Не смей меня любить

Глава 7

Ильхан

На виски давит. Я много пью в последнее время, это плохо для бизнеса, все нужно контролировать, но сейчас я могу только убить кого-нибудь, не дернувшись, не моргнув. Это для бизнеса еще хуже, даже для моего, поэтому сижу и тихо пью у себя в кабинете, удивляясь, что за ребрами еще есть чему болеть. Я думал, там давно все разложилось. Может, так и есть, но что-то ноет так, что хочется пальцами туда залезть и выдрать. Мешает думать, мешает привычно жить и злит до красных пятен перед глазами.

Тишина в кабинете настолько густая, что кажется, ее можно черпать половником. В воздухе отчетливо пахнет алкоголем и сигарами. Поднимаюсь из-за стола и направляюсь к окну. Тянусь открыть его и снова зависаю, чтобы поймать равновесие. Штормит. Я пьян почти в стельку, но какого-то хрена все еще на ногах и даже что-то соображаю. Например, то, что меня не должны видеть в таком состоянии мои бойцы. Ослабленный Король – повод для государственного переворота. Мне еще войны со старшим братом не хватает, недавно все уладили. А кто-то ведь донесет…

– В задницу всех!

Швыряю стакан с виски в стену. Мокрое пятно уродует дорогие деревянные панели, а стекло крупными кусками опадает на пол. Смеюсь, как обезумевший. Давно ничего подобного не испытывал. С самых похорон.

Мадина, сука, все нутро наизнанку вывернула! У меня доказательства на бумаге, я перепроверил у своих докторов. Пацан мой, но я не могу это признать. Физически не могу! У меня был только один сын, и его я похоронил своими руками, никого не подпустив близко. А этот чужой. Я не знаю, что с ним делать. Пусть Тика разбирается. Выпустим на ринг, посмотрим, что собой представляет этот действующий вулкан.

Нахрен мне этот геморрой? До сих пор не пойму, под чем я был, когда соглашался взять Камиля к себе. Девчонка еще эта сопливая. Точно не моя проблема, мне наплевать, что с ней будет. Она хвостом за ним ходит, как мне сказали. Вот и пусть нянькается.

Возвращаюсь к столу и в новый стакан наливаю себе еще виски. Сажусь в удобное кресло, закрываю глаза, чтобы не видеть то, что разложил на столе. Пальцами машинально кручу крышку от бутылки, в башке перестрелка из мыслей.

Открываю глаза и ладонью смахиваю со стола все фотографии. Они летят на пол, но не переворачиваются, и я смотрю на своего сына. Он сидит на качелях и широко улыбается, а мне спьяну кажется, что качели раскачиваются, и я смотрю, смотрю и смотрю…

На другом фото Асель. Единственная женщина, которая имела для меня значение. Моя Королева.

На столе осталась еще пара фотографий. Чужие. Мадина оставила, когда приходила ко мне в первый раз. На них совсем мелкий Камиль. Я медленно перекладываю карточки. Останавливаюсь на одном особенном снимке: ее сыну тут, кажется, пять. Он дерется на площадке, волосы взъерошены, кулаки сжаты. Мертвое сердце снова дергается в попытке забиться. Как пацаны похожи. Кладу рядом две фотографии.

Чертовски похожи! И это злит до закипающей крови, до сжатых зубов.

Та же линия бровей. Тот же прищур. Та же дикая, несгибаемая решимость во взглядах.

Ненавижу. Все и всех.

Резкими движениями собираю все разбросанные снимки и прячу в ящик стола. За столько лет я уже смирился, но Мадина…

Почему я ей не отказал?!

В голову лезет еще один странный вопрос: а если бы тогда она мне сказала про ребенка?

Вновь закрываю глаза. Мне не нравится каша в башке и еще больше не нравится, что вены горят от нахлынувших воспоминаний. Мертвецы не горюют и ни о чем не сожалеют. Пора бы вспомнить об этом, пользы больше.

Пошатываясь, поднимаюсь, чтобы убрать бутылку в бар, но дверь кабинета с такой наглостью открывается, что я с усмешкой поворачиваю голову. Меня слегка ведет вбок, а перед глазами расплывается чокнутый Тика. Даже к нему у меня больше положительных чувств, чем к Камилю. Этот вырос на моем ринге. Из целеустремленного мальчишки на моих глазах он становился опасным, умным, хитрым и свободолюбивым мужчиной, а Камиль… Кроме раздражения за то, что он лишил меня привычной стабильности, я ничего не чувствую.

