Другая жизнь А.Б.Гольца

Замок. Игра в открытую

Кто его знает почему, но дом Большого Шефа прозвали Замком, хотя на замок он совсем не походил. Это был просторный одноэтажный дом в конце Главной Улицы, с маленьким, полным цветов садом и верандой, на которой он так любил сидеть за утренним кофе и смотреть на окружающие поселок склоны гор, поросшие сосновым лесом.

Единственное место, где еще мог оставаться один, куда он убегал от тех, кому всегда был нужен. Здесь, в его Замке, заканчивались все обязанности и обязательства, здесь и только здесь он оставался наедине с единственным человеком, которому мог довериться всецело, – с самим собой.

Располагайтесь, иарщица и продолжим через пару минут, – сказал он, когда они расположились в его уютном рабочем кабинете.

– У вас тут красиво – но как то темновато.

– У меня от яркого света болит голова.

–Извините мне нужно сделать ряд распоряжений. Можете пока фотографировать. Служба безопасности отсеет лишнее. Распоряжения он мог сделать и удаленно – просто ему хотелось пять минут побыть одному и подумать. Игра была скучной, игра была никакой. Вопрос – ответ, ответ – вопрос, Ну что ж, держись, пиарщица !

Он заказал легкий ужин: сыр, красное вино, чай с пирожными.

Когда он вернулся в комнату стол был уже накрыт.

– Как у вас все оперативно сказала она. А почему все ваша прислуга в черном ?.

– Черный цвет – цвет ночи. Мне так проще. Так, на чем мы остановились ?

– На ваших играх. На том, что в них позволено всё. Вы вытаскиваете из человека самое мерзкое, самые гнусные желания и позволяете реализовать их в так называемых других жизнях.

– Но ведь «гнусные желания» всё равно существуют. И не наша вина, что из всех возможных путей люди выбирают самые сомнительные.

– Вы сначала даёте людям возможность делать что угодно, а потом обвиняете их в этом?

– А не то же самое сделал ваш Господь Бог, дав человеку свободу, а потом наказывая за то, что он воспользовался этим даром, свободно выбирая зло?

– Бог никого не наказывает. Человек наказывает себя сам, творя зло и загоняя себя во тьму.

– А если он сам – порождение тьмы, и его тянет, так сказать, в родные места?

– Мы опять ударились в богословский спор ! А я по-прежнему думаю, что ваши читатели хотят знать нечто иное.

– Да, Александр Борисович, наши читатели хотят узнать как можно больше!     Про Вас! Как вы себя чувствуете там, во тьме?

 Однако, – подумал Гольц, – в душу лзет в самую точку бьет.  Ну погоди, мерзавка !

– А вы? Как себя чувствуете вы? – спросил он, стараясь не повышать голос.

 Вы, называющие себя христианами? Скольких людей вы сделали счастливыми, хотя бы на  день, на час? А мы делаем! Мы даем возможности, мы даем выбор! Мы даем шанс    всё переиграть! А что даете вы?

– Я не буду Вас переубеждать, Александр Борисович, вы верно заметили – у нас не богословский спор.

– Тогда –отключайте микрофон и сменим пластинку. . Я хотел рассказать Вам кое-что. Уверен, Вас это заинтересует.

– Уже интересно.

– Ну что ж, Настена, в очередной раз перейдем на «ты». Нам про тебя известно всё.

– То есть ? Мне кажется – я всё рассказала твоим безопасникам.

– И об удивительных приключениях в колумбийских джунглях ?

Она громко рассмеялась.

– Молодцы ребята ! Ой какие молодцы ! Ой не могу ! Ой держите меня ! Раскрыли, расчехлили, распечатали ! Да, это чистая правда – ну и что ? Все это из гэбисткого досье –о-очень трудно было достать тем более что партнер у тебя – чистый гэбист !

И что теперь делать ? Сдаваться ? Вычислили шпионку ! Совсем как в старых фильмах, прелесть какая ! А тебе разве не было в детстве интересно что с шпионами делают после того как поймают ? Особенно с шпионками, особенно с молодыми и симпатичными ?

– Было интересно ! Но когда молодую и красивую ловили мне становилось ее очень жалко

– И мне интересно ! Так что вы со мной теперь сделаете ?

– Да ничего особенного, – ответил Гольц– просто мне хотелось играть в открытую.

– И ?

– Никакого «И» ! У нас тут не гестапо и не КГБ ! Просто будем играть в открытую. Но сначала выпьем – а то меня опять познабливает.

