- -
- 100%
- +
В действительности, Солнечная Академия была не такой уж и солнечной. Солнце в этих краях было нечастым гостем. Гораздо больше сюда любил «захаживать» снег. И туманная погода являлась здесь настолько обычным явлением, что все к ней давно привыкли.
Конечно, Солнечная Академия находилась в самой северной точке Карнарии. А север и без того не самых жарких земель обещал быть именно таким. Наверное, это было идеальное место для размещения Академии – на краю Королевства, как раз там , где было меньше всего поселений. Граничит с Латьенскими землями – но все знают, что сейчас они полупусты. Никто сюда не сунется – ни случайные разбойники, ни Пресвятая Инквизиция, теряюща своё влияние год за годом. И хотя у профессора Сёгмунда есть разрешение на обучение волшебству, лишний раз видеть их лица вовсе не хотелось.
Никто из бывших коллег тут не беспокоит Сёгмунда, и поэтому он спокойно может дописывать свои многолетние труды. Пособия для обучения магии, природа магии и другие фолианты по этой теме. Быть может, в будущем, эти книги будут очень полезными для цивилизации, но сейчас никто о них, кроме самого профессора и его некоторых приближенных, даже не знал.
Колдовская академия была единственной в западной Карнарии, и профессор Сёгмунд очень гордился этим. Он считал себя просветителем, буквально спасителем этих земель и никогда это не скрывал. Он думал, что все обитатели Академии обожают его и превозносят к небесам, словно божество.
В свои восемьдесят семь лет он просто отлично себя чувствовал, и ощущал, что может прожить ещё не менее двадцати лет. Он не употреблял омолаживающие зелья, которые, по его мнению «омолаживали тело, но старили душу». Сёгмунд пользовался снадобьями, сваренными им же самим и ни кем другим. Но это были не более чем витамины, напиток для поддержания тонуса.
Кабинет профессора находился на самой верхушке гигантского семнадцатиэтажного здания Академии, там же он и жил. Выходил оттуда редко, так что ходить ему много не приходилось. Разве что только провести пару лекций в неделю, да произвести осмотр этажей здания. Все нужные люди сами приходили в кабинет к ректору сами.
Люди! Да, именно люди и никто больше! В Академии не было ни единого эльфа, и уж тем более гнома или представителя другой расы. Сёгмунд даже пренебрегал тёмными эльфами в качестве дешёвой рабочей силы. Поэтому всю работу ученики выполняли сами. И особо на это не жаловались. Ради своего же любимого дела старались ведь.
Сёгмунд всегда наблюдал за своей академией со счастливой улыбкой. Он верил, что собирал великую армию, которая всегда готова слепо следовать за ним. Нет, профессор не планировал захвата мира при помощи своей «армии». Его просто радовал тот факт, что этих людей делает по сути он сам. Они стали теми, кем стали именно благодаря ему. И таких уже набралось больше тысячи. Да и сколько ещё будет? Несомненно, жизнь свою Сёгмунд посвятил этому. И будет дальше жить ради этого до конца своих дней, когда бы они не наступили.
Он знал абсолютно всё, что происходит сейчас в Академии. На всех семнадцати её этажах. И никто не понимал, как это возможно – уследить сразу за всем одновременно, к тому же не покидая своего кабинета.
Сёгмунду было даже неинтересно, но приходилось много видеть. Так же и сейчас он видел какую-то лекцию, на которую совершенно того не желая, обратил повышенное внимание. Наверное, просто день сегодня был слишком скучным, и профессору хотелось перевести дух. Прямо сейчас он мог уснуть. Прямо сидя.
Там, где-то в углу, на задних партах сидели два друга, совершенно ничем не примечательные собой, и не выделявшиеся из толпы. Лекционная аудитория была огромной – тут собралось более сотни студентов, и все, словно один были одеты в чуть нелепые чёрно-синие формы.
Был слышен скрип перьев по всему залу. Он очень раздражал уши, но другого выбора не было – много кому хотелось учиться постигать магические знания, а для этого надо было записывать всё, что слышишь.
Бэрз и Солон не писали ничего. Они даже практически не слушали того, что говорил суровый, но глуховатый и подслеповатый лектор. Очки его были настолько толстыми, что сквозь их стёкла глаза его были просто огромные, словно у жабы. И выглядело это очень смешно. Солон даже пытался зарисовать его, но случайно капнул чернилами на листок, и все старания его прошли даром. Даже Бэрз не успел оценить это «произведение искусства».
