Библиотекарь Хранители Руси. Том 3. Песнь Спящего Урала

Пролог: Когда запели камни

Начало: «Горы не спят – они притворяются спящими, чтобы люди не заметили, как течёт время в их каменных жилах…»

Рассвет над Уралом всегда приходил с обманом. Горы притворялись спящими, пряча в складках скал шепот веков, а туман, словно вор, крался по ущельям, обвивая гранит петлями древнего пояса Велеса. Воздух пах мхом и пылью забытых легенд. Геологи разбили лагерь у подножия рудника «Кровь Семаргла» – места, где когда-то добывали пламя, а теперь остались лишь гниющие балки да ржавые рельсы, уходящие в черноту шахты.

– Слышите? – молодой геолог, Алексей, поднял голову. Его пальцы сжали кружку с кофе, пар от которой сливался с туманом. – Опять этот стук…

Из глубины шахты доносилось: Тук-ТУК… Тук-ТУК… – будто великан ковал меч в самом сердце горы. Старый проводник, дед Елисей, бросил окурок в костёр. Искры взметнулись вверх, осветив его лицо, изрезанное морщинами, как уральские реки картами.

– Ветер, – буркнул он, но сам прислушался. – Или Атлант монеты чеканит. Из тоски.

– Атлант? – фыркнул Алексей. – Сказки для детей.

Дед Елисей не ответил. Его взгляд упал на менгир у входа в шахту – каменную стелу с лицом, высеченным так искусно, что закрытые веки казались дрогнувшими от порыва ветра. Подножие камня было усыпано дарами: костями зайцев, сушёными грибами, лентами с выцветшими рунами. Проводник протянул руку, коснулся холодной поверхности… и вдруг отпрянул.

– Живой! – прошептал он, но тут же махнул рукой. – Бред. Камни не дышат.

Но горы усмехнулись в ответ. Где-то вдалеке, за спинами людей, тени от валунов сплелись в силуэт гиганта, раскинувшегося на склоне. А из трещины менгира, будто насмехаясь, выглянул обсидиановый ключ.

– Эй, смотрите! – Алексей тыкнул пальцем в стелу. – Кажется, у этого каменного лица… губы шевелятся?

– Ветер, – повторил дед Елисей, но спрятал за спину руку, пальцы которой одеревенели, будто превратились в камень.

А в это время глубоко под землёй, в пещере, где время текло как расплавленная сталь, каменный великан приоткрыл глаз. Всего на миг. Но этого хватило, чтобы первый луч солнца, пробившись сквозь туман, упал на табличку у шахты:

«Здесь добывали пламя. И забыли, как его укротить».

Горы снова усмехнулись. На этот раз громко.

Песня менгира: Менгир начинает насвистывать мелодию, от которой трескаются валуны. Его «губы» из лишайника шевелятся: «Руда в бороде Велеса, сталь в слезе Макоши… Кто разбудит кузнеца – тот услышит плач прошлого».

Ветер стих. Туман замер, будто прислушиваясь. И тогда менгир запел.

Сначала это был едва уловимый свист – будто кто-то наигрывал мелодию на краю сознания. Лишайник на «губах» каменного лика зашевелился, и из трещин поползли звуки, от которых задрожала земля.

– Чёрт! – Алексей вскочил, рассыпав кофе. – Это что, землетрясение?

Но дед Елисей стоял, словно вкопанный. Его лицо побелело. – Не земля… – прошептал он. – Это он.

Тук-ТУК. Тук-ТУК.

Стук из шахты слился с мелодией. Валуны вокруг менгира затрещали, как скорлупа, и поползли вниз по склону, оставляя за собой следы, похожие на гигантские пальцы.

– Руда в бороде Велеса… – заскрипел камень, и Алексей понял, что это голос. Не звук – вибрация, бьющая по рёбрам. – Сталь в слезе Макоши…

– Бежим! – закричал кто-то из команды, но ноги будто вросли в землю. Тепло, густое и тяжёлое, как расплавленный металл, поднималось из-под ботинок.

– Кто разбудит кузнеца… – менгир «вздохнул», и из трещины у его подножия вырвался рой светлячков. Их крылья, тонкие как слюда, отсвечивали радугой. Один сел на ладонь Алексея, и он увидел – внутри насекомого пульсировал огонёк, похожий на крошечное сердце.

