- -
- 100%
- +
– Зойка, Зоинька, ну не вредничай, дай мне его личное дело! – надрываясь, сыпал уговорами Шишков, пытаясь растопить сердце подполковника Заевой Зои Алексеевны, начальника отдела кадров.
– Николаич, ты чо, глухой? Я тебе в сотый раз говорю – нет! Личное дело Дира засекречено и законсервировано! А я еще жить хочу и обязательно – на свободе! Понятно тебе? – была непреклонна, словно скала, женщина в погонах.
– Ну, тогда хотя бы намекни, куда же он делся и где обитает? Ну, Зоя, ну миленькая! Умоляю! – с этими слова, Шишков рухнул на колени, повинно снял фуражку и опустил взгляд в пол.
– Вот что ты делаешь, что… – начала было Заева, но потупилась и нехотя произнесла. – Ладно. Черт с тобой, пенек хоть и не трухлявый, но рассыпающийся. Пойдем со мной.
Быстро подхватившийся с колен Шишков, проследовал за Заевой в темные недра архива. Пока шли, полковник в юбке ни на минуту не прервала своего тихого ворчания, на тему «ну, вот! Опять попалась на трюк этого старого Бельмондо!». Почему именно Бельмондо, Лев Николаевич понять не мог. Вроде бы внешности он был всегда относительно нормальной. Не красавец, но и на Франкенштейна похож особо не был. Ох, женщины! Одно слово: бабы!
Подойдя, наконец, к внушительному на вид, сейфу, Заева обернулась и строго произнесла:
– Отвернись!
Шишков без промедления отвернулся. Лучше не нервировать эту женщину. Кто-кто, а она воистину может быстро перейти от дружбы к гневу и тогда только клочки от полковника и останутся. Мысли полковника прорвал суховато-деловой голос начальницы архива:
– Тундры Таймыра! Именно там обрываются его последние следы…
– Спасибо, Зоинька! – быстро выпалил полковник и, бросился уже было на выход, как властный женский голос остановил его:
– Да постой ты, торопыга пенсионного возраста! Вот возьми!
С этими словами полковник Заева протянула полковнику Шишкову толстую, очень толстую папку с грифом «совершенно секретно».
– Но… – открыл было рот Лев Николаевич.
– Тебе можно, Лева, – улыбнулась Зоя Алексеевна. – Но ты мой вечный должник.
– Как скажешь, красавица, – с этими словами Шишков, подскочив к женщине, чмокнул ее в щеку, схватил папку и, как молодой ринулся к выходу.
Улыбнувшись и слегка покраснев, Заева поправила выбившийся в сторону локон волос и стала закрывать сейф. А полковник Шишков мчался на всех парусах к вертолету. Он был уверен, что соответствующий приказ пилотам от генерала Сивушева уже поступил и надо поторапливаться. Время уходило слишком быстро!!!
………………………………………………..
Манцур бежал. Панический, ни с чем несравнимый, страх подгонял его. Нет, глаза Тропу он застить еще не смог, да и вряд ли ему это бы удалось. Нервы у лейтенанта были стальными, но сейчас все шло из рук вон плохо. Отбросив ненужные в данный момент воспоминания, Манцур попытался сосредоточиться на реальном времени. Впереди из темноты подземелья неожиданно выпрыгнула стена с запертой, покрытой толстым слоем ржавчины, массивной стальной дверью с крутящимся замком – штурвалом. Налетев на нее плечом и проверив данным образом крепость двери, Троп попытался прокрутить штурвал, но все было тщетно. Последний раз его наверняка крутили лет 40 назад! Манцур осекся. «А ведь верно! Ровно 40 лет назад!» Тут до слуха Тропа донесли медленные шаркающие шаги. Он обернулся. Света его маленького карманного фонарика хватало только метров на пять едва освещенного пространства этого железобетонного гроба. Недолго думая, Манцур вынул из кармашков своей разгрузки две гранаты Ф–1 и злобно проорал в темноту:
– Хочешь меня взять, да? Тварь колченогая! А вот хрен тебе!
