На грани миров

Она сидела между его ног на парте, её блузка была расстегнута, обнажая грудь, прикрытую кружевными чашечками красного цвета. Её грудь была поистине впечатляющей. Руки Дена скользили по её ногам, поднимая юбку и касаясь чулок. Девушка запрокинула голову и застонала, обвив руками его шею. Его синяя рубашка была наполовину расстёгнута, а на шее виднелись следы кроваво-красной помады.

Моя сумка, с грохотом выпавшая из онемевших рук, выдала моё присутствие. Шок был настолько сильным, что, казалось, челюсть вот-вот упадёт на пол. Хотя чему тут удивляться? Если бы я застала в такой ситуации декана, вот это было бы сюрпризом. Но эти двое просто пересмотрели фильмов для взрослых.

Единственное, что действительно меня задело – это то, как рассыпались в прах мои иллюзии о Дене. Никакой он не герой моих снов, а обычный парень с переизбытком гормонов.

– Хочешь присоединиться? – спросил он, глядя мне в глаза. Его голос звучал немного странно, и не только из-за возбуждения. Что-то в нём настораживало. Но больше всего меня насторожили его глаза – в них не было тех золотистых вкраплений, которые я ясно видела вчера.

– Значит, всё-таки присоединишься? – повторил он, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Девушка в спешке застегивала блузку, я же была так заинтересована его глазами, что подошла еще ближе и взяла его голову в свои руки, пытаясь рассмотреть его глаза более ясно.

Конечно, я читала «Сумерки» Майер, но никогда не верила в вампиров с меняющимися глазами. Всегда больше нравился Джейкоб – живой, тёплый, такой притягательно земной. Моя лучшая подруга Кейт, напротив, без ума была от Эдварда: «Ты не понимаешь, какой он сексуальный – холодный, расчётливый и непокорный», – повторяла она. Но сейчас всё это было лишь игрой воображения или причудливой игрой света.

Я оказалась между его ног, чувствуя, как от его тела исходит обжигающий жар, а в воздухе повисло что-то тёмное и почти осязаемое. Его руки медленно скользнули по моей талии, и по телу разлилось сладостное тепло. Хотелось, чтобы ткань одежды растворилась в воздухе.

Комната словно погрузилась в туман, сердце забилось так сильно, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Все разумные мысли испарились, а в его зелёных глазах читалась такая всепоглощающая страсть, что она, будто яд, проникала в мои вены. Меня начало трясти, когда его губы коснулись моей шеи. Перед глазами потемнело, и это вывело меня из странного омута.

– Детка, я думал, ты будешь сопротивляться дольше, – прошептал он.

– Правильно думал, продолжай, – с лёгкой усмешкой разрешила я, высвобождаясь из его объятий. Спустившись к своей сумке, я бросила взгляд на девушку: – Классное бельё. Не подскажешь, где такой магазин?

Выйдя из аудитории, я на ватных ногах, двигалась в не известном не направлении, тело все еще было словно не моим. Нет, я понимала, что выставила себя полной дуррой, но иногда я делала, то, что мой мозг совсем не поощрял.

Его взгляд – пронзительно-зеленый, словно два изумруда, горящих страстью. Голос – глубокий, бархатный, совершенно не похожий на привычный. И эти прикосновения… Они словно парализовали меня, лишили способности мыслить рационально. Даже сейчас я могла ощутить на губах легкий привкус его кожи – терпкий, с едва заметной горчинкой.

Эти несколько минут, когда он прижимал меня к себе, стали настоящим испытанием. Еще мгновение – и все могло закончиться совсем иначе, в душном помещении аудитории, на холодной парте. Но судьба оказалась милосерднее. Теперь я точно знала – Ден такой же, как все остальные. Иллюзии о принцах на белом коне развеялись, как утренний туман.

После случившегося я старалась держаться подальше от этой троицы, особенно от Дена. Но они тоже избегали меня, бросая злобные взгляды, не пытаясь скрыть неприязнь. Это раздражало и выводило из себя – ведь злиться должна была я, а не они!

