Перекрёсток внутри меня

– Ты чего? – спросил я, подойдя к ней. – Всё в порядке?

– Слушай, а можно тебя кое о чём попросить? – у неё на лице появилось облегчение, когда я подошёл, вместе с тем смешанное с отчаянием. – Можешь сейчас загородить меня ото всех, а я тихонько уйду, пока никто не видит? Ненавижу уколы, мне и без них нормально, не хочу я эту прививку ставить.

На какой-то момент я даже обрадовался, что могу помочь ей, но всё-таки решил потупить по-своему. Конечно, можно было и помочь Инне сбежать, но вот её страх мы бы этим не победили.

– А давай просто вместе подойдём, – предложил я. – Я тоже терпеть не могу уколы, но если ты будешь рядом, то мне не так страшно будет. Я первый подойду, а ты рядом будешь. И я тоже рядом буду, когда тебе поставят.

– Может, всё-таки прикроешь меня? – Инна явно не была в восторге от моей идеи.

– Конечно, я могу и прикрыть, – пожал я плечами, – но ведь они наверняка отмечают, кто был в списках. И тебя потом вызовут отдельно одну. Так что лучше пойдём вместе.

Инна тяжело вздохнула, продолжая озираться по сторонам, словно выискивая кроличью нору в которую она могла нырнуть подобно Алисе из страны чудес и тем самым избежать болезненной процедуры. Но, похоже, что страх прийти сюда позже всё-таки пересилил страх настоящего.

– Ну ладно, давай вместе, только давай пойдём самыми последними, – поёживаясь, согласилась Инна.

И так мы, едва ли не держась за руки, вместе подошли к медсестре. Я первым получил укол на глазах Инны и хотя мне было до чертиков страшно, совсем не подал виду. И затем стоял рядом, когда процедуру провели самой Инне, я же при этом взял её ладошку в свою. Она вся сжалась от иголки прокалывающей кожу, но через пару секунд всё было кончено и мы, зажимая прививки проспиртованной ватой, вышли из кабинета.

Инна молчала, да и я тоже. Сегодня мы взглянули в пасть игольчатого дьявола и победили свой страх, но на это ушло немало сил. Позднее после занятий, когда мы одевались перед выходом на улицу, Инна всё же сказала мне:

– Спасибо, что не дал мне уйти, и был рядом. Если убегать, то становится только хуже. Одна бы я не справилась.

– Пожалуйста, – улыбнулся я. – Можешь на меня рассчитывать.

***

За партой впереди нас сидела девочка по имени Надежда. Как я понял, они с Инной были знакомы ещё с детского сада, поэтому постоянно о чём-то шептались и обменивались записками. Втроём все вместе, мы часто гуляли после школы, Надя любила помногу рассказывать о своих родителях.

Оказывается, те были геологами и много ездили по всей стране, возвращаясь домой с непременной кучей рассказов и фотографий. Надя мечтала пойти по их стопам, но пока что и речи не могло об этом идти. Во-первых, она была слишком мала, во-вторых поездки длились по несколько месяцев, а прогуливать школу было нельзя. Так что пока Наде оставалось лишь мечтать и любоваться фотографиями от родителей, которые она при любом удобном случае показывала и нам с Инной. Одна из фотографий особенно сильно запомнилась нам своей красотой.

Там был изображён рассвет с очень красивого ракурса, какой-то возвышенности. Это было фото с одной небольшой горы, как пояснила Надя. Удивительно, но это даже было недалеко от нашего города, родители сделали фото по пути к другому месту работы. Инне настолько понравилось это фото, что она упросила Надю отдать его нам в подарок. С той поры она часто говорила о том, как хочет побывать в этом месте. Спустя некоторое время я начал понимать почему. Это должно было стать для неё отправной точкой Пути, идею которого она раскрыла мне позже.

Благодаря помощи Инны с начальными рисунками, я стал участвовать в школьных выставках и конкурсах. Мои пирографические работы становились всё лучше и, однажды, я даже выиграл второе место на областном съезде юных мастеров. Призом были грамота и коробка конфет, которую я разделил на троих с Инной и Надей. Ничего этого не было бы без поддержки Инны, она как никто другой подбадривала и верила в меня, если я сомневался в красоте и качестве своих работ.

