Край Истинного света

Глава 6

– Нет мне от него спасения!

Миаф, закутавшись в серый плащ, выполз из палатки и сел рядом со мной. Нутро перевернулось от близости паразита. Я начал активнее копошиться палкой в костре, стараясь отвлечься от навязчивых мыслей.

– Мало мне его храпа в Академии, так еще и здесь! Это выше моих сил.

Сидящая с другого моего бока Дэлла понимающе закивала. Она не отнимала взгляда от обжигающего жаром огня и чуть улыбалась – ей было здесь спокойнее, чем в столице.

– Я могу сделать тебе полог-тишины, – отозвалась Эдит, выглядывая из-под накинутого на голову спального мешка.

– Никаких артефактов-тишины на посту, – отрезал я, выбивая из их голов исключительное легкомыслие.

Командование над этим недоотрядом было сравнимо с пыткой. Мы в деревне «Черная» всего три дня, из тварей нам попадались только скудные стайки бездновых волков и лис – выблюдки бескутов, но новоиспеченные защитники умудрились несколько раз чуть не распрощаться с жизнью. Была бы моя воля, я бы оставил их в лагере: для зачистки отведенных нам территорий меня, Дэллы и Каспара было более чем достаточно, но мне не дали так поступить. Младший Кэннур был ничуть не приятнее своего отца – со всех сторон правильный и раздражающе совестливый. Однако Безднов сын был прав. Если эти немощи не научатся не подставляться под зубы тварей, то сгинут. Приказ Уиллиса Агмунда их убьет.

Одно только воспоминание об этом ублюдке заставило зубы скрипеть. Пост подразумевал охрану деревни и жителей, но истинная причина – шахты по добыче черной руды. Срать он хотел на людей. Ресурсы – все, что его беспокоит.

Я одним рывком притянул к себе Дэллу, укрывая ее частью своего плаща; она судорожно выдохнула, но уже через мгновение растеклась в моих полуобъятьях, позволяя наслаждаться теплом ее стройного тела и вдыхать сладко-терпкий запах золотых волос. Постепенно злость стала утихать, а образ Уиллиса в моей голове – гаснуть. Скоро мы забудем о нем, надо только немного подождать.

Миаф выпустил облачко пара в искристое небо.

– А ты почему не спишь?

– Холодно, – Беррит поежилась, – а Каспар только понижает температуру в палатке. – Эдит стрельнула в меня неприкрытым недовольством. – Повторюсь: девушки должны спать вместе.

Дэлла сделала вид, что не слышит ее упреков, а я пожал плечами – ничем не могу помочь. Я не оставлю мою Дэл без моего греющего ее сон тела: осень угасала, по утрам на траве белели следы мороза. До стука зубов графской девчонки мне не было никакого дела, а вот до гончей… О ней были все мои мысли.

Черная находилась в дне пути от края Железной воли. Я мог бросить их прямо в эту секунду – уйти. Сейчас рядом со мной не было людей Уиллиса, никто не помешал бы мне преодолеть эти жалкие мили, отделяющие меня от свободы. Я этого не делал. Да, я не хотел подставлять Кэннуров, но недостаток совести во мне легко бы пережил муки и беспокойство за их благополучие. Я бы пережил, она – нет.

Поэтому надо еще немного подождать.

– Я могу тебе помочь, – неожиданно вызвался Миаф.

Эдит недоверчиво сощурила серо-зеленые глаза – они с Эдвардом так похожи, что даже жутко.

– Как?

– Ложись к Паулю, а я пойду к Каспару.

Беррит, не раздумывая, убежала занимать предложенное ей место.

– Кажется, я где-то просчитался, – Миаф сопоставил время, понадобившееся ей для обдумывания предложения, и скорость, с которой она бежала к храпящему на всю округу Паулю – эхо его рокота долетало до стоявшей в отдалении деревни и гуляло по ее спящим улицам.