– Как будто никуда не уходил, – хмыкает безумное божество моей «Клетки». – Ты решил посадить печень? – Гаденыш с борзой ухмылкой подхватывает меня и ведет к дивану. Помогает сесть. Через несколько секунд кабинет перестает кружиться, и я пытаюсь поднести горлышко бутылки к губам, чтобы допить свой виски. Тика выдергивает бутылку из моих рук. – Твои заселились. Все нормально, – рассказывает он.

– Мне плевать, – медленно ложусь набок, чтобы не растерять содержимое желудка по полу.

– Да-да, я вижу, – посмеивается Тика. – Кто бы узнал, что я вытираю слезы и пьяные слюни Королю…

– Я отстрелю тебе яйца, – огрызаюсь на эту язвительную сволочь.

– Все обещаешь, обещаешь, – издевается он. – Спи, твое величество. Заколебал ты бухать. Пацан твой зол адски, нельзя его сейчас на ринг, убьется в своей ненависти к вам обоим.

– К нам? – смотрю на него одним глазом.

– К тебе, к матери. Девчонка – его равновесие. Не благодари. – Слышу, как моя бутылка с остатками дорогого виски глухо падает на дно мусорного ведра.

– Себе заберите. Пусть Данте его воспитывает, – больше не открывая глаза, разговариваю с Тикой.

– Данте не отдаст его тебе, ты знаешь.

– А ты? – Впиваюсь пальцами в кожаную обивку, чтобы меня не качало вместе с диваном. Вроде помогает.

– У меня свое мнение об этом месте, ты же знаешь. Для меня «Клетка» – дом, школа, характер и мой первый бизнес.

– Вали отсюда, – заплетающимся языком, гоню его. – Чудовище.

Но он не уходит. Засыпая, слышу, как звенят бутылки. Точно чудовище! Опустошает мой бар, но я слишком пьян, чтобы поставить его на место. Двадцать один ему скоро, а мозгов…

Пьяная темнота уносит меня в ад, где в сновидениях всплывает все то, о чем я думаю последние несколько дней. Вечная агония, на которую обречен за каждого, кто отдал душу дьяволу на моем ринге.

Глава 8

Камиль

В последние дни я почти не бываю дома. Стало тепло, и у нашей небольшой бригады появилось много работы. Мама звонит каждый день, но разговаривает только с Тасей. Я не беру трубку, даже когда у меня есть на это время. Коротышка меня отчитывает, что выглядит довольно забавно. Только я не знаю, о чем говорить с матерью. Наверняка она уже в курсе, что я почти не появляюсь на учебе, а о том, что происходит в ее жизни, правды все равно не дождаться, так что я лучше проведу эти несколько свободных минут с пользой или с удовольствием.

Сбросив звонок, списываюсь со знакомой девчонкой. Мы вместе учимся и иногда пересекаемся в ее или моей постели. Это все, что нас связывает. Ну, еще иногда с ней бывает просто интересно поговорить, но в повседневности у каждого из нас своя жизнь, и уже пару лет это обоих более чем устраивает. Коротышка ничего об этом не знает. До меня только сейчас доходит, что мы никогда не обсуждали с ней подобные темы. Конечно, она все знает и понимает про секс. Мелкая с детства дружит с пацанами, которые в определенном возрасте, как придурки, хвастаются первыми победами. Я не принимал в этом участие, считая, что есть темы, которым лучше оставаться за закрытыми дверями спальни. Вот они и остались закрытыми, даже для Таси. Или тем более для нее…

Когда-нибудь я обязательно признаю, что эта девчонка выросла, но не сегодня.

Она тихо стучит в мою комнату и зовет обедать. Зевнув, потягиваюсь и иду на запах. У нас спагетти с томатной подливой и мясным фаршем. Немного салата в пиале, хлеб. Все просто. Ильхан на днях передал карту, но мы не пользуемся. Я запретил Тасе прикасаться к этим деньгам. Не знаю, что за них придется сделать, так что лучше заработаю сам.

Коротышка долго и серьезно на меня смотрит. Это вызывает улыбку, за что я тут же получаю скомканную салфетку в грудь.

– Ты чего кидаешься? – Смеюсь, накручивая на вилку спагетти.

– Тебя отчислят из колледжа, – важно заявляет она, так напоминая мне мать. Нахваталась!

– Я все равно не хотел там учиться, – напоминаю ей.

– Ты обещал маме, что закончишь. – Тася складывает руки на груди и хмурит брови.