– Согреться хочешь, начальник ? Как тогда, в Ухабино ?

– Как тогда у нас сейчас не получиться. Мы не в командировке. Пей и рассказывай.

– Задавайте вопросы, гражданин следователь.

– Итак, ваших начальников интересует наша фабрика?

– И ваша персона, гражданин следователь!

– Зачем?

– Чтобы уяснить, не представляет ли ваша команда угрозы интересам национальной безопасности.

– Это можно было сделать другим способом. Не посылая агентов.

– Информация из открытых источников? Недостаточно! Лучше из первых рук. Мне ставили задачу – познакомиться с Вами. Я ее выполнила.

– За знакомство! – сказал Гольц, поднимая бокал.

– За знакомство! И за игру в открытую!

– Буду откровенным, Настена, – сказал Гольц, – ты мне очень нравишься.

– Как разведчица или как пиарщица?

– Как медовая ловушка.

– Врешь.

– Не вру. Играю.

– Уже лучше, начальник, уже лучше. А во что играешь?

(Как быстро она перехватила инициативу. Даже охнуть не успел. Осадить наглую бабу!)

Так просто. (Что, нечем крыть?)

Крыть было нечем. В ответ она просто улыбнулась и бросила на него благосклонный, немного рассеянный взгляд.

– У тебя можно курить ?

– Конечно. Но лучше это делать на балконе.

Тихий вечер опускался на поселок. Солнце уже терялось где-то в горах, но было достаточно светло.

– Теперь закуривайте, – сказал он. А помните, как в старых фильмах следователь предлагает разоблачённой вражеской шпионке сигарету?

–Последнюю сигарету, я полагаю? После чего следует неизбежная расплата?

– Ну почему же неизбежная, – сказал Гольц. – Во-первых, в случае чистосердечного признания пролетарский суд мог оказать снисхождение.

– А во-вторых ?

Во-вторых, Настена, шпионке могли предложить сотрудничество. Особенно если шпионка нравилась нашему матерому контрразведчику.

Нет, нашему матерому редко нравились шпионки. Иначе его моральный облик был бы небезупречен. А кроме того, по тем правилам шпионки редко бывали привлекательными.

– Ты имеешь в виду ранний период. В более позднем они должны были быть привлекательными, чтобы завлечь нашего матерого-честного в свои сети.

– Но он ведь не поддавался, не правда ли?

– Иногда поддавался, Настена. Для видимости. Чтобы разоблачить врага.

– И она шла на сотрудничество?

– Да. Это был коварный замысел. Пойти на сотрудничество, соблазнить и убежать. Или вариант: cоблазнить и заставить пойти на предательство.

–Ты извращенный фантазер, начальник. Наш матерый на это не пойдет. На то он и честный. Насколько я понимаю, ты предлагаешь мне сотрудничество?

– Скорее, играть вместе. К взаимной выгоде.

– А что мне за это будет?

– Ты блестяще выполнишь задание. Принесешь в клювике много ценной информации. Заодно и читательниц порадуешь захватывающим материалом.

–Выглядит неплохо. Я подумаю.

– Решай здесь и сейчас.

– Я давала присягу.

От тебя не потребуют измены, поверь. Ты ничего не проиграешь. А выиграть можно много-много.

– А что выиграет твоя фабрика ?

Они уже давно сидели на балконе в удобных плетеных креслах и смотрели на склон горы освещенный красным заходящим солнцем. Она спокойно курила глядя на горы и о чем-то задумавшись.

«Женщина в разведке – это завораживает», – подумал он.

– Хороший вопрос, Настена. Правильный вопрос. Я ничего не выиграю, кроме некоей благосклонности.

– Благосклонности ?

– Твоей благосклонности, а через тебя – благосклонности твоей конторы. Ты ведь офицер, не правда ли ?

– Лейтенант.

– О ! Так я должен называть вас «сэр» !

– К черту формальности, переходи к делу.

– Так вот дело заключается в том что мы поссорились с нашим государством. Вернее оно на нас за что-то обиделось. Вам ведь знакомы его достойные восхищения приемы.

– Это ваши дела. Мы не вмешиваемся.

– Мы не просим у вас защиты. Просто доведи до своих ребятишек: на нас объявлена охота. Мой коллега Сергей Петрович снабдит тебя всей необходимой информацией.

– Но чем вы им не угодили? По моим сведениям Корпорация исправно платит налоги. Так что им еще от вас нужно ?

– Как что ? Мы слишком много знаем о своих пользователях. И они хотят, чтобы мы поделились с ними этим знанием.