Дэлла тихо усмехнулась в поникшую спину паразита, обреченно волочащегося к некроманту.

– А ты разместил нас в одной палатке: из желания спать со мной или избегая участи замерзнуть в объятиях Каспара?

– Больше второе, чем первое.

Острый локоток гончей легким ударом вошел в желудок, выбивая из меня рваный выдох и короткий смех.

– Будешь себя так вести, отправлю к Каспару.

– Уж лучше к нему, чем к Паулю. Его горлом можно пытать людей. – Дэлла резко затихла. Ее вниманием опять завладел костер. – Их встреча с советником не выходит из головы. Что ему нужно от Пауля? Совсем не похоже, что мы его хоть как-то волнуем. О чем бы Размар его ни просил, это не слежка.

– Размару нужна от него преданность. Агмундам необходимы те, кто будет присматривать за защитниками и направлять их в нужное им русло. Пастухи. Их готовят еще с малолетва – находят обделенных, брошенных и протягивает руку помощи.

– Советник помог ему купить маг-оружие, – пусто проговорила она. – Нашел сироту и вынудил его быть благодарным.

Я сцепил руки на животе Дэл и уперся подбородком в макушку. Пауль – издевка над защитником. Придурковатая улыбочка, идиотские разговоры, полное отсутствие собранности – все это настолько плохо, что даже не верится.

Я ему не верю.

– В этом мире никто не помогает просто так, Дэл.

– Мне готовиться к озвучиванию цены за твои уроки по тактике?

И вновь я посмеялся. За полгода рядом с гончей я улыбался и смеялся больше раз, чем за всю жизнь.

– Ты уже расплатилась.

Уютный момент разрезал крик Беррит:

– Вали отсюда, шлигр!

– ЭДИТ?! – опешил сонный Пауль. – Что ты здесь делаешь?

– Проваливай к Каспару! Может, он достанет застрявшего у тебя в глотке баклана! – Прозвучал приглушенный стук. – Пошел вон!

В оранжевый свет костра вылетел растрепанный Пауль. Не смотря в нашу сторону, он, тихо ступая босыми ногами по сухой траве, пошел к палатке некроманта.

– И ни один из ночных гостей Каспара не взял спальный мешок, – подметил я, ощущая скорую истерику Кэннура. – Ты можешь идти, я один подежурю.

– Нет, – рубанула Дэл, впиваясь пальцами в мои ладони. Мне было больно, но, Бездна! Это чувство, которое останавливает сердце, а потом заставляет его срываться в бешеный стук – прекрасно. Я нужен ей так сильно, что она впивается в меня ногтями, не желая отпускать.

Я нужен.

Голову повело от распирающего меня нежного тепла. Я смял в руках мою Дэл, стараясь не раздавить в нестерпимом порыве ощутить ее реальность. Мы говорили о получении преданности через благодарность, и я буду предан этой отмеченной золотом девушке до последнего своего вздоха. Словами не описать ту глубокую благодарность, что я испытываю к ней: она приняла меня «таким» – сломанным, дала почувствовать себя нужным, полюбила.

Моя.

– Дэл, – выдохнул я, зарываясь носом в ее волосы и продвигаясь к подставленной мне шейке. Губы обжег жар мягкой кожи, следом в них забился пульс – сердечко Дэллы рвалось ко мне, звало. Уши обласкало ее разгоняющееся дыхание, и мне до спазмов в жилах захотелось откусить от нее кусок.

Гончая вздрогнула: я все же не удержался. Зализав место укуса, пошел поцелуями выше: к ямке под ушком, к скуле, к щеке. Позвоночник тянуло желание. Штаны болезненно давили. Дэл подставлялась под мои загулявшие ладони. От силы телесного голода мне стало плохо и в то же время так хорошо.

Истошный визг пронзил ночь.

В один удар сердца мы вскочили на ноги. У головы Дэллы сразу зазвенели пять игл, а в моей руке уже лежал кинжал.

