Дьявол в наших мечтах

Я мягко освободился от объятий, поцеловал каждую девочку в щеку и с улыбкой на лице открыл портал в прихожую у места встречи.

Не успел круг телепорта полностью раскрыться, как моё чутьё завопило, закричало на всю черепушку об приближающейся опасности. Я подскочил и, не обращая внимания на удивленные взгляды девочек, помчался к окну. Ничего. Хотя… Какой-то очень странный звук. Распахнул окно с такой резкостью, что оно затрещало, но выдержало. Шум двигателей. Двигателей самолета. Крик в квартиру – пусть бегут к порталу. Там безопасней. Прыжок – я в воздухе. Самолет. Большой. Не пассажирский. Летит низко. ТВОЮ МАТЬ!

Точка, отделившаяся от самолета, становилась всё больше с каждой секундой. Не успею. НЕТ. ДОЛЖЕН УСПЕТЬ. Лечу на максимальной скорости к точке. Да, ракета. Нужно срочно её куда-то деть, плевать куда! Тридцать метров. Портал открывается. Пятнадцать. Открыт наполовину. Пять. Взрыв. Мир оглох, ослеп, сжался в одну точку и, разорвавшись, превратился в кроваво-алое месиво. Моё тело разлетается в пыль, оставляя атомную тень на стене позади.

* * *

Крик озаряет кабину вездехода, оглушая и сотню раз отражаясь эхом от стен.

Каждый раз одно, сука, и то же.

Дрожащими руками достаю из бардачка сигары и закуриваю, сражаясь с адреналином в крови. Кабина заполняется едким дымом – вентиляция не справляется. Усталый взгляд на пустынную дорогу, заросшую травой, кустарником и черт-знает-чем-ещё. Когда же это всё закончится, а? Когда человечество перестанет пытаться взбить сметану в масло и просто утонет. Утонет в собственной крови и фекалиях. Людской инстинкт самосохранения не знает логики, не знает здравого смысла. Человек будет цепляться за жизнь до последнего, даже если это уже и не жизнь вовсе, а глупое, бессмысленное существование. Иногда нужно просто сдаться. Да вот только… Я сам всё ещё человек. Пусть и, возможно, один из самых старых на всей этой мертвой планете. И даже мне не хватает духу пустить себе пулю в лоб и просто закончить всё это. Не оставляют глупые, детские надежды на то, что всё станет хорошо, обязательно всё станет как было или даже лучше. Нет, не станет. Не у всего в этом мире есть шанс на исправление. Поезд ушел. Земля залечит свои язвы, восстановит жизнь по кусочкам. Это будет лучший мир. Мир без нас. Без тех, кто на пути к своим безумным амбициям готов уничтожить всё на своем пути. Даже собственных собратьев. Собственный вид. Четыре сотни миллионов смертей за первую неделю, втрое больше ещё за месяц. Месяц самой бессмысленной и жестокой войны за всю историю нашей расы. Никто даже понять не успел, что произошло. Никто не знает причин. Никто не знает, кто начал первый, кто вторым, а кто пошел за ними. Никто не знает, почему остался в живых целый процент от изначального населения. Никто. Ничего. Не знает.

Спустя десяток-другой минут я наконец более-менее пришёл в себя и решил разведать обстановку. Наконец до меня дошло – мы стоим. Двигатель равномерно шумит, поедая плохо очищенное топливо – во времена, когда радиоактивного свинца в воздухе столько же, сколько и кислорода, нет резона заботиться об экологичности автомобилей – свет горит, а машина не двигается. Старый, потускневший и выцветший от времени экран горит опасно-красным светом, тонко намекая на то, что с передним колесом что-то не в порядке и двигаться на автопилоте дальше нет возможности.

Устало вздохнул, задержал дыхание и распахнул дверь. Интересно, что же могло настолько огорчить мой маленький танк, раз он ехать дальше не хочет? И почему я не услышал шума от произошедшего, грохота ведь наверняка было на всю округу?

Передний бампер был изогнут под почти прямым углом, залит темнокрасной мерзко пахнущей жидкостью, от которой фонило так, что можно было бы завернуть её в фольге вместе с куском хлеба и зажарить его до ароматной корочки.

Колесо, видимо, также потерпело удар от некой крупной твари и её ось вылетела из магнитной точки равновесия. Да, я мажор, у моей машины колеса вращаются за счет магнитов. Накажите меня за это. Вы хоть представляете, сколько я во времена своей молодости горбатился, чтобы купить эту красотку?

