Жорж иномирец 3

Глава 2

Если бы у каждого человека, как у всякой солидной фирмы, имелся свой девиз, то мой звучал бы так: «Если мужчина немного красивее обезьяны, то ему этого достаточно». Я, к примеру, был красивее гориллы, но пострашнее бабуина. Мне всегда казалось, что дело в яркости, броскости, которой у меня не было.

Моя маман была рада увидеть новорожденного сынулю, которого ей принесли через три часа после появления на свет, милого карапуза аристократической внешности, хорошо угадываемой даже под послеродовой отечностью. Оказалось, что это был не я. Врачи что-то напутали, и тогда ей принесли ее настоящего сына, то есть меня. Моя дорогая родительница подняла настоящий скандал и попросила сделать генетическую экспертизу, потому что я был слишком некрасив, даже с учетом этой самой отечности.

Генетическая экспертиза подтвердила наше родство. С того момента, когда моя память начала оставлять в голове воспоминания, я регулярно слышал от маменьки этот мотивационный слоган про то, что мужчине достаточно быть красивее обезьяны.

Природа наделила меня странным угловатым черепом, на гранях которого всегда топорщились непослушные волосы. Маленькими глазками, делающими меня схожим с какой-нибудь крысой, задумывающей недоброе. Мама называла их «смородинками». Ушами-лопухами, завывающими в ветер, как морские раковины. Большим носом, на который тоже имелся свой слоган-пословица: «Семерым рос, одному достался». Неправильным прикусом и двумя слишком крупными верхними резцами цвета слоновой кости. Моя улыбка, во время которой я пытался скрыть их, выглядела как паралич верхней губы.

Ко мне насмерть приклеилась кличка, образованная от моего имени Виктор – Вий. Когда ко мне обращались одноклассники, в окружении тех, кто меня не знал, ни у кого ни разу не возникло желания узнать причину обидной клички. У меня было такое ощущение, что Гоголь в творческом порыве вышел за вдохновением в астрал и встретил меня.

Меня даже на военной комиссии забраковали. Врачи не нашли у меня никаких отклонений в здоровье, однако врач, подписывающий последнее заключение, долго сомневался, какой вердикт поставить. В итоге он сделал вывод: «Негоден». На мой возмущенный вопрос «почему» он ответил:

– Армия делает из мальчика мужчину, а из тебя… На тебя ни одна каска не налезет. Квадратных касок в армии нет. Я понимаю, что армия – это не конкурс красоты, но у нее все же должно быть какое-то лицо. Ну, ты понимаешь. Только враг может выглядеть так, как ты.

В принципе, я был готов к одиночеству. Два десятка лет насмешек убедили меня в решении не ждать от противоположного пола внимания. Практичная часть моего разума также пыталась убедить меня в том, что такие морфологические гены не стоит передавать по наследству. Я, как выбраковка человеческого социума, собирался прожить свою жизнь изолированно, предаваясь мелким эгоистичным радостям.

Я ходил в тренажерку, чтобы исправить хотя бы то, что можно. Фигура у меня была обыкновенная, и занятия спортом придали ей подтянутости. Со спины я был ничего, но горе той девушке, которая спешила меня обогнать, чтобы проверить, какое лицо прилагается к этой фигуре. Сколько их споткнулось на ровном месте от эффекта неожиданности! Впору было ставить на себе зарубки за «сбитых» девушек.

И вот, когда я совсем не ждал сюрпризов, судьба преподнесла мне один из них. Все случилось вечером пятницы. Я вышел из тренажерного зала и собирался по дороге домой зайти в магазин купить себе сока, а матери кефира. Она в который раз сидела на какой-то диете и потребляла его в невероятном количестве. Ее уже пучило, но она все равно упорно давилась кисломолочным продуктом и мучила весы, гипнотизируя стрелку.

– Мама, чтобы похудеть, надо просто не есть, а не, как вы, обжираться этим кефиром.

– Много ты понимаешь, сынок. Профессора советуют. Там почти нет калорий.

С другой стороны, это занятие занимало и развлекало ее.