Это было последнее занятие на сегодня, поэтому, когда зазвенел колокол, означающий перемену во всей Академии, радость нахлынула на Солона и Бэрза. Лекции просто выматывали их умы. Гораздо интереснее было посещать практические занятия. Там и эмоций получишь сколько надо, и обучишься истинным чудесам колдовства.
Коридор двенадцатого этажа, на котором только что проходила лекция, был битком набит людьми. Одетыми пусть, как на подбор, одинаково, но отличающихся друг от друга практически всем. Да и в шайки они собирались подходящие. Изысканные дворне, богатые и ухоженные, шли по коридору и никого не сторонились. Крепкие деревенские парни, гораздо более скромные, чем остальные. Кучка красивых девушек. И, словно в противоположность им, кучка некрасивых девушек.
Даже Бэрз и Солон заметно различались между собой. Бэрз – очень высокий и худой, чуть согнутый в спине. Солон же считал себя абсолютно обычным. Прямые белокурые волосы спадали до самых плеч, серые глаза не выдавали ни благородства, ни какой-либо искры. Ростом, как считал Солон, он и вовсе не вышел. В особенности, смотря снизу вверх на своего лучшего друга.
Впорчем, вглядываясь порой в самого себя в зеркале, Солону приходила мысль, что он даже красив и вполне походит на дворянина, коим, к превеликому разочарованию, не являлся.
– Лекция была что надо, – сквозь шум пробормотал Солон, – я чуть было не уснул.
– Я бы тебе не позволил, – усмехнулся Бэрз. Говорил он заметно медленнее, нежели Солон.
– За три года, что я учусь тут, абсолютно ничего не изменилось. Профессора не меняются. Как и содержание их лекций.
– Это была философия, – развёл руками Бэрз. – Там всегда рассказывают одно и то же. Только в разной форме.
Сейчас они проходили мимо очень интересного места. Они уже привыкли лицезреть это каждый день, но никогда не могли пройти мимо такого. На помосте стоял низкий толстячок лет двадцати четырёх, скорее всего тоже ученик старших курсов. Его тут называли Пророком. Он, наверное, и учился на факультете Прорицания, но из всего факультета только он один высказывал всё, что он думает, открыто.
– Мы все в опасности! – говорил, буквально восклицал он. – Наша Академия в опасности! Она сгорит в своей же агонии, помяните же мои слова, братья! Она является началом конца – всё начнется и закончится здесь! Сами небеса начинают воевать против нас! И первыми на их пути встаём мы – Адепты Солнечной Академии!
Многие считали этого человека сумасшедшим. И действительно – своими повадками он давал думать только такое. Он изо дня в день говорил о каких-то опасностях, предостерегающих нас в скором времени, но никогда они не сбывались. Всё было так же как и раньше. Но удивительным было не это, а другое. Если люди подходили к Пророку поодиночке, он всегда говорил им правду. К счастью, эти самые сбывшиеся пророчества были не особо замысловатыми. Даже близко не достигали такого вселенского масштаба, о котором он рассказывал всему проходившему народу.
– И, самое страшное – мы являемся их же инструментами! Мы же и должны принести им помощь, уничтожившую нас! Я не прошу – я умоляю! Внемлите моим словам!
Бэрз медленно покрутил пальцем у виска:
– Это неисправимый придурок, – сказал он.
– Пошли отсюда, – ответил Солон. – Хотя… Может быть, скинем его с помоста, а потом спустим по лестнице?
– Ты чего? – испугался Бэрз. – Пошли уже!
И друзья пошли дальше. Им предстоит спускаться все 12 этажей пешком, так как магический лифт двигается только вверх. А телепортами разрешено пользоваться лишь преподавателям. Печально конечно, но Солон и Бэрз не преподаватели. И такого будущего у них точно нет.
Академия на переменах была просто переполнена различными приключениями. Адепты просто не могли проводить своё время спокойно, несмотря на достаточную строгость профессора Сёгмунда.
Повсюду устраивали разные конкурсы, прямо в коридорах тестировали различные заклинания, и всё в таком духе. За это подлежало бы наказание, но смотрители ни за что не смогли бы переловить всех хулиганов. Их было тут очень много, и по большей части – от 16 до 20 лет. Были, конечно, и постарше, даже лет по 27, но это являлось сравнительной редкостью.
