Кир – За пределом

– Кирилл, я знаю, что ты знаком с Жуковским. К сожалению, у него мы не встретились. Сейчас я переживаю нелёгкий момент осознания, что академической карьеры мне не видать. Потому что не смогу отвернуться от собственного опыта, а наука заканчивается там, где начинается субъективное восприятие, которое никак нельзя зафиксировать, пронаблюдать или измерить. Но я нашёл выход. Мы возьмём практические цели и задачи из науки и постараемся реализовать их своими методами. А от результатов они не отмахнутся. Вот тут я вынужден признаться, что мне нужны вы все. Точнее, ваш опыт и ваше содействие в исследованиях.

– Мурза, не думайте, что кто-то будет вам мешать или намеренно игнорировать ваши просьбы, – говорю серьёзно. – Мы очень заинтересованы в том, чтобы ваши исследования воплотились во что-то реальное как можно быстрее.

Мурзик исподлобья, но одобрительно смотрит на меня.

– Спасибо за понимание, – чуть кивает он. – Ну а теперь ты, Кирилл, станешь свидетелем смерти учёного и рождения алхимика.

Сказав это, он кидает себе под ноги небольшую склянку. Звон разбитого стекла эхом несколько раз прокатывается по обсерватории. Молодец: пройти через такую внутреннюю борьбу и сделать выбор – не каждый может.

– Всё, мосты сожжены, – произносит он негромко. – Что мне нужно сделать в первую очередь?

В движениях и словах новорождённого появляется какая-то резвая прыть. Всё-таки надо быть с ним осторожнее.

– Ну, все мы начинали с упражнений деконцентрации внимания, – объясняю. – Полный цикл я скину вам на почту, продиктуйте адрес ящика.

Он диктует. Забиваю адрес, отправляю письмо.

– Не переусердствуйте, – добавляю. – Выполняйте предписания по перерывам и отдыху. У вас, по идее, нет помех в виде зашоренного и деформированного телефоном внимания, прогресс должен превосходить наш на порядок.

– Да, Анна мне уже давно предлагала это освоить, – признаётся он. – Займусь. Мне не совсем понятно, каким должен быть результат.

– Уверен, вы всё поймёте, думаю, даже лучше и быстрее, чем я, – отвечаю. – Подойдите к этому вопросу как учёный – и это мы ещё будем к вам за советом бегать.

Мурзик улыбается:

– Ты прав, Кирилл. Нужно браться за дело и ничего не упускать. – Он поглядывает в прорезь купола. – Я смотрю, небо сегодня затянуто. Не получится на луну посмотреть.

– Значит, в следующий раз, – пожимаю плечами. – Вниз пойду, пора уже готовиться ко сну.

– Спокойной ночи, – кивает он, – и ещё раз спасибо за поддержку.

Спускаюсь вниз. Девушки уже разошлись по спальням, свет горит только в коридорах. Ещё немного пройтись по дому – и спать. Отыскиваю свою спальню. Всегда непривычно в первый раз засыпать в новом месте. Спальни в особняке соответствуют современным представлениям о просторной студии: около девяноста квадратов с джакузи на борту.

Я в кровати. Всё-таки нарушу сегодня наказ Жуковского и загляну в теремок – нужно прояснить вопрос по Ольгиной проблеме.

Заснул, осознал себя, набрал Свет в резерв и дальше спал обычным сном до 5:30. Звонок будильника, подъём, пять минут на бодрствование – обратно в кровать. На секунду накрывает оцепенение, сразу вспоминаю про рептилоидов: я же забыл их на районе, надо сюда их перетянуть, пусть теперь тут охрану несут.

Щёлкаю пальцами, черчу в воздухе круг для вызова зелёных человечков. В точке над головой, куда напоследок указал палец, потолок растворяется, появляется звёздочка. В тот же момент «звёздочка» увеличивается до размеров трёх футбольных полей: в ста метрах над землёй зависает крейсер рептилоидов треугольной формы с чуть вогнутыми гранями. С углов бьёт рассеянный свет, медленно меняя спектр цвета и отражаясь в идеальной полировке корпуса, по периметру пробегают два ряда огней.

Телепортация полыхает ярким светом – стою в отсеке приёма пассажиров. Старые знакомые в зелёном латексе с поднятыми, надо полагать, указательными пальцами.