– Какого шлигра вы забрались ко мне в мешок, извраты!

– Че орешь? Люди спят, – пробормотал Пауль без капли раскаяния.

– Не обольщайся. Мне был нужен от тебя только спальник, – а это уже Миаф. – Истеричка.

– Истеричка?!

Из палатки вылетел взбешенный Каспар.

– Вы чем тут занимаетесь?! Это так вы стережете наш сон?! Мало того что в мою палатку пробрались два мужика, так они еще заползли в мой спальный мешок и пытались меня растлить! – Под конец предложения его голос перешел на визг. – Спать, оба! Из вас сторожилы, как из бескута суп!

Мы переглянулись и, убрав оружие по местам, не мешкая, пошли к своей палатке.

– Это ж надо было! – запричитал себе под нос некромант. – Проснулся с двумя мужиками. Бездна, сотри это из моей памяти.

– Мы же ему напомним? – шепнула мне Дэл.

– А как иначе? – ответил я и потерялся в ее улыбке. Лицо Дэллы в один миг утратило жизнь – окоченело. Темно-зеленые глаза смотрели в пустоту, но гончая видела дальше, чем мог это сделать я. – Что такое?

Я подлетел к ней и быстро оглядел с головы до ног, словно бы кто-то мог ее ранить в моем присутствии. Не мог. Со мной или без – если кто-то рискнет это сделать, то смело может начинать складывать себе погребальный костер.

– Отродья…

– Подъем! – Палатки с моим криком заходили ходуном.

Дэлла выдернула карту из внутреннего кармана жилета и закрыла глаза, шумно втягивая воздух.

– Панцерники. На Юге.

Ее палец остановился на карте.

– Шахта.

Я быстро осмотрел собравшийся отряд. Все готовы.

– Чуть больше двадцати тварей.

Дэлла снова смогла определить количество, и я могу не сомневаться в том, что она права.

– Я чувствую кровь, – она распахнула глаза, и я увидел на их дне осадок страха. – Там люди.

Проносясь по редкому лесу, я оглядывался, стараясь держать Дэллу в поле моего зрения. Панцерники – одни из самых неприятных тварей. Верткое длинное тело, слишком шустрое, а твердые пластины, покрывающие плоскую спину, защищают их от любых атак, приходящихся на них. Дэл не станет стоять в стороне, и мне остается надеяться на то, что она не будет геройствовать, как в прошлый раз с тлурком. Пусть панцерник и в разы меньше той твари – он, бесспорно, опаснее.

В просвете деревьев показалось подножье черной отвесной скалы. Дэлла выбежала вперед и, хватая ночной воздух, повела нас к бездновым отродьям. Тридцать игл виляли возле ее головы и следовали за хозяйкой, не смея отставать или ослушаться. Длинные золотые волосы купались в лунном свете, а вплетенные в них черные бусины-концентраторы глухо стукали в такт ее бесшумному, хищному бегу.

Завораживающее зрелище.

На поляне перед пещерой метались твари. Их множество коротких лапок царапало истоптанную траву, челюсти довольно клацали: легкая добыча – чем не повод для радости? Пять мужиков сбились в кучу, прячась за тележками с черной рудой. Остальные их товарищи валялись по частям в разных концах поляны. Панцерники доедали свой ужин, бросаясь от куска к куску, от ноги к туловищу. Пока у них было готовое к употреблению мясо, они не обращали внимания на трясущихся мужчин, но это был вопрос времени.

– В бой вступаем свободным кругом, не отходя от отряда более чем на два ярда, – я решил использовать построение «солнце». Дэлла это поняла и кивнула. – Эдит и Миаф, держитесь центра.

Ядро с ощутимым гулом забилось в груди. По венам побежала жалящая сила. Я вскинул руки вверх, выпуская поток энергии, сплетая его с дикой силой и разрезая ночное небо вспышкой. Молнии с громом обрушились на поляну. Моя магия не могла принести особого вреда панцерникам, их броня была в силах вынести жалящие удары, но я преследовал другую цель – оглушить и дезориентировать.