– Может, тоже попрактикуемся? – неожиданно предложил Солон. Запал аж сверкал на его лице.
– О чем ты? – спросил Бэрз.
– Тут многие зря времени не теряют. Отрабатывают заклинания, которые недавно выучили.
Около окна стояли несколько девушек с курса Солона. Безусловно, они были знакомы, и Солон хотел показать себя для них в лучшем свете. Может быть, они и обратят на это внимание. Хотя, не исключен вариант, что они просто не заметят двоих юношей из огромной толпы, где каждый желает что-то показать.
– Не хочу я в это ввязываться, – отринул предложение Бэрз, и собрался было идти, но Солон его остановил:
– У нас закончились занятия на сегодня, и целый день свободен. В нашей памяти уйма заклинаний, но мы ими не пользуемся!
– Забыл про соглашение с инквизиторами? – неожиданно проговорил Бэрз.
– Нам разрешается делать в этих стенах что угодно. Смотри, чем тут занимаются все адепты. Передвигают что-то. Что-то перевоплощают. Всё это так несерьёзно. Предлагаю устроить дуэль!
– Чего? – недоумевал Бэрз.
Солон, похоже, был сегодня в очень хорошем расположении духа, и ему хотелось куда-то выплеснуть все свои эмоции. Такие приступы с ним случались, но не очень часто. Вечно витающие в его голове посторонние мысли мешали ему столь же безрассудно, как и сейчас, пускаться на авантюры.
– Род Баззари посчитает вас трусом, – с неожиданно появившимся благородным тоном проговорил Солон. – Если вы отринете эту дуэль, Бэрз Баззари!
И он грациозно вытащил свою волшебную палочку из внутреннего кармана. Словно и не деревянная эта палочка была, а шпага. Несомненно, всё, что произнёс сейчас Солон, было голосом сарказма. Но говорил он непривычно медленно для себя и непривычно грациозно. Словно он сын герцога, а не ремесленника.
– Ладно, – недовольно ответил Бэрз, неуклюже вытаскивая и свою палочку.
Палочки у друзей отличались друг от друга. У Солона она была длинной и тонкой, с украшающим её основание янтарным камнем.
У Бэрза, как уже говорилось ранее, палочка была короче и толще. И там, где у Солона красовался жёлтый камень, была выгравирована змейка, несколько раз опутывающая рукоятку. Всё-таки она смотрелась не так дуэльно, как палочка Солона.
– Ты в ответе за это, – предупредил Бэрз, отходя на необходимое расстояние.
Всё адепты, наполняющие это помещение, начали незамедлительно расступаться, когда поняли, в чём дело. Разумеется, никто из них не собирался уходить отсюда. Наоборот, всем было интересно, что произойдёт, и как будет протекать этот процесс.
– Это не обсуждается, – с диким азартом сказал Солон, скидывая с себя мантию и отдавая её подержать какому-то случайному зрителю.
Однако его немного разочаровало то, что девушки, стоящие у окна, на это не обращали никакого внимания. Что ж, до самого интересного ещё далеко. Будет время и им удивиться.
Солон принялся засучивать рукава белоснежной рубашки, на груди у которой гордо красовался значок Факультета Стихий – жёлтая молния на фоне звёздного неба.
Бэрз не так старательно готовился к «поединку», как его друг, но мантию тоже решил снять. Её тут же подхватили восторженные зрители и отдали её самому маленькому юноше – наверное, первокурснику.
Неожиданно появившийся секундант дал сигнал о начале боя, и Солон принял красивую стойку, будто в руке его действительно была шпага, а не палочка. Бэрз его энтузиазма не разделял, но по его лицу было понятно, что сдаваться он не собирается.
И едва только секундант успел махнуть рукой в знак начала боя, как Солон исполнил свою первую же атаку. Она была незамысловатой, и Бэрзу не составило труда отразить её и ответить своим контрвыпадом.
Заклинания летали, словно заведенные. Но они не особо выделялись разнообразностью. Ведь друзья не стали бы использовать даже сравнительно мощные заклинания – это всё-таки шуточная дуэль, а никак не настоящая. Да к тому же, особо много заклинаний Солон и Бэрз не знали. Да даже теми, которые знали, толком пользоваться не могли.
– Браво! – завопила толпа, когда Солону удалось очередное заклинание.