– Здорова, коли не шутите, – усмехаюсь. – Смотрю, качественно преобразили интерьер. Мне нравится, подсветка такая, будто свет в стене застрял.

Зелёные благодарно улыбаются.

– Я ненадолго, – предупреждаю. – Меняем дислокацию. Ведите на мостик.

Прогулки не получается. Опять яркий свет – локация сменяется. Стоим в полукруглом зале, потолок плавно переходит в прозрачное лобовое стекло размером с экран кинотеатра. Виден кусок старого города. Перед нами панель управления кораблём – что-то вроде огромного ноутбука на постаменте: вместо клавиатуры горизонтальный экран, переходящий в вертикальный. Справа – пара рукоятей под человеческую руку, с кнопками под каждый палец.

Сажусь в кресло перед пультом, оно автоматически придвигает меня к джойстикам управления. Берусь за правый, на экране появляется прицел в виде круга с вписанным треугольником; в центре – ярко-зелёный кружок. Провожу большим пальцем по нашлёпке рукояти – изображение в треугольнике зуммируется. Перетягиваю прицел на каменную часовню, время – полвторого ночи, нажимаю указательным пальцем кнопку.

Яркая вспышка не слепит: бирюзовая капля срывается с правой стороны крейсера, дезинтегрирует здание и растекается взрывной волной, вмиг превращая в руины несколько кварталов, снося ещё на таком же расстоянии крыши домов. Обломки градом валятся с неба, поднявшиеся пыль и дым закрывают обзор. Руку отдёргиваю автоматически.

Фигасе…

Один из зелёных нажимает кнопку, изображение проясняется, но уже в сине-зелёном градиенте. Ну хоть людей на улице не видать. Рептилоиды заворожённо смотрят на происходящее – похоже, испытания не проводили.

– Значит так, – говорю жёстко. – Ставлю запрет на использование всего этого для запугивания спящих. И пятёрку за эффектность. Впечатлён. Капитан, выводи нас на орбиту.

Земля стремительно уносится вниз. Отдаляемся так, что половина шара как раз умещается в полукруг огромной лобовухи. Красивое всё-таки зрелище, наша планета с такого расстояния.

– Теперь Калужская область, высота пятьдесят километров, – задаю курс.

Стремительный полёт рефлекторно заставляет ухватиться за рукоять, тут же отдёргиваю руку – видать, поставили на предохранитель. На экране пульта управления появляется картографическая копия поверхности, нахожу знакомое шоссе. Так, а вот поместье. Пальцами зуммирую наш новый дом.

– Штурман, сюда летим, – показываю.

Опять стремительный полёт, зависаем над особняком.

– Вот, это наш новый дом, – тыкаю в экран.

Зелёные одобрительно кивают.

– Все договорённости без изменений. Крейсером доволен. Заступайте на боевое дежурство!

Прохожу вдоль строя, поправляю крайнему золотой значок.

– Есть замечание по форме одежды: не нравится мне латекс. Ну и каким-нибудь личным оружием обзаведитесь. Всё, мне пора.

Козыряю указательным пальцем, сажусь в кресло с закрытыми глазами – открываю уже возле теремка. Тут солнце в зените, даже тепло чувствуется, ветерок покачивает деревья в саду. Стучу в дверь и захожу:

– Есть кто дома?

– Как же не быть? – Жуковский по-прежнему в кимоно. – Не втерпёж, да?

– Ну сам понимаешь… – развожу руками.

Жуковский понимающе кивает.

– Ладно, тогда займёмся физической подготовкой вашей гоп-компании чуть раньше. Проблема Оли решаема, как и проблема физической формы всех вас. С девушкой чуть сложнее, зато и результат будет внушительнее. Запоминай. Оля садится на жёсткую кето-диету с максимально жирной пищей. Перед отправлением ко мне пусть примет столько рыбьего жира, чтоб из ушей полез. Минимум движений и каких-либо нагрузок, отдых и релаксация. Дальше найди три вида мешочков размером с куриное яйцо из материала, который растворится в желудочном соке через тридцать пять минут, девяносто минут и двести шестьдесят минут. Мешочки наполнишь смесью белка и жира, в интернете подбери что-то натуральное с большим процентом усваиваемости. Мешочки на нитку длиной сорок два сантиметра. Раздать всем. В назначенный день мешки проглотить, конец нитки зафиксировать на любом зубе. Вроде ничего не забыл, – он наблюдает за моим нарастающим любопытством. – Вопросы отставить. Шагом марш в обычный сон!