Три дня назад Ден перестал появляться в институте, как и его друзья – Леша и Леля. Никто не знал, где они, а их родители не отвечали на звонки. Зато я нашла новых друзей в группе – ребята оказались удивительно дружелюбными и быстро приняли меня. Особенно выделялась Алиса – яркая, харизматичная староста, благодаря которой, я уверена, остальные так легко со мной подружились.

Алиса обладала удивительным даром – она находила общий язык с каждым, легко сглаживала конфликты и создавала атмосферу взаимопонимания. В отличие от троицы, которая держалась особняком, общаясь лишь между собой и изредка с Алисой, что, впрочем, раздражало остальных студентов.

У Дена же был целый фан-клуб восторженных поклонниц – неудивительно, ведь он считался первым красавцем института. Правда, парни не слишком его жаловали, шепчась о том, сколько девушек он у них увел. Впрочем, это были лишь слухи, витающие в воздухе.

В один из вечеров Алиса всё-таки уговорила меня посетить их театральный клуб. К моему удивлению, на сцене блистали всего трое: сама Алиса в образе прекрасной красавицы, Глеб, перевоплотившийся в чудовище, и Вика, которая мастерски воплотила образ миссис Потс – несчастной домоправительницы, превращённой в изящный фарфоровый чайник.

Заправляла всем этим творческим хаосом Мая Валентиновна – некогда блистательная актриса, чей путь в искусстве оборвался так же внезапно, как гаснет свеча на ветру. Время, безжалостное к красоте, заставило её покинуть подмостки, когда режиссёры перестали доверять ей главные роли. Не сумев смириться с этим, она нашла себя в преподавательской деятельности и режиссуре, став душой театрального кружка в нашем институте.

Спектакль, вопреки ожиданиям, оказался весьма занимательным. Мая Валентиновна, вдохновлённая Станиславским, то и дело восклицала: «Не верю! Я вам не верю!» Особенно забавлял всех Дима в роли Гастона – он постоянно забывал текст, но с присущей ему находчивостью импровизировал на ходу, чем вызывал искренний смех публики. Наблюдая за всем этим творческим хаосом, я невольно начала задумываться о том, чтобы присоединиться к кружку.

Алиса поделилась со мной любопытным наблюдением: Тимофеевы никогда не появлялись в стенах театрального зала. После занятий они спешно покидали институт, избегая любых дополнительных мероприятий. Их родители, похоже, имели особое влияние, освобождая детей даже от обязательных мероприятий.

Странно, но их отсутствие не давало мне покоя. Будто шестое чувство подсказывало – что-то не так. Я ощущала необъяснимую связь с их судьбой, хотя в мои планы никак не входило влезать в чужие проблемы – хватало и своих собственных.

Прохладный душ не принёс облегчения, лишь сильнее сжал тисками тревоги моё сердце. От завтрака я отказалась, направившись в колледж раньше обычного. За всё это время я ни разу не воспользовалась машиной – даже её вид вызывал во мне дрожь, а мысли о вождении заставляли тело содрогаться, словно после изнурительной тренировки. Каждая мышца будто помнила сотни приседаний, отжиманий и упражнений на пресс, будто я провела несколько часов в изматывающей физической нагрузке.

Я брела по улицам, словно загнанное животное, каждое случайное эхо заставляло моё сердце замирать от страха. Нервы были натянуты до предела, а душа сжималась при малейшем шорохе, превращая меня в дрожащего от страха кролика. Это было то самое чувство, когда знаешь – опасность подкрадывается незаметно, дышит в затылок холодным дыханием смерти, окутывая сознание липкой паутиной ужаса.

– Да черт, что со мной? – спрашивала я себя.

– Ты боишься! – отвечал мне мой внутренний голос, смеясь и издеваясь – боишься, как давно ты боялась?

– Давно, очень давно! Но со смерти родителей я тока и делаю, что всего боюсь!

– А ты не бойся – это был голос мамы, нежный и любящий.

В кармане куртки я нащупала кулон, я сразу успокоилась, но чувство тревоги , грозящей мне опасности не проходили.