– А что мешает пойти им навстречу ? Хотя бы отчасти.

– Предать пользователей? Я никогда на это не пойду. – Мне кажется, – добавил он, немного помолчав, – мы немного отклонились от темы.

– А по моему – мы в самом ее средоточии.

Стало совсем темно . Она закурила и глубоко затянулась.

– А знаете как я начала курить ?

– Расскажите.

– Это было в Колумбии. Я отлично прижилась в их партизанском отряде. Они были славными ребятами. Верили в светлое будущее и всё такое.

Я писала о них правду. И якобы книгу. А по ночам спала с их командиром. Он был неплохим парнем. Лучше многих. Классный мужик, я его иногда вспоминаю. Меня выдал двойной агент. Чтобы спасти себя, он передал им списки наших людей. Ну и я была в одном из списков. Они схватили меня и приговорили к расстрелу. Разбирательство продолжалось минут десять и казалось совершенно нереальным. Будто это делают не со мной. Будто смотришь фильм, один из тех, которые я так любила в юности, про нашу гражданскую. О, они были очень галантны, эти ребята. Предложили последнее желание на выбор: сигарету или стакан виски для храбрости.

– И ты выбрала сигарету ?

– Конечно, ведь это занимает больше времени. Я закурила первый раз в жизни и страшно закашлялась.

– А они ?

– Они смеялись. Они стояли вокруг и смеялись !

– А потом, Настена, что было потом ?

– Потом ? Потом меня расстреляли

– И как тебе удалось выкарабкаться ?.

– Чудом. Они плохо сделали свою работу.

– Забыли сделать контрольный выстрел ?

– Или не успели. Наши высадили десант и всех перебили. А меня подобрали еле живую. С тех пор я курю.

– Ну вот – сказал он улыбаясь теперь я узнал что делают с шпионками, когда их поймают.

– Ок. Где у тебя пистолет ?

– Так может быть все же – сотрудничество ?

– А ! Я почти забыла !. Что ж – сказала она не слишком твердо Давай сотрудничать ! Она притянула его к себе и поцеловала в губы длинным грубым поцелуем, так что Гольц не сразу смог освободится. Наконец ему удалось оттолкнуть ее.

– Представление начинается, – подумал он.

Она тяжело опустилась в кресло и снова взяла бокал.

– Послушай тебе по моему хватит – сказал Гольц стараясь говорить предельно мягко. Сейчас мои люди отвезут тебя домой. А продолжим завтра.

– Я тебя боюсь – сказала она глядя на него в упор.. Ты на все способен. Завтра меня найдут где-нибудь в овраге с проломленной головой.

– Да, нет же тебе нечего бояться.Зачем мне ссорится с твоим ведомством ?

– Не знаю. Я просто боюсь.

– Ладно, – сказал Гольц. – Пошли баиньки.

– Баиньки? С тобой ?

– Нет, сэр. Как почетному гостю, вам отведут отдельный гостевой номер.

– Воля ваша, начальник.

– Давай я тебя провожу.

– Изволь.

Он взял ее за руку и повел по длинному и просторному коридору. Ее немного пошатывало. Он открыл дверь, и когда они вошли в номер, вручил ей ключи.

Располагайся. Здесь есть все необходимое. Спокойной ночи !

Она ничего не ответила, только помахала рукой.

Гольц пошел к себе, рухнул на кровать и мгновенно уснул.

Среди ночи он вдруг почувствовал, что кто-то гладит его по щеке.

– Ты ? Как ты здесь оказалась ?

– Ты меня узнал ? Ты меня, наконец, узнал ?

– Узнал. Обними меня, Настена.

– Вот так ?

– Да. Так тепло. А тебе, подруга ?

– Теперь лучше. А там было ужасно. И очень холодно.

– Где – там ?

– Во сне. Какой-то кошмар. Не хочу вспоминать.

– Успокойся и спи. У тебя был тяжелый день.

Так они и заснули вместе, в обнимку, и спали без сновидений.

Кома

Когда Гольц проснулся, её уже не было. Он понял: ушла по-английски, не захотела просыпаться с ним в одной постели и в его доме. Одно дело – ночь, и совсем иное – беспощадное хмурое утро.

Утро действительно выдалось хмурым, но в пяти минутах отсюда его ждала фабрика, рабочий кабинет, старый друг – компьютер и работа, для которой утро – самое что ни на есть лучшее время!