Мощный удар по колесу – колесо встает на своё законное место, пусть и под сопровождение звона трещащих от напряжения стёкол. Ещё раз обхожу машину по периметру – а ну как ещё какие приметы остались? Не хочется ещё раз выходить из уютного вездехода.

На другой двери было выцарапано, как будто когтями, предложение. Причем очень неровными, неестественными буквами – как будто тот, кто начертил это, увидел алфавит впервые. Я человек не особо пугливый, но сейчас по спине пробежали мурашки, на лице выступил пот. Глаза никак не хотели сфокусироваться, взгляд бегал от буквы к букве, силясь понять смысл написанного.

<<Тебе не скрыться от него нигде.>>

Инстинкт самосохранения истерично завизжал, требуя кинуться наутек и не оглядываться. Холодный разум же требовал не делать глупостей, обдумать всё и найти этому нормальное объяснение. Стоит ли говорить, что рациональность эту битву проиграла?

Не теряя ни секунды, я запрыгнул в машину, захлопнул дверь и нажал на педаль газа что есть сил. Форсированный двигатель взревел от такой неожиданной наглости и понес меня вперед с такой скоростью, что сам призрачный гонщик с уважением посторонился бы.

Спустя несколько минут я разжал кисти, мертвой хваткой вцепившиеся в руль, и отпустил педаль, дав разгоряченному движку немного отдохнуть.

– Ну и что это было? – сказал я себе, укоризненно глядя через зеркало заднего вида в собственные, всё ещё полные ужаса, глаза, – чего, спрашивается, истерим? Вандалов-анархистов испугался? Тьфу! Совсем нервы ни к черту стали.

Нехитрой комбинацией ударов пальцами по экрану включаю автопилот и подтверждаю точку назначения на карте. До цели пятнадцать минут. Что же, самое время немного вздремнуть. Что-то мне подсказывает, что по приезде такой возможности не будет. Я сложил руки на груди, положил голову на грудь и закрыл глаза. На этот раз никаких дурных видений.

* * *

За панелью управления отчетливо щелкнуло, двигатель немного затих, компьютер издал радостный «пик», извещая о том, что мы прибыли на место назначения. Охрана у них тут была куда менее серьезная, чем у нас, но всё же весьма неплохо вооруженная: небольшая баррикада из мешков с цементом или песком, за которой стоял внушительный размеров пулемет с мощным прожектором; механическая стальная дверь, призванная пропускать внутрь путников, а также способная в момент нападения захлопнуться и послужить неплохой защитой для обороняющихся; костер, к которому жались патрульные в защитных костюмах. Все, кроме одного, резко подскочили, главный встал за пулемет, включил ослепляющий прожектор и направил его на меня.

– Стой! Кто идет? Глуши мотор и медленно подходи, – подрагивающим от холода или страха голосом отчеканил патрульный. Я не стал спорить и послушно вышел из машины.

– Свои это, свои, – как мог дружелюбно сказал я, закапав поглубже недавние мысли и переживания. Всё-таки, не тот момент сейчас, чтобы изливать на всех своё неблагодушие.

– Чёрт. Артём, ты что-ли? – человек, до этого хмуро сидевший у костра вдруг встал и пошёл ко мне навстречу, едва заметно улыбаясь. Обменялись рукопожатиями.

– Ты его знаешь? – недоверчиво посмотрел на моего товарища главный, но всё-же выключил свет и несколько успокоился, – ладно, проходи давай, садись, ночь впереди долгая, – сказал он с усталой улыбкой.

– Ребят, я бы с радостью, но мне идти надо. Можно пройти в бункер? – с исчезающей надеждой спросил я.

– А, ты же не в курсе, наверное, – товарищ протянул мне кружку с горячим чаем в термосе со специальной трубкой, чтобы его можно было пить прям в защитном костюме. Дорогая вещь.

– У нас тут военный режим. Нападения в последнее время все учащаются, так что нам приказали запирать на ночь основные двери, чтобы если мы не справимся с обороной, твари не хлынули вниз. Днем, насколько я знаю, создания не нападают.

– Да-а-а, дела… – протянул я, предвкушая веселую ночь, – а почему нельзя просто усилить охрану? Или совсем её отозвать, если уж двери запираете?

– И так усилили. А совсем без дозора нельзя – мало ли что.