– Мамы тут нет, зато есть куча проблем. Например, тебе нужны новая обувь и одежда на лето. Приоритет очевиден, – развожу руками, капнув на шорты томатным соусом. – Черт… – вытираю его салфеткой.

– Нет, не очевиден. Я скоро выставлю на продажу свои новые игрушки, они почти готовы. У меня будут деньги на одежду, а ты должен учиться.

– Ты не показывала, что сделала, – замечаю я.

– И не покажу.

– Обижаешься? – тянусь через стол и пытаюсь коснуться ее пальцев, но Тася отдергивает руку. – Не молчи, – прошу ее, но она упрямо сжимает губы и смотрит на меня исподлобья. – Та-ся, – проговариваю по слогам. Мелкая блондинка молча поднимается из-за стола и начинает уборку грязной посуды. – Если я завтра с утра поеду в колледж, ты будешь со мной разговаривать? – Она молча пожимает плечами. – Манипуляторша! – беззлобно рычу на нее и помогаю убрать со стола.

Мне подворачивается еще одна подработка, и я уезжаю, все время думая, что не люблю, когда Коротышка обижается на меня. Надо как-то это поправить.

Заканчиваю с делами, получаю деньги и еду через торговый центр, расположенный на середине пути к квартире Ильхана. Долго хожу мимо витрин, пытаясь понять, что же мне нужно. Взгляд цепляется за вывеску цветочного магазина, а после него остальная часть подарка складывается сама собой.

Когда возвращаюсь домой, Тася сидит в своей комнате, шьет очередную игрушку. У нее круто получается, а я вдруг чувствую себя глупо, глянув на плюшевую мышь в своей руке.

Коротышка поднимает взгляд. В ее глазах смешиваются удивление и радость.

– Не дуйся, – протягиваю ей игрушку и маленький букет полевых ромашек.

– Ты решил меня подкупить? – Она смотрит на меня снизу вверх.

– Немного. У меня получилось? – улыбаюсь ей.

– Пока не знаю. – Тася улыбается в ответ и забирает у меня свои подарки. Подносит к лицу ромашки, вдыхает запах трав и откладывает цветы на стол. Проводит по круглым ушам мыши. – Ой, – замечает цепочку с кулоном на ее шее. Маленькое сердечко поблескивает серебром. На нем выгравировано: «Не бойся мечтать.» – Кам… спасибо… – Ее голос срывается на шепот.

– Просто чтобы помнила, что ты не одна и тебе нечего бояться. Даже если я иногда… бываю не в себе, – стараюсь выражаться помягче. – Я прощен?

Тася аккуратно снимает цепочку с мышонка и застегивает у себя на шее. Держит кулон пальцами, задумчиво водит по нему, а затем снова смотрит на меня и кивает.

– Ты все равно должен закончить колледж, – настаивает Коротышка.

– Я понял. У тебя-то что с сессией? – Присаживаюсь на край ее кровати, и мы немного разговариваем, создавая вокруг себя атмосферу чего-то нормального, пусть и на время.

Параллельно еще раз списываюсь со своей подругой, уточняя время встречи. Нужна перезагрузка, может быть, секс поможет.

Тася то и дело теребит кулон, чему-то улыбаясь. Я не лезу в ее мысли, лишь замечаю, как длинные светлые волосы касаются лица, а тонкие запястья все еще кажутся хрупкими, но теперь больше похожи на женские. Она действительно взрослеет, а я не уверен, что мне это нравится.

Ближе к вечеру собираюсь уйти, Тася выглядывает из комнаты и сообщает:

– К нам Валя придет. Мы немного погуляем, а потом посмотрим сериал.

Я киваю. Пусть веселится. Валя ей сейчас точно нужнее, чем я с моим вечно хмурым лицом.

Уезжаю на встречу с подругой. Мы договариваемся увидеться в парке неподалеку. Все просто: немного разговоров, легкий перекус вредной едой и быстрые поцелуи, которые почти не вызывают эмоций, только физическое влечение. Едем к ней, а через несколько часов я сваливаю, чувствуя, как напряжение еще немного отпустило.

Домой не хочется. Меня вообще не тянет в эту квартиру. За те дни, что мы в ней прожили, она не стала ближе и роднее. Мы в ней нежеланные гости. Это очевидно хотя бы по тому, что хозяин все еще не появился.

Запрыгиваю в троллейбус и добираюсь до центра города, где меня уже ждут Марсель и Сева. Друзья едят шаурму и над чем-то смеются. Думаем, куда бы пойти сегодня.