На улице стояла душная жара. Я вынул из сумки полотенце, чтобы вытереть вспотевшее лицо и шею. Тело еще оставалось разгоряченным после тренировки и мгновенно реагировало на погоду. Не знаю, в какой момент ко мне подошла девушка, но едва я вытер лицо и убрал полотенце, она уже оказалась рядом. Ее внешность вызвала у меня кратковременный паралич всех органов. Она была сногсшибательна. Я бы даже сказал, неземной красоты.

Такого фигурного разреза глаз я не встречал прежде. Глаза большие, но в меру, а вот радужная оболочка, окрашенная в струящиеся цвета от бирюзового до синего и казавшаяся наполненной перламутровой жидкостью, была больше, чем у обычного человека. Взгляд девушки гипнотизировал. Какие-то мгновения она просто улыбалась и смотрела на меня, а я замер, как кролик перед удавом, и не шевелился. Только одинокая мысль «Ух ты!» носилась по черепной коробке, звонко стукаясь о ее стенки.

С остальными частями лица и фигурой у незнакомки тоже был полный порядок. Она это знала и в противовес моей закомплексованности выглядела расслабленной.

– Привет, меня зовут Эрла, – произнесла она знакомые слова, но так, будто я услышал их от иностранца.

Да еще и имя показалось мне совсем необычным, но оно ей шло. Ни одно из тех, которыми называли девочек в моем окружении, ей бы не подошло.

– А, хм… так, так, так. Вий. А-а-а, Виктор. Меня зовут Виктор.

– А я тебя жду, – продолжила она буднично, будто мы до этого уже были знакомы.

– Зачем? – В моем положении можно было и не задавать этот вопрос.

– Пойдем в парк, поговорим спокойно в более подходящем месте, – предложила она.

Ее непонятное желание пообщаться как-то охладило меня. Появился даже легкий страх, что меня хотят использовать, подговорить на какое-то гнусное дельце, предполагая, что такой некрасивый юноша не устоит перед чарами и согласится на что угодно.

– О чем говорить? – спросил я, стараясь выглядеть уверенным, но голос выдал мое волнение.

– Не бойся, я не желаю тебе зла. Идем? – Она повторила просьбу, сверкнув глазами и улыбнувшись.

Не могли у девушки с такой открытой доброжелательной улыбкой быть дурные мысли. Я пошел за ней. Фигура сзади, обтянутая облегающей одеждой, тоже была что надо. Девушка легко ступала. Мышцы ее ног и попы перекатывались под одеждой волнующими амплитудами. Девушка с непривычным именем выглядела как хорошо настроенный инструмент, безупречно затрагивая определенные струны души.

В парке под тенистой кроной дерева мы нашли свободную скамейку. Эрла села и положила ногу на ногу. Я присел рядом, чувствуя неловкость. На нас сразу же обратили внимание. Я представил, какие мысли роились в голове у тех, кто подумал, что мы можем быть парой. Наверняка меня сочли мажором, а ее – дурой, пытающейся приклеиться к чужим деньгам, несмотря ни на что.

– А, хм, так что ты хотела сказать? – Я нахмурил брови, потом расслабил лоб, вспомнив, что как-то видел себя в зеркале с таким выражением лица. У меня была пара эмоций, скрадывающих мою внешность, одной из них я и воспользовался.

Эрла приблизилась ко мне и посмотрела глаза в глаза. Я испытал смущение и неловкость от такой близости с ней. Она уставилась внутрь меня своим струящимся взглядом. Я почувствовал, как заглянули в самые пыльные чуланы моих мыслей.

– Хочешь изменить свою внешность? – спросила она без всяких прелюдий.

Я был готов к этому. Меня хотели подцепить на крючок моего комплекса неполноценности. Она думала, что годы жизни с ним превратили меня в параноика, только и мечтающего сделать себе пластическую операцию. Напрасно – я был готов жить с внешностью чуть красивее обезьяньей.

– У вас есть знакомый пластический хирург? – спросил я, наперед зная, что ничего такого у нее нет.

– Я добрая фея, которая помогает людям, – ответила она неожиданно.

– За какие такие грехи вам пришлось ею стать?

Она рассмеялась, широко раскрыв рот. Нечаянно я увидел ее клыки, которые были длиннее и острее, чем у среднестатистического человека. Признаться, они девушке шли, если представить, что она классический вампир из книг Майер. Только меня это немного напрягло. Идея с наживкой ради гнусного дела как-то померкла.