После него Бэрз получил фиолетовый заряд в грудь. Но он был не смертельным, тем более что Бэрз начал отлетал с непривычно замедленной скоростью. Он даже сделал несколько пируэтов в воздухе, прежде чем по-исскусственному упал.
Это выглядело забавно, но едва успев упасть, Бэрз безмолвно взмахнул палочкой. Это действие было довольно простым, но в то же время и весьма острым. Невидимая нить должна была откинуть Солона далеко назад, если бы он не успел отразить этот выпад контратакующим заклятьем.
Бэрзу досталось неплохо, гораздо сильнее, чем Солон ожидал. Паренька откинуло ещё дальше, и он спиной врезался в прямо стоящую за ним статую профессора Сёгмунда. Статуя, словно игрушечная, сразу же раскололась на несколько частей.
Это было просто катастрофично – статуя с грациозным, ещё молодым профессором стояла тут все те сорок пять лет, что существовала Академия, и никому ещё до этого не удалось её сломать. Никому, пока не появился Солон.
Откуда ни возьмись, прямо из зеркала, стоявшего у правой стены коридора, возник сам профессор Сёгмунд. Не каменный, а настоящий, и выглядело это ужасно.
Появление его, как и всегда, было эффектным. Поначалу зрители в зеркале, помимо своего отражения, начали видеть надвигающегося ректора, который, приблизившись, вышел из зеркала, деформировав его. Это чем-то напоминало нырок из воды.
– Что тут, чёрт подери, происходит? – вне себя от ярости прокричал Сёгмунд.
Все, кто присутствовал в радиусе слышимости этих слов, мгновенно замерли в ужасе. Что уж говорить, профессор выглядел очень бодро для своих преклонных лет. И голос его был отнюдь не старческий. К тому же он почти не полысел за свой срок – его седые и сухие, словно солома, волосы были неопрятно растрепаны в стороны. Ещё у него не было никакой необходимости носить очки. А зря – так он был бы больше похож на профессора.
– Вы что, повылетать все захотели? – прокричал Сёгмунд, но голос его уже был скорее сиплым, чем грозным.
Толпа, словно пятно, стала расползаться и постепенно уменьшаться. Все разбегались, так как очень боялись гнева своего ужасного ректора. И было чего бояться – о жестокости его наказаний ходили легенды. Хотя, к слову, из ныне обучающихся, эти самые жестокие наказания никто на себе не испытывал.
– Моррисон, Баззари, проследуйте за мной, – промолвил профессор Сёгмунд, и его голос был уже абсолютно спокоен.
Похоже, и вправду Сёгмунд видел всё, что происходит в Академии, даже находясь в своём кабинете. Создавалось такое ощущение, что у него тысячи глаз, а не два. Может быть, так оно и было, но несколько в ином смысле.
– Но мы… – начал было оправдываться Бэрз.
– Молчать! – вновь повысил голос ректор. – И проследуйте за мной.
Солон и Бэрз поняли, что лучше промолчать, так как может быть хуже. Отчисление из Академии не смотрелось бы в этом случае самым худшим. Если конечно легенды об ужасном профессоре Сёгмунде не врут.
Как обычно бывает в подобных случаях, Солон пожалел, что не послушал осторожного Бэрза. За три года знакомства Солон уже успел понять – Бэрз не трус, но боится всего. Не в том смысле боится, когда по коже бегут мурашки и течёт холодный пот. А в том, что всегда видит в возможном будущем только негативные события. Если Солон задумывает какую-то шалость, Бэрз несомненно будет бояться ещё не состоявшегося наказания. Это произошло как раз сейчас, и этот раз не оказался для мыслей Бэрза исключением.
Профессор Сёгмунд беспрепятственно прошел сквозь зеркало, словно на том месте было не стекло, а воздух. Тот же самый трюк предстояло повторить Солону и Бэрзу, и они успешно с ним справились.
Дорога сквозь зеркало была чуть тяжелей, чем сквозь обычный воздух. Словно это пространство было в несколько раз плотнее.
Эти зеркала как раз и являлись одним из видов телепортов, доступных преподавателям, но не студентам. Что ж, зато таким способом Солон и Бэрз поимели возможность воспользоваться ими. Раньше перемещаться по телепортам не приходилось, и вряд ли в обозримом будущем придётся.