– Моя идея тебе не понравится, – говорит Севастьян. Мы с Марсом внимательно на него смотрим в ожидании продолжения. – «Клетка». Мне интересно, что это за место.

– Кажется, эта мысль ничего, – неожиданно поддерживает Марс. – Я бы посмотрел бои без правил вживую. Отца побесишь своим появлением, – коварно улыбается друг. – Приятный бонус.

– Ну погнали. Что нам терять? – соглашаюсь, и мы выстраиваем маршрут в сторону одной из самых жестких точек города. Туда, где слабым точно не место.

На удивление легко проходим через охрану, и нам бы насторожиться, ведь я появляюсь здесь второй раз, а значит, уже явно что-то не так, но мы шагаем в зал, вдоль стены проходим к бару и разворачиваемся к рингу. Там творится ад. Жестокость, ярость, удары без правил. В глазах бойцов горит азарт, кожа блестит от пота, лица и кулаки испачканы кровью соперника. Я ловлю себя на том, что не могу оторваться от этого зрелища. В нем есть дикое, грязное притяжение.

Именно в этот момент я замечаю его.

Ильхан сидит с другой стороны ринга и смотрит на меня через металлическую сетку. Его губы медленно растягиваются в мерзкой улыбке. Жестом он указывает мне на ринг, очевидно делая приглашение.

– Ты же не собираешься… – тихо спрашивает Марс, а Сева кладет ладонь мне на плечо. Скидываю, не отрывая взгляда от Ильхана.

«Да пошел ты», – произношу одними губами и медленно показываю ему средний палец. Ильхан смеется, запрокинув голову. Передергиваю плечами, все еще не веря, что моя мать могла когда-то связаться с этим уродом.

– Нам лучше уйти сейчас. Кажется, это была хреновая затея, – доходит до Севы.

Пропускаю парней перед собой, а сам еще раз оглядываюсь на Ильхана. Он больше не смеется и даже не смотрит в нашу сторону, только на ринг.

Марсель и Севастьян выходят на улицу, а меня придерживает охрана.

– Эй! – Возмущенно вскидываю руки и вновь шагаю вперед. Не пропускают. – Да вы охренели? Что происходит? – не понимаю я.

– Приказ, – равнодушно отвечают мне.

Кажется, вечер перестает быть скучным…

Глава 9

Камиль

– Да пошел ты вместе со своим приказом, – вновь пытаюсь пройти. Меня жестко отталкивают назад.

Хочется ответить, но я ничего не успеваю сделать. Резким рывком за футболку меня оттаскивают в сторону и разворачивают в противоположную сторону от двери. Тика смотрит на меня с раздражающей ухмылкой.

– Спокойно, звереныш. – Его холодный тон электричеством проносится по позвоночнику и не вяжется с тем, что я вижу собственными глазами. От такого контраста становится не по себе. Я перестаю понимать, кто передо мной и как возможно одновременно быть таким разным. – Тебя на пять минут одного оставить нельзя? – Он вроде хмыкает, но так, что в меня попадает еще один электрический разряд, при этом продолжает улыбаться, будто я для него всего лишь развлечение, он пришел сюда поиграть. В людей. – Все нормально, парни, – обращается к охране. – Забираю.

– Я никуда не пойду, – делаю шаг назад. Мне не страшно, меня бесит, что этот… это… Я не знаю, как его лучше назвать… Мне приказывает.

– Не то чтобы у тебя был большой выбор. – Тика лениво растягивает слова, показывая себя с еще одной стороны. Он меняется как хамелеон, играя интонациями, едва заметными изменениями в мимике. Не меняется только взгляд. Он остается жестким, холодным и циничным с очевидной надменностью и насмешкой.

Я стреляю взглядом на охрану. Два каменных изваяния внимательно следят за каждым моим жестом. Выбор и правда небольшой. Окей, пойдем выяснять, что надо этому… Тике. Я так и не подобрал правильное слово для этого странного парня. Одно успел усвоить: с ним нельзя расслабляться ни на секунду. Это может быть опасно, возможно, даже для жизни.

