нет! Он еще цепче сдавливал себя, чтобы не обронить ни капли восторга: сейчас каждая его клетка ощутит запах и вкус спирта, которого организм не вырабатывал уже вовсе. А жить хотелось! Сейчас наступит состояние тумана и миража: явный мир скроется, и все вокруг пообещает временного забытья. Любого. Лишь бы было что забыть. Даже ту недопитую по несчастью бутылку, которую Иван выронил в толпе, таращась на памятник, разбил ее, а теперь может быть схвачен полицией в любую минуту. Надо было скорее забыться, и ни про что такое дальше не знать. До следующего раза…

Именно в этот момент кто-то жестко схватил его за шею, подкосил сзади и за обе руки переставил с места на место, чтобы не сопротивлялся. Он и впрямь не успел нащупать новой опоры, как его согнули в три дуги, вывернули руки и надели на них наручники. На это ушло восемь-десять секунд, но ему они показались кошмарным мигом.

– Как твое имя?

– Иван.

– Все, Иван, пошли. И не вздумай куролесить! Лады?

– Ага!

В кабинете генерала продолжалось совещание, когда, получив новые сводки, слово взял майор Сбарский:

– Главный подозреваемый задержан. Как уже удалось установить после просмотра видеозаписей с площади открытия памятника Екатерине I, а также в связи с только что поступившими данными, убитый затеял спор с Петрегиным неслучайно. Он не был иностранцем, но говорил с акцентом нарочно. И если бы узнал в лицо задержанного подозреваемого, быстро бы сменил тон!..

– Объясните? – кивнул генерал, наблюдая, как все включили в себе не внимание, а скорее любопытство. Какой-то пьянчужка, убивший человека в драке осколком бутылки, не вызывал у них большого интереса.

– Подозреваемый и убитый – были знакомы! – победоносно продолжал докладчик. – Более того, они в одно и то же время служили в морской пехоте, ходили по морям. В Гренландии подозреваемый, имя его сейчас назову, подхватил какую-то странную болезнь, схожую с той, которая наступает, когда человек понюхает или, чего доброго, попробует на язык продукты захоронений. Это случается у палеонтологов. И он был списан на берег. В его альбоме нашли фотографии, свидетельствующие о том, как уже после службы подозреваемый был в гостях у убитого, в Таллине. Они стоят в обнимку, убитый смеется, а подозреваемый хмур и даже зол, физиономисты по разным деталям, не будем на них останавливаться, дали свое заключение.

– Так какая же фамилия у подозреваемого, что-то вы долго медлите. Какая-то загадка? Открытие? Заговор? Ну, говорите!

– Можете верить, можете нет, но это полный тезка нашего исторического фигуранта, имя его – Иван Прович Протасов!

Генерал пожал плечами.

– Ну, и что в этом особенно замечательного, майор, что вы готовы от радости выпрыгнуть из мундира?

Сбарский чуть съежился. Его огромная фигура, казалось, на секунду понуро зависла над столом. Но по жизни это был веселый и находчивый сотрудник. Лишнее внимание генерала он воспринял как награду. Тем более, что она всегда выражалась в праве отвечать тем же тоном.

– Так, ничего особенного! Вы правы!..

– Однако ж, это любопытно. По-своему очень даже любопытно! – вставил слово полковник, беря, как всегда, под защиту своего любимца.

– По-своему, да… Но и слишком просто! Кто-то рассчитывал, что в полиции это дело спишут на старую дружбу, превратившуюся в ненависть. Мотивация: что-то не поделили. И, скорее всего именно там, в Гренландии. Что-то нашли вдвоем, но один вдруг оказался списан на берег, а другой позабыл о своих обязательствах. Остановимся пока на этой версии. Но что тут делал с русофобскими заявлениями убитый… Кельве?.. Думаю, скоро узнаем и это. Какие ваши предположения, майор?

– Целью Кельве, судя по всему, было спровоцировать рознь между москвичами и гостями столицы. Это подтверждает целый ряд подобных инцидентов в разных районах Москвы, где в этот день совершались другие провокационные акции: в культурных центрах, у мечетей, синагог и католических соборов, в обществах дружбы.

