Забыть

1

Федор Ожерельев – тринадцатилетний мальчик, курносый, темно-русый, низкий, сероглазый. Глаза его излучали из себя, обратно лучам солнца, холод.

Часто излучали они и тревогу. Тревога, холод (здесь, кроме его взгляда, это означает эдакую грусть, но несколько в другой форме. К людям холоден он да-алеко не всегда) и страх были характерными эмоциями в его личности. Возможно, они даже были целыми чертами, что уж!

В какой-то момент ему лихорадочно начали сниться почти одинаковые сновидения. У парня были смешанные чувства насчет этого. Он был не уверен почти ни в чем, что касалось этих снов. Но одно Федя знал точно:

Федор очутился в полностью белой комнате. Вокруг всё будто светилось. На нем была рубашка с множеством пуговиц. Одной не было. Как и на всех остальных рубахах, что у него есть. Все ради коллекции. Находился Федя здесь не впервые. В голову полезла ностальгия.

Тот же Федор, то же место. Только теперь он более ошарашенный. Конечно, такого ещё не случалось. Ему вообще редко что снилось.

Перед ним стояла красноволосая дама. Худая, бледная, с носом, кажется, греческим. Та заговорила:

– Еще один! Моя имя – Нарцисса. – С ног до головы паренька окутал тонкий смех девушки. Она продолжала:

– Странное имя, да? А ты?

– Федор.

– Приятно познакомиться, Феденька! Думаю, мы подружимся. – И вновь полился этот смех. Парень застыл.

– Боже мой! – Только и вырвалось у него. Довольно-таки часто он использовал это словосочетание. Бывает, сам того не замечая.

Девушка выжидательно смотрела на парня. Кажется, ждала, пока тот что-то скажет.

– Нарцисса, значит. – Мальчик думал. – А лет сколько?

– Тринадцать.

– Так мы одногодки. – Почему-то Федору вдруг стало спокойнее. Это место и Нарцисса даже перестали казаться ему такими уж пугающими. Нарцисса будто расцвела, как настоящий цветок.

Тот понимал, что это – лишь сон. Но он что-то значил. В этом не было сомнений.

Дама слабо улыбнулась.

– Я же знала, что мы подружимся. —

Ее улыбка становилась все шире.

Испуг вдруг вернулся. Федя начал исчезать. Ожерельев лишь протянул руку вперед – в сторону девочки, и полностью исчез.

Встряхнув свои мысли, Федя думал лишь о том, чтобы убежать, но знал, что это бесполезно.

Девочка спокойно смотрела на него – как и всегда.

– В чем дело?

– Ты серьезно? – Ему вдруг стало злобно на душе. И все же тот продолжил:

– Ты-ы. Боже!

– Что? Все, перестань! Феденька, это так глупо! – И вновь этот легкий смешок, это настроение.

“Это ты глупая”. – Хотелось сказать нашему главному герою. Но ее легкость передалась и ему.

Вновь он исчезает. Так резко, ведь даже ничего не произошло. Но на этот раз он не боялся, был таким же легким, как Нарцисса, или воздушный шар. Пока что тот знал только одно:

Он влюбился в Нарциссу.

2

Федя перебирал свою коллекцию пуговиц. Одни ему отдали родственники, другие он вырвал из своих рубашек. Он всегда боялся отрывать больше трех, но рубах было много.

То, что мальчик смотрел на них, всегда доставляло ему спокойствие и некое удовольствие.

Эти сны вызывали у него беспокойство, хоть и к самой Нарциссе отношение, конечно, стало гораздо лучше. А это занятие – противоположность беспокойства.

Федор что-то напевал себе под нос. Это было не совсем в его духе, но возможно, это был просто еще один способ успокоиться.

– Нарцисса, Нарцисса-а. – Вдруг тот пропел ее имя. – Мне вновь она приснится-я.

Совсем не в его духе, но в последнее время в нем многое изменилось. Хотя времени прошло довольно мало – чуть больше, чем видели вы, дорогие читатели.

Вокруг одни сплошные желтые стены. Мебели в квартире было мало, а желтые обои – везде, кроме его комнаты. Там они белы, как во сне. Федор несколько боялся этого факта. В комнате теперь он находился реже, там он только что-то рисовал или писал.

Федя потупился в стену.

– А может и хорошо, что так вышло? Эта девушка пугает, но все же кажется мне прекрасной.

Парень взялся за одежду и сжал ее в кулаке. А одеждой этой являлась сейчас не рубашка с множеством пуговиц, а бежевый свитер с изображенными на нем котами. Мальчик любил кошек, хотя и не просил родителей завести маленького усатого друга.

Сейчас ему казалось, что в его жизни нет ничего теплого, кроме как этого свитера и Нарциссы.

– Я думаю, меня все устраивает. – Соврал парень самому себе.

Тем не менее, он обвил холодным взглядом всё вокруг, словно снег. Вновь ему хотелось убежать, и вновь это было бесполезно. Даже пуговицы сейчас не могли его успокоить. Парнишка был несчастен, и с первого взгляда может почудиться, что всё из-за этих снов, из-за Нарциссы, которая наоборот сейчас казалась ему спасением. Но на деле он всегда был несчастлив, просто это усугубило ситуацию.

Вдруг мальчик подумал о том, что любить что-то несуществующее – это глупо и странно. Его ровесники сейчас бы загнобили его, что делали ранее.

