- -
- 100%
- +
© Гаврил Анатольевич Милокумов, 2017
ISBN 978-5-4483-9887-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Экологические проблемы, вызванные последствиями прохода кометы Галлея 16 Июня 2061 года, изменили климат на Земле. Образовавшийся хвост кометы создал энергетический мост между Землей и Солнцем, перебросив огромное количество излучения в атмосферу планеты через материю. Изменения атмосферного состава Земли не только сменили климат, но и условия пребывания на планете, миллионы людей погибли. Человечеству стало сложно выращивать себе пищу и комфортно проживать. В новых условиях человечество столкнулось не только с проблемой развития, но и с проблемой продолжения жизни в перспективе. Благо технологии составили человеку серьезную опору в его существовании. А переход к технократии на фоне социализма в 2045 году помог человеку развить технологии и науку достаточно, чтобы обладать устройствами для полетов в дальний космос. И в 2070-тых космические перелеты и доставка грузов в ближний космос уже были значительно упрощены. Человечество искало себе новую планету для жизни. Новое место, где можно было бы все начать с чистого листа.
2086 год. Недалеко от планеты Земля, за радиусом Лунной орбиты…
От Земли
Космический грузовой корабль Trabem-17 вышел на вторую космическую скорость и сел на слегка вытянутую орбиту Солнца. Размашистое кольцо корабля радиусом 12 метров, через которое проходил стержень диаметром 4 метра, представляющий собой фюзеляж грузового и приборного отсека, длиною 62 метра, выставляется на курс. На борту 3 человека: капитан корабля Альтман Леманн, бортинженер Михаил Морозов и инженер-биолог Ксу Тао, последний из которых был внепланово включен в экспедицию незадолго после старта станции «Виктория».
– Морозов, что там с грузом? – вопрошает капитан по центральному каналу. – Ты его закрепил?
– Капитан Леманн, груз проверен и обездвижен, – ответил инженер.
– Шустрее. До запуска «прыжка» еще 70 минут, а ты еще не проверил системы и энергоустановки, – коптил капитан.
Капитан был прикован к креслу широкими полимерными ремнями, скрещёнными на груди металлической застежкой. Перед ним располагались шесть мониторов, светящихся данными, указывающими на состояния корабля.
– Морозов, если закончил, разбуди биолога Ксу. Китаянка уснула с непривычки – отсутствие гравитации, наверное, пусть двигается на капитанский мостик, в кресло, – отчеканил капитан.
– Вас понял, капитан, – коротко ответил Михаил.
Капитан перемещал значки на экране из красного поля в желтое. Зеленое поле оставалось пустым. Раздался легкий писк. Система навигации запустила индикатор, указывающий на неверный курс. Хотя запуск колеса еще не был выполнен, отклонение по курсу перед прыжком составляло семь десятых градуса.
– Морозов, Миша, у нас тут курс и направление оси не бьется. Ты бы скорее закончил с проверкой систем, да помог мне тут на мостике.
– Через минут двадцать буду, – ответил Михаил, пролетая от грузового отсека к приборному.
Приборная каюта была небольшого размера. Инженер облетел все панели индикаторов, вспоминая цветовую гамму схем распорядков. Остановился на одном. Блок энергопитания №22 показывал нулевой вольтаж. «Наверное, датчик навернулся», – подумал инженер. Показатели баллонов кислорода, азота и гелия в норме. Сделав быстрые отметки в миниатюрном планшете, инженер поплыл вверх по лестнице через один из четырех тоннелей в кольцо. Выйдя в кольцо, он глянул на покрытие пола, на котором была набросана схема расположения и нумерация кают-комнат и направление. Рывком правой руки он двинулся влево по кольцу. Долетев до каюты №4, он постучал. Спустя несколько секунд тонкую переборку открыла Ксу.
– Время подготовки к прыжку. Капитан ждет Вас на мостике, – сообщил инженер.
– Через 5 минут буду, – ответила полусонная китаянка.
На мостике царила технологическая тишина. Капитан кликал кнопки дисплеев, периодически поднимая тюбик-термос с кофе, и потягивал его через трубочку. Инженер легко подплыл сзади, через сальто вперед уселся в кресло.
– Как там поживает «приборный»? – спросил Леманн.