– Эээ…

– А вот этого не надо, – строго обрывает он.

Улыбаюсь.

– Понял.

Резко откидываюсь назад с намерением приземлиться в нормальный сон. Просыпаюсь обычно, без прогонов с ложными пробуждениями – видать, ТС присмирело и стало послушнее.

Утром первые мгновения пробуждения кажутся полновеснее, сочнее, реальнее. В первые секунды тактильные ощущения переходят на всё вокруг: чувствую, как солнце греет подоконник, воздух щекочет ворсинки коврика, стекло вибрирует от звуков птичьего гомона, всё вокруг живёт и сообщается. Потихоньку гиперчувствительность тает.

Умыться, одеться для спорта: шорты, футболка. Надо взять за привычку утром включать сонары – неожиданно могут пригодиться, бывает, что и кирпич на голову падает. Индикатор показывает 1999 свечей. Прокручиваю память: где произошёл расход? Вот он момент нажатия гашетки орудия на крейсере – и списывается одна свеча. Блин, ребята, вас прям жалко: даже такие крохи собирают. Что-то в этой теме не так.

Вот и спортивная арена. Аня потихоньку мучает беговую дорожку, больше никого не видно.

– Доброго утра! Где остальные?

– Оля скоро будет, – отвечает Аня, не сбиваясь с шага. – Мурзик допоздна мучил Диму, но, думаю, тоже сейчас подойдёт. Сталкерский бонус – можно спать по два часа в сутки и быть на пике.

– Брысь с тренажёра, физическая культура отменяется до особого распоряжения. Будем жиреть.

В дверях уже стоит посвежевшая Оля, улыбается – видимо, услышала последнюю фразу. Без макияжа девушка выглядит неожиданно… прекрасно? Пятьдесят свечей мне в мозг помогают оторвать взгляд. Видимо, это тоже нужно взять за привычку, сейчас не время давать волю гормонам.

– А вам, девушка, ещё и диета полагается, – добавляю. – Только, пожалуйста, без вопросов. У нас нельзя врать по техническим причинам, а оставлять без ответа – неприлично.

Ольга подходит к зеркалу, глядя на меня, берётся за станок, тянет спинку, низко наклоняясь – то самое зрелище, от которого мужики бьют рекорды на турнике. Индикатор Света показывает утечку: одна свеча в три удара сердца. Оля невинно так спрашивает:

– Тянуться-то можно?

Включить деконцентрацию внимания, максимально замедлить внутреннее время, режим безмолвия. Гормональную систему – в норму. Все системы работают исправно. Вот же не было печали…

Спокойно и отстранённо отвечаю:

– Да, ты молодец, что спросила. Можно и нужно, но в режиме релакса.

Девушка, заметила моё "охлаждение", озадаченно смотрит на меня и продолжает растяжку.

Вот и Дмитрий. Повторяю ему про режим питания и спорта. Друг лишних вопросов не задаёт, просто соглашается. Дима тоже обращает внимание на Олю:

– Как спалось на новом месте? Выглядишь значительно лучше.

Девушка радостно встрепенулась.

– Это самая замечательная ночь за последние пять месяцев! – выдыхает. – Около года назад мне стали сниться кошмары. Самое страшное в них было то, что у меня не получалось анализировать и определять угрозу. Я скрывалась в каких-то руинах, всегда ночь, нечто тёмное гоняло меня жутким ужасом какой-то страшной неопределённости. Психолог сказал, что это следствие травмы и выписал транквилизаторы, но от них стало ещё хуже: ужас стал пожирать меня, теперь я знаю, что чувствует жертва в зубах хищника. А сегодня – весенний лес. Я гонялась за помесью зайца с кузнечиком, помню, он помогал себе крыльями в прыжке, такой пушистенький мех, сиреневый. Даже понимала, что это не по-настоящему, и всё равно было так хорошо. Спасибо вашему дому.

Внутри неприятно тянет, вслух говорю только:

– Ну, это замечательно! Если есть ещё что-то, например панические атаки, ты лучше сразу скажи.

Девушка чуть помрачнела.

– Последние три года у меня одна сплошная атака, – тихо отвечает она.

Надо поддержать, а не добивать вопросами.

– Оля, твоя задача – освободиться от негатива и любого психологического давления, – подчёркиваю. – Спокойствие, только спокойствие, как завещал великий Карлсон!