Наши взгляды не сходились в одном пункте. Она любила кошек, а я нет. Как-то она спросила меня, почему же я так отношусь к этим зверям и я ответил, что кошки по своей натуре изменчивые и совсем не благодарные создания. В них нету ни капли преданности или послушания как у собак.

– Почему ты так решил? Разве у тебя было какое-то особенное происшествие, связанное с кошками?

– Да, было дело. Очень давно, я тогда был совсем мелким, – я махнул рукой.

– А что случилось?

– Да ничего совсем уж особенного. Старая история, которая не стоит даже упоминания.

– Может, всё-таки расскажешь?

– Это не нужно, дела давно прошедших дней не так уж и важны.

– Ты недооцениваешь прошлое, оно способно очень сильно изменить, возможно на всю жизнь.

– Не думаю. Определяют, как будешь жить лишь ты сам и настоящее.

Инна очень быстро находила контакт со всеми, умение чувствовать настроение и желания людей было каким-то внутренним стержнем её личности. Она была активна в школьной деятельности, став старостой и помогая устраивать разные мероприятия, будто в прошлой жизни только этим и занималась. Она не отказывала всем, кто просил помочь с заданиями. Пускай её успеваемость и не была самой лучшей, но учителя отмечали её высокие старания на всех занятиях. Как будто не было ни единого предмета, который вызывал бы у неё тоску или нежелание его изучать.

Причём этот интерес распространялся и на другие области её жизни. Инна изучала самую разную научную литературу, приключенческие рассказы, очерки путешественников и трактаты философов. Поначалу я часто спрашивал её об этом удивительном рвении к разным знаниям, однако не получал ответа. Инна всегда отшучивалась или меняла тему. В глазах же её была серьезность, которая никак не вязалась с лёгким отношением к этим делам на словах. Нет, без должной причины человек не вкладывает душу, и такие усилия во все, чем занимается. Но я не настаивал и не упрашивал её рассказать. Быть может она просто хотела выделиться среди остальных ребят, которые просто плыли по течению. Стремление быть лучше всех вполне обычное явление. И лишь позже я узнал истинную правду.

***

Отца Инны я пару раз видел в школе, но познакомился с ним только в четвёртом классе, звали его Владислав Николаевич. О её маме мне довелось узнать значительно позднее, потому что на вопросы о ней Инна уводила разговор в другую тему. Тогда мы по решению классного руководителя вместе с Надей должны были поработать над школьной стенгазетой в честь праздника победы девятого мая. Ранее я, конечно, провожал Инну до дома, но внутрь ни разу не заходил, немного стеснялся. Оказалось, что дома у них было очень приятно находиться. Вокруг было очень чисто и опрятно. Моё внимание сразу привлекла полка в шкафчике со стеклянной дверцей, заставленная разными наградами и грамотами.

– Это всё папины, – объяснила Инна. – Он уже больше десяти лет работает в научно-исследовательском институте. Вечно его дома нет, но зато лучший работник у них.

– Тогда понятно в кого ты пошла, – улыбнулся я.

В тот день он вернулся с работы очень рано и был весьма удивлён наличию гостей. Удивлён и обрадован.

– Ух ты, это что тут за собрание юных трудоголиков? – улыбнулся он, зайдя в комнату, а затем его взгляд остановился на мне.

– Твоих родителей зовут Александр и Марина, так ведь?

– Да, а откуда вы знаете? – слегка растерялся я.

– Элементарно, мы с твоим отцом вместе работаем. Я тебя видел с ними на одном школьном собрании. Мир тесен, правда?

– Вот это да, а я подумал, что вы просто угадали. Инна столько рассказывала о ваших наградах на работе.

– Ну, значит, у меня вышло стать не только неплохим инженером, но и хорошим отцом. Этой ночью сплю спокойно, – он подмигнул Инне. – Держите, кстати, для работы мозгов, – он покопался в пакете и насыпал каждому горсть ирисок, а затем ушёл на кухню.

– Прикольный у тебя папа, – Надя сразу начала набивать рот конфетами.

– Я знаю, – усмехнулась Инна. – Давайте дальше работать, а то к вечеру не успеем ничего.

Работа предстояла не из лёгких. На огромном листе ватмана нужно было нарисовать танк, двух солдат и задний фон, предположительно состоящий из дыма и салюта победы. Материала для черновика у нас не было, поэтому требовалось работать медленно и осторожно. Пока девчонки вырисовывали контуры объектов, я потихоньку раскрашивал задник. Спустя несколько часов к нам заглянул Владислав и предложил перекусить бутербродами. Надя очень устала и хотела перенести оставшуюся часть работы на завтра, но я возражал.