– …Тот услышит плач прошлого, – закончил менгир, и последний валун раскололся пополам. В разломе, заполненном тьмой, что-то шевельнулось.

Дед Елисей упал на колени, сжимая окаменевшую руку. – Он проснулся… – его голос сорвался. – Атлант…

Светлячки взметнулись вверх, рисуя в воздухе контуры карты – горные хребты, реки из ртути, пещеру в форме сердца. Алексей потянулся к узору, но карта рассыпалась, превратившись в искры.

– Что это было? – прошептал он.

– Приглашение, – старик поднялся, и в его глазах горело что-то древнее, страшное. – Нам надо уходить. Сейчас.

Но было поздно. Из шахты вырвался гул – будто проснувшийся великан зевнул, втягивая в лёгкие весь воздух. А затем земля под ногами геологов ожила, закрутившись воронкой.

– Держись! – крикнул дед Елисей, хватая Алексея за рукав.

Но менгир уже молчал. Только его каменные губы, теперь приоткрытые, застыли в улыбке.

Появление Пряхи Без Лика: Вихрь из светлячков рассыпался, и тишина стала гуще. Даже ветер замер, будто боясь нарушить то, что должно было случиться. Алексей всё ещё сжимал рукав деда Елисея, когда тень отделилась от стенки шахты.

Она была не просто темной – она поглощала свет. Её края колыхались, как паутина на ветру, а вместо пальцев изгибались тонкие когти, сплетённые из теней и пыли.

– Стой! – крикнул Алексей, но голос его дрогнул.

Пряха Без Лика повернулась. Там, где должно было быть лицо, мерцала дымчатая дыра, словно порванная страница из книги. В её «руках» Алексей увидел лист пергамента, испещрённый письменами, которые плавились и перестраивались на глазах. Книга Всезнайки. Он помнил, как дед Елисей рассказывал о ней у костра – артефакт, в котором записаны все тайны мира.

– Не бойся… – прошелестела Пряха, и её голос звучал как скрип сотни паутинных нитей. – Я лишь заменю твои сны… на чужие.

Она махнула когтем, и страница превратилась в ключ – чёрный, с зубцами, напоминающими звериные клыки. Воздух над рудником завихрился. Руны, древние и острые, как обсидиановые лезвия, закружились воронкой, вырывая из земли камни.

– Что она делает?! – закричал дед Елисей, но его слова утонули в грохоте.

Портал рос, втягивая в себя свет, звуки, даже запах мха. В его центре, за пеленой вращающихся символов, виднелись очертания гор, которых не было на картах – остроконечных, как клыки, с реками из расплавленного серебра.

– Верни страницу! – Алексей бросился вперёд, но Пряха исчезла, рассыпавшись на тысячи чёрных мотыльков.

Ключ упал в портал, и в тот же миг из глубины шахты вырвался рёв. Земля содрогнулась, и каменная дверь с ревом захлопнулась, отрезая путь.

– Смотри! – дед Елисей указал на небо.

Над рудником, там, где секунду назад был портал, теперь висело облако. Не из пара или дыма – из букв. Словно кто-то вырвал страницу из книги и поджег её. Буквы медленно падали вниз, обжигая землю там, где касались.

– Это предупреждение… – прошептал старик. – Она открыла дверь. Теперь его не остановить.

Алексей поднял с земли обгоревший клочок пергамента. На нём осталась лишь одна фраза: «Город Молчаливых Кузнецов ждёт тех, кто осмелится слушать камни».

Где-то внизу, под их ногами, каменный великан засмеялся. На этот раз громко.

Пробуждение Атланта: Грохот разорвал ночь. Гигантский палец, грубый, как скала, вырвался из-под земли, поднимая в воздух валуны, будто песчинки. В ближайшем посёлке «Серый Камень» завыли собаки, а на крыльце дома №7 проснулся кот Борис. Он зевнул, облизнул лапу и неспешно направился к реке – рыбачить. Привычное дело.

– Землетрясение! – орал староста, выбегая на улицу в носках и подштанниках. – Все в укрытие!

Но Борису было плевать. Он уселся на берегу, поднял хвост трубой и замер, глядя на воду. Там, среди отражения звёзд, плыла форель.