Я не смог ничего на это возразить, так что молча отвинтил крышку и сделал пару глотков чая. Его гонят из единственных растений, свободно растущих сейчас – водорослей. Их выделяют из лишайников, высушивают и потом заваривают. Вкус, как понимаете, мерзкий до жути, особенно по сравнению с довоенным, но пить можно. Новые поколения давно уже привыкли к этой дряни. Однако у него есть черта, характерная и нормальному чаю – его уют. Отхлебнул немного напитка у костра с верными товарищами, почесал за ухом сторожевого пса – и жить уже не так страшно. Если это, конечно, можно назвать жизнью.

– Ну, давай, Тёмыч, рассказывай, как жизнь, чего нового в мире?

– Знаешь, Савельич, – обратился я к старому знакомому, – я последние полтора десятилетия оседал на соседней базе, батрачил потихоньку, зарабатывал на корку хлеба с солью. Так что не слишком я в курсе последний новостей. Я надеялся, что вы, товарищи, со мной информацией поделитесь.

– Да какое там! – вспылил главный, всплеснув руками, – сидим тут, как в бочке с навозом, все торговые пути теперь мимо нас проходят, сталкеры избегают, не говоря уже про переселенцев. А сталкеров сколько не возвращается! На днях буквально нашли Серёгу. Синий, как сучий снег.

– Лёх, спокойней. Не надо впадать в уныние. Скоро всё наладится, сам же знаешь. После черной полосы всегда идет белая, – один из патрульных сделал попытку в психолога.

Командир опустил взгляд, сложил руки на груди и устало уставился на догорающий костер.

Я неловко посмотрел по сторонам, отхлебнул, скривившись, немного чая и попытался уйти в свои мысли. Как назло, в черепной коробке стояла звонкая тишина, сквозь которую мысли лезть никак не хотели. Так что было принято решение попытаться завести диалог.

– Савельич, а чего ты вдруг осесть решил, в патруль выйти? Ты ведь сталкером от бога был, мы с тобой сотни километров пустошей вместе прошагали целёхонькие.

Он ничего не ответил, лишь слегка поёжился и опустил голову. Было непривычно видеть его таким сконфуженным, ведь он всегда был мужиком суровым, хорошего роста для нынешних времен, широкий, сильный, что твой медведь, рельсы в руках разве что не гнул; мозгами тоже не обделён.

– Сань, давай, не жмись. Ты ж меня знаешь. Если что серьезное, я помогу чем смогу, – ободряюще улыбнувшись сказал я.

– Да, давай, расскажи, – поддержали хором остальные.

Савельич окинул нас пустым взглядом, встрепенулся и, несколько натянуто улыбнувшись, согласился.

– Пёс с вами.

* * *

На улице стояла, как оно обычно и бывает, ледяная ночь. Я возвращался с очередной ходки в мертвый город. Несмотря на прокусанную ногу, рейд прошел весьма недурно – добытого добра хватило бы на месяц-другой беззаботной жизни. А нога сама заживет скоро, главное, что обработал по технологии.

Я был в рейде около трех дней, что, сами понимаете, весьма немало даже для опытного ходока. Запас воздушных фильтров не бесконечный, да и пища с водой тоже. И так пришлось бы под капельницей лежать, вымывать дрянь всякую из крови. Но уж больно богатое место я нашёл, никак не хотелось оставлять его. Всё-таки спустя полтора века вылазок людей в города сложно было там что-то полезное найти. Но мне удалось, чему я был несказанно рад.

Дом мой был в подземном убежище, живущем за счет счёт питьевой воды. Повезло – родник пробился прямо на нижнем уровне. Ну а также за счет выращивания водорослей в сырых помещениях. Народ не бедствует, но и мясом, так сказать, каждый день не питается. База та на окраине региона, посреди пустошей, километров двести отсюда. Словом, ничего необычного.

Бункер как бункер. Но меня чем-то зацепил, люди там какие-то особые, добрые.

Да и девушка там одна… Не важно, в общем.

Эта дорога была мной исхожена десятки, если не сотни раз. Я знал тут каждый кустарник, каждое высохшее дерево, каждый обгоревший участок земли. Вот, столб посреди холодной ядерной пустыни, на котором раньше весел дорожный знак. Хороший ориентир. Но сейчас он лежал, как будто его просто выдернули из земли. Кто? Зачем? Кому нужно тратить на это силы? Ответа не было, но плохое предчувствие начало прокрадываться.