Как и сказала Дэлла, отродьев было около двадцати, а точнее – девятнадцать. Бой шел складно. Эдит и Миаф стояли с натянутыми тетивами на луках и выпускали стрелы, как только нам удавалось открыть для атак животы тварей. Каспар решил дать новоиспеченным защитникам набраться опыта и лениво, умиротворенно управлял тьмой, отбивая нападки и переворачивая панцерников на спину – едва бледное брюхо попадалось Паулю на глаза, он в один точный взмах сабли распарывал толстую кожу под предсмертный утробный писк.

– Половина готова! – оповестил я отряд. – Не расслабляемся!

Хлыст рассек воздух и обвил тонкую висячую шею отродья, вытянувшего голову из-под панциря для кусающего броска. Притянув к себе тварь, я полоснул кинжалом, пуская черную кровь, и, отбросив безжизненное тело, наотмашь ударил панцерника, подкравшегося со спины. Он приложился о землю, начал сворачиваться в непробиваемый клубок. Черный металл хлыста стянул его туловище, и со взмахом и громким воплем твари поднял и обрушил его тело вниз, заставляя раскрыться.

– Миаф!

Паразит выпустил стрелу в брюхо оглушенного отродья. Вслед за стрелой Миафа прилетела еще одна, выпущенная Эдит. Она пронзила плоть и разлетелась взрывом, расплескивая внутренности твари по отряду.

Я осмотрелся в поиске новой цели, в то же время оценивая состояние отряда – пусть они и проклинали меня, но устраиваемые мной ежедневные тренировки пошли им на пользу. Когда взгляд достиг Дэллы, я невольно залюбовался. Пригнувшись и плавно вывернувшись из-под броска безднового отродья, она одним ударом ладони отбросила панцерника на несколько ярдов от себя. Не дожидаясь, пока тварь приземлится, Дэлла пасом отправила ему вслед три десятка игл. Тонкая сталь сверкнула, вонзаясь уколами в толстую бледную кожу, и остановила черное сердце.

Довольно оскалив личико, гончая вступила в новую схватку. Собрав силу в ногах, Дэл высоко прыгнула и встретила спину панцерника. Вернувшиеся иглы просвистели по бокам твари, пронзая многочисленные лапки и лишая существо возможности передвигаться. Черепахоподобная рокочущая голова вытянулась в поиске нападавшего, но Дэлла отрубила ее раньше, чем тварь додумалась посмотреть себе за спину.

С усилием оторвавшись от созерцания боя моей Дэл, я занес хлыст и с громким хлопком ударил о панцирь последней твари, заставляя ее перестать наступать на дальнобойных магов и переключиться на меня. Тени Каспара ударили панцерника из земли, подкидывая его. Я вскинул руку перед собой. Разряд пробежал от плеча к пальцам и вышел с треском, пронзая белой молнией брюхо.

– Помогите!

Все резко повернулись на крик мужчины, но только Дэлла рванула раньше, чем развернула голову.

– Бездна! – Я бросился за ней. Дерьмо! Гончая была в разы быстрее.

Четыре мужика неслись к нам через поле, оставив пятого в зубах панцерника, утягивающего его за ногу в шахту. Дэлла отправила все тридцать игл в ее длинную бледную шею, но тварь успела втянуть голову – они с лязгом отскочили от панциря. Не отпуская несчастного, отродье продолжило оттаскивать добычу.

Из-под рукава черной рубашки Дэл вынырнула игла с круглым наконечником. Едва странная игла коснулась панцерника, прогремел взрыв. Мужик и тварь отлетели по разные стороны. Гончая перепрыгнула оглушенного мужчину, отмечая его живые стоны глазами, и без жестов направила в панцерника рой свистящей черной стали. Отродье завопило под частой очередью входящих в ее плоть игл.