– Ладно, буду честна с тобой. – Эрла успокоилась и вытерла слезы, выступившие от смеха. – Я из другого мира. Могла бы показать тебе, что это такое, но таким неподготовленным, как ты, выбравшись из своего мира, можно не вернуться назад. Благодаря одному человеку, вырвавшему меня из моего мира, я научилась самостоятельно передвигаться по ним.

– Ты была страшненькой, и он предложил тебе стать красивой, – догадался я.

– Что? – Она смешно свела брови. – А, нет! – И снова засмеялась. – Я ничуть не изменилась. Внешне по крайней мере. Зато внутри я теперь другая.

Прямо вот так, с ходу, поверить в какие-то миры я не был готов. Хотелось, конечно, красивую сказку про неземную любовь красавицы и чудовища, но мне все-таки уже много лет, и я не был глупой девушкой, воспитанной на низкопробных романах.

– А какое место в этой истории мое?

– Твое? – Эрла улыбнулась, и в этот раз от ее улыбки повеяло ледяным ветром, а глаза сверкнули, как два холодных кристалла. – Я хочу тебе помочь. Откажешься ты – я найду другого.

– Слушай, Эрла, это какой-то разговор сумасшедших. С чего бы мне верить тебе? Вдруг ты сбежала из психушки и мучаешь меня своим расстройством. – Мне показалось, что я перегнул палку. – Прости. Я привык терпеть оскорбления и насмешки, так что у меня теперь не кожа, а панцирь, как у черепахи, от которого отскакивают любые остроты и издевки в мой адрес.

– Если тебе нужны доказательства того, что я не отсюда и могу свободно перемещаться, куда хочу, могу продемонстрировать. Я исчезну и снова появлюсь.

– Прямо отсюда? – Я не поверил ей, думая, что для этого нужен какой-нибудь аппарат типа летающей тарелки.

– Смотри.

Эрла поднялась, сделала шаг вперед и растворилась в воздухе. Какая-то женщина, увидевшая этот момент, закричала. Эрла появилась снова за моей спиной и напугала меня классическим «бу».

– Миров бесчисленное множество, они все разные, и по ним можно путешествовать, а можно потеряться и пропасть. Пойдем отсюда. – Эрла предложила мне уйти, потому что орущая женщина начала поднимать панику.

Мы пошли по дорожке в противоположном направлении. Новая знакомая принялась рассказывать мне о модели миров. Признаться, верил я ей лишь отчасти. Нам встречались люди, с удивлением рассматривающие нас. Даже попался мой одноклассник, который сделал вид, что не увидел меня. Так ему, наверное, обидно видеть меня с красивой девушкой. А мне, напротив, стало приятно от мысли, что я иду с Эрлой. Пусть все думают, что она моя девушка, хоть и ненадолго.

– Я готов поверить, что существуют миры типа параллельных, которые можно открывать при помощи воображения, но мне все еще неясно, какова моя роль в этом. Как связаны между собой эти миры и моя нестандартная внешность?

– Ха, ты, признаться, намного умнее, чем можно судить о тебе по внешности, – съязвила Эрла.

– Я это слышал миллион раз.

– Ну извини, я одна из того миллиона с одинаковыми мыслями.

– Не уходи от ответа.

– Ладно. Есть мнение, что человеку даются испытания за жизнь в прошлом теле. Его самые яркие провинности влияют на внешность в следующей жизни, чтобы их снова не повторить и даже искупить. Если попытаться изменить себя хирургически, то могут появиться болезни или другие вещи, которые не дадут тебе спокойно жить, пока не нейтрализуется провинность. Так вот, есть такие миры, в которых не надо ждать смерти и реинкарнации. Достаточно их пройти – и грех будет нейтрализован.

– Будь я верующим в стандартные религии, я решил бы, что ты говоришь о кругах ада.

Эрла засмеялась, по-приятельски шлепнула меня по плечу и бросила оценивающий взгляд.

– Это, конечно, не ад, но приятного там мало. Зато, помаявшись несколько дней, вернешься другим человеком.

– Ад при жизни? – Я еще не верил ей и все пытался зацепиться за догадку, что ей от меня нужно на самом деле. – А сколько дней, если конкретнее?

– Семь. По дню на мир. Если…

– Если?