Девушка улыбается, глядя на сияющего Димона, потом на себя в зеркало.

– Я согласна превратиться в настоящую несмышлёную девочку, – заявляет она. – Обещаю отключить… ну, почти всю аналитику. Всё-таки любопытство тоже меня распирает.

– Молодец, правильный настрой, – одобряю. – Все тренировки сводим до вялой растяжки. Завтрак, обед и ужин пропускать запрещено. Опоздавшим – две порции вне очереди. У Оли диета отличается, и строгость соблюдения увеличивается, но, думаю, ты справишься легко. На кону твоё полное исцеление.

Видно, что девушка в порыве не сдерживается и вдруг обнимает меня. Потерплю: заодно хорошее испытание моей обороны – вроде выдержал.

– Извини, – шепчет она. – Просто я никак не могу найти слов благодарности.

– Не нужно, – отвечаю мягко. – Но настрой у тебя верный. Всё получится, и ты справишься.

Оля закусывает губу, явно останавливая себя от шквала логичных вопросов «почему я?» и «с чем справляться?». Улыбаюсь:

– А вот это уже победа над собой!

Подходит Аня, а у нас назрел насущный вопрос.

– Девушки, вопрос вам обоим, – обращаюсь к ним. – Вы предпочитаете сами готовить или нанять повара?

Мысль быстрее света, а скорость ответа девчонок тому доказательство. Синхронно:

– Повара!

И смех вслед.

– Но мы будем помогать, если разрешит, конечно, – добавляет Аня. – Правда, Оля?

Девушка не теряется:

– Конечно. Меню составлять.

Киваю, можно было и не спрашивать.

– Тогда под вашу ответственность. Аня, просканируешь претендента…

Аня незаметно крутит пальцем у виска. Оля делает вид, что пропустила это мимо ушей.

– В смысле, пробьёшь по базе, чтобы не был в чёрных списках, – уточняю.

Кажется, так ещё хуже: Анька, отворачиваясь, закатывает глаза и закидывает ножку на станок. Оля секунду переваривает и, улыбаясь, повторяет за Аней, но растягивается в полный шпагат. Улавливает мой взгляд.

– Мне так можно, – сообщает. – Я танцами с рождения занимаюсь.

– Ладно, но силы беречь, – вздыхаю. – И вы, девчонки, просто красавицы. Даже жалко вас едой пичкать.

Два благодарных взгляда улыбающихся глаз – и мы с Димоном выходим в зал.

– У Жуковского был? – спрашивает друг. – О чём договорились?

– У него, оказывается, есть рецепт по прокачке наших бренных тел, – отвечаю. – В связи с Олей решили форсировать. Усиленное питание, максимально запастись жирами – это вся инфа.

– Жуковский решил на фуа-гра нас пустить, – фыркает Дима. – Ладно, ему виднее. Кстати, думай, как обставить появление Мурзика для Оли. Наверное, мне надо по утрам прятаться от неё в обсерватории.

– Слушай, точно! – хлопаю себя по лбу. – Ну, если что, ты по бизнесу в Москву уехал. Придётся Свет на враньё переводить… А как это всё Мурзику объяснить? А если она его про детство спросит? Это же может повредить его нежную психику.

– Так в этом и проблема, остальное ерунда, – друг поднимается и направляется к выходу. – В общем, используй сверхвозможности. Выдержал же объятия ослепительной красотки в спортивных лосинах. Всё, меняем маски, время дорого, – и лыбится.

– Ладно, разберусь до завтра, – бурчу ему вслед.

Друг заходит в лифт, я иду в столовую, через пару минут заходит Мурза.

– Кирилл, хорошего утра, – приветствует он.

– И вам здравствуйте. Как ваши успехи?

– Мне кажется, деконцентрация – это первое, что нужно преподавать в школе, – говорит он, чуть оживляясь.

– Это невозможно, – качаю головой. – Она полностью противоречит системе обучения. Да и не для детей это, психика должна быть сформирована.

– Да, ты прав, – вздыхает он. – Это я так, под эмоциями.

– Кстати о психике, – вспоминаю. – У нас пополнение, имя Оля. Ты мог бы не обсуждать с ней наши изыскания? Она вообще не в курсе, и у неё склонность к паническим атакам. Нужно оберегать её от противоречивой информации. Это максимум на неделю, пока пройдёт курс реабилитации.