Совершенно недолгая дорога через отражение коридора – и троица выходит из другого зеркала – того, что располагается в кабинете у профессора Сёгмунда. В этом кабинете Солону приходилось бывать раньше. Но всего один раз и на далёком первом курсе обучения. Естественно, что Солон почти не запомнил это место, и сейчас видел его как будто впервые.
Ректор деловито сел за свой стол, заваленный всякими книгами и непонятными инструментами. Для чего они были предназначены – совершенно непонятно. Может быть для пыток, а может для науки. Лишь только наличие глобуса и вращающегося вокруг него спутника придавали оптимизм.
– Рассказывайте, что там произошло, – совершенно спокойно и адекватно сказал профессор Сёгмунд.
– Извините, пожалуйста, но это случилось совершенно случайно, – принялся оправдываться Бэрз.
– Баззари ни в чём не виноват, – выгородил друга Солон. – Это я спровоцировал его на дуэль. И, в конце концов, я провёл ту атаку, после которой мы разбили статую.
– За неё можно не беспокоиться, – сказал профессор. – Мы живём не в какой-то деревне, а в небольшом волшебном мире. Поэтому статую легко восстановить. Скорее всего, с ней уже всё в порядке.
Это всё же немного успокоило Солона и комок в его горле словно растворилс. Он не повредил академического имущества, а значит, наказание должно быть не таким суровым, как он ожидал. По крайней мере, ни его, ни Бэрза не должны отчислить из Академии. И, тем более, не будет речи ни о каком телесном наказании.
– Могу ли я верить вашим словам, Моррисон? – спросил ректор.
– Целиком и полностью, – непоколебимо ответил Солон.
– Тогда герр Баззари может быть свободен.
В эту фразу Сёгмунда верилось слабо. Но Бэрз, едва только услышав эти слова, мигом раскрыл дверь и тут же смылся из кабинета ректора, как будто его тут и не было. Солон ни в чём не обвинял сейчас друга – был уговор заранее о том, кто примет вину на себя.
– Я не буду расспрашивать, зачем вы это сделали, Солон, – сказал профессор, едва только Бэрз скрылся из вида. – Я знаю, что ты не найдёшь на это причины. Даже я понять не могу, что творится в ваших молодых головах.
Наедине профессор Сёгмунд казался не таким монстром, как представал в глазах студентов. Наверное, та личина была лишь его образом, чтобы завоёвывать авторитет и внушать страх. Может быть даже уважение. Но в этой обстановке показывать ничего Сёгмунд не должен был. Тут уравниваются шансы и права собеседников. На время.
– Всё произошло случайно, профессор.
– Ничто не происходит случайно, Солон. Но не в этом дело. Я не собираюсь зачитывать тебе лекцию по философии. И исправлять тоже, потому что это невозможно.
Солон слушал ректора и не рисковал перебивать. Потому что знал, что переменчивое настроение Сёгмунда в миг может обратиться гневом. А испытывать его на себе не очень хотелось.
– Статуя стояла тут долгие годы, и ты оказался первым, у кого это получилось. Каждый год происходит что-то из ряда вон выходящее, и всегда это событие оказывается уникальным. Ты хочешь, чтобы об этом узнал твой отец?
– Мне всё равно, профессор. Я не видел своего отца почти четыре года. С тех пор, как он отдал меня сюда.
–А я видел, – полушёпотом сказал Сёгмунд. – И он всегда спрашивал у меня о тебе. Его интересует твоя судьба, он до сих пор тебя любит. И мечтает, что бы ты оказался лучше него. Чтобы ты чего-то добился.
– Но он не смог до конца воспитать меня сам. Отдал сюда и резко пропал.
– Ты многого не понимаешь, мой юный друг. Ты помнишь, в какой бедности вам приходилось пребывать в последнее время? Во всяком случае, я слышал. Отец оказал тебе услугу, отдав сюда. Ты получаешь бесплатное образование и бесплатный приют.
– Но меня он не спросил, – неожиданно отрезал Солон.
– Я знаю, что ты хотел бы сейчас находиться в семье, в тепле и уюте. Здесь никто не может обеспечить семью, но на уют и дружескую обстановку никто никогда не жаловался.
Сёгмунд привстал со своего кресла. Видимо, ему тоже не сиделось на месте, несмотря на старые кости.