А в это время у рудника земля вздыбилась. Каменная ладонь Атланта, покрытая мхом и трещинами, сжалась в кулак. Из разлома вырвалось облако – не пыль, а осколки. Искры забытых заклинаний, обломки рун, буквы из книг, которые сожгли тысячу лет назад. Они кружились, сливаясь в карту. Уральские хребты, реки, а в самом центре – метка: «Город Молчаливых Кузнецов», зачёркнутая кровавой чертой.

– Лови! – закричал дед Елисей, хватая Алексея за плечо. – Это наш шанс!

Но карта, сверкнув, рассыпалась. Один из осколков, похожий на серебряный лист, упал в реку. Борис взмахнул лапой – и выловил его, как форель.

– Мур-рр… – кот повертел артефакт в зубах. На карте светилась та самая метка. – Опять приключения?

Из-за гор донёсся рёв. Атлант поднимался, отряхиваясь от векового сна. Деревья падали, как травинки.

Борис вздохнул, закопал карту в песок (рядом с костями вчерашнего ужина) и ткнул носом в воду:

– Но рыбу сначала доем.

А форель, как на зло, выпрыгнула из реки прямо ему под лапу.

– Умная, – мотнул головой кот и вцепился в добычу.

Над горами, тем временем, взошла луна. Красная. Как раскалённое железо.

Часть 1: Дорога Живой Стали

Глава 1: Библиотека на колёсах

Начало пути

Василиса Петровна, библиотекарь в плаще, сшитом из старых карт, стояла перед библиотекой, чьи кирпичи давно забыли, что такое краска. Её посох – гусиное перо, выкраденное у самой Жар-птицы, – мерцал на закате, как застывший луч рассвета. На переплёте висели крошечные колокольчики, звеневшие от каждого шага: «Тише, читатель, идёт магия…». На связках пергаментов с заклинаниями были написаны фразы вроде «Тише, пыль!» и «Глава 5, не убегай!».

Кот Борис, полосатый хулиган с шерстью цвета осенней листвы, развалился на покосившейся крыше. В лапах он сжимал остатки форели, чья чешуя блестела на фоне ржавого флюгера в форме дракона. На его ошейнике болталась бирка с надписью «Читатель №0. Рыбу не кормить!». – Мур-рр… – протянул он, вылизывая лапу. – Ты уверена, что эта развалюха взлетит? А то я ещё рыбу не доел… вдруг крахмальные крылья отвалятся?

Библиотека, будто в ответ, скрипнула ставнями. Сквозь трещины в стенах виднелись стопки книг, которые шевелились, как пчёлы в улье. Над входом висела табличка: «Читай, пока не прочитали тебя» – последние буквы стёрлись, оставив намёк на угрозу.

– Книги летают лучше сов! – Василиса хлопнула в ладоши, и перо на её посохе вспыхнуло.

Стены задрожали, сбрасывая кирпичи, как змея – старую кожу. Крыша съехала вниз, превратившись в колесо повозки, а из фундамента выросли оглобли, обвитые цепями из библиотечных формуляров. Борис едва успел спрыгнуть, удерживая хвост от попадания в пасть «Войны и мира» – роман Толстого расправил страницы, став ажурными крыльями. Страницы переливались золотым и чернильным, местами видны пометки на полях: «Здесь Лев нервничал», «Надо бы добавить дракона».

– Р-р-р! – зашипел кот, цепляясь за повозку. – Тут даже подушки нет! А где моё место первого класса?

Крылья зашуршали, поднимая вихрь цитат: «Всё смешалось в доме Облонских…» – и библиотека рванула в небо, оставляя за собой след из букв «ё» и восклицательных знаков.

Команда собирается

Андрей, парень в кедах с нарисованными единорогами, прижал к груди гитару, обклеенную наклейками «Хогвартс – это круто!». Его рюкзак, из которого торчали углы комиксов и пачка чипсов «Великий Гэтсби», дёргался, будто внутри дрался Годзилла с Моби Диком. Он тыкал в пожелтевшую карту, где вместо гор красовались надписи: «Здесь водятся спойлеры». – А я? – спросил он, поправляя очки, заклеенные скотчем. – Я просто хотел взять «Гарри Поттера»… Ну, и может, печенье из буфета…

Василиса, не отрываясь от посоха, из которого теперь сыпались ноты (видимо, библиотека решила стать ещё и оперой), швырнула ему медный компас. Стрелка, сделанная из скрепки, яростно крутилась, пока не застыла на слове «Приключения», выгравированном вместо севера. – Ты теперь навигатор! – сказала она, и компас вдруг заговорил голосом аудиогида: «Следующая остановка – хаос. Пожалуйста, не кормите драконов».