– Если сделаем так, то у нас не будет времени исправить недочеты, когда сдадим готовую стенгазету классному руководителю. У нас итак всего день до презентации остался.

– Практикуешь стратегическое мышление? – подколол меня Владислав.

– Нет, что вы. Просто не люблю оставлять работу незаконченной.

– А вот это полезное качество характера. Но решать, конечно же, вам, я просто ещё раз предлагаю не работать на пустой желудок.

Посоветовавшись за перекусом, мы решили закончить работу сегодня. Я и Надя позвонили родителям, предупредив их, что задержимся в гостях у Инны и продолжили рисовать. Стенгазету удалось доделать часам к восьми и уже на следующий день мы отдали её руководителю выставки. Переделывать ничего не пришлось, Надя сразу поспешила меня поддеть за излишнее вчерашнее рвение. Но я всё равно был рад, что вместе мы смогли за столь короткий срок сделать недельное задание.

***

Далеко не сразу, но я обратил внимание на одну интересную особенность. Инна всегда куда-то пропадала на свой день рождения, пропуская три-четыре дня именно в этот период. Это было летом и я не находил её в привычных местах наших встреч, а по телефону никто не отвечал. В первый раз я ничего не подумал, во второй раз тоже, но на третий меня посетила мысль, что это не простое совпадение. Когда я спросил у Инны, то она лишь отшутилась, что немного приболела, а мои подозрения слишком надуманы. Не желая успокаиваться таким ответом, я незамедлительно отправился ко второму человеку, которому можно было доверять после Инны.

– Надя, свободна? Нужно поговорить, – я подошёл к ней на перемене и позвал подальше ото всех, чтобы нас не слышали. – Ты знаешь, почему Инна всегда отсутствует в школе на свой день рождения?

– Ну, она порою болеет. Особенно в это время года, да. Ты вот зимой простужаешься, а она чаще осенью, мне родители сказали, что это из-за авитаминоза.

– Неправда это, ну не в один и тот же день каждый год? Надя, ты ведь её знаешь с детского сада, тебе наверняка известно больше. Зачем вам это от меня скрывать, мы же о столько общаемся, а сейчас вдруг что-то утаиваем. Я ведь не чужой для вас человек, неужели я не заслужил доверия?

Глаза Нади недовольно забегали, однако после недолгих уговоров она таки сдалась.

– Хорошо, но только никому ни слова. Это связано с тем, что девочки и мальчики очень разные. У девочек порою бывают, ну как бы их назвать, критические дни.

– Критические, это как? Они особенно важные что ли?

– Можно и так сказать. В эти дни нам очень больно и неприятно во всём теле и мы порою даже никуда не ходим. Обычно они случаются в разное время года, но у Инны в одно и тоже, то есть в её день рождения. Поэтому она и остаётся дома.

– Я и подумать не мог, что всё так серьёзно. Но почему она мне сразу не сказала?

– А ты сам подумай. Она ведь так слаба и беззащитна в этот момент. Хотел бы ты, чтобы люди смотрели на тебя когда болеешь и ужасно себя чувствуешь? Не думаю, а вот Инна ещё и терпеть не может быть уязвимой.

Я поблагодарил Надю за честность и отошёл в сторону, чтобы всё обдумать. Теперь картина представала в ином свете, виною всему были девчачьи критические дни, о которых я вообще ничего не знал. В голове постепенно начал зреть план…

***

Так целый год я провёл время в ожидании следующего дня рождения Инны. Я был полон решимости в этот день прийти к ней и постараться поддержать как смогу. Чёткого плана в голове не было, но зато имелась решимость осуществить задуманное. Я отчётливо понимал, что сунувшись в личное пространство, могу очень обидеть её, но поступить иначе уже не мог.

В нужный день я подошёл к родителям, сидящим на кухне перед телевизором за просмотром новостей, и обратился к ним с небольшой просьбой:

– Мама, папа, можно попросить у вас денег? Хочу подарить цветы одной школьной подруге, у неё завтра день рождения.

– Ух ты, а тебе ещё не рано цветами девочек закидывать? – усмехнулся отец.

– Ну, хоть кто-то в нашей семье ещё помнит, как надо делать женщинам приятно, -вздохнула мама.