– Нормально, Капитан. – ответил инженер, пристёгивая ремни, – На 22-ром энергоблоке отсутствует напряжение, думаю, датчик накрылся. Поднял биолога, сказала скоро будет.
– Я вот все не пойму, ты как в эту экспедицию напросился? – капитан косо глянул на инженера.
– Да мне-то что? Всегда не сиделось на одном месте. Психологический тест прошел. Знания техники соответствуют запросам. 5 лет в аэрокосмическом клубе. Короче, подошел, – ответил инженер, двигая индикаторы на экране.
– Эту историю я уже слышал! Морозов, мне помнится, последний раз ты говорил, что кроме грузовых, лунных рейсов, мы тебя больше негде не увидим, – с иронией капитан посмотрел на инженера.
– И я такое говорил? – инженер засмеялся и развел руками, – Это вы выдумываете, капитан!
Позади пилотов показалась доктор Тао. Собранные в короткий хвостик волосы, слегка обтягивающий серый комбинезон, неуклюжие движения выдавали в ней неопытного космонавта, но весьма привлекательного.
– Доктор Тао, мы Вас тут, признаться, заждались, – промолвил капитан, не отворачиваясь от приборов, – думали, Вы, как спящая королева, отрубились.
Морозов наоборот молчал и почти не отрываясь следил за биологом.
– Я еще не привыкла, капитан, – Ксу застегивала ремни, – первый полет знаете ли…
– Уже знаете, куда летим, зачем? – повернулся капитан к доктору-биологу.
– Сказали месяца на три, куда – не важно, – холодно ответил доктор, – главное, чтобы моя деятельность была полезна.
– Ну, тогда добро пожаловать на Trabem-17! Нам предстоит полет на Юпитер.
– Моя любимая планета. В студенчестве часто наблюдала ее в телескоп. А сегодня я лечу к ней, – с трепетом в голосе ответила биолог, – что может быть лучше?
– Ну, вы особо не обольщайтесь, – ответил капитан, который уже бывал на орбите Юпитера, – темная газовая планета. Вы полагаете, она будет вам светить всеми гаммами? Нет же, я говорю вам – тусклый газовый гигант со сравнительно большой первой космической скоростью. Полагаю, «Виктория» там с ума сходит.
– Капитан Леманн, все системы готовы к запуску прыжка, – проговорил бортинженер Михаил. – Я полагаю, нам сейчас нужно затянуть ремни…
– Затяните! Морозов, Тао, перегрузка не будет сильной, но хотелось, чтобы вы остались в креслах, – капитан переносил индикаторы в зеленый сектор.
Система выставила время старта и на среднем экране появился обратный отсчет.
– 15 минут до прыжка, – произнесла система приятным женским голосом. – Конденсаторы полностью заряжены, отклонения в системе питания и контроля курса не обнаружены.
– Мальчики и девочки, мы готовы к переброске в район Юпитера, – капитан отодвинул экран от себя.
– Все время не могла понять, – доктор Тао решила воспользоваться коротким отрезком времени до старта. – Каким образом осуществляется прыжок?
– Ну, не начинайте снова! – Альтман закатил глаза. – Морозов, помоги доктору Тао…
– Вообщем, все довольно просто, – инженер повернул кресло на 180 градусов в сторону доктора Тао, – с недавних пор мы обнаружили еще один способ перемещения в пространстве, нам его подсказала гравитация, – продолжал инженер, – а именно: мы используем те же механизмы, что и любая планета, притягивая тела. Это частотная разница колебаний атомов. Создавая рассогласование частот атомов по всему контуру корабля мы задаем вектор движения, и корабль получает ускорение в определенном направлении. Данное открытие было сделано в 1996 году одним русским исследователем по фамилии Иванов. На его основе появилась новая наука, именуемая тогда, как «Ритмодинамика», но по сути, это новый раздел в механике. Но еще до него Рудольфом Мёссбауэром был обнаружен очень интересный эффект, указывающий на то, что атомы ведут себя по-разному в зависимости от удаления от центра масс планет – силы гравитации. А именно, изменяют свою частоту. Но, к сожалению, по началу никто не разобрался в этом эффекте и на его основе придумали, именно придумали, замедление времени! – Инженер с иронией приподнял палец вверх. – Гравитационное замедление времени! Которое почему-то обнаруживалось на атомных часах, но, к еще большему удивлению, совсем не обнаруживалось на кварцевых, – инженер засмеялся. – Простите, пожалуйста…
Доктор Тао улыбнулась и удивленно спросила:
– То есть, вы изменяете частоту атомов, из которых состоит корабль и таким образом заставляете его двигаться?