Через пару часов Сергей Петрович вошел в его кабинет с благодушной и слегка глумливой улыбкой, которая редко покидала его лицо. Он и только он мог заходить к Большому Шефу в любое время.

– Ну что, нелегко тебе досталось, дорогуша?

– Обычно, – отвечал Гольц, – ты же меня знаешь.

– Конечно знаю! Обаял…

– Старо как смертный грех, – сказал Гольц, подавляя лёгкую досаду, ведь Петрович появился, когда он с увлечением набрасывал строки программного кода, крутившиеся в голове. – Ладно, пойдем кофе пить.

Это была традиция. За чашкой кофе они время от времени обсуждали текущее и насущное. За все годы, прошедшие со дня их памятной встречи, оба ни разу не пожалели, что работают вместе. Казалось, ну что в них общего?

Сосредоточенный, погруженный во что-то своё Александр Борисович и

пошловатый весельчак Сергей Петрович, трудно было найти людей

более несовместимых, чем эти двое. Но успех Корпорации был бы невозможен без этих двоих, столь удачно дополнявших друг друга.

«Нет, что ни говори , изменился этот хлюпик Треплев – думал Сергей Петрович, в который раз поражаясь ледяному спокойствию Гольца, его умению играючи, без надрыва подчинять себе людей и обстоятельства.

Он давно понимал Большого шефа не то что с полуслова, с полувзгляда. Изучил он Гольца за эти годы, да и с самого начала, когда он только начал листать дело Александра Борисовича Треплева, которого приятели называли Санечкой, ему кое-что приоткрылось.

. Мечтатель, болтун, так могло показаться вначале, но на чем-то застревал взгляд, что-то не сходилось. Э, брат, да ты не так прост, – понял Сергей Петрович, перечитывая донесения агентуры.

В обычных интеллигентских разговорах участвует, но как-то отчужденно, с некоторой долей презрения, будто с другой планеты явился. Не те интересы? Да, но какие? Подаёт себя так, будто знает что-то, о чём другие не догадываются. Странная заторможенность взгляда (а это что за характеристика, набрали идиотов в агенты!), иногда – будто только что из преисподней (интересно!). Похоже, не совсем верит в реальность происходящего (а вот здесь агент на высоте – нашел нужное словечко!).

Выводы, где же выводы, братцы, опасен – не опасен, пресекать – не пресекать? Не очень ясно. Что ж, напишем просто: «Продолжать наблюдение» – в таких случаях спешить не стоит. Да кто же тогда мог предположить, какая рыбина вырастет из этого головастика? Нет, не ошибся он тогда, никоим образом не ошибся!

–Так готова наша пиарщица к сотрдничеству или нет ? – спросил Сергей Петрович, все с той же улыбкой.

– Да, я ее перевербовал.

– Тебе бы разведчиком стать, дорогуша, цены б тебе не было в разведке!

– Ты мне это уже сто раз говорил. Вернемся к нашим баранам. Кто-то там наверху перестал нас любить?

– Похоже, первый после Бога!

– Вот те на, – сказал Гольц, – именно первый! Чем же мы его обидели, что он так осерчал ?

«Дурака разыгрываешь, – подумал Пётр Сергеевич. – Знаю я тебя как облупленного! От меня хочешь услышать, а сам понимаешь всё».

– Слишком многие стали в нас играть, дорогуша.

– Ну и что? Раньше их всё устраивало.

– Раньше было раньше. А теперь всё по-другому. У них новый бзик: реальность, мол, должна быть только одна.

– А !, – рассмеялся Гольц, жизнь дается один раз ! И прожить ее надо мучительно больно !

– Перевираешь, дорогуша: «чтобы не было мучительно больно»

– Не продолжай, меня сейчас стошнит.

– Видишь ли, дорогуша, нынче всё в стране и мире становится слишком несерьезным. Многоразовым. Не идентичным. Если у тебя пять жизней – ты можешь ускользнуть в любую из них. Или выдумать шестую. А это безобразие, беспорядок.

– Они двадцать лет закрывали на это глаза.

– Тогда это было полезно, теперь вредно. Диалектика, дружище.

Гольца слегка передернуло.

– Мы не можем свернуть лавочку, – сказал он. – Да и я не могу заняться чем-то другим.

– Это крайности, дорогуша, крайности… Не свернуть, а повернуть. Развернуть. Раскрыть объятия.

– Скажи – как?

– Пока не знаю… Надо бы посоветоваться.

– Ну так советуйся побыстрее, – сказал Гольц и встал из-за стола настолько резко, что Сергей Петрович даже подскочил от удивления.