– Это на что намёк? – повел бровями отец.

– Я уж и забыла, когда в последний раз получала от тебя букет. Ты, небось, и не помнишь мои любимые цветы.

– Что значит забыла? Да ведь совсем недавно дарил.

– Когда?

– Э-э-м… недавно. В этом году точно дарил.

– Ну, ну. И какие же я люблю?

– Ну эти, как их там, розы кремовые.

– Так значит, расписание футбольных матчей мы помним на год вперёд, – недовольно протянула мама, – а мои любимые цветы, разумеется, из памяти выскользнули?

– Ой, ладно, потом это обсудим, – папа решил просто оборвать неприятный ему разговор и обратился ко мне. – Пойдём, дам тебе денег на цветы.

Под осуждающим взглядом мамы, мы покинули кухню, и подошли к комоду с отцовским кошельком.

– Так, на держи, это для твоей девчонки, – отец отсчитал нужное количество купюр. -А вот эти, – он протянул ещё денег и перешёл на шёпот, – на эти купишь маме цветов на обратной дороге и как вернешься домой, то спрячь их в прихожей за куртками и мне маякни, понял?

– Понял. А какие купить маме? Розы кремовые?

– Ой, да какие-нибудь, – отмахнулся папа. – Покрасивее, посвежее короче. Главное не светись с ними как вернешься, а сразу мне передай, понял?

– Понял, спасибо за деньги, па.

– Ага, давай дуй и не задерживайся.

Мой папа был забывчивым человеком, когда дело касалось любимых маминых вещей или знаменательных дат, но зато он умел очень быстро решать проблемы по мере их поступления. Причем далеко не всегда предпочитал делать это своими руками.

На следующий день я зашёл в цветочный ларек, выбрал букет получше и направился к дому Инны. Сказать, что я боялся, это ничего не сказать. Инна могла в сердцах послать к черту на куличики за излишнюю назойливость. Но что-то внутри двигало вперёд, заставляло делать шаг за шагом, несмотря на лёгкую дрожь в коленях. Это было удивительное чувство самостоятельного решения и принятия полной ответственности за него. Пан или пропал, ведь отступление всегда ощущается на душе гораздо болезненнее, чем тяжёлая победа или поражение.

Подойдя к её подъезду, я решил ненадолго остановиться и чуть-чуть отдышаться, чтобы набраться смелости. План был не идеален, ведь я так и не придумал, что такого сказать. «Привет, я тут мимо проходил, вот и заглянул на огонёк» или «Ну нехорошо же справлять день рождения в одиночестве». Нужно было что-то простое и вместе с тем не очень наивное, иначе мою ложь быстро раскусят. И тут я услышал звук шагов, который моментально оборвал умственную деятельность. Я нырнул за дверь и затаил дыхание. Впереди меня из подъезда вышла Инна, не заметив мою фигуру, притаившуюся в паре шагов за открытой дверью. Она, не оглядываясь по сторонам, пошла в неизвестном мне направлении очень быстрым шагом. Шагом, который вовсе не соответствовал моим представлениям о человеке, корчащимся в болевых спазмах и муках. В очередной раз, обругав себя за недоработку плана, я двинулся следом, сохраняя дистанцию, будто чуя нутром, что не стоит сейчас выдавать своего присутствия.

Инна же уверенным шагом шла в одном ей известном направлении и совсем не оглядывалась по сторонам, похоже, находясь в глубоких раздумьях. Когда мы прошли мимо ближайшей автобусной остановки я испугался, что сейчас она сядет на автобус и укатит в неизвестном направлении, но вместо этого Инна зашла в киоск, находящийся при остановке и вышла оттуда с разноцветным букетом самых разных цветов. Я выглядывал из-за угла и недоумевал. Быть может, она купила их для себя или же у кого-то тоже сегодня праздник. Но останавливаться и спрашивать было поздно, оставалось только также идти следом, не привлекая к себе внимания. Путь наш пролегал к окраине города, так как многоэтажки частными одноэтажными и двухэтажными домами, и постепенно я начал понимать, куда мы идём. Это было кладбище.

