- -
- 100%
- +
Это действительно вызывает недоумение у Аристотеля, заявляющего, что он <Теэтет> неправильно провел различие: ведь мы говорим, что привычка относится не только к душе, но и к телу; мы утверждаем, что здоровье – это привычка тела, и точно так же – состояние лихорадки. Следовательно, к какому из четырех видов качеств, упомянутых Аристотелем, мы отнесем эти атрибуты? Чтобы разделение было полным, сформулируем его так: один вид качества – по пригодности, другой – по активности. Первое, согласно пригодности, порождает второй вид, упомянутый Аристотелем, который относится к потенциальности и неспособности, а второе, согласно активности, является либо совершенным, либо пагубным, либо ни тем, ни другим. В перфектном качестве один вид страсти влияет на наше восприятие, а другой не вызывает никакой страсти. От этой побуждающей страсти может быть либо трудно избавиться, либо легко. Если от нее трудно избавиться, она становится привычкой, проявляясь как в душе, так и в теле; если от нее легко избавиться, она становится склонностью. Привычка в душе – это знание или добродетель, а в теле – здоровье. Если бы кто-то утверждал, что страсть порождает здоровье, которое мы не воспринимаем (поскольку знаем о нем), мы бы заявили, что знаем о здоровье, но не о пассивных качествах, которые ему способствуют. Больные лихорадкой ощущают противоречащее природе тепло, как присутствующее, так и отсутствующее, но не воспринимают само здоровье. Так и неизлечимые люди не замечают слабого присутствия болезни, ибо болезнь не проявляется, пока не станет известна врачам, которые, в свою очередь, имеют некий диагноз, с помощью которого они устанавливают и болезнь, и здоровье. Когда возникает страсть, она может быть либо трудно, либо легко изгоняемой; если она легко изгоняема, то соответствует одному из аспектов третьей категории, упомянутой Аристотелем. Я действительно имею в виду страсть, например, красноту, возникающую от стыда. Природа человека, осознавая свои недостатки, не желает, чтобы он был лишен чести или покинут, но посылает самые почетные из своих поверхностных качеств в качестве прикрытия для страсти: самыми почетными по природе являются дух и кровь. Природа посылает кровь к поверхностным качествам, и цвет жидкости создает красноту. Если же ее трудно изгнать, то она соответствует другому аспекту третьей категории, пассивному качеству, порождающему страсть. Если оно не является ни перфективным, ни деструктивным, то оно либо рассматривается в связи с поверхностью, либо отступает на глубину от основного предмета.
В случае его удаления через глубину явление может быть либо легкоустранимым, либо трудноустранимым. Если это первое, то оно порождает страсть третьего рода качества Я. Однако если это второе, то оно порождает пассивное качество, но не страсть, которая порождает, а скорее то, что возникает из страсти, примером чего может служить естественно красный. Это аналогично случаю с человеком, который испытывает румянец из-за стыда, что свидетельствует о страсти. Точно так же и тот, кто от природы красный, обладает таким цветом из-за естественной страсти. Важно отметить, что Аристотель в седьмой части «Естественных склонностей» утверждает, что изменения происходят не от какого-либо качества количества, а только от пассивных качеств. Ибо качества по привычке производят не изменения, утверждает он, а скорее определенный путь либо к уничтожению, либо к порождению; ведь изменение сущности есть изменение. Таким образом, философ выделил четыре вида изменений: порождение, уничтожение, увеличение, уменьшение и изменение в смысле локального изменения.
Эти изменения делятся на четыре категории: субстанция, количество, качество и место. Изменения, происходящие в отношении субстанции, он называет порождением, когда она переходит от небытия к бытию, и уничтожением, когда она переходит от бытия к небытию. Изменения в категории количества называются увеличением и уменьшением, а в категории места – либо локальным изменением, либо переменой, которая относится не ко всем видам качества: ведь те изменения, которые касаются привычки, не будут называться переменами, а скорее конкретными случаями порождения и уничтожения. Если привычка существует в душе, например, знание или добродетель, или в теле, например, здоровье, и если одна из них претерпевает изменения, переходит из небытия в бытие, то это считается порождением; если же она переходит из бытия в небытие, то это называется уничтожением. Он утверждает, что их не следует называть изменениями. Таким образом, мы будем говорить, что изменение происходит, когда происходит изменение пассивных качеств, то есть не существенных, а скорее случайных свойств вещи. Пусть будет отмечено следующее относительно этих вопросов.