– Да ты что, дорогуша?

Гольц ничего не ответил, и спокойно направился к выходу.

Было уже 13:30, а пиарщицы всё еще не было. Он позвонил секретарше.

– Настя не появлялась?

– Нет, Александр Борисович.

«Странно», – подумал Гольц, – «обычно она не опаздывает».

Дабы не терять времени, он стал снова читать её объёмистое досье.

Отчет не содержал ничего нового, кроме нескольких эпизодов изложенных с некоторыми даже избыточными подробностями ( Петрович постарался ?)

«В свои тридцать она уже повидала многое и многих. С 17-ти – приняла решение твердое и окончательное: в убогом своем городишке она не останется Нечего гробить себя на нищенской работе как родители, спиваться как одноклассники, или, стоя в короткой юбчонке на трассе, торговать своим телом как несколько ее подруг. Уехать, уехать на север-юг-восток-запад, в ад, или в рай, но только бежать из этой безнадеги !

Ей удалось поступить туда, где чему-то учили. Пышное название не говорило ни о чем, ну пусть «Public relations», пусть будет хоть черт в ступе, но не жить там и не жить так, как жили все они. Голова у нее была на месте, а вместо глаз не глаза, а глазищи, жадно впитывающие всё, что происходит вокруг, внимательные, чуть смеющиеся. Чудо-девушка была замечена, причём не только преподавателями. Посыпались предложения разного рода, в том числе и самые откровенные. Но она твердо решила завершить высшее образование, и это ей удалось.

Хозяин «Магнетика» (имя его давно забылось) заметил ее сразу, еще на выпускном экзамене. И ему действительно была нужна помощница. Это был энергичный молодой человек: несколько весьма неординарных идей варились одновременно в его коротко остриженной голове.

В свои 26 он уже сумел заработать первый миллион неизвестно на чем и теперь приступил к реализации настоящих проектов, совершенно сумасшедших по амбициозности. При всем своем многообещающем многообразии проекты эти имели одну общую черту: для их реализации требовались столь внушительные суммы, что располагать оными могло только государство.

Такое положение дел нисколько не смущало хозяина «Магнетика». Почти ежедневно, вооруженный ворохом бумаг, одетый с иголочки и в сопровождении ослепительной помощницы Насти, посещал он несколько чиновников не слишком мелкого масштаба. На чиновников, уставших от кабинетной рутины, эта парочка производила действие, кое можно сравнить только со свежим морским ветерком в душный день. Требуемая сумма обрушивалась на них немного позже того, как щедро мотивированный чиновник соглашался на выделение средств. Впрочем, молодой человек не был каким-нибудь авантюристом и предлагал поэтапное финансирование, причем на первом этапе довольствовался относительно малым.

Так проходили дни, а вечера они проводили в каком- нибудь очаровательном ресторане из самых дорогих и известных. Хозяин «Магнетика» был убедителен во всём. Их взаимное влечение становилось все сильнее по мере того, как росли суммы бюджетного финансирования. И все безумнее казалась жизнь- будто едешь по трассе с явным превышением скорости – жутко и весело одновременно.

Количество контрактов уже превышало десяток, а суммы авансов перевалили за пару миллионов в очень твердой валюте, когда хозяин «Магнетика» исчез.

На нее внезапно обрушилось всё, что ранее казалось веселой игрой, а теперь обернулось бесконечными звонками встревоженных заказчиков и разъяренных кредиторов. Почти сразу обнаружилось, что вместе с хозяином исчезли и деньги со всех счетов. Несколько дней она колебалась, отбиваясь от бесчисленных телефонных звонков, и наконец приняла очевидное решение: пойти в полицию.

Ее нерешительность чуть было не привела к катастрофе. Ее заподозрили в соучастии и задержали. Впрочем, адвокату удалось добиться того, что дело ограничилось домашним арестом.

Перечитывая всё, что относилось к этой громкой истории, – арест, экстрадиция главного фигуранта на родину, скорое следствие и длительное, сильно затянутое судопроизводство, – Гольц отметил для себя одну вещь. Молодая помощница, будучи привлечённой всего лишь в качестве свидетеля, старалась изо всех сил не ухудшить и без того нелёгкое положение хозяина. Она так ловко манипулировала фактами, что в деле как-то растворялся преступный умысел, а вместо этого на первый план выходило юношеское легкомыслие и переоценка своих возможностей. Суд, впрочем, поддержал позицию обвинения и отправил незадачливого миллионера заниматься тяжёлым физическим трудом долгие-долгие годы.