У входа в него я очень сильно отстал от Инны и, всего на несколько мгновений упустив из виду, тут же потерял. Но было очевидно, что она вошла в ворота кладбища и я устремился следом. Сердце бешено колотилось, я пребывал в совершенной растерянности. Неужели кто-то умер или у неё встреча с кем-то в таком странном месте. А может она всё-таки просто срезала дорогу и направляется куда-то дальше. Здесь было удивительно тихо и я стал шагать очень медленно, силясь услышать хоть какой-то звук её шагов, чтобы снова отыскать Инну. В конце концов, мне это удалось, Инна стояла спиной ко мне у одинокой могилы с небольшим черным обелиском, купленные ранее цветы лежали на земле рядом. Я тихо подошёл сзади и позвал её по имени. Инна вздрогнула и повернулась.

– Что ты здесь делаешь? Ты меня напугал, – её удивлению не было предела.

– Хотел сделать сюрприз на день рождения. Отчасти получилось.

– Ты что следил за мной?

– Прости, поначалу это показалось хорошей идеей, сейчас уже не очень. Я вообще-то хотел просто в гости заглянуть, но увидел, что ты куда-то идёшь и пошёл следом. Хотел тебе сюрприз сделать на день рождения, – я показал букет, зажатый в руках. – Ты не станешь сильно сердиться?

– Ладно, – вздохнула она, – Всё равно рано или поздно ты бы узнал. Однажды нужно было бы познакомить тебя с ней.

– С кем познакомить? – не понял я.

– С ней, – Инна показала на могилу. – Это мама.

Я подошёл ближе и прочитал надпись на обелиске. Выходит, ей было всего двадцать два года, когда родилась Инна. Даже пожить толком не успела.

– Она умерла, когда ты родилась?

– Да. Первый день моей жизни стал последним для неё, она не пережила роды.

– Мне жаль. Извини, что я ворвался в такой момент, мне правда хотелось сделать тебе приятный сюрприз, – я готов был под землю провалиться от стыда. – Если хочешь, то я могу уйти.

– Да нет, всё в порядке, можешь остаться. Но как ты вообще тут оказался и почему решил последовать за мной? Я видела, как ты шептался с Надей. Признавайся, что она тебе сказала?

– Сказала, что у тебя критические дни в этом месяце. И что ты никуда не ходишь от сильной боли, – лицо Инны перекосина странная гримаса. – Не злись на неё, она ведь хотела как лучше.

– Я и не злюсь, – Инна растерянно улыбнулась. – Просто… Критические дни, нашла же что придумать. Ты хотя бы знаешь, что это такое?

– Ну, в общих чертах да. Это когда больно и никуда не хочется ходить. Прямо как если ногу подвернул.

– Да, над некоторыми областями твоих знаний придётся поработать. Но позже, – она задумчиво посмотрела на обелиск. – Мне о них папа рассказал. Сказал когда начнутся примерно и чего ждать, первые прокладки мне купил. Он вообще много чего мне рассказал и многим помог. А должна была это всё сделать мама. Но ей уже ничего не получится сделать и папа больше не увидится с ней. Потому что она умерла из-за меня. Ей говорили, что опасно рожать, но она всё равно не согласилась убить меня, пока могла. И в итоге умерла сама, – Инна спрятала лицо в ладонях и горько заплакала, больше ничего не говоря.

А я стоял рядом и не понимал, что делать. В тот момент я всё-таки немного жалел, что пошёл за ней. Платой за любопытство были новые откровения и знания, но теперь с ними предстояло жить и что-то решать, а это вовсе не было наградой. Тогда я вновь принял первое пришедшее в голову решение. Дождавшись пока Инна успокоится, я спросил её.

– Я хотел подарить тебе эти цветы, – показал я букет в своих руках. – Думал тебя хоть немного порадовать. Но раз мы оказались здесь и сейчас в таких странных обстоятельствах, то можно я оставлю их для неё? – указал я на могилу.

Инна подняла на меня заплаканные глаза и долго смотрела, не говоря ни слова. А затем лишь коротко кивнула. Я положил букет куда нужно и вместе мы пошли обратно до её дома. Каждый думал о чем-то своём, лично я размышлял о том, как много не знал об Инне, хотя и общался с ней уже не первый год. Я проводил её до подъезда, мы попрощались и я уже собрался уходить, но Инна мягко взяла меня за руку.

– Постой, я бы хотела кое-что сделать. Закроешь глаза?