В этот момент дверь, которая уже наполовину превратилась в колесо, с грохотом распахнулась. Ввалился Игорь, зельевар в халате, покрытом пятнами неизвестного происхождения. В руках он нёс котёл, где булькала фиолетовая жижа с ушами (точно – ушами), а за ним волочился шлейф запаха, напоминающего смесь бензина и мармелада. – Кто жрёт мои маринованные глаза тритона?! – заорал он, тыча ложкой в сторону Бориса. – Я их месяц в рассоле из лунных слёз выдерживал!

Кот, сидевший теперь на ящике с надписью «Хрупкое! Сардины внутри!», невинно облизнулся: – Мур… Это был акт самозащиты. Твой котёл пялился на меня.

Андрей, тем временем, тыкал пальцем в компас, который начал проигрывать мелодию из «Пиратов Карибского». Из его рюкзака выпал комикс – на обложке Гарри Поттер убегал от библиотекаря с посохом. – Э-э… – пробормотал он, подбирая комикс. – А что делать, если «Приключения» указывают в туалет?

Василиса взмахнула пером – и карта вдруг ожила, превратив «спойлеры» в стаю бумажных журавликов. – Значит, там нас ждёт сантехник-тролль, – сказала она, а Борис уже карабкался на котёл, чтобы проверить, не осталось ли там глаз тритона.

Технические проблемы

Баба-яга, в очках с линзами, увеличивающими глаза до размера блюдец, яростно стучала когтями по клавиатуре ноутбука «Кощей-3000». На корпусе красовалась наклейка: «Моя другая избушка – Tesla Model X». Экран мигал руническими ошибками: «404: Ступа не найдена». – Опять руны не сходятся! – завопила она, швыряя мышку в печь, где та превратилась в летучую мышь. – Пароль: «Избушка, повернись!», а эта железная дура требует двухфакторную аутентификацию через дымовую сигнализацию!

Библиотека, зависшая в воздухе, дёрнулась, как пьяный дракон. С полок посыпались книги, кричащие: «Ай, мой корешок!» и «Кто выключил свет?!». Марья Ивановна, бывшая учительница магии в платье, усыпанном звёздами-стикерами, ухватилась за перила, но её чемодан с надписью «Осторожно! Алгебра кусается!» распахнулся. Оттуда выскочил учебник «Алгебра 7 класс», метнувшийся к иллюминатору. – Успокойтесь, «Алгебра»! – крикнула Марья, пытаясь поймать его за уголки. – Сейчас всё объясню! Икс равен игрек плюс паника!

Игорь, сидевший на полу с котлом, где теперь варилось нечто зелёное и пузырчатое, поднял голову: – Яга! Может, попробуешь пароль «Чёрт-те-что»? – Молчи, зельевар! – рявкнула Яга, тыкая в трекпад. – Тут даже домовой техподдержки нет!

Внезапно из колонок ноутбука вырвался дым в форме смс-кода. Баба-яга, фыркнув, дунула на него – дым сложился в цифры «313», но библиотека вместо поворота закрутилась волчком. – Всё! – взревела Яга, хватая помело. – Щас как дам по серверу…

Марья, наконец схватившая учебник, прижала его к груди: – Дети, кто подскажет, как решить уравнение с тремя неизвестными и одним нервным срывом? – Мур… – Борис высунулся из-под кресла, жуя провод от зарядки. – Ответ – рыба. Всегда рыба.

Андрей, тыча в компас, заиграл на гитаре аккорд, от которого дымовый код рассыпался. Библиотека с рёвом рухнула на облако, а Василиса, влетая в зал с посохом-гитарой, крикнула: – Перезагрузка через Ctrl+Alt+Дух!

Чемодан Марьи захлопнулся, запирая внутри вопль: «Вы всё делаете не по учебнику!».

Первое препятствие

Крылья повозки, сотканные из страниц «Войны и мира», зацепили пухлое облако, которое тут же обнажило ряды острых букв вместо капель. Оно урчало, как опечатка в энциклопедии, а его глаза – два гигантских восклицательных знака – сверкали алчностью. – Он пожирает глаголы! – закричала Василиса, хватая посох. – Если исчезнет «прыгнул» и «закричал», Пьер Безухов застрянет в углу страницы навечно!