– Вот как? Все увязывается в один клубок. Любопытно!

Майор засиял:

– Несколько человек из числа задержанных признали в убитом члена своего сообщества, имеющего название «Глория», то есть нечто подобное миражу.

Любопытно, что профессор Петрегин, обнаруживший старинные рукописи с жизнеописанием золотоискателя Ивана Протасова, еще и прежде предсказывал: должен появиться мираж, как некая сакральная сила, и нанести свой коварный удар по России. И что прельстятся ею, – кто против русских, – многие. А еще мираж явит и то самое цилемское золото, которым вы так заинтересовались, товарищ генерал!

– Я? – переспросил самого себя Бреев. И спросил сразу у всех: – Это нужно мне одному?.. – Все, кто потупился, кто смело выдержал ставший более строгим взор. Он понимал шутки, но не забывчивость подчиненного. – А что до миража, то, мираж он на самом деле или нет, а слишком увлекаться фантастикой не будем. Знаю я вас: дай только волю!..

Вновь послышались смешки, на которые генерал не среагировал. Одним из главных методов, разработанных лично им для аналитико-следственных действий, являлось обсуждение любой фантастичной и метафизической версии. Кроме того, он являлся автором проекта машинной системы «кашалотов» «Сапфир» с подпрограммой «Аватар», где каждый мог погрузиться в сновидение в любую минуту, был бы аргумент, для чего, затем, понукаемый интуицией, по стопам сновидения дойти до его финала; а машинная программа выдаст итог хоть в распечатке, хоть видеоверсией. Этот инструментарий следствия, являющийся эксклюзивным изобретением генерала, уже не раз помогал достигнуть искомой цели. Этим своим работающим проектом он, генерал Бреев, очень гордился.

V

Найденный историком Самуилом Петрегиным старый печатный труд неизвестного автора с жизнеописанием первого уральского золотопромышленника Ивана Протасова был подкорректирован специальной электронной системой древних переводов и созданием оживающих миражей сновидений, с порталом «восточных следствий» – «Миассида». Дело было передано в отдел астральных реалий и хрономиражей аномальных зон «Сармат».

Начальник этой службы Вадим Григорьевич Крыншин накануне выдал обширный отчет об активизации аномальных явлений в ряде районов Москвы. Их фиксировалось тем больше, чем больше появлялось на рынках различных электронных аудио – и видеоустройств и прочего, что постепенно меняло быт, привычки, предпочтения, мировоззрения, психику людей. Начальник ведомства «кашалотов» Бреев, жестко контролирующий поиск старинных сокровищ, и, прежде всего, золотых залежей, к работе этой службы нареканий не имел.

В связи с появлением очередного дела профессора Петрегина, хотя он теперь и фигурировал в нем, как свидетель, «Сармату» передали уже разрабатывавшееся в других отделах «Дело о золотых копях Ивана Протасова»; рукописи о Протасове в тайном архиве обнаружил именно Петрегин.

«Кому же потребовалось соединить эти три судьбы в единый момент убийства?» – подумал Крыншин. – Жертва, подозреваемый фигурант и его полный тезка… Генерал прав, все слишком сложно и одновременно слишком просто. Логичным будет предположить, что заказчику убийства было важно направить следствие по ложному следу. Может, они же и подложили в альбом Ивана Протасова фотоснимок человеческого мозга, который служба физиономистов и сверки данных «Свифт» с одного взгляда определила окаменевшим, отвергнув версию, что это муляж, какие выставляют на уроках анатомии человека. Мозг этот был редким экземпляром и у гомеопатов черной магии мог стоить бешеных денег. Но эту версию оставим на потом!..»

Целью срочного задания, поступившего конкретно «Сармату», было найти дополнительные сведения об электронных источниках неких «миражей», на которые сослался Петрегин, уверявший, что однажды они появятся в Москве в день исполнения неких, якобы, одновременно осуществляемых, грандиозных провокаций. Если так, речь могла идти о целой системе взаимосвязанных пока еще мало знакомых приборов, которые мог испытать на нервах московской службы безопасности в час икс предсказанный интуицией Петрегина неизвестный враг.