С последними слова, Троп поднес ко рту по очереди обе гранаты и выдернул зубами обе чеки. Сплюнув их на пол, он оскалил зубы в торжествующей улыбке.
– Пришла пора УМИРА-А-А-АТЬ!
Протяжно крича во всю глотку, Манцур рванулся с места. Последняя его мысль была теплой и приятной:
«Дир бы одобрил!!! Честное слово…»
Глава 3
Дир открыл глаза. Поглядев немного в темный, бревенчатый потолок, своими еще сонными глазами, он быстро сел на постели, спустив ноги в свои старенькие, но крепкие унты, стоявшие у кровати вместо стандартных тапочек. Скосив глаза на старенький, советский будильник, Дир встал и закрыл глаза, наполняя все свои чувства настоящим моментом текущего времени. Темный мир его сознания почти сразу озарился запахами, звуками и ощущением каждой клеточки его тела всего пространства вокруг немолодого бойца. Все было как прежде. Сильными порывами за окном свищет ветер, качая отчаянно скрипящую калитку на старом, давно покосившемся заборе. Дир буквально видел, как ветер залетает в другие пустующие дома этого вымершего хуторка, где он, ветеран спецназа, занял один домик под свою «берлогу». Дир ухмыльнулся. Да уж, от славной службы осталась только кличка и ужасные кошмары. Впрочем, кошмары мучали его еще задолго до службы. Война просто завершила их раскрытие, в полной мере развернув мрачный мир для сознания Дира.
Ухо Дира непроизвольно дернулось. Чутье направило, а чувства подтвердили. Рокот приближающегося вертолета, бывший боец спецподразделения не спутал бы не с чем иным. Пока Дир одевался, слух ненавязчиво сообщил о том, что вертолет не обременен вооружением, но нес с собой все же человек 5–6. Это был стандарт для этой местности, и ничего необычного в этом не было. Захватив с собой свой армейский нож, который Дир экспроприировал у армии в момент своего ухода из нее, он тихонько выбрался в окно, которое сам расширил для подобных ситуаций. Нет, таких вот случаев за 5 лет не было, до сегодняшнего момента, но чутье зверя было трудно преодолеть. И вот! Пригодилось все-таки!
Легко одетый Дир бесшумно скользил вдоль стен заброшенных хибарок. Одевать тулупчик было просто глупо, а вот белые теплые штаны и белый свитер, давали какую никакую, а все же маскировку на, еще не сошедшем с территории таймырской тундры, снегу. Светлые волосы Дира немного трепало ветром, а могучее тело, которое от холоднющего ветра не мог спасти даже толстый, теплый свитер, начало быстро замерзать. Найдя временное прикрытие от ветра в полуразвалившемся домике напротив его жилища, Дир через покосившееся окошко с солидными осколками стекла, начал наблюдать за обстановкой перед своим жилищем.
Когда массивный вертолет, принадлежавший МЧС, приземлился, наконец, перед лачугой Дира, Шишков мгновенно оказался снаружи, опередив своих двух бойцов, которых ему дали для охраны. Мол, черт-те что может быть на уме у этого ветерана-отшельника. Полковник только зубами скрипнул, но противиться, а тем более обсуждать приказ не посмел. Времени было категорически мало!!! И так, только один поиск Дира занял 5 дней! Пять дней!!! Бывший ученик хорошо схоронился от своих бывших работодателей, ничего не скажешь. Шишков мысленно усмехнулся. Только мысленно, так как напиравший в грудь ветер быстро и безжалостно разорвал бы полковнику рот. А им полковник собирался еще уговаривать Дира вернуться. Хотя бы на время. А пока, он лишь согревал свою душу пониманием того, насколько высокопрофессионального война он вырастил под своим крылом. Именно воина! Не солдата, не бойца, а именно воина! Так как с самого начала он вбивал в головы этих, тогда еще зеленок, ребят лишь одну мысль: Война – твой друг! И с каждым шагом, он все больше понимал, насколько это важно! Насколько важно взрастить не просто машин для убийств, диверсий, саботажа. Важно посеять зерна войны в души этих парней. И он, полковник Шишков, выполнил свою миссию. Те, кто шагал сейчас с ним, это лишь пародия с автоматами на настоящих солдат. Они Диру и в подметки не годятся. Как не годился и Манцур. Дир был непредсказуем, а Манцур неуправляем. Вместе они составляли дует, который можно было уничтожить лишь отдельно взятой армией таких же профессиональных убийц.