Облако-буквоед, шипя, впилось в крыло. Строки «Евгения Онегина» начали таять, оставляя дыры, сквозь которые было видно небо: «Мой дядя самых честных _______, когда не в шутку _______…»

Игорь, выхватив из котла склянку с жидкостью цвета ночной паники, вылил её в пасть тучке: – На, полакомься зельем обратного отсчёта!

Облако взорвалось фиолетовым грохотом, превратившись в ливень из чернил. Капли падали на повозку, рисуя на досках автографы: «Здесь был Игорь» и «Сдайте ЕГЭ по алхимии!».

Андрей, стоя на крыше, ударил по струнам гитары. Аккорд вырвался алым заревом, вырезав в воздухе ноты, которые обернулись словами: «Ты – мой кошмарный рифф!». – Этот куплет – для тебя, пожиратель букв! – крикнул он, а из его рюкзака вылетели комиксы, хлопающие страницами, как крыльями.

Борис, прижав уши, сидел в углу, облизывая лапу, испачканную чернилами: – Мур-рр… А я чайник не выключил… – проворчал он, глядя, как чернильный дождь заливает его хвост. – Теперь придётся кипятить воду с привкусом трагедии. Спасибо, Игорь!

Марья Ивановна, прикрывая чемодан зонтиком из учебника геометрии, пыталась стереть чернила с платья: – Кто-нибудь, найдите деепричастие «спасая»! Оно только что улетело в ту самую дыру!

Василиса, тем временем, тыкала посохом в облачные останки. Перо на его конце выдыхало золотую пыль, которая латала пробелы в «Онегине»: – «Занемог»… «Приказал»… Вот так, Пушкин, держись!

Повозка рванула вперёд, оставляя за собой радугу из восстановленных строф. Борис, высунувшись за борт, крикнул в пустоту: – Эй, облако! Если вернёшь глагол «спать», я тебе рыбу дам!

Но вместо ответа ветер принёс лишь эхо: «…елки-палки… рамсы-бамсы…» – будто кто-то в небесах играл в буриме с обрывками слов.

Тайная миссия Бориса

Борис, поджав хвост, крался по узкому коридору, где вместо фонарей висели светлячки в банках с этикетками «Аварийный запас поэзии». Его тень, удлиняясь, цеплялась за бочки с надписями: «Солёные озёра» и «Ветер в ивовых корзинах – не открывать!». В трюме пахло ржавчиной и корицей, а где-то в темноте тикал невидимый метроном, словно библиотека превратилась в бомбу из старых газет.

– Мур-мяу… – пробормотал кот, уворачиваясь от паутины, сплетённой из строк детских стишков. «Вот какой рассеянный…» – шептали нити, цепляясь за его ошейник.

На полке, между «Справочником по коварным рифмам» и банкой лунного мёда, лежал мешок из серебристой ткани. На нём красовалась вышивка: «Эльфийские крошки. Хранить вдали от котов, ослов и риторических вопросов». Борис, фыркнув, впился когтями в шов: – Глупые эльфы… Кто кладёт печенье в стихи про любовь?

Из угла внезапно зашипело радио «Сова-радио», залитое вареньем из сигналов. Голос ворона Карла, хриплый, как скрип несмазанной двери, заполнил трюм: – Кар-р-р! Ты где шляешься, полосатый мешок с лапами? Мыши обиделись! Говорят, ты проиграл их сыр в покер, а теперь прячешься, как трусливый гном!

Борис дёрнулся, едва не уронив мешок. Крошки, рассыпавшись, засветились голубым – видимо, эльфы добавили в тесто звёздную пыль. – Молчи, пернатый стукач! – зашипел кот, засовывая печенье за ошейник, где уже торчала записка: «На ужин: рыба, мечты, месть». – Это… стратегический запас! Если Василиса снова начнёт читать лекции о Достоевском, нам понадобится сахарный бунт!

– Кар-р! Стратегический? – Карл закудахтал, словно несушка, нашедшая философский камень. – А мышиный сыр – это тактический, да? Они требуют реванш! Говорят, научили крысу блефовать…

Внезапно из темноты вынырнула тень – Марьина «Алгебра 7 класс», привлечённая голосами. Учебник, щёлкая страницами, как клешнями, пополз к Борису. – Р-р-р! – кот швырнул в него эльфийской крошкой. Печенье, ударившись об обложку, взорвалось фейерверком из цифр: «2+2=рыба».