Даже не соврал – Свет мне во свидетели.

– Хорошо, – кивает он. – Мне так даже лучше, не будет лишних трат времени на разговоры.

– Спасибо, это важно для нас в целом, – искренне отвечаю.

– Завтрак готов? Есть хочется, – смотрит в сторону кухни.

– Да, на кухне надо глянуть. Ребята из охраны завтракали и про нас не забыли, разогрели на всех.

– Ещё один момент, – добавляю. – Оля думает, что вы приехали только сегодня. Пусть так и будет. А после завтрака я буду целиком в вашем распоряжении. Можете меня допрашивать, измерять, ставить опыты.

Он смотрит исподлобья:

– Хорошо, после завтрака жду.

Мурзик уходит на поиски еды. Девушки уже переоделись и тоже направляются в столовую, перехватываю их на лестнице.

– Диме пришлось срочно уехать в Москву, – сообщаю. Минус свеча.

Аня подтверждает:

– Да, он предупредил.

– Взамен приехал наш старший научный сотрудник, Мурза Ибрагимович, – добавляю. Ещё минус. Но тут-то почти правда.

Оля берёт нас с Аней под руки.

– Ребята, у меня вопрос, – говорит она. – Я помню, что мне нужно пока любопытство отключить, но только один вопрос. Можете просто промолчать, если это нельзя говорить.

Аня дружелюбно смотрит на девушку:

– Оленька, спрашивай. И имей в виду, что нам так же сильно хочется тебе всё рассказать, как тебе – узнать. Вот Кир сегодня ляпнул лишнего, – показывает мне кулак. – И как тебе эта информация?

Девушка озадачивается.

– Немного не по себе, – честно признаётся она.

– Так учитывай, что тебе нельзя нервничать, – мягко напоминает Аня. – Ну и давай, спрашивай.

– Сколько вас? – наконец формулирует Оля. – Это же не дом, настоящий дворец. Тут человек сто разместить можно.

Мы переглядываемся. Так-то простой вопрос, но не совсем.

– Сегодня прилетит Денис, плюс ты – будет шесть, – отвечаю. – Охрана не наша, они скоро съедут. Ещё нужно будет найти местного лесника.

– Вас всего четверо? – удивляется она.

Развожу руками, чтобы сберечь свечу. Девушка прикусывает губу.

– Всё, больше ничего не спрашиваю, – решает она.

Аня приобнимает Олю, и мы вваливаемся в столовую все вместе – четырёхметровая двустворчатая дверь это позволяет.

– Мурза, здравствуйте, как завтрак? – интересуется Аня.

Ибрагимович отрывается от тарелки:

– Анна, здравствуйте. Ольга, думаю, меня уже представили?

– Доброе утро, Мурза Ибрагимович, – кивает девушка. – Да, мне о вас рассказали.

– Ваше платье отлично гармонирует с цветом глаз и причёской, – отмечает он.

Оля мило жмурится в ответ, просто прелесть. У Аньки чуток отвисает челюсть. Все садятся завтракать.

Все кушают с аппетитом. Беру ещё две порции, одну придвигаю Ане.

– Ты чего? В меня столько не поместится! – возмущается она.

Мурзик косится на Анну:

– Это правильно. Кожа да кости, кушай, Аннушка.

– Вы бы, Мурза, лохмы свои причесали, – парирует она, – а то вон уже в тарелку лезут.

Алхимик выпрямляет спину, чтобы не нависать над тарелкой. Оля непонимающе смотрит на них и мягко обращается к смутьяну:

– Мурза, Анна же девушка, нельзя так.

Мурзик переводит на неё взгляд и заметно смягчается:

– Извини, Аня. Меня заносит, постараюсь это искоренить.

У Ани снова лёгкий шок, но видящая улыбается:

– И вы меня извините. Надо будет нам парикмахера сюда вызвать, мне бы тоже концы подрезать.

Аня всё-таки принимается за вторую порцию. Я смотрю на девчонок:

– Девушки, вы прокатитесь по территории, нужно лесника проведать. И если захочет, пусть приходит к нам на ужин.

Оля невзначай кидает:

– И просканировать не забудь.

Теперь моя очередь морщить нос.

– Квадроцикл осилите?

Оля поднимает руку:

– Чур, я за рулём.

Киваю соглашаясь.

– А нам с Мурзой надо пообщаться. Обед в полвторого.