Найти Дира было сложновато, а вот его место обитания легче. Запросив различные сводки по Таймыру, Шишков их рассортировал и проанализировал дня за три, а дальше в ход пошла логика и боевой опыт. Результат не заставил себя долго ждать! Шишков тихонько отворил дверь старого, но еще довольно крепкого домика и не спеша вошел внутрь. Дом был естественно пуст. А горло больно кольнуло лезвие остро отточенного армейского ножа…
Дир на подсознательном уровне учуял Шишкова. Плотная, не похожая ни на что другое, волна дикой, но сдержанной энергии докатилась до засевшего в укрытии человека. Сердце Дира застучало чаще, а рефлексы толкнули тело вперед. Поднятая в воздух поземка, еще не успевшая осесть обратно на мерзлую землю, служила для бойца отличным прикрытием. Ноги несли Дира быстро и бесшумно, а рука перехватила нож лезвием вниз, а металлической, хоть и прорезиненной ручкой вверх. В крови необходимости не было. Хотели бы устранить, сделали бы это еще пять лет назад и другими силами. Сопровождение Шишкова обгонять и заходить первыми в дом Дира не решились, или просто забыли об этом, стуча зубами от холода и едва не отгрызая стволы своих автоматов. Нагнав их, Дир несильно ударил правого ручкой ножа в висок. Пока первый оседал, ветеран провел этот же трюк с не заметившим буквально ничего, левым бойцом спецназа. Открывший дверь Шишков, из-за легкого скрипа петель не услышал или не придал значения тихому, неясному шуму у себя за спиной. Дир тенью проскочил за полковником внутрь дома и не теряя времени попусту, прислонил свой нож к шее разглядывавшего его апартаменты полковника Шишкова. Тот даже не вздрогнул от прикосновения холодного лезвия к еще теплой коже. И тут к Диру закрались сомнения о том, что так уж Лев Николаевич и не знал, что творилось и творится у него за спиной в данный момент и минутой ранее. Либо у бывшего командира воистину нервы из титанового сплава.
– Здравствуй, Петр.
– Здорова, Лев Николаевич.
Услышав слова приветствия, Шишков повернулся к бывшему ученику. Лейтенант спецназа Боровицкий Петр Остапович, возвышался над полковником на целую голову. Бывший боец изменился крайне мало. Разве что бороду отпустил, да седина немного засеребрила белобрысые виски. Но голубые глаза смотрят все так же пристально, словно пронизывая собеседника насквозь. Лев Николаевич тихонько вздрогнул. Дир ухмыльнулся и, тряхнув светлой шевелюрой, сказал:
– Пожалуйте за стол, товарищ полковник!
«Вот ведь черт, морозом прибитый! Все заметил и правильно оценил! Но командиром не назвал. Наверное, все-таки оторвался он от себя самого…» – думал Шишков, присаживаясь за добротный, дубовый стол. – «И от меня… и от Манцура…»
– Я ничего не забыл, – тихо проговорил Дир, наливая из термоса полковнику в стакан еще теплый настой местных трав.
Шишков удивленно воззрился на него.
– Ты все-таки лучший. Был и остался, – так же тихо выдохнул Шишков.