Напряжение только-только хотело покинуть мою грудь, как схватило душу с новой силой: Дэл не остановилась и скрылась в густой темноте пещеры.

– Дэлла! Стоять! – Мой встревоженный голос лизнул ее равнодушную спину и утонул во мраке шахты. – Дэлла!

Я почти вбежал под свод пещеры, как из него полетел визжащий панцерник. Он так и не встретил землю – целиком; его догнала игла и взрывом разорвала, окропляя останками сухую траву.

Дэлла вышла мне навстречу и сверкнула колючими глазами – гончая пропиталась боем и готова продолжать: рвать, убивать, защищать…

Я в два больших шага подлетел к ней и сгреб руками, вдавливая ее тельце в себя. Сердце колотилось в ушах и било по ребрам. Магия потянулась к жестокой девушке, ощупывая каждый дюйм ее тела. Меня била дрожь гадкого страха – мерзкого, липучего страха, о существовании которого я уже позабыл.

– Не смей больше так поступать со мной, Дэл, – тихо прохрипел я. Руки тряслись – от эха ужаса и от злости. Как она могла так со мной поступить? – Какая ты жестокая. – Побежала спасать незнакомца, совершенно позабыв обо мне. – Жестокая Дэл.

Ее ручки обняли меня в ответ.

– Я больше так не буду. Прости.

– Врешь. – Не в ее характере прислушиваться к тому, что говорят другие.

– Вру.

Я шумно вдохнул терпкий запах ее волос, успокаивая метающуюся по нутру магию. Грызущая сердце тревога начала отступать, но злость никуда не делась.

– Ты опять рванула на тварь в одиночку, – прорычал я и грубо отстранился.

Покачнувшись, Дэл пронзила меня раздражением и скрестила руки на груди.

– Мне стоило оставить его в пасти панцерника?

– Стоило.

Она растеряно хлопнула длинными ресницами.

– Это еще почему?

Шея дернулась под нарастающим гневом. Дэлла совершенно не осознает своего легкомысленного поступка. Она понеслась спасать незнакомого человека, положив хрен на того, кто искренне переживал за нее и просил остановиться. Дэл заставила меня вспомнить и испытать гадкий въедливый страх, следуя за, лишь Бездне известным, порывом. Она поддалась глупому благородству, прониклась к человеку жалким состраданием и, как идиотка, рванула рисковать своей жизнью. Жизнью, о которой никто из этих визгливых шлигров и не вспомнит.

Ей стоило оставить его в зубах отродья, потому что этот мир не достоин, чтобы его спасали. И то, что Дэл проявляет к человечеству слепую доброту после всего, что с ней делали люди, выводит меня из себя еще сильнее. Хочется перевернуть ее верх ногами и вытряхнуть из головы эту дурь, толкающую ее на эти безрассудные неблагодарные поступки. Я слишком долго был один и не позволю им снова отправить меня в обрыдлое одиночество!

Она нужна мне. Мне! Не им!

Моя!

Я рывком отвернулся, пытаясь успокоить рассудок и не желая выплескивать на мою Дэл кипящую ярость. Мимо промчались иглы, возвращающиеся к хозяйке. Взгляд выхватил тонкую сталь с круглым наконечником – игла с встроенным артефактом-взрыва. Дэлла два раза подряд смогла напитать его на расстоянии, а после была в состоянии управлять другими иглами и собрала силу для броска панцерником. Я через плечо осмотрел притихшую Дэллу: кожа белее обычного, но стоит на ногах твердо; взгляд ясный, без тени тумана, лишь с легкой долей усталости.

Это странно. Пожалуй, настало время для вопросов, давно ждущих своего часа.

Дэл поймала взгляд и шагнула ко мне, протягивая руку к плечу.

– Нет. – Я скривился от ударившей в печень злобы. – Не сейчас. – И пока еще был в состоянии сдерживать себя, я вышел из-под свода пещеры, унося свой гнев подальше от моей Дэл.