Я немного ускорил шаг. Настолько, насколько мне позволяла моя рана. Комбинированный стимулятор – вещь замечательная. Не каждый препарат даёт возможность с пробитой насквозь ногой идти с обычной для человека скоростью. Дикая смесь мультивитаминов, обезболивающих, ранозаживляющих, различных психо- и ноотропов. Приходится правда после них отсыпаться по двадцать часов и воду пить литрами, но это будем потом и вообще мелочи жизни.

Организм сталкера крепче дамасской стали – выдержит и не такое.

А вот потом случился более тревожный знак. Следы когтей – это совсем не к добру.

Я перекинул автомат через плечо, с кряхтением опустился рассмотреть следы, чтобы понять характер угрозы. На поверхности всегда нужно быть настороже. Даже когда до дома осталось всего несколько шагов. Особенно тогда. Внимание рассеивается. И тогда ты становишься легкой добычей. Несметное количество новичков умерло буквально в паре сотен метров от базы. Просто потому, что они потеряли бдительность, расслабились. Расслабление – непозволительная роскошь для любого человека на поверхности. Только мутанты могут тут чувствовать себя спокойно, ведь это теперь их дом, а не наш.

А мы тут гости.

Следы было отчетливо заметно, они были достаточно глубокие, как от удара; на «дне» черные пятна – остаток от распада яда из когтей. Знаю я, у какого из видов тварей есть нестабильный яд в когтях. Он быстро связывается с клетками крови жертвы, а спустя минуту, когда яд разнесется по всему организму, распадается на едкие вещества, за секунды разрушая ткани тела. Отвратительная смерть, хоть и зачастую достаточно быстрая. Хуже, если яда не хвататет на то, чтобы убить человека сразу. Думаю, подробности вам не нужны, правда?

Чёрт, плохо. Очень плохо. Мелкие стайные животные, нападающие только крупными группами более десятка. Габариты у них не слишком большие, они немного меньше средней собаки, но демоническая скорость, острые когти и невероятно прочные бивни длинной в два десятка сантиметров делают их грозными соперниками. И они никогда не нападают в одиночку.

Патрульный пост уже был в поле зрения. Костер не горел. Это совсем не к добру. Перешёл на бег. В груди предательски закололо, на земле оставались багровые пятна, нога заныла так, что хотелось всё это прекратить пулей в висок. Но я не останавливался. Стальная дверь была изорвана в клочья, как и полдесятка патрульных. Даже сквозь маску чувствовался невыносимый смрад крови и разлагающейся кислоты. С трудом сдерживаю рвотные позывы и на слабеющих ногах иду дальше. Потрескавшийся от времени бетонный пол был усыпан гильзами от крупных патронов. То тут то там лежали ошметки тел, одежды, палаток. В воздухе витал запах гари и палёной плоти. Сука! Кажется, защитники не погнушались использовать огнемет. Два варианта: либо остатки бункера всё ещё догорают, либо в живых всё ещё остались люди.

Стоило мне только зайти за угол, как на меня неожиданно с мерзким криком бросилась тварь – я тут же перенес вес на здоровую ногу, а больной с размаху точно ударил ей под ребра. В глазах потемнело от боли, в ушах зазвенело, но спустя мгновение я уже пришел в себя – тварь лежала на земле и с отвратительным гортанным шумом заглатывала воздух. Не теряя времени, вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. Спустя пол десятка выстрелов мимо попал точно в голову. Грохот автоматной очереди затих, мутант больше не шевелился.

С трудом удерживая контроль над собой и изо всех сил не отдаваясь отчаянию, я похромал к дому своей знакомой. Сердце колотилось так, что любой врач схватился бы за голову. Шаг. Ещё шаг. Шум в ушах всё усиливался.

Шаг. Ещё шаг. Каждое движение отдавалось тупой болью по всему телу. Шаг.

Ещё шаг. Дверь не поддаётся. Последние силы трачу на разгон своей туши.

Дверь с треском падает.

Конечно. Даже в сложившейся ситуации мне хватило наивности надеяться, что всё будет в порядке.

Я опустился на колени перед её обглоданным и полусгоревшим трупом и заплакал не в силах остановиться.

Почему?

Почему она?

Почему сейчас?

Почему не я?

Может, с моей помощью патрульные смогли бы отбиться или отогнать стаю.