Пишу сообщение Ане: «Если сможешь, составь ПМ-расклад на повара».

Ответ:

«Как раз хотела попробовать на лету, без карт. Вчера на птичках и на ветре тренировалась, получается».

«Круто))» – отправляю.

Поднимаемся к алхимику в обсерваторию, погружаюсь в диван.

– Можете задавать вопросы.

– Просто расскажи свою историю, как смог стабилизировать шар сновидений и про Жуковского.

– Хорошо, только глотну водички.

Рассказываю всё с первого дня вынужденного отпуска. Про маску Димы ему знать опасно, дружбу с рептилоидами оставлю на сладкое для всей честной компании. Мурзик записывает на диктофон, чтобы потом законспектировать. Рассказ выходит довольно обстоятельным, гений даже не перебивает вопросами.

– Только вы потом удалите, пожалуйста, запись, когда законспектируете, – напоминаю.

– Да, конечно. Выпишу главное и сотру, – кивает он.

Не знаю, насколько глубоко, но наш алхимик изменился, стал тянуться к людям.

– Так что там у вас с деконцентрацией? – интересуюсь. – Научились управлять вниманием?

– Да, начало положено, – оживляется Мурза. – Там главное уловить суть, а прикладывать можно по-разному и для разных сфер. Жуковский научил меня пользоваться памятью. Мне сегодня, в момент осознания, удалось войти в какое-то новое состояние сознания. У меня получилось охватить выкладку моей формулы целиком. Я увидел как минимум десять полноценных направлений возможного применения.

У меня по спине поползли мурашки, выгоняя пот. Я-то считал, что крут, когда осилил квадрат 5×5 – всего двадцать пять символов, а у него там двести страниц формул. Мозг человека такое вообще может выдержать?

– Мурза Ибрагимович, вы, пожалуйста, поосторожнее, – говорю серьёзно. – Не спалите себе мозги, это не шутки.

– Да всё хорошо, – качает он головой. – Я, видимо, сидел в тот момент, иначе упал бы. Всё второстепенное отключилось: чувство равновесия, слух, зрение, обоняние, рассудочная часть и внутренний диалог. Чистое восприятие и жизнеобеспечение – это всё, что работало тогда. Самое главное – рассуждения превратились в делание. Формулы как бы сами предлагали направление развития, будто живые и у них есть реальное стремление к жизни. Теперь я доподлинно знаю, что такое алхимия. Наука рано или поздно придёт к этому… А возможно, уже пришла – в тот момент, когда я это пережил.

Фигасе прорыв. Его теперь нужно в сейф и охрану по периметру.

– Только вот повторить это не могу, – признаётся он. – Снова максимум получается удержать пятнадцать символов, как и раньше. Вот подумал: ты сможешь мне помочь?

– Нет, это не мой профиль, – честно отвечаю. – Я на том же уровне, мой максимум – двадцать пять. У вас было что-то другое, не просто деконцентрация и остановка внутреннего диалога. Мы обязательно постараемся выяснить, что именно. И что теперь нужно от нас?

– Делайте отчёты о ваших изысканиях, – говорит он. – Мне нужна точка опоры, чтобы я смог приложить тот рычаг, что получил в свои руки.

– Сейчас вы располагаете всей инфой о наших возможностях, – напоминаю. – Есть ли какие-то особые пожелания?

– Мне нужно больше узнать о людях, – спокойно отвечает он. – Уже отдаю себе отчёт, что не являюсь полноценным человеком. Можешь не напрягаться по этому поводу, я принял это и согласился.

Немного не по себе. Он же понимает, что мы знаем о нём всё, а сам только начинает догадываться, кем является, и при этом остаётся в равновесии. Это достойно уважения. Протягиваю руку:

– Мурза, примите мои поздравления за все ваши достижения.

Теперь уже действительный алхимик сжимает мне руку:

– Кирилл, вы хороший человек, и это для меня очень важно – знать, что рядом надёжные люди.

Чувствую, как воздух сгущается, появляется медовая тягучесть, чувство приятия загорается в сердце. Мурза соединяется с нашим звеном.

– Что это сейчас было? – он растерянно смотрит на меня. – Будто меня перелили… или нет, соединили. Это странно: я чувствую к тебе то, что называют родственным чувством, даже сильнее. И к Анне тоже… Мне нужно будет с ней поговорить.