– Ну, есть вероятность, что все закончится плохо.

– Семь дней, семь кругов ада. Только я не уверен, что моя внешность – это отражение прежних грехов. Скорее всего, тут виноваты гены. Я рос без отца, и на просьбы показать его фото мать всегда отвечала отказом. Сдается мне, я его копия.

– Кем бы ты ни был, ты изменишься после этого испытания. Я была другой, но больше в моральном плане. Прошла испытание и поняла, что вокруг столько людей, которым можно помочь.

– Как ты вышла на меня? – Мне стало любопытно.

– Ну, я вижу ауры вокруг людей. Те, кто нуждается в помощи, далеки от гармонии, их аура в зависимости от причин меняется от счастливого зеленого цвета в сторону красного либо фиолетового цвета. Ты фиолетовый. Ты одинокий, грустный, сам в себе.

– Хм, не могу сказать, что ты неправа. Есть такое. Но не могу и согласиться, что я несчастлив. Я привык и чувствую себя счастливым в этом образе жизни.

– Между привычкой и подлинным счастьем – огромная пропасть. Как между собакой, привыкшей к пинкам хозяина, и собакой, которую любят.

– Эрла. – Я остановился. – Что-то мне подсказывает, что люди, взявшиеся делать добро, не будут так настойчиво его предлагать. Обычно с таким рвением пытаются что-то втюхать, чтобы заработать деньги.

– Хорошо, я пытаюсь втюхать тебе счастье, заработав очки к своей карме. А ты по привычке, приобретенной в течение жизни, пытаешься оттолкнуть свалившуюся в твои руки удачу. Ты сейчас жертва, над которой многие смеются, ты и вправду смешной, но ты привык быть таким. У тебя панцирь, который, как доспех, отбивает насмешки. Ты рыцарь печального и смешного образа, собравшийся принести себя в жертву.

– Прости, я не ведусь на подобные манипуляции.

Народ, проходящий мимо нас, видимо, решил, что у нас конфликт. Даже тот самый одноклассник, которому стало любопытно, снова оказался рядом. Стоял спиной и усиленно делал вид, что занят созерцанием трещины на асфальте.

– Я бы представила тебе доказательства, но тогда не оставила бы тебе выбора. Человек, покинувший свой мир, не может вернуться домой, пока не научится этому самостоятельно. Не все, но большая часть. Если хочешь, могу проверить.

– Не надо.

– Ладно, Вий. – Эрла полезла в карман брюк и вынула из них маленький пакетик с камешком. – Это кристалл из мира, в котором я буду тебя ждать. Если надумаешь не позже завтрашнего вечера, положи его перед собой и подумай обо мне.

– И что случится?

– Попадешь в мир, где мы встретимся.

Я взял в руки пакетик и скептически осмотрел камешек размером с фасоль. Ничего примечательного. Таких камешков в реке пруд пруди. Я убрал его в карман.

– Я пошла. – Эрла вытянула вверх нижнюю губу и покачала головой. – Рада была познакомиться. Ты хороший человек, Виктор, и заслуживаешь большего.

– Ты очень красивая девушка, Эрла. Я даже не сомневаюсь, что ты из другого мира, но вот так, наскоком, бросить все и поддаться какой-то идее, попахивающей диким авантюризмом, я не в состоянии. Я осторожный.

– Молодец. А я такой не была. – Она произнесла это таким тоном, будто сожалела о сделанном выборе, еще сильнее укрепив меня в сознании своей правоты.

Эрла развернулась и пошла по дорожке. Я смотрел ей вслед, не имея сил отвести взгляд от ее прекрасной фигуры и плавных движений. Меня стукнули по плечу. Я вздрогнул и обернулся. Это был тот самый одноклассник.

– Ты что, отшил ее? – Он посмотрел на меня как на сумасшедшего. – Вот ты баран!

– Пошел ты, олень.

Я развернулся и пошел в сторону, обратную той, в которую направилась Эрла.

– Девушка! Девушка, подождите! – услышал я за спиной слащаво-ванильный голос.

Обернулся и увидел, как мой растерянный одноклассник стоит с открытым ртом. Эрлы уже не было. Точно, она была не из этого мира, но что это меняло для меня? Так было даже страшнее. Попасть туда, о чем не имеешь ни малейшего понятия, и скорее всего, без возможности вернуться. Почему же она выбрала меня, а не этого дурачка одноклассника, явно готового на многое пойти ради того, чтобы быть рядом с такой красавицей?