– Только вот не начинайте опять! – скривившись, словно откусив внушительный кусок лимона, сказал Дир. – Вы хоть в лизоблюдстве замечены не были ни разу, и под старость этим заниматься не надо начинать! Вам это не к лицу!
Полковник открыл было рот, но Дир сразу прервал его:
– Как же, забудешь все эту хренотень. Прошло вот уже почти пять лет. Пять лет! А сны не дают мне покоя! Я все переживаю заново, каждое задание, каждую рану опять ощущаю в своем теле! Если бы не шаман местного племени, я бы уже свихнулся давно, – говоря это, Дир, мешал чайной ложечкой свой отвар в стакане. С каждым словом водоворот трав в руке бывшего спецназовца увеличивал обороты. На последнем слове Боровицкий остановил круговорот и прямо посмотрел на Шишкова:
– Что вам нужно от меня? Зачем вы меня нашли?
Шишков не ощущал себя сбитым с толку очень давно. Тон и манера разговора бывшего ученика завели полковника в тупик. Вдруг, словно из ниоткуда, на полковника напал стыд. Лев Николаевич опустил взгляд от голубых, как небо глаз, и посмотрел в мутновато-зеленую жидкость в своем стакане. А Дир все продолжал находить ответы сам, просто прибивая ими полковника к табурету на котором сидел старый вояка:
– Наверное, что-то с Аскольдом, да? Да, наверное. Он наверное все-таки сменил кличку. Сто процентов сменил. Он всегда любил путешествовать. Пусть даже с автоматом в руках. Если бы не он, вы бы про меня не вспомнили. Это точно! Так что случилось с Манцуром?
Полковник поднял, наконец, взгляд, на своего бывшего ученика и медленно произнес:
– Ты прав, Дир! Ты, как всегда, прав. Ты же знаешь, Манцур не любил имя Аскольд. Как только ты ушел, он взял новое имя – Троп. Некоторое время он надеялся, что ты вернешься. Но потом разочаровался в себе. Именно в себе, а не в тебе, Дир! Он находил утешение лишь в борьбе и крови…
Дир сидел нахмурившись. Он знал Манцура с самого детства. Он был его лучшим другом, начиная с «почтового ящика»… Лучшим и единственным… На все СВЕТЕ…
Дир пресек открывшего было рот полковника, поднятием руки в знак внимания:
– Хорошо. Только ради Манцура!
Шишков еле заметно кивнул. Он явно не ожидал такой быстрой победы. Да, Дир и Манцур были друзья – не разлей вода. Но и пять лет – срок внушительный. Черт знает что в башке теперь у Дира.
Полковник поднял взгляд на Боровицкого. Тот сидел нахохленный и сосредоточенный, взгляд был сфокусирован на какой-то точке на полу. Добрых минут пять они сидели не двигаясь. Дир, погруженный в думы, не замечал пристально рассматривающего его физиономию полковника спецназа ГРУ. Первым тишину нарушил все-таки вернувшийся к реальности, Дир:
– Допивай свой отвар Лев Николаевич, и двинули. Но сперва заскочим кое-куда. Мне надо отдать один должок.
Спорить полковник не стал. Молча встал и прошел к выходу, тихонько буркнув:
– Я жду тебя в вертолете.
С этими слова Шишков толкнул дверь и вышел на улицу. Попытался выйти. Попытался в том смысле, что ему в лицо уставились сразу четыре ствола, а чуть дальше над прицельными планками выглядывали грозные очи четырех бойцов. Оглядев их, полковник хмыкнул. За всей их грозностью прятался плохо скрываемый страх и тревога. Увидев полковника живым и здоровым, солдаты опустили автоматы, но Шишков все-таки уловил краем слуха, какой выдох облегчения вырвался у всех этих вояк.
– Подготовить вертолет к взлету, – коротко приказал он и посмотрев на охрану, добавил: – Вы тоже в вертолет идите, погрейтесь, а то небось, земля рыла застудила.