Я проходила парк, скамейки были пусты, трава уже увидала, под ногами шуршали листья, осень, я любила осень, пока ещё было тепло и солнца освещало теплыми лучами. Осень здесь была красивая, много парков и деревьев, здесь все отличалось от мегаполиса, это была другая жизнь, не такая счастливая и безмятежная как старая. Зато очень красивая, наполненная красными, желтыми, коричневыми красками. Только тут я заметила, как солнце освещает красные клены и совсем по-другому желтые осины.

Дальше, впереди я заметила Дена, он стоял посередине аллеи, чуть дальше от него Леша, склонился над девушкой, приглядевшись, я поняла это Оля. Её волосы разметались на земле рыжим, огненным полотном, Леша пытался ее приподнять. Вдруг воздух словно стал плотнее, небо стало малинового цвета. Я оглянулась люди, которые шли, застыли, дети, игравшие в листве, встали, словно статуи. Даже птицы застыли в том положение, котором были, все замерло, тока я двигалась.

Вновь посмотрев на троицу, и приготовившись, увидеть безжизненные статуи. Но увидела, как Леша поднял на руки Ольгу, и сверхъестественно быстро оказался около Дена. На Дена надвигалась кукла, огромного размера, но это явно была не кукла, может робот пронеслось в голове. Нежное лицо куклы изменилось, приобрело угрожающий вид, выдвинулись клыки, а на руках огромные стальные когти. Глаза горели огнем, это было чудовище…

Крик разлетелся на весь парк, оглушающий, звенящий крик. Все разом посмотрели на меня, в моих легких заканчивался воздух, это был мой крик ужаса.

Чудовище оказалась в доли секунды около меня, я застыла, оно начало смеяться.

– Ты первая из охотников умрешь – хриплым, басом сказала оно.

Я не понимало о чем оно, но и возразить не могла, я, словно застыла, как остальные люди. Рядом оказался Ден, он угрожающе смотрел на меня, стоя рядом с чудовищем. Они за одно – пришло мне в голову.

– Отзови фантома, и давай сами решим это мистик – говорил он мне, но я лишь видела, что его рот шевелился, но смысл не могла понять.

Потом он посмотрел на чудовище, в его взгляде пронеслось не понимание, чудовище отпихнуло его, Ден врезался в дерево, к нему подлетел Леша с Олей на руках.

Чудовище вновь посмотрело на меня, медленно занесло руку с когтями для удара, хотя возможно мне казалось, что медленно. В строну – услышала я голос мамы, тело само выполнило её приказ, так же быстро как двигался Леша и Ден. Я оказалась около них, они, не отрываясь, смотрели на меня, я не чего не понимала, все было слишком быстро. Повторяй за мной – вновь потребовал голос мамы. Я начала повторять что мне говорила мама, вновь пронеся над парком крик, но крик был на этот раз другим, ветер поднялся и начал окутывать нас, я почувствовала, что кто-то схватил меня за руку.

Когда ветер рассеялся, я обнаружила себя в незнакомой комнате, где Ден крепко держал меня за руку, глядя с осторожной настороженностью. Попытка вырвать руку лишь заставила его сжать пальцы сильнее. Наши взгляды встретились, и в глубине его зрачков я увидела то же легкое свечение, что и во сне.

– Черт возьми, кто ты? – мой голос доносился словно издалека.

– Хотел бы я задать тебе тот же вопрос, – хмуро ответил он.

Ошеломленная происходящим, я опустилась на колени прямо там, где стояла. Ден, не отпуская моей руки, вынужден был наклониться. Вглядываясь в пол, я пыталась собрать мысли воедино, но лишь злилась от непонимания происходящего. Шок накалял нервы до предела.

– Настя, успокойся! – резкий голос мамы прозвучал в моей голове.

Я напряглась, и Ден, почувствовав это, сжал руку еще крепче. Боль пронзила меня, и я едва сдержала слезы.

– Мама… – прошептала я, и его хватка усилилась до предела.

– Мне больно! – мой голос дрожал, но оставался четким. – Ты сломаешь мне руку!