Внезапно ему стало совсем плохо, тревожно. От стресса Федя потерял сознание.

Девушка глубоко, чувственно смотрела на парня. Было ощущение, что взгляд

не ее.

Федор осмотрелся.

– Нарцисса? Боже мой!

– Приветствую, Феденька! – Ее настроение и взгляд переменились. Послышался смех.

Он неуверенно произнес:

– Что я здесь делаю?

– Как что? Неужели, ты еще не привык? Мы ведь подружились!

Ожерельев явно ожидал другого ответа, но про это больше ничего не сказал. Вместо этого он промолвил:

– В прошлый раз. – Вдруг пауза. – В прошлый раз ты сказала «еще один!» Неужели я не первый? И что с ними? И почему именно я?

– А с ними-и. – Пауза. – А с ними-и. Понимаешь, не все заслуживают счастья. А ты – вполне себе.

И опять не тот ответ.

“Какое счастье, что за чушь?”.

Она явно уклоняется от объяснения.

Федя даже и не знал, что сказать далее. Молчание нарушила девочка:

– Знаешь, мне даже нравится, что тебя интересует это. Хотя беспокойство мне твоё не нравится совсем. Такое, противоречивое чувство. – Легкий смешок словно гипноз осыпался на Федора.

Он думал. Этот смех вновь казался ему легким, простым, успокаивающим.

Он думал о том, что возможно зря переживает.

Он думал о том, что любит Нарциссу.

Он думал о том, что заслуживает счастья.

3

– Что с тобой происходит? – Улыбаясь спросила Нарцисса. Ее голос был словно тревожная мелодия.

– О чем ты? – Он чувствовал, как во рту появляется горечь.

– Неужели ты не понимаешь? Неужели ты не понимаешь, Феденька? – Сопереживая мальчику сказала она.

Взгляд и эмоции девочки, что птицей являлась к нему каждую ночь, пожирали его душу.

А ведь он действительно менялся. Так и в лучшую, так и в худшую сторону. Тот начал вести что-то наподобие личного дневника в своей тетради. Белые стены пугали его, так что тот вытащил из кровати матрас, отнес его в коридор. Всё лишь бы не спать в своей комнате. Он также действительно всерьез стал думать о счастье.

Федор размышлял о словах девочки. «Понимаешь, не все заслуживают счастья. А ты – вполне себе». Но почему заслуживает? Федя делает шаги к хорошему будущему. Потихоньку он идёт.

– Знаешь ты все, знаешь. – Издав легкий смешок сказала Нарцисса. Она продолжала:

– Я отпущу тебя пока что. Подумай еще над своими мыслями. Самое главное – будь честен с собой, не прячься от себя.

Он исчез, так и закончилась эта маленькая часть.

4

Солнечные лучи пробирались сквозь желтые занавески, в цвет стенам, но в сердце Федора царили холод и тьма. Только начало осени, а он все ждал снег, что так хорошо опишет его чувства.

– Боже-е. – Со злостью и некой тревогой сказал он, пока сердце мальчика сжималось.

Он мог бы подумать:

“Почему она не может быть реальностью?”

Но вместо этого его мысли уводили в другую сторону:

“Почему я не могу получить этого счастья?”

Это счастье, словно призрак, ускользало от него, оставляя лишь горечь и тоску. Лишь холод и мрак.

Мир вокруг жил, пусть он и ждал мороз, постепенно и в нем просыпалась жизнь, вместе с этим «счастьем».

Федя уселся за стол, на котором лежало куча разных бумажек. Он открыл дневник, страницы которого были заполнены его размышлениями о Нарциссе. Каждый раз, когда Ожерельев писал о ней, его сердце наполнялось одновременно радостью и грустью.

Обои, что были будто тем самым снегом, очень давили на него.

“Почему я так сильно привязан к ней?”

Думал он, перебирая страницы. "Нарцисса – всего лишь плод моего воображения, но каждый раз, когда я вижу ее, чувствую, как будто она часть меня. Я не могу избавиться от этого чувства, словно оно стало частью моего существования."

Все эти бумаги, весь этот «хлам», тоже не давали ему покоя. В последнее время тот даже на столе не мог прибраться. Все мысли, все дела были о ней.

Вдруг его взгляд упал на тетради, стихи, рисунки. Он поднял один из них – там была изображена зеленоглазая красноволосая девушка. А под ним – стих про девушку.

– Боже! Это же Нарцисса! – Осенило паренька. Он вспомнил все – как рисовал ее, как наносил каждый штрих, как писал каждую буковку. Он вспомнил и теплые ощущения во время этого, словно тот распускал крылья в спокойствии и любви.

Вдруг тот сбросил все листки – они разлетелись по комнате.

– Нет! – Сказал Федя.

Чему он протестовал – было не ясно. Счастью ли? Или пониманию?

Ведь он начал понимать – Нарцисса – не просто образ из сна, а символ его стремления к счастью. Она может стать явью, стоит лишь сделать еще один шаг.

“Какие умные мысли лезут мне в голову!”

Он действительно был удивлен.

Была и довольно «детская» мысль, что походит на его возраст. Сравнение. “Жизнь – это как компьютерная игра, а Нарцисса в ней – принцесса, что нужно найти, спасти”.

Найти – то бишь в реальности.

Стены стали меньше напоминать то сновидение. Они какие-то синие, будто Федор вдруг решил представить внешность холода. А полы старые, исцарапанные и такие-же морозные.