– Вот видишь! – прошипел Борис, хватая мешок. – Даже уравнения на моей стороне!

Радио замолчало, но через секунду эфир заполнил странный шум – будто Карл клевал микрофон, смеясь. Борис, фыркнув, выключил его хвостом: – Лучше бы подсказал, как отсюда выбраться…

Он попятился к люку, но наступил на «Справочник по коварным рифмам». Книга захлопнулась, зажав ему хвост: – Мя-я-яу! Опять эти рифмы-ловушки!

Сверху донёсся голос Василисы: – Борис! Ты не видел, куда делись эльфийские крошки? Они нужны для бартера с русалками!

Кот, вырвав хвост, шмыгнул в вентиляцию, оставив на полу крошку с надписью: «Кот был здесь. Ищите в рифмах».

Ночной перелёт

Луна, словно застрявшая в ветвях спящего леса пуговица, освещала путь повозки, чьи крылья из страниц теперь шелестели тише. Колокольчики на переплёте звякали вполголоса: «Спокойной ночи, спойлеры…». Внизу, среди деревьев, мерцали огоньки – то ли светлячки, то ли глаза лесных духов, игравших в прятки с тенями.

Марья Ивановна, укутанная в шаль из нотных листов, сидела у борта. В руках она держала глобус, где вместо океанов были чернильные пятна. – Андрей, ты слышал о Городе Молчаливых Кузнецов? – спросила она, вращая глобус так, что материки сложились в слово «Тссс…». – Нет… Это типа как Хогвартс, только с наковальнями? – парень оторвался от компаса, который теперь показывал «Страх» и «Печенье».

Марья улыбнулась, поправляя очки, запотевшие от лунного света: – Там куют тишину. Не просто тишину – а ту, что лежит между «до» и «после». Каждый звон молота – это украденный звук: крик новорождённого, скрип двери в пустом доме, шепот предателя… – И если её разбить? – Андрей приглушил гитару, на которой теперь спал бумажный соловей. – Услышишь то, о чём молчат даже камни, – Марья провела пальцем по глобусу, и он заискрился. – Говорят, там хранится первый вопль Вселенной…

Борис, притаившийся за бочкой с надписью «Ветер. Не открывать!», высунул морду. Его усы дёргались в такт запаху ванили, исходившему из кармана Марьиного платья. – Мур-рр… Идеальная ночь для стратегического пополнения запасов, – прошептал он, вытягивая когтистую лапу.

Внезапно повозка дрогнула – снизу, из леса, донёсся вой, похожий на скрип несмазанных звёзд. Василиса, стоявшая у штурвала из раскрытой книги, обернулась: – Игорь! Прекрати варить эликсир из лунного света! Ты пугаешь сов! – Это не я! – зельевар высунулся из люка, держа в руках дымящуюся пробирку. – Это твой штурвал кричит! Он же из «Преступления и наказания» – там все герои вечно стонут!

Борис, тем временем, утащил мешочек с печеньем, оставив вместо него фальшивку – комок шерсти с запиской «Это не то, что вы подумали». – Мяу-ха-ха… – захихикал он, пряча добычу под ящиком с «Сардинами для экстренных аплодисментов».

Андрей, глядя на компас, который теперь показывал «Тайна», спросил: – А что будет, если эти кузнецы узнают, что мы летим к ним? – Надеюсь, они подковят нашу тишину, – вздохнула Марья, не заметив, как Борис жуёт печенье с начинкой из лунного света. Хруст раздавался так громко, что внизу проснулась сова и зашипела: «Кто тут ест метафоры?».

Повозка пролетела над озером, где лунная дорожка свернулась в клубок. Борис, облизывая лапы, пробормотал: – Если тишину разбить… Может, услышим, как рыба смеётся?

А из леса, в ответ, донёсся звон – будто где-то в темноте кузнец выковал первую ноту тишины.

Атака книжных воронов

Стая воронов, чьи перья были сложены из пожелтевших газетных полос, обрушилась на повозку. Их клювы, вырезанные из заголовков «Сенсация! Ведьма вышла замуж за тролля!» и «ШОК: Река Волга сбежала в океан!», щёлкали, как ножницы цензуры. Глаза птиц – чёрные точки над восклицательными знаками – сверкали жаждой скандала.