Сука. И какой смысл был так долго находиться в рейде? Тупой кусок говна. Жадный. Ошметок. Дерьма. Они не заслуживают такой смерти. Никто такой смерти не заслуживает.

* * *

Над постом повисла глухая, мёртвая тишина, которую никто не смел нарушить. Все сидели, уставившись стеклянным взглядом в затухающее пламя. Все мы были привычны к смерти. Она была нашим спутником везде, на каждом углу. Особенно, если ты сталкер. Но не каждый день происходит резня таких масштабов. Дегтярное отчаяние заволокло горизонт, мир сузился до десятка квадратных метров, до куска земли, на котором мы находились, единственной защитой от забвения которого были несколько тлеющих углей.

Я первым вышел из транса и подкинул немного веток. С нормальной древесиной были большие проблемы, однако кустарники росли повсеместно, и именно их использовали для розжига костров. Горели они превосходно за счет нестабильных соединений радиоактивных элементов внутри них. Дышать этим дымом, конечно, чертовски вредно, но на поверхности как-то не до этого.

Зажег ветки легким заклинанием – вот костер горит как прежде. И даже как будто мои товарищи немного приободрились, и освещенный клочок земли увеличился в несколько раз.

Небо тем временем начало светлеть. Густые облака не давали слабому розовому рассвету пробиться, поэтому на красивый вид надеяться не приходилось. Однако, сложно было расстраиваться, ведь твари очень редко нападали в светлое время суток. А значит, наши посиделки подходили к концу.

Скоро придет смена и я, наконец, смогу продолжить своё путешествие.

Путешествие, не имеющее конечной точки.

– Ну что, хлопцы, дежурство подходит к концу, предлагаю немного расслабить нервы, – обратился к нам с предложением старший по званию, – да и к тому же, с нами тут видный маг, бояться нечего.

– Лёх, да ты никак шутишь! По уставу же не положено! – изумился один из патрульных.

– Да и плевать, – командир мельком глянул на меня, я же согласно кивнул.

Оставшийся уже холодный чай был всеми синхронно выпит, чтобы освободить место в кружках для спиртного. С характерным звуком один из ребят открыл стеклянную, раритетную бутылку из-под коньяка, в которой сейчас, правда, был самогон.

Все ребята мгновенно оживились, размяли затекшие от усталости мышцы, начали шепотом переговариваться, поставили кружки рядом с командиром, который с отцовской улыбкой наливал каждому по сотне горячительных грамм. В нынешнем мире без алкоголя никуда – с ума сойти можно от постоянных стрессов – особенно после двенадцатичасовой смены. В силу своего положения я не чувствовал физической усталости, однако душа моя просто выла и просила живительной анестезии.

Мне протянули мою кружку, и я, внимая старым привычкам, стал нюхать напиток. Зря. Это ж не каньяк и тем более не вино. Напиток благородно пах чуть протухшей водой и медицинским спиртом. М-да. Но с одной функцией он точно справлялся неплохо. Точь-в-точь как чай.

Все взяли свои кружки, устало посмотрели друг за друга и выпили каждый за что-то своё, не забыв перед этим шумно выдохнуть – забавно, как традиция из довоенного мира перекочевала в нынешний через поколения.

Огненная вода с трудом прошла по горлу, обжигая всё на своём пути и требуя чем-то перебить неприятный привкус. Но такой роскошью никто из нас не обладал. Кто-то заулыбался, сиплым голосом приговаривая: «хорошо пошла!»

Я позволил себе немного расслабиться, в ушах проявился приятный легкий шум, стальные канаты нервов немного ослабили своё натяжение. Я поддал ещё немного жара в костер и, наконец, немного спало всеобщее напряжение, вызванное внешней угрозой и тяжелой историей товарища. Мы на мгновение стали дружной командой, объединённой тем, что все противостояли холодной ночи полумертвого мира, его одиночеству – всем его тяжелым испытаниям. Иллюзия настолько сладкая, что никто не хотел её рушить.

В стальной двери что-то отчетливо щелкнуло, крякнуло, скрипнуло, и она с трудом приоткрылась. Из-за неё высунулась голова и сонным голосом спросила: – Всё в порядке?

– Да, никаких нарушителей. Только вот – молодой человек, пройти на базу хочет. Составлял нам компанию ночью, – обратился к голове наш капитан.