Если оно не отделилось от всей сущности, а рассматривается только с точки зрения внешнего вида, то, если оно относится к неодушевленным предметам, его называют «формой», а если к живым существам, то «формой». Мы понимаем это различие между формой и очертаниями: форма воспринимается нашим воображением, тогда как очертания существуют в физических объектах. Таким образом, термин «форма» применим ко всему неодушевленному; я действительно имею в виду камень, дерево, железо и любые другие природные тела, обладающие формой. Однако если кто-то спросит, почему мы не считаем формой также и цвета, ведь они тоже связаны с внешностью, мы ответим, что цвета наблюдаются не только в изменении поверхности, но и само тело претерпевает изменения, связанные с их смешением. Что касается формы и очертаний сущности, то изменения происходят исключительно вокруг внешнего вида. Например, если мы возьмем воск и придадим ему треугольную форму, а затем превратим его из треугольника в шар, мы не изменим сущности, мы лишь изменим форму. Воск останется тем же самым, независимо от того, имеет ли он форму треугольника или сферы.
p. 9a10
Действительно, существуют привычки и склонности.
Как имя характеризуется существительным и глаголом, так и склонность характеризуется привычкой и склонностью. Привычка и склонность существуют в рамках своей общей категории, но склонность не абсолютна; среди склонностей одна делится на привычку и склонность, а другая противопоставляется привычке.
p. 9a14
Другой вид качества.
Поскольку существует род качеств, почему в нем упоминается первый из их видов, а не второй? Мы утверждаем, что если говорить о качествах, то первое не входит | в их число, а второе входит; | однако они различаются только по значению, подобно тому как человек отличается от лошади. Но как он утверждает, что существует род качеств, причем самый общий из всех? Он использует термин «род» вместо «вид», чтобы указать, что не существует более конкретного вида, а род – это одно и то же, в то время как вид относится к качеству, подобно тому как мы можем сказать, что род субстанции – это животное, а не род, который подпадает под него. Таким образом, этот второй аспект дает представление о видах качества на основе силы и неспособности. В нем говорится, что плотные или быстрые обладают природной склонностью к определенным видам, то есть к тем, кто является таковым в силу. Первый вид качества рассматривается с точки зрения энергии, будь то привычка или склонность, тогда как второй относится к потенции: о тех, кто потенциально плотен или быстр, говорится, что они имеют естественную склонность к этому в соответствии со своей потенцией, будь то способность или неспособность. Однако если плотный или быстрый человек находится в состоянии энергии, то они описываются уже не в соответствии с природной потенцией или неспособностью, а скорее в терминах привычки и предрасположенности.
p. 9a16
Ибо речь идет не просто о том, чтобы быть расположенными каким-то образом.
Мы не утверждаем, что они таковы на самом деле, но скорее утверждаем, что они обладают такой силой.
p. 9a21
«О здоровых людях говорят, что они обладают естественной способностью ничего не испытывать».
Следует отметить, что сила описывается либо как способность действовать, как, например, когда мы говорим, что сильный человек способен нанести удар, либо как способность не страдать, как мы говорим, что здоровый человек обладает способностью не страдать, и точно так же мы говорим, что больной человек обладает способностью страдать. Если кто-то станет утверждать, что неспособность не является качеством, мы можем опровергнуть это, рассмотрев ее противоположность; ведь никто не настолько глуп, чтобы сказать, что сила не является качеством». Было доказано, что как один обладает одним аспектом противоположностей, так и другой обладает другим, поскольку они происходят из одного и того же рода. Поэтому неспособность также описывается тремя способами: она говорится (по отношению) к отсутствию способности действовать, как мы говорим, что больной человек неспособен действовать. Она также описывается в связи с отсутствием способности страдать, поскольку мы говорим, что здоровый человек не способен страдать. Более того, мы говорим, что больной человек не способен не страдать, что относится к силе страдания». Ведь утверждение о том, что страдать нельзя, подразумевает существование силы страдать, и, наоборот, утверждение о страдании подразумевает силу не страдать. Это можно сформулировать и по-другому. Ведь власть может быть описана либо по отношению к целому, как в случае, когда мы говорим, что каждый человек обладает способностью измерять, либо по отношению к легкости, как в случае, когда мы говорим, что определенный человек обладает способностью измерять, а не легкостью измерения. «Аналогично, о неспособности мы говорим, что она связана либо с неспособностью измерить вообще, как у собаки, либо с тем, кому трудно измерить, как у бестолкового человека. Например, больные обладают способностью переносить что-то легко, в то время как их неспособность заключается в том, чтобы не испытывать страдания; и наоборот, здоровые испытывают обратное».
p. 9a28
В-третьих, род качества.