– Именно! Гравитация работает примерно также. Поле тяготения любой планеты изменяет характеристики частот в теле, тем самым создавая вектор движения или эффект падения тел на поверхность планеты. И, что самое удивительное, величина изменения или разница в частотном градиенте, примерно пропорциональна скорости, которую можно задать кораблю.
– И какова же будет наша скорость на данном прыжке? – спросила Ксу.
– Ну, тут суть вот в чем – мы можем достичь огромных скоростей, значительно превышающих скорость света. Но ограниченность и пределы наших систем управления процессом задания частоты вынуждают нас пользоваться только небольшими скоростями. В противном случае, мы можем улететь так далеко, что просто не сможем найти дорогу обратно. Конкретно в этом прыжке мы достигнем скорости значительно большей скорости света. А весь интервал прыжка будет состоять из трех отрезков: разгон, полет и торможение. – Инженер отвернул кресло к экранам и указал на мониторе пальцем. – Расчетное время всего прыжка до области Юпитера составляет 27 минут 17 секунд, а крейсерская скорость составит 536 тысяч километров в секунду с учетом отрезков разгона и торможения.
– Так быстро?! – Ксу осмотрела свое кресло и проверила ремни.
– Да вы не переживайте, Доктор Тао, – успокоил ее инженер, – перегрузка будет весьма незначительной. По сути ее вообще не должно было быть. Но проблема в том, что инициируемое магнитное высокочастотное поле, создаваемое вокруг корабля, не полностью облучает тела, находящиеся внутри корабля, вследствие чего мы ощущаем частично небольшую перегрузку при разгоне и торможении. На кораблях другого поколения, типа «Виктория», этот эффект устранен полностью. Они даже не пристёгиваются в креслах перед прыжком. Оттого на кораблях нашего типа мы вынуждены запускать «колесо» только после прыжка. Во избежание нарушения работы систем механики.
– Хотя инженер Морозов полагает, что колесо можно запускать и до прыжка, – капитан небрежно махнул рукой в сторону инженера.
– Именно! Конструкция корабля более чем надежна! – Инженер обернулся к капитану.
– А после прыжка мы сразу достигнем Юпитера? – Ксу обратилась к инженеру.
– Не совсем. Дело в том, что ограниченность систем управления процессом раздачи частот, как я уже говорил ранее, позволяет нам попасть в примерную область пространства, ограниченного контуром некоторого диска, в поперечнике около 75—80 тысяч километров, благодаря погрешности по курсу полета, и порядка 9—10 тысяч километров по высоте этого диска, благодаря погрешности по времени работы систем управления прыжком. А далее пойдем на реактивных маршевых двигателях.
– И сколько прыжков вы уже выполнили? – Обеспокоено спросила доктор Тао.
– Я лично участвовал в пяти прыжках, а капитан уже прошел через восемнадцать, – инженер вопросительно посмотрел на капитана.
– Через девятнадцать, Михаил, – капитан поправил инженера, – не считая этого, до Юпитера.
В его голосе было столько спокойствия, что казалось он сейчас уснет, но термос с кофе, закрепленный на краю пульта управления, намекал на обратное.
– До запуска осцилляторов пять минут, – сработала система предупреждения женским голосом, и на капитанском мостике отключилось дневное освещение, вместо него отсек осветило голубоватым светом от мониторов.
– Давай, давай, Хельга, неси нас к «Виктории», – капитан откинулся в кресле.
– Я немного нервничаю, – произнесла вслух биолог, очевидно пытаясь объяснить свой обеспокоенный вид. Но инженер быстро перебил ее и попытался успокоить:
– Не переживайте, доктор Тао, все пройдет нормально! Поверьте мне, вы еще никогда не видели космос на такой скорости.
– А что с будет с космосом? – биолог удивилась.
– Вследствие эффекта Доплера электромагнитные проявления, которые лежат за видимым спектром, сменят свою частоту по отношению к нам, в нашем направлении, так как теперь мы будем двигаться навстречу им, и черный фон космоса станет… – Инженер повернулся к монитору, взглянув на заложенный маршрут «прыжка» и скорость, сдвинул пару индикаторов и продолжил, – местами слегка светлым и слегка красноватым.