Мне нужен был отдых, чтобы переварить разговор и осмыслить его по-трезвому. Дорогу до дома я прошел пешком. Был неосмотрителен и пару раз пытался перейти на красный свет, чуть не попав под автомобиль. Переливающиеся перламутровым блеском глаза Эрлы не отпускали меня. Они разъедали голос разума, заменяя его внутренним голосом, убеждающим меня в необходимости перемен.

Мать сразу заметила по моему «выразительному» лицу, что со мной что-то не так.

– Что, опять дразнили? – решила она и помахала половником, разбрызгивая по стенам жирные капли готовящегося обеда. – Я в полицию пойду, чтобы управу нашли на этих уродов.

– Мам, никто не дразнился, успокойся. Не надо ни на кого заявлять. Урод – это я, и я уже привык к этому.

– Сынок, да никакой ты не урод. Не красавец, но мужчине этого и не надо. Чуть красивее обезьяны – и ладно. – Мать уперла руку с половником в бок и спросила заинтересованно: – А что тогда? Я же вижу, что ты не в себе.

– Мам, все нормально.

– А-а-а, я поняла. Тебя обидели девчонки. Сучки такие.

Тут у нее что-то зашипело на кухне, и маман с криками удалилась. Я с облегчением ушел в свою спальню и рухнул на кровать. Зажмурился и сразу же увидел глаза Эрлы. Я не выгонял застывший образ из головы, стараясь скорее забыть, – напротив, любовался и старался вспомнить их в мельчайших деталях. Фантастические, магические, неземные, ледяные, сочувствующие, насмешливые, умные, хитрые, грустные. Они умели выражать все чувства одновременно. Эрла была женщиной в квадрате или в кубе, квинтэссенцией энергии Инь. Она легко могла бы управлять мной, если бы начала издалека и медленно подготовила к нужному ей действию.

Если бы она сказала, что является девушкой со странным комплексом, из-за которого ее тянет к мужчинам с неординарной внешностью, я бы охотно этому поверил. Я даже надеялся встретить такую девушку. Но то ли таких было мало, то ли нас, «красавцев», существовало слишком много. Очень странно, что она не подошла к вопросу моей вербовки хитрее. Была уверена, что клюну? Или же она на самом деле совсем не хитрая и действительно желает помочь?

Страшно. Что такое эти семь кругов ада? Какие они? Котлы, черти, крики грешников или что еще похуже? Надо выдержать пытки? Настолько ли я урод, чтобы переносить очищающие страдания за какие-то прошлые грехи, о которых я не помню, и не факт, что они у меня вообще были. Может, это действительно гены, а прекрасная незнакомка маньячит по мирам, удовлетворяя свою болезненную зависимость от чужих страданий. Эрла – гастролерша? Честно говоря, на нее не похоже. Было в ее предложении искреннее желание помочь. Только ее ответ о том, что можно и не пережить эти семь дней, здорово отпугивал.

Я так и лежал лицом вниз, боясь упустить из памяти перламутровые глаза, пока мать не позвала обедать.

– Иду. – Я поднялся и пошел на кухню.

– На тебе лица нет, Витюша. – Маман заботливо и жалеючи посмотрела на меня.

– Я знаю. И аппетита нет.

– Поешь, аппетит приходит во время еды. С чесночком, как ты любишь. – Мама придвинула мне тарелку с остро пахнущим харчо.

– Ладно, поем. Пахнет вкусно. – Я начал механически хлебать. – Мам, я в тренажерке с людьми познакомился, работу предложили на неделю вахтой. Говорят, хорошо платят.

– Вахтой? А чего делать-то? – удивилась она.

– Помощником бурильщика, – соврал я.

– А ты умеешь-то хоть что-нибудь?

– Сказали, научат, а потом еще и поспособствуют, если покажу себя, поступлению в профильный вуз.

– Да? – Мать присела рядом. – А что, мне нравится. У них вон у всех зарплаты нормальные, все на иномарках и при квартирах. Я была бы рада, если бы у тебя получилось. А мне что, надо тебе вещей приготовить на неделю?