Оба бойца покраснели, словно вместо головы из их плеч выросли две здоровенные свеклы. Хмыкнув еще раз, полковник хлопнул обоих лоботрясов по плечу и повел в вертолет. Но холодная рука нехорошего предчувствия сжала сердце полковника Шишкова мертвой хваткой. Смутные предчувствия полковника не давали ему очистить свой разум. Чувство, что они запустили когда-то уже остановленные часы на большой бомбе, давило на мозг с силой гигантского пресса. Забираясь в вертолет, Шишков оглянулся и увидел открывающуюся дверь хибарки Дира. Если кто и сможет остановить или даже разбить эти «часы», то только Петр. И никто больше…
Глава 4
Полет проходил спокойно, без проблем. Дир сразу, еще при погрузке в вертолет, сходил к пилоту и уточнил маршрут, обозначив на карте место, куда надо будет залететь. На немой вопрос пилота, который тот задал полковнику, Шишков кивнул, мол, «Делай, как он просит». Кивнув в ответ, пилот поднял машину в воздух и направил в нужном направлении. Спустя минут двадцать, стальная машина приземлилась возле десятка юрт. Поземка, поднятая вращающимися лопастями, в мгновение ока окутала стоянку местных жителей белым туманом. Выходя из вертолета, Дир не оборачиваясь, быстро произнес:
– Я не на долго…
Полковник машинально кивнул и крикнул пилотам:
– Глуши машину, тут и заночуем.
– Но… – открыл было рот один из спецназовцев, приставленных к Шишкову, но полковник оборвал его:
– Отставить разговорчики. Ты его в первый раз в жизни видишь, а я ему когда-то в руки автомат вложил.
Спецназовец успешно прикусил язык.
…
Дир быстро прошел в центр стоянки и приоткрыл полог самой большой из юрт. В центре юрты пылал огонь, а возле него, прямо напротив откинувшего полог, Дира, сидел Белый Ворон. Старейшина и шаман народа, на который когда-то наткнулся в начале своего отшельничества Петр. Старейшина был обернут в большую оленью шкуру, а взгляд его черных глаз был устремлен в огонь.
– Я ждал тебя воин, – размеренным басом произнес Белый Ворон, – проходи, присаживайся, не выпускай священного тепла из моего дома.
Дир быстро зашел в юрту и прикрыл за собой полог.
– Садись Дир, будь как дома, – кивнув на место напротив себя, все так же размеренно проговорил шаман.
Дир молча сел и только устроившись поудобнее, тихо сказал:
– Здравствуй старик. Я…
– Я знаю, зачем ты пришел, воин. Знаю… Боги меня предупредили, – встав со своего места, сказал Белый Ворон и прошел в правый, самый дальний угол, за спину Дира.
– Тени прошлого преследуют тебя, смертный. Очень страшные тени. Они уже настигли твоего друга…
– Что с ним? – перебил шамана Дир.
– Мне жаль воин, но среди живых ты его не найдешь, как и среди мертвых, – холодным голосом произнес Белый Ворон.
Дир застыл. Холодный пот противно скатился по лицу, а на спине впитался в свитер, неприятно холодя кожу. Не отводя взгляда от костра, Дир медленно произнес:
– Как бы там ни было, старик, но я должен тебе кое-что вернуть. Боюсь, это мне больше не понадобится.
С этими словами, бывший спецназовец снял с шеи маленький амулет в виде капли и вложил в ладонь шамана, которую тот протянул.
– Ты прав воин. Он тебе больше никогда не понадобится. Там, куда ты идешь, я вижу тьму. Тьму, которая может поглотить тебя навсегда.
Дир ухмыльнулся:
– Ты же знаешь, я никогда не тихой и мирной жизни.
– Да, знаю. Таких как ты, наш мир рождает лишь в те моменты, когда ее отчаяние очень велико и сродни материнскому отчаянию! Именно поэтому я не могу дать тебе погрузиться во мрак! Вчера со мной говорили духи!