Я кивнул, осознавая важность этого момента для неё, и закрыл глаза. Что-то мягкое нежно коснулось моих губ и недолго задержалось на них. От неожиданности я открыл глаза, её лицо было в миллиметрах от моего, я видел её веснушки и родинки, её влажные ресницы и чувствовал её дыхание кожей своего лица. Мир вокруг нас остановился и само время застыло. Мгновение превратилось в целую жизнь, наполненную нежностью прикосновения и бесконечной трансформацией чувств и переживаний. Это был совершенно непередаваемый прекрасный и новый опыт, которого я ранее никогда не испытывал. Поцеловав меня, Инна отошла на шаг назад и потупила взгляд, похоже ей было немного неловко от этой ситуации

– Ты мне очень дорог. Прости, что не говорила ничего раньше, – нарушила она молчание.

– Прости, что не пришёл раньше, – я погладил её по щеке.

Она развернулась и ушла, оставив меня одного с целым ворохом мыслей и чувств, о том, что ничего уже не будет как прежде. Я так боялся, что сегодня нарушил какую-то границу и наши хорошие отношения безвозвратно утрачены из-за моего упрямства и любопытства. Но всего одним своим действием Инна развеяла все мои страхи и опасения. И это было прекрасное ощущение.

На обратном пути я купил цветы маме и спрятал их в прихожей. Она очень обрадовалась, когда отец вдруг буквально из ниоткуда вытащил букет и подарил его, встав перед ней на колено. Чудеса случаются, но похоже за ними всегда стоит чьё-то решение и поступок. Поцелуй Инны был чудесен, но без моих решений и действий, его бы не было.

***

– Скажи, – спросила она меня, – ты веришь в то, что не мы сами определяем нашу судьбу, а вереница случаев и событий? Они происходят совершенно случайно, но изменяют нас, сделав такими, какие мы есть теперь.

Я не сразу ответил ей, потому что до сих пор ни разу не смотрел на свою жизнь с такой точки зрения. И всё же было в этой теории нечто разумное и непоколебимое, хотя отчасти она перечила моей идее контроля. Впрочем нет, скорее не перечила, а дополняла её новыми красками.

– Я верю в это. Но также я уверен, что ситуации и события меняют нас не сами по себе. Совсем другое дело то, как мы отреагируем и поступим, после произошедшего. Человек изначально подобен чистой полоске древесины, ну или белому холсту, как тебе удобней. Со временем начинают появляться первые линии изменений и нужно следить за ними. Иначе они пойдут не в том направлении или же превратятся в трещины. А ты видела, чтобы хоть одному из великих мыслителей или деятелей ставили памятник в виде обугленного и неотёсанного полена? Нет, такого просто не может быть.

– Ты всегда переводишь серьёзные темы на пирографию? – рассмеялась она.

– Нет, просто ближайшее сравнение, пришедшее в голову.

– Между прочим, возможно, до нашей эры памятник великим вождям племени вполне мог быть и обугленным поленом. С чего то же надо было начинать.

– Точно, в таком случае беру свои слова назад. Полено тоже неплохо, лишь бы обожжённое до нужной степени.

– Рада, что хоть и так топорно, но всё же отвечаешь честно и не переводишь тему.

– Не люблю уходить от серьёзных тем. Если их просто так оставлять, то потом может быть поздно или во сто крат хуже.

– Ты говоришь правильные вещи. Я очень боялась, что ты не воспримешь мой вопрос всерьёз или странно подумаешь обо мне после него.

– Разве я когда то думал о тебе плохо или осуждал за что-либо?

– Нет. И тем горестней и обидней было бы мне, если в самый нужный момент ты отреагировал бы именно так. Но теперь я понимаю, что могу рассказать тебе свою тайну. Я не просто так заостряю внимание на предметах в школе, книгах и всяких увлечениях. Я пытаюсь отыскать кое-что. Давным-давно я прочитала одну книгу и в ней увидела нечто важное для себя. Проживая день за днём мы должны понимать, что окружающая нас действительность это не просто данность. Это задел под нечто большее. Я назвала это Путь. То, что мы должны отыскать сами и исследовать это. С тех самых пор я ищу свой Путь, то самое направление, в котором я и должна пойти. И ты, и я, и все остальные. Мы должны отыскать Путь и пройти его, иначе проживём жизнь зря.

– Этот Путь… Он должен оставить после тебя нечто материальное? – я несколько насторожился от её слов, Инна говорила непонятные для меня вещи.

– Не обязательно. Самое главное это раскрытие твоих внутренних талантов. Потому что у каждого они свои и двух одинаковых Путей быть не может.