И снова этот род упоминается вместо формы; он наблюдается четырьмя способами: либо существует пассивное качество, присутствующее в каждой форме, как, например, белизна снега, либо оно присутствует в некоторых формах, но не во всех, возникая естественно и от рождения; аналогично пассивное качество описывается как чернота, наблюдаемая у эфиопов, либо оно может не возникать естественно, а быть приобретенным и трудно устранимым, называемым страстью, связанной с качеством, как, например, бледность в результате продолжительной болезни или желтухи, либо приобретенным и легко устранимым, как, например, краснота, когда кто-то краснеет от стыда или бледнеет от страха. Это называется страстью, связанной со страданием; действительно, то, что участвует в этих качествах, описывается в соответствии с ними. Следует отметить, что эти рассуждения относятся не только к телу, но и к душе. Есть два вида пассивных качеств; о них говорят, что они обладают пассивным качеством либо потому, что они пережили тот же опыт и затронуты страстью, либо потому, что наше восприятие страдает в соответствии с их постижением, как в случае с огнем: не сам огонь страдает, чтобы стать горячим, а мы страдаем в соответствии с его восприятием, когда он нагревается, и то же самое относится к меду. Такие качества существуют в субъекте как форма и сущность, и говорят, что они обладают пассивным качеством, поскольку восприятие страдает через них: однако само тело, став белым, обладает пассивным качеством, поскольку белизна постигла его как случайность, но она не является частью его сущности или формы. Поэтому восприятие также страдает в связи с ними, но поскольку о более основательном пассивном качестве говорят как о том, что претерпела порождающая его страсть, в отношении которой присутствуют оба, то, возможно, будет лучше, если они будут обозначаться более основательным.
p. 9b1
Ведь и о меде не говорят, что он сладок для того, кто его испытал.
Да и не будучи прежде отдельным от сладости, он впоследствии не принимает ее от какой-либо страсти; скорее, он существенен сам по себе.
p. 9b11
Поэтому они проходят через него.
Утверждая, что цвета – это пассивные качества, оно конструирует и демонстрирует, что возникает из страсти.
p. 9b19
Поэтому, как много таких симптомов.
О цветах говорится как о симптомах, потому что они возникают из других страстей.
p. 9b27
Ибо подобным образом говорят о тех, о ком говорят в соответствии с этим.
Ибо качество – это то, благодаря чему они называются качествами: (если они поэтому не называются качествами) из легко отбрасываемых страстей ясно, что и они не называются качествами.
p. 9b33
Подобным же образом, относительно них, поступают и в отношении души.
Он говорит, что пассивные качества и страсти рассматриваются не только в отношении тела, но и в отношении души.
p. 9b35
Ибо, как хорошо сказано в поколении.
Ибо как о черноте в Аэтиопе говорится, что она является пассивным качеством от рождения, так и об экстазе и гневе от рождения говорится, что они являются пассивными качествами.
p. 10a2
Аналогично, все экстазы.
Опять же, как качество бесцветности, вызванное долгой болезнью, называется пассивным качеством, так же и экстаз или любое другое пассивное качество, возникающее из-за определенного симптома, называется пассивным качеством.
p.10a12
Четвертый род качества.
Кроме того, представлен четвертый вид качества, этот род вместо ранее упомянутого. Это форма и очертания. Кроме того, он относится к тому, что относится к роду. Форма формы. Ибо всякая форма имеет форму, но не всякая форма имеет форму; по этой причине Аристотель ставит во главу угла форму как более главную и универсальную; ведь форма говорится только о живых существах, тогда как форма может относиться и к неживым существам.
p. 10a12
Кроме того, в дополнение к этим.