Моей жестокой Дэл.

– Что вы делали в шахте? – прорычал Винсент, нависая скалой мышц над проглотившими языки людьми. Они смогли пережить встречу с тварями, а вот допрос защитника рисковали не вынести: в их огромных от ужаса глазах играли блики восходящего солнца и мольба о пощаде.

– Мы мимо проходили, – рискнул подать голос мужик в драной рубахе из невесомого темно-синего шелка – очевидный житель Тирриона.

– На охотников вы не похожи. – Каспар присел перед ним на корточки и призвал тьму, доводя выживших до грани обморока. – Будьте умницами: расскажите правду. Мы ведь ее все равно узнаем – истязатели прибудут с минуты на минуту.

Воздух вокруг Винсента затрещал, замерцал короткими вспышками. Мужики поджали губы и напрягли плечи, прижимаясь друг к другу спинами. Они предпочли бы десяток истязателей одному Ди-Горну и все равно молчали.

Я отвернулась, устав смотреть на дрожащих мужчин, и оглядела маленькие аккуратные домики из светлых бревен. В лучах солнца они окрашивались в нежный розоватый оттенок, добавляя рассвету уюта и радуя высушенные бессонной ночью глаза. Поздние цветы смахнули с себя налет инея, птицы порхали с крыши на крышу, красуясь перед сонными улыбчивыми жителями. Из «черного» в деревне была только шахта.

Эдит прохрустела травой, привлекая мое внимание, и протянула руку.

– Давай иглу, я обновлю резерв.

Я закатала рукав. Предплечье обтягивала широкая перевязь-браслет. В ней было пять кармашков под иглы, но занят был только один.

– Сэм оказался прав. – Я сглотнула горькое чувство вины. – Я легкомысленно использовала в бою неопробованное оружие. Я ведь зареклась не делать этого без подготовки. Не стоило тебе мне его давать.

Эдит зажала между ладоней навершие иглы и закрыла глаза.

– Но все же получилось.

– Получилось. – Я прислушалась к ядру, активно восполняющему потраченные частицы магии. Колени все еще тянула слабость, но она была еле заметной – далекой. Совесть грызла меня сильнее. Я покосилась на Винсента, трясущего за грудки мужика, готового с минуты на минуту упасть во тьму. – Но какой ценой… Могло случиться непоправимое. Стоило ли так рисковать?

И смогла бы я его бросить? Сполна познав равнодушие, жестокость и отчаяние, которое становится единственным, что откликается на твои крики о помощи, я бы не обрекла на это других. Не в моем присутствии.

– Ты спасла жизнь, Дэлла. Если что и стоило риска, то это. Вот. – Эдит вложила иглу мне в руку. – Когда вернемся, Эдвард сделает тебе иглы, которые больше не нужно будет обновлять. Засранец выиграл нашу схватку в утробе матери.

Смутившись от ненужных подробностей распределения силы между близнецами, я задала давно созревший вопрос:

– Почему вы помогаете мне? С самого начала вы пособничали Шарлотте, так почему же поменяли свое отношение?

– Мы не плохие, Дэлла. – Эдит сцепила руки за спиной, выпячивая выдающуюся грудь вперед. – Тебе известно, что графство Беррит зависит от графства Лофгран? – Я кивнула. – Тогда ты должна понимать, что наши с братом желания часто расходятся с действиями. Я и Эдвард никогда не испытывали к тебе ненависти или презрения. Мы лишь поступаем так, как нам будет выгодно. – Эдит повернулась ко мне. – Прости нас. И считай нашу помощь раскаянием.

Я на секунду растерялась, пытаясь уложить факт извинений от Беррит, ярких носителей такого качества, как высокомерие. Нашлась быстро. Это не раскаяние, не извинение. Они увидели во мне выгоду и, пока не стало поздно, решили исправиться – сблизиться с полезным человеком. Что ж, они мне тоже могут пригодиться.