– Упс. Надеюсь, вы тут не слишком заскучали? – голова включила заботливый тон, – проходите, не смеем вас тут больше задерживать.

Мне не слишком льстило его отношение – меня без сомнения узнали, а значит, конечно, они будут со мной вежливы. Я встал, крепким рукопожатием попрощался со всеми патрульными, накинул сумку на плечо и двинулся в сторону двери.

Как и ожидалось, у них тут всё несколько беднее, чем на уже ставшей мне родной базе. На входе стоит ещё один патруль, правда, без пулемета, но зато с хлипким ржавым забором и кривой металлической рамкой, чтобы можно было проверить каждого прибывшего.

Меня особо не пытали, просто посмотрели устало небрежно вскинули рукой – проходи, мол. Я не стал спорить и пошёл.

Сразу после прохода меня ждали ларьки с едой, патронами, фильтрами для защитный костюмов и, конечно же, с чистым кислородом. В старых традициях рынков меня к себе зазывали продавцы громкими речами: именно мне нужно именно это очищенное мутанское жаренное мясо; куда же мне, бывалому сталкеру, без запаса живительного воздуха и так далее. На самом деле, этот бункер славился своим чистым воздухом. Не даром это поселение прозвали гордым именем «Воздушный». В своё время сталкеры нашли и притащили сюда шикарную установку для фильтрации воздуха, которую они поддерживают в рабочем состоянии уже почти целое столетие. Живое воплощение парадокса о корабле Тесея.

Тут также встречаются лампы дневного света, огромные генераторы тепла и станции для зарядки аккумуляторов. Всё за счет поддержания хороших отношений с соседним бункером, с которого я пришел – с «Энерго». Знаю, оригинальности не занимать. Главное, что точно указывает на смысл. Поселения вроде как даже соединены небольшой сетью проводов, для передачи сообщений и электроэнергии напрямую. Не бесплатно, конечно. Периодически отсюда выходят караваны, груженные баллонами с воздухом.

Проигнорировав всех мелких лавочников, я направился напрямую к официальному магазину в Воздушном. Там хоть цены и высокие, но зато всё прозрачно. По стилю он похож на тот, что я уже видел не раз. Большая бетонная коробка, система подачи воздуха, его подогрева или охлаждения; прилавки с всяким нужным хламом; ну и основное место, конечно, занимал мини отдел с всем, что связано с воздухом. Альпийской свежести разве только нет.

– Я бы хотел продать парочку аккумуляторов.

Продавец за прилавком устало кивнул и принялся рассматривать выложенные мной товары. Пока он был занят, я принялся изучать имеющийся у них каталог автомобилей. Не думайте, что тут у них автосервис. Просто несколько машин, проданных сталкерами, ушедшими в отставку. Или друзьями усопших.

«Ничего интересного, одни кустарно собранные или восстановленные развалюхи», – с разочарованием подумал я, – «ничего, что могло бы составить хоть какую-то конкуренцию моей ласточке. Впрочем, чего я ещё ожидал.» Продавец закончил осмотр, кивнул каким-то своим мыслям и сказал:

– Могу предложить вам сотню литров взамен. Не хочешь, кстати, свою машину продать? Хорошие деньги предлагаем, – заискивающе обратился он.

У меня не было желания торговаться, тем более что цена была удовлетворительной. Я молча забрал пожелтевший от времени и отсутствия бережного к себе отношения талон и вышел из магазина. Никаких планов не было. не знаю, зачем я вообще всё это затеял. Разве что-то изменится? Буду здесь выполнять какие-то заказы, ну и что с того? Меня также выпнут отсюда за первую же ошибку, как только привыкнут к тому, что я буду решать все их проблемы. Скажут, мол, я постарел, не соответствую высоким стандартам. Люди легко забывают всё хорошее, что ты для них сделал, стоит тебе лишь оступиться, сделать шаг не в тут сторону.

Я прогуливался по основной улочке станции. Бесконечный поток бессвязных фраз со всех прорывался в моё сознание, унося его всё глубже, закапывая последние остатки хорошего настроения. Никто никогда не любил наркоманов. В обществе презирали их всегда, сколько себя помню. Потому, что они сломались. Потому, что они убоги и слабы. Хуже нас. То же самое и с бездомными. Отрепье, кубарем скатившееся по социальной лестнице. Да, многие из них в какой-то мере заслужили то, что с ними случилось. Но не все. Старое доброе людское загребание целого пласта людей под одну гребенку.