По отношению к ним говорится также, каковы их участники, например, от прямоты называется прямая линия, а от кривизны – кривая, и есть качества прямой и кривой линии.
p. 10a16
Разреженное и плотное.
Он говорит, что так кажется, поскольку на самом деле они не являются качествами; ведь плотное означает то, в котором части лежат близко друг к другу, неспособные принять разнородное тело, а разреженное – то, в котором части разделены, что позволяет ему принять разнородное тело. Таким образом, получается, что в их частях более очевидно определенное расположение, в то время как разреженное приобрело значение искусно сделанного, как, например, если кто-то наполняет свою руку орехами, мы скажем, что тело, состоящее из всего, разрежено из-за разделения; ибо он сам в «Физике» определяет разреженное и плотное по-разному.
p. 10a25
Возможно, следовательно, есть и другое.
Представив нам четыре вида качества, он приходит к выводу и утверждает, что это и есть виды качества. И, желая, чтобы мы не останавливались на сказанном древними и не бездействовали, а искали самостоятельно, он предполагает, что, возможно, появится и другой способ качества.
p. 10a27
Действительно, есть упомянутые качества.
Качества, говорит он, такие, как белизна, чернота и подобные им,| какие виды существ обладают этими качествами, например, белое тело, черное, сладкое и другие. Некоторые качества причастны, а виды причастны и называются своими именами. Однако так обстоит дело не со всеми, как, например, с добродетелью (ведь причастник называется добродетельным не от этого, а от серьезности), поэтому он сказал об этом по-другому.
p.10a34
Например, бегун.
Ибо плотное, о котором говорится, что оно ради полезности, которое он сам называет силой, не называется ни от какого качества, так как оно не от плотного; это действительно наука. Более того, те, кто полностью и по-настоящему приобщается к ней, называются «плотными» по имени. Точно так же и бегун называется по качеству.
p.10b5
Иногда также, когда имя установлено.
Часто, когда имя установлено, обладатель качества не называется по имени от него: ведь мы говорим не «добродетельный», а «серьезный».
стр.10b12
Что касается справедливости.
Она участвует в специфической природе качества: так, говорят, что характерной чертой качества является его восприимчивость к оппозиции. Она исключает ее: ведь не все качества обладают противоположностью, так как бледный цвет по своей сути не имеет ничего противоположного, как и огненный цвет, как и другие подобные качества. Очевидно, утверждает он, что к какой бы категории ни относилось это качество, другое из противоположностей относится к этой категории; а другое относится к этой категории из-за нашей неспособности отнести его к другой категории.
p. 10a26
Оно получает большую степень.
Другой аспект качества – восприимчивость к большему и меньшему. И справедливо, что это не относится ко всем; ведь замечено, что там, где наблюдается оппозиция, присутствуют и большее, и меньшее, а там, где она отсутствует, нет ни большего, ни меньшего. Поскольку внутри качества действительно существует оппозиция, то большее и меньшее существуют; а поскольку это не относится ко всем, то и большее и меньшее не существуют для всех. Ведь справедливость, как говорят, не часто приписывает себе большее и меньшее; однако о тех, кто причастен к справедливости и здоровью, говорят, что они причастны к ней в меньшей или большей степени.
p. 11a2
Несомненно, она восприимчива.
Однако, что бы ни говорилось по этому поводу, принято считать, что она допускает большее и меньшее. Задавшись вопросом о том, что не сказано – является ли справедливость большей или меньшей, – он оставил это без комментариев. Поэтому мы говорим, что справедливость принимает и больше, и меньше: ведь когда мы говорим, что этот справедливее того, то ясно, что, поскольку он участвует, этот справедливее того; таким образом, справедливость принимает и больше, и меньше.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
ΠΕΡΙ ΕΡΜΗΝΕΙΑΣ (Перл Герменея). Глагол ερμηνεύω (истолковываю) означает выражать мысль с помощью речи. Основной темой этого трактата Аристотеля является именно язык в его отношении к мысли, как переводчик или интерпретатор ее.
2
ζῷον – древнегреческое существительное среднего рода, означающее живое существо, животное, тварь. Также может обозначать изображение с натуры (картину, статую, рисунок и т. д.)
3
В переводе с греческого – «простой». Так называют упрощение слова, при котором усекается один из соседних одинаковых слогов.