Иду за ним мимо ринга, где за сеткой, как в настоящей клетке, завершился чудовищный бой. Притормаживаю, глядя на лежащего без движения бойца. Становится откровенно не по себе. Машинально оглядываюсь, безошибочно наткнувшись взглядом на Ильхана. Он равнодушно смотрит на ринг, и я все больше и больше понимаю, что попал в филиал ада. Злость на мать становится еще сильнее. Она испачкала себя отношениями с этим ублюдком. Я… Да черт! Мне тошно от того, что приходится думать об этом. Еще хуже от того, что до зубного скрежета неприятно вообще думать о матери в таком ключе. Она лучшего заслуживает! Лучшего мужчину, лучшего сына. Наверное, только Тася может претендовать на звание дочери этой женщины, а в моем личном пространстве происходят странные изменения, я их не понимаю, они не дают мне вернуться в состояние равновесия.

Тика уверенно входит в кабинет Ильхана. Я жду, что он сядет в его кресло, но странный парень разворачивается и прислоняется ягодицами к столу. Такой странный жест уважения… К кому? К монстру?

Меня передергивает, но я не подаю вида, что во мне есть хоть какие-то эмоции. Наверное, начинаю понимать правила этой игры.

Сажусь в удобное кресло, принимая дерзкую, расслабленную позу и смотрю на Тику с легкой усмешкой.

Да-да, я тоже так умею.

– Ну? – слегка вздергиваю подбородок. – И что это за цирк?

– Это не цирк, Кам. Это жизнь. Не та идеальная картинка, которую все хотят видеть. Это настоящая жизнь. Та самая, которая происходит за закрытыми дверями. Это место, где выживают только сильные и умные. «Клетка» срывает маски со всех, кто переступает ее порог, обнажая слабые места и самые грязные пороки.

– Но только не с тебя, да? – посмеиваюсь я.

Тика смеется, едва запрокинув голову. С прищуром смотрит на меня, обнажив в улыбке свои зубы.

– Что смешного? – Меня бесит его реакция.

– Ты забавный. Неумение контролировать эмоции делает тебя слепым. И ты не понимаешь, что уже стал частью этого места. Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее тебя затягивает. Чтобы выжить здесь, необходимо принять этот факт, расслабиться, включить голову и учиться у всего, что ты тут видишь. У обстановки, у людей вокруг, у меня, у Ильхана. Тот, кто учится, управляет теми, в ком живут глупость и самоуверенность. – Теперь он говорит со мной как строгий учитель, из его взгляда пропала насмешка, а губы превратились в ровную полоску вместо вечной ухмылки.

– Я не подписывался на все это, – напоминаю Тике. – У вас тут что, игра в богов? Я не марионетка, ясно?

– Ошибаешься. – «Этот» снова скалится. – Ты именно марионетка. И так будет до тех пор, пока ты не научишься держать нити сам. Тебе придется меня слушать, Кам. У тебя нет выбора. Просто смирись с этим. Я не тот, кто отличается высоким уровнем терпения. Есть парень, у которого с этим все отлично, но он так загоняет тебя на тренировках, что ты будешь умолять меня вернуться к твоему обучению. Не факт, что я соглашусь на это второй раз.

В моей голове это звучит иначе: «Ты будешь умолять меня вернуться к твоей дрессировке». И все мое нутро снова сопротивляется, но я не дергаюсь, продолжая держать свою злость под контролем.

– Давай я объясню тебе еще кое-что, – Тика отлипает от стола, обходит кресло и оказывается у меня за спиной. Кладет ладони на мои плечи, надавливает, до боли сжимая их. Склоняется к уху так близко, что я чувствую его дыхание с запахом сигарет. – Ильхан не видит в тебе сына. У него уже был сын, и он погиб. А ты… ты не замена. Ты всего лишь вариант. Или ошибка. Как получится. – Он отталкивается от моих плеч и вновь оказывается у стола.

Мы долго смотрим друг на друга, и никто не отводит взгляда, почти не моргает. Я слежу, как губы Тики снова растягиваются в улыбке. Сейчас она хищная, царапающая и насмешливая.

– Добро пожаловать в «Клетку», Камиль, – шепчет он. – Здесь не прощают слабость. Здесь ею питаются. – Он облизывается так, будто только что сожрал младенца. Меня передергивает уже в который раз за сегодняшний вечер.

Как по сигналу, после слов Тики за моей спиной распахивается дверь. Я еще не оглядываюсь, но уже понимаю, кто вошел в кабинет. У него слишком узнаваемая энергетика.

Ильхан спокойно подходит к Тике, кивает ему и направляется к своему креслу. Усаживается как истинный Король, устроив руки на подлокотниках. Я жду, что Тика покорно встанет за спиной у владельца клуба, но он встает рядом как равный.

– Если тебе не нужен сын, то на кой хрен все это? – прямо спрашиваю у Ильхана.