– И что же они сказали? – мгновенно посерьёзнел Дир. Будучи офицером сначала Советской, а потом Российской армии, Петр все же не терял веры в потустороннее. Тем более, что именно духи этого племени спасли его тогда… пять лет назад.
– Они просили провести тебя к ним… – тихо проскользил голос шамана откуда-то сверху.
– Что? – удивился Дир и хотел было поднять взгляд наверх, как на голову ему обрушилось нечто, напомнившее ему по ощущению вылитую на голову ледяную воду, она стремительно окутала его голову и мир погрузился в самую настоящую темноту…
– Они сами тебе расскажут… – откуда-то из далека донеслись до Петра последние слова старого шамана…
Взору Дира внезапно открылась поляна. На поляне, прямо на ее середине, высилась огромная юрта. Пространство вокруг юрты было покрыто зеленой травой, которую немного припорошил снежок. Из юрты вышла молодая девушка и поманила Дира за собой, вглубь помещения. Петр тихонько зашел. В центре кочевого дома пылал костер, а вокруг него сидели девять мужчин, по одному взгляду на которых, было понятно, что они местные. Одежда на них была из оленьих шкур, а глаза не отрываясь, смотрели в пламя костра. Самый дородный из мужчин, наконец-то поднял на Дира глаза. В свете костра, лицо незнакомца было страшным и величественным одновременно. Боровицкий спохватился и поздоровался со всеми традиционным для Таймыра приветствием, приличествующим местным народам. Теперь уже все девять пар глаз уставились на бывшего лейтенанта.
– Садись, – басовито протянул первый из посмотревших на Дира, мужчин.
Петр только сейчас увидел некоторый прогал в ровном кругу сидевших. Подойдя к месту, на которое указывал мужчина, Дир сел, скрестив ноги полулотосом.
– Наших имен тебе знать не надо, – все так же тянул дородный мужчина, сидевший теперь прямо напротив Дира. – Но твое нам известно, воин. Твое прошлое гонится за тобой. И оно тебя не отпустит до тех пор, пока ты сам не посмотришь ему в глаза. Только тогда ты освободишься от своих снов… навсегда. Ты спас одну из наших внучек два года назад и мы хотим отблагодарить тебя, воин. А теперь иди, тебя ждут!
С этими слова, мужчина сложил ладони ковшиком и подув в них, резко повернул их в сторону Дира. Ничего не понимающего бойца, подхватила неведомая сила и резко выбросила из юрты в бездонную темноту.
Возвращение в реальный мир было очень неприятным.
Чугунная голова хоть и не болела, но была ледяной, а горячая грудь хоть и была легка, но каждый вдох давался мужчине с адской болью в сердце. Дир, как мог и как позволяла тяжелая голова, осмотрел место, где лежал. Никуда его не перенесли. Лежал он в юрте Белого Ворона. Самого хозяина нигде не было. В согретом священным огнем воздухе плавали ароматы каких-то растений. В юрте было на удивление светло и уютно и Петр, даже мучаясь от едва терпимой боли, невольно расслабился и медленно, сквозь резь в груди, погрузился в сон. Ему показалось, что прошло едва ли минута его сна, как вдруг какая-то неведомая сила подбросила его к верху, раздирая в разные стороны. Мышцы напряглись, затрещали сухожилия бывшего спецназовца, сердце казалось вот-вот вырвется из груди! Дир хотел закричать, но язык не повиновался, и лишь спустя минут пять беспредельного напряжения, Петр смог открыть глаза. Так ему показалось… На самом деле, это заботливая рука Белого Ворона смахнула с его чела влажную тряпку. Петр огляделся. Он все так же лежал на своем месте, в юрте шамана, руки и ноги бывшего лейтенанта держали двое дюжих соплеменников Ворона.
Заметив, что Дир открыл глаза, шаман постучал верзил по плечам и те без единого звука, удалились.