– Черный бездонный космос станет красным? – спросила биолог с еще большим удивлением. – Но разве это возможно?
– Капитан! – Инженер обратился к Леманну. – Можно мы полетим с открытыми шторками?
Капитан посмотрел на Михаила, молча ткнул кнопку на своей панели приборов, и в кабине раздалось жужжание приводов защитных створок, огромных лобовых иллюминаторов. Черная бездна обнажила свои объятия, в которых можно было разглядеть несколько ярких точек одной из них был Юпитер.
– Это не только возможно, это так и есть, – засмеялся инженер. – Космос полон различного рода электромагнитных волн, ведь звезд во Вселенной несчетное количество. Ткни вы пальцем в черный небосвод, вы обязательно попадете в звезду, а то может и не одну. Просто свет летит от них настолько долго, что его частота падает до микроволнового излучения, а наш глаз не способен видеть электромагнитные волны в этом спектре. Но как только мы будем двигаться ему навстречу, эти самые, сейчас «невидимые» волны, благодаря эффекту Доплера изменят свою частоту и, согласно нашей скорости, перейдут в видимый спектр. Разумеется, не полностью, но слегка появятся красноватые замутнения, что-то вроде млечного пути.
– Вот это да! – Биолог было решила выразить свое удивление, но бортовой компьютер «Хельга» перебила ее.
– До запуска осцилляторов: десять, девять, восемь, семь…
Ксу вжалась в кресло, ухватившись за подручники. Она вынужденно повернула голову в сторону.
– Перегрузка 1.5 g, – отрапортовал инженер, – держится стабильно!
На мостике установилась тишина, и только частое взволнованное дыхание Ксу пробивалось через свет экранов.
– Контролируйте дыхание, доктор, – капитан повернулся к Ксу.
Спустя несколько минут разгона перегрузка исчезла. И так же плавно кабину наполнил красный свет. Михаил отстегнул ремни и оттолкнулся от кресла вверх, сделав причудливый разворот, он ухватился за ручку над мониторами и резким рывком полетел вдоль отсека.
– Боже мой, неужели это возможно?! – повторила Ксу, посмотрев на капитана. – А что уже все, да?
– Набор скорости прошел штатно. Мы сейчас в режиме «прыжка». – спокойно ответил капитан. – Если вам хочется в туалет или избавиться от ремней, то самое время. У нас есть минут двадцать.
Капитан коснулся левого наушника, и от него откинулся тонкий микрофон:
– Морозов, отчет!
– В приборном! Система в норме! Повышение температуры в энергетическом отсутствует, можно продолжать, – ответил инженер, – не хотите кофе, капитан Леманн?
– Да, с радостью! – капитан отстегнул ремни и воспарил над приборной доской, ухватившись за монитор левой рукой, правой принялся двигать интерфейс проверяя систему. – Доктор Тао, летите к Морозову, посмотрите корабль детально.
Ксу оттолкнулась ногой от спинки своего кресла и полетела к шлюзу.
– Капитан, у нас проблема! – послышался голос инженера в наушнике.
– Докладывай, – капитан замер в невесомости. Система издала протяжный звук, обнажив схемы и параметры проблемы на мониторе. – Шайзэ!
– Вы видели, Капитан? – вновь раздался голос инженера. – Пятый сегмент энергоблока №22. Отсутствует цепь.
– Шайзэ, я уже говорил команде ремонтников, чтобы решили эту проблему! – капитан дернул экран и оглянулся к выходу. – Ксу! Доктор Тао, вернитесь на мостик!
Тао остановилась в переборке отсеков и повернула назад.
– Садитесь в кресло и пристегнитесь, у нас мало времени, чтобы решить проблему, так что шустрее. – Леманн двинулся в приборный отсек. – Оденьте наушники, я скажу вам, что делать.
Биолог быстро выполнила команды капитана. Леманн пробирался по отсеку быстрыми рывками. Долетев до приборного отсека, он увидел следующую картину: Михаил парил у доски плат-управления питанием, рядом парили две отвертки и пучок цветных проводов.
– Все в порядке, капитан! Нужно только сменить это плато управления питанием! – инженер вручил капитану трёхъярусный блок плат. – Снимайте, а я пошел за запасным!