Он ослабил хватку, и я не смогла сдержать слез. Они текли нескончаемым потоком, в ушах стоял гул. Ден присел на корточки – в его глазах читались злость и такое же смятение, как и у меня. Тяжело вздохнув, он обнял меня.

Стук его сердца действовал гипнотически, а тепло тела мешало мыслить. Слезы постепенно утихли, рыдания стихли. Когда он попытался отстраниться, я крепче обхватила его за шею. Но в этот момент к нам подлетел Леша. С жестокой грубостью он схватил меня за волосы и отбросил от Дена с такой силой, что, ударившись о стену, я потеряла сознание.

Придя в себя, я обнаружила, что лежу на полу у стены. Тело не слушалось, голова раскалывалась. Попытка подняться вызвала лишь стон.

– Даже не думай двигаться, или в этот раз я тебя убью, – прозвучал надо мной грубый голос Леши, полный отвращения.

Страх сковал меня при звуке его голоса.

– И что же мне делать? Просто лежать и смотреть на вас? – спросила я, превозмогая боль. – Кто вы?

– Не твое время задавать вопросы, – грубо ответил Леша.

– Кто вы? – повторила я свой вопрос.

– Охотники, – наконец ответил он.

– На кого? – не унималась я.

– На таких, как ты, – грубо бросил Ден, подходя к Леше и глядя на меня с презрением.

– А кто я, по-вашему? На кого вы охотитесь? – продолжала я допытываться, чувствуя, как эта игра в вопросы начинает забавлять меня, хотя их ответы лишь сильнее запутывали ситуацию.

– На мистиков и фантов, – слабым голосом ответила Оля, лежавшая на диване вся в крови. Леша мгновенно оказался рядом с ней. – А вот кто ты, мы не знаем!

– Спроси их ранг! – потребовала мама в моей голове.

Решив последовать ее совету, я перевела взгляд на Дена.

– Какой у вас ранг? – спросила я.

– Какая тебе разница, – ответил он, готовясь к удару. Его мышцы напряглись. – Первый.

– Хм, элита, но слишком молоды для этого… – задумчиво произнесла мама.

– Элита? – повторила я.

– Именно, так что заткнись и не двигайся, – прохрипел Ден.

– Скажи ему, чтобы вызвал Ролонда, – настаивала мама, голос которой становился все слабее.

Попытка сесть вызвала новую волну боли.

– Мне больно так лежать, – застонала я.

Ден напрягся, но когда я снова попыталась подняться, он не остановил меня. За его спиной я заметила движение – это были Алла и Олег, которые метнулись к Дену и встали по бокам от него.

– Вызовите Ролонда, – прохрипела я от боли и вновь потеряла сознание.

Сколько я пробыла без сознания, я не знала, но боль во всем теле была невыносимой. Резко открыв глаза, я закричала – я лежала в незнакомой кровати в темной комнате, где едва можно было что-либо разглядеть.

“Что-то часто я теряю сознание в последнее время”, – пронеслось в голове. Папа бы пошутил, не беременна ли я, а мама возмутилась бы его нелепыми фантазиями.

Резкая боль взорвала мой разум, когда я попыталась подняться с кровати. Воспоминания о произошедшем накатили волной ужаса, заставляя тело дрожать от напряжения. Я застонала, но всё же заставила себя встать, хотя ноги казались ватными, а перед глазами заплясали разноцветные круги, словно кто-то крутил калейдоскоп моего сознания.

Мой измученный разум, казалось, понимал, что физическая боль – это ничто по сравнению с тем, что могло произойти дальше. Он настойчиво твердил: нужно бежать, как можно дальше от этого проклятого места. Собрав остатки сил, я вышла в коридор, где эхом отразились чьи-то голоса.

Воспоминания о сегодняшних событиях были настолько живыми, что я невольно содрогнулась. Не желая вновь испытывать подобное, я побрела в противоположную сторону, надеясь найти выход и добраться до дома. План, конечно, был глуп и наивен – ведь они такие быстрые, – но моя измученная голова уже не могла придумать ничего лучше.