– Слава Богам, ты очнулся, воин!
– Что… со… мной? – едва ворочая языком, пролепетал Дир.
– Демоны, – тихо прошептал шаман, – демоны хотели забрать тебя. Уже три дня и три ночи… Но ты выдержал и это поистине ВЕЛИКОЕ ЧУДО!
– Пи-и-ить… – простонал Петр.
– Вот, испей. Это наш местный напиток, – помогая Диру приподняться и поднося емкость с пряно пахнущей жидкостью ко рту мужчины, проговорил Белый Ворон.
Дир без опаски выпил все. А потом еще две такие же полулитровые емкости и лишь тогда откинулся обратно на шкуры под головой.
– Спасибо…
– Спи, набирайся сил. Завтра тебе предстоит долгий путь… – с горькой улыбкой на губах произнес шаман.
И Петр был не против. Он знал, что впереди его ждут только кровь и грязь. Нет, он не боялся. Страха в нем давно уже не было. Он жил всей этой и кровью и грязью. И он понимал, что поступал очень глупо, пытаясь убежать от всего этого. А полковник… Шишков сам того не ведая, лишь помог Диру утвердить в душе одну простую и понятную истину – От себя не убежать!
Шорох… Мгновение спустя рефлексы сами подняли могучее тело с теплого ложа и в доли секунды водрузили голые мускулистые руки на шею человека, вошедшего в юрту. В следующее же мгновение, еще покрытые пленкой сна, глаза Дира выхватили из тумана широкую улыбку.
– Вижу, ты здоров, воин! – радостно квакнул шаман, – Видимо ты пришелся по нраву нашим Богам, раз ты еще жив и бодр!
– Прости, старик… – разжав руки, которые уже были готовы вырвать кадык шамана, тихо произнес Дир, но Белый Ворон сразу подхватил:
– Привычка!
Его заливистый смех заставил улыбнуться и бывшего спецназовца. Предложив гостю присесть и позавтракать вместе с ним, шаман быстренько настрогал в почти литровую лохань сала и поставил поближе к огню. Дир отказываться не стал, ибо его желудок именно в этот момент тихонько намекнул, что сожрет самого себя, если хозяин сам не соизволит кинуть в него хотя бы маковую росинку.
Белый Ворон без предисловий поставил перед лейтенантом кастрюлю, источающую сногсшибательный аромат жареной оленины. Сглотнув слюну, Дир без приглашения начал опустошать кастрюльку. Очнувшись от сладкого угара чревоугодия лишь к концу трапезы и самой кастрюли, Петр со стыдом поднял взгляд на Ворона. Тот сидел с самой широкой и откровенно доброй улыбкой на свете.
– Я вижу, ты и в самом деле готов к своему походу! Ешь-ешь, я знал, что так будет. Голод после такого «полета» терзает всегда! И очень сильно! Тем более, если учесть то, что ты и сам-то не маленьким будешь! – весело погрозив пальцем Диру, опять расхохотался шаман.
Бывший спецназовец с удовольствием доел оставшиеся два куска и сразу же получил на руки «горячее» – растопленный посоленный жир.
Приятное тепло сразу разошлось по телу, а голова наконец-то вытряхнула из себя последние остатки дурного сна.
– Благодарю за пищу и кров, но я должен идти, – медленно проговорил Дир, отставляя пустую чашку и поднимаясь на ноги.
– Да, ты прав, – резко посерьезнев, сказал Белый Ворон, – одежда твоя рядом с ложем, где ты спал. Одевайся.
Спустя минут пять Петр стоял уже одетый. Медленно поправляя чехол с ножом, он обратил внимание на взявшийся почти из ниоткуда второй чехол. Он висел с другой стороны, на правом боку, в отличии от армейского, который Дир всегда носил на левом. Второй чехол был выделан из кожи какого-то животного, из кого на первый взгляд Петр определить не смог, очень искусно и красиво, но… он был пуст.