Капитан толкнул инженера, а сам принялся снимать платы.
– Давай в темпе! Шайзэ! Сейчас пролетим Юпитер! И потом где нас искать?! – Капитан сдергивал пучки проводов с блока микросхем.
– Капитан Леманн! На экране появилось табло управления платами! Просит выбрать схему. Что делать? – почти кричала Ксу.
– Тао, схему номер пять! – подсказывал инженер Морозов. – И больше пока ничего не трогай!
Морозов подлетел к капитану с новой платой в руках.
– Миша, крепим! – капитану было не до шуток. – Я не собираюсь очутиться на орбите Нептуна, так что быстрее!
Морозов схватил красную отвертку и принялся крепить схему.
– Спокойно, капитан! У нас еще в запасе тринадцать минут! Придется вам варить себе кофе самому!
– Ты справишься? – спросил Альтман с недоверием.
– Да все в порядке! Летите в кольцо, ставьте бойлер, успеете до режима торможения! – ответил инженер, крепя плато к пучкам проводов. – Теперь мой выход!
Капитан повисел несколько секунд в воздухе. Зная Морозова еще с полетов на Луну, он не был удивлен бодрости инженера, которая всегда беспричинно появлялась перед лицом опасности. – Я пойду сменю Ксу. – капитан удалился.
Биолог сидела в кресле неподвижно в ожидании новых инструкций.
– Капитан Леманн, приготовьтесь к тесту систем питания через 3 минуты, – выдал в эфир инженер. Ксу, завидев капитана, высвободилась из кресла.
– С дороги! – крикнул капитан, подлетая к мостику. Задев ногой монитор, небрежно и расторопно уселся в кресле. – Миша, я готов!
Ксу ухватилась за подголовник кресла, наблюдая за действиями капитана.
– Устанавливаю плату в ячейку, дайте время, – инженер зажал губами отвертку и спустя несколько секунд, выдал. – Готово!
– Могу запускать?! – спросил капитан.
– Grünes Licht! – ответил инженер.
Капитан кликнул по интерактивному экрану, и множество индикаторов подобно костяшкам домино сменили цвета на зеленые.
Освещение кабины управления полностью погасло и спустя секунду возобновилось.
– Морозов, все работает! Время для кофе. – с улыбкой на лице рапортовал капитан.
Капитан вручил термос Ксу:
– Два сахара, и самый черный! Морозову тоже! – подмигнул капитан.
Ксу, взяв термос, удалилась. На мостик вернулся Михаил и через привычное сальто плюхнулся в кресло.
– Как ты быстро разобрался, что именно это плато вышло из строя? – спросил капитан инженера.
– Я работал на «Олимпии-6» почти год, разовый полет. Так там такая же схема управления энергоблоками, – ответил инженер.
– Я думаю, у нас отличная команда! – капитан хлопнул по подлокотникам. – Вот только я все никак не могу привыкнуть к твоим заскокам! В те моменты, когда требуется серьезность, тебя разносит юмором.
В отсек управления вернулась Ксу:
– Ваш кофе, капитан.
– Спасибо, доктор! – капитан повернулся к ней, закинув руку через правое плечо.
– Режим торможения будет инициирован через минуту, – ответила система.
– Хельга, дорогая, мы давно ждем тебя! – ответил капитан, затянувшись свежим кофе. – Ксу, быстро в ремни и установить кресло в режим!
Кресла всех членов экипажа синхронно развернулись на 180 градусов.
– Я не думала, что будут такие меры! – испугано удивилась доктор Тао.
– Хотите оставить свои органы тела целыми, следуйте… – прохрипел капитан.
– До включения режима торможения: девять, восемь, семь, шесть…
– Доктор Тао, задержите дыхание, – выбросил капитан.
Ксу почувствовала, как ее тело вжимается в кресло и кажется, сейчас его сломает.
– Перегрузка 3 g, держится стабильно! – прохрипел инженер.
– Давай, Хельга, тормози! – вдогонку бросил капитан.
– Торможение окончено. Всем членам экипажа – свобода! – отрапортовала система.
– Доктор Тао, следуйте за мной! – капитан выпорхнул из кресла.
Ксу полетела вслед за капитаном. Догнала его около купола. Капитан ударил по красной кнопке, и окно купола открылось – полукруглые сегменты разъехались в стороны.