– Когда я впервые увидел тебя, Солон, я сразу многое понял. В тебе было что-то такое, чего не было в ровесниках. Поэтому ты и оказался тут. Фактором твоего пребывания здесь было не только желание твоего отца, но и моё желание. Всех обучающихся здесь в какой-то мере нашёл я сам.
Это был довольно обыденный момент, когда Сёгмунд решил похвастаться своими успехами. Естественно, он не ездил по городам и не устраивал смотров юных (или не очень) волшебников. Практически всегда приходили к нему. И не с родителями, как Солон, а в одиночку.
– Меня часто посещало ощущение, что отец просто хотел избавиться от меня.
– В какой-то мере это так. Но он хотел избавить тебя от бедности. Которая окружала и его, и тебя.
Сёгмунд медленно прошёл в сторону своего балкона, и жестом попросил Солона проследовать за ним. Там, за дверью располагалась обширная площадка под открытым небом. Это был сад. Необыкновенной красоты. Расположенный на высоте шестнадцати этажей. Сначала показалось, что это лишь иллюзия, которую вызвал своим колдовством профессор Сёгмунд, но потом оказалось, что это вовсе не так, и каждый листик был вполне себе осязаем.
– Знаешь, к чему я тебе всё это говорю сейчас? – спросил Сёгмунд.
– К чему же? – поинтересовался адепт.
– К тому, что мне нельзя тебя отчислять. Хотя следовало бы выгнать и тебя, и герра Баззари. Но твоя самоотверженность, когда ты принял вину на себя, всё поменяла. Позволила отпустить Бэрза.
– Он действительно ни при чём…
– Да не в этом дело. Можешь пока не вспоминать о нём. Разговор идёт о тебе. Я потеряю многое, если напишу приказ о твоём отчислении. Ты перспективный маг и многого стоишь. Конечно, не такой как я, но до моего уровня мало кому удаётся достать.
Солону очень не нравилась самоуверенность ректора, но он не мог сказать об этом вслух. Хотя соблазн был, но это скорее маленький бес играл в голове у Солона и провоцировал на глупые поступки.
– Все провинившиеся студенты оказываются в этом саду. И только тут понимают, что мы бережем и вообще ради чего мы есть.
– Ради чего мы есть? – спросил Солон, не понимая полузагадок-полунамёков Сёгмунда.
– Сфера Вечности здесь, – совсем тихо сказал ректор.
– Сфера Вечнсти?
– Я знаю, что ты слышал о ней. Но слишком мало мало. Ты, да и все твои знакомые воспринимаете это больше как легенду, или вообще сказку.
– А разве это не так? – спросил Солон, уверенный в своей правоте.
Сёгмунд слегка ухмыльнулся и взглядом попросил Солона вновь следовать за ним. Теперь они пробирались сквозь благоухающие и цветущие деревья великолепного сада, куда-то в сторону центра.
Там Солон и увидел легендарную Сферу Вечности. Она не была впечатляющей – прямо в воздухе вращались вокруг сверкающего и горячего маленького солнца шесть идеальных шаров. Первые четыре были маленькими, но последующие два являлись просто огромными, словно защищали своих младших собратьев от опасностей, подстерегающих снаружи.
– Теперь-то веришь? – спросил профессор. – Сферу Вечности создали около тысячи лет назад, поэтому двух планет тут не хватает. В то время о них ещё не было известно.
– А я не верил нам, – пробормотал Солон.
– Ты должен понять, что мы должны её оберегать. Ведь малейшее повреждение, полученное вот этим вот шариком, может привести к концу света!
Солон всё это знал – был наслышан. Его взгляд приковала ещё одна планета. Это был самый маленький из всех шаров – красного цвета. И он медленно вращался вокруг третьей по счёты планеты, словно являясь её младшим братом.
– Ардррим тоже нельзя трогать, – сказал профессор. – Наш спутник является частью нашей планеты. У других планет, как видишь, тут нет спутников, но это больше недочёт. Никто не посчитал нужных прикрепить их сюда. А ведь у этих двух гигантов спутников полно.
– Лучше бы вообще их тут не было. Это же такая опасность – даже смотреть на такое!
– Ради этого мы её и охраняем. Сферу Вечности ведь нельзя уничтожить. Сам знаешь, чем это сразу же обернётся. Так что придётся нам её оберегать, как зеницу ока. Даже надёжнее.
– Мало ли сумасшедших, которым может прийти в голову совершить такую глупость?