– Какая красота! – с восхищением сказала Ксу. – Юпитер, Боже мой!
– Вам нравится? – спросил капитан.
– Очень! Какая красота! – возбужденно, едва переводя дыхание, ответила Доктор Тао.
Корабль казался неподвижным на фоне огромного газового гиганта, на котором все кипело. Расстояние между кораблем и планетой было сложно представить. Массивный красочный объект не давал шанса перевести взгляд в сторону. «А куда было смотреть, – подумала Доктор Тао, – вокруг ведь была полная темнота и страшная бездна!»
– Я двинусь к Морозову. Не желаете выпить, Доктор Тао? – крикнул капитан, удаляясь по борту.
На орбите Юпитера
Радиус колеса стэндфордского тора составлял 12 метров. Для того чтобы создать гравитацию равную земной в 9.8 g, необходимо было задать обращение вокруг основного корпуса 8.63 оборотов в минуту, при линейной скорости 10.844 м в секунду.
Для запуска колеса требовалось участие капитана, контролирующего параметры на капитанском мостике, а также инженера, задающего вращение самого колеса.
– Морозов, запуск колеса! Как понял, Миша? – скомандовал капитан.
– Отчетливо, капитан! Работаю в системном, – инженер парил около мониторов.
Капитан подлетел, ухватившись за подголовник кресла, дал очередную команду. – Запуск!
Инженер двинул индикаторы на экране и судно качнуло:
– Есть запуск, капитан! Реактив заработал!
– Задать 10.85 метра, да плавненько, – команда капитана была четкой.
– Есть, 10.85 метра! – копировал инженер.
Спустя несколько секунд колесо стэндфордского тора завертелось и набрало необходимую скорость. В кольце появилась гравитация за счет центробежной силы, и только в центральном отсеке управления оставалась невесомость.
– Всем в кольцо, разомнем мышцы! – скомандовал капитан.
Ксу первая подплыла к шлюзу, соединяющему центральный отсек с кольцом и остановилась около него, ухватившись за ребро жесткости. Кольцевой шлюз теперь вращался, и это несколько испугало Доктора. Шлюз вращался со скоростью два метра в секунду или семь километров в час.
Следом ее догнал инженер:
– Доктор Тао, скорость не большая, постарайтесь ухватиться за любую рукоятку шлюза, и вы получите ускорение, – давал инструкции инженер.
Ксу ухватилась за первую подбегающую мимо нее по движению кольца ручку, и ее тут же прижало к корпусу.
– Далее пробирайтесь в шлюз №3, только ногами вперед! – инженер висел рядом.
У Ксу закружилась голова, и она машинально перестала смотреть на инженера, который теперь уже крутился вокруг нее. Запустив ноги в шлюз, Ксу ухватилась за поручни лестницы. С каждым движением к кольцу напряжение в руках нарастало. Нужно было держаться крепче, чтобы не сорваться вниз. Это было непривычно.
Наконец, Ксу повисла вниз на последней переборке, удерживаясь руками, и спрыгнула в кольцо. И вот чудо – она стояла на ногах! Сделав первый шаг по полу, она огляделась.
Следом спрыгнул инженер:
– А если решите перебраться в центральный отсек, то лучше двигаться головой вперед! – шутил инженер.
– Спасибо, Михаил, – благодарность Ксу была искренней.
Кухня представляла собой вполне просторный отсек с столиком примерно на 6—7 персон. Рядом располагались полки или мини-отсеки, очевидно с продуктами питания. Благодаря белой окраске отсека даже тусклое освещение позволяло отчетливо видеть все окружающее.
– Не хватает только свечей для полной романтики, – инженер прошел к шкафам и открыл дверцу.
Ксу хотела подвинуть полукруглый стул, но не смогла, так как тот был прикручен к полу. За столом сидел капитан и потягивал свежий кофе.
– Мы так далеко от Земли, голова идет кругом! – говорила Ксу, держа в руках кружку с кофе.
– Привыкайте, Доктор! – капитан поставил кружку. – Я очень рад, что вас не стошнило при прыжке, а то бы оттирали сами бортовую панель, а в невесомости это не так просто делать!
– Я уже это видел, —подхватил капитана инженер Морозов. – Как-то мы с Леманном летели до Марса, так у нас в команде тоже был биолог и, кстати, тоже женщина!