Эффект наблюдателя: Хроники космического беспризорника

Часть 1. Императив Чужака

В лучах заходящего солнца все было оранжевым. Грязно-оранжевым: в Нижнем секторе всегда грязно, а на территории Пауков – особенно. Я наблюдал милую картинку, как двое шкетов, прибившихся к банде «Пауков», приперли к забору мальчишку. Тощий, в слишком чистом и дорогом по местным меркам комбинезоне, он стоял слишком расслабленно для жертвы. Даже не дернулся, когда Гришка махал перед ним кулаком.

Я вообще-то шел спать и прошел бы мимо. Всегда прохожу. Но Гришка же! Тот, который три дня назад обчистил мою тайник-нору, утащив даже банку консервов с истекшим сроком. Настроение поползло вверх: как удачно-то!

Паук требовал ботинки. Мальчишка молча наклонился, начал расшнуровывать. Я сжал обломок трубы в кармане. Идиот, сейчас его разденут до нитки, а завтра найдут в канаве.

Когда Гришка потянулся за добычей, труба, притворившаяся кастетом, опустилась ему на спину. Да, парни увлеклись процессом, с душой к делу подошли, и мое приближение не заметили.

Второй дернулся ко мне, увеличив ожидаемую скорость встречи кулака со своей головой, и заорал, схватившись за нос.

– О, Гриш! – не смог удержаться я, – Слышал, ты теперь мусорные бачки грабишь? Карьерный рост?

Гриша не пытался встать, но выражал некоторое неудовольствие текущими обстоятельствами в нецензурной форме.

Секунда триумфа.

И тут из-за угла появился Гарт. Даже в сумерках сразу узнаваем: двухметровый гигант с совершенно лысой башкой. Не то чтобы он возглавлял банду, просто когда Гарт приходил, все расступались. Тесак, возникший в его руке, идеально дополнял образ.

Это как же-то я? Ведь мог сначала оглядеть местность! Но нет, влип. Гришка хрипел у моих ног, а Гарт улыбался. Труба в руках вдруг перестала быть ультимативным аргументом.

Гарт – он выглядит медленным, только пока не начинает двигаться. Мгновение, и он рядом. Тесак взметнулся – я дернулся в бесполезной попытке увернуться. Хруст, будто ломают куриные кости.

Гарт замер. Потом медленно осел на колени и повалился вбок. За его спиной стоял тот самый мальчишка. В руках – кирпич. Сейчас видно, что он мой ровесник, издали казался старше: выше меня на голову.

– Нам стоит уйти, – сказал он ровным голосом, словно комментировал урок. – Сюда бегут еще трое.

Я не спросил, с чего он взял. Просто побежал следом, пока мозг пытался собрать куски происходящего. Как он успел? Почему так спокоен? Да кто вообще молча бьет кирпичом по головам?

Мы уходили по узким проходам между цистернами, сзади слышались крики. Он бежал странно: не задыхался, не крутил головой – будто бегал тут каждое утро. Когда мы втиснулись в щель под опорами моста, я наконец разглядел его лицо. Бледное. Чистое. Совсем не похожее на наши, с вечными синяками и грязью.

– Как тебя? – на «звать» дыхания не хватило.

– Лор, – а он дышал расслабленно, будто все время и сидел тут, а не несся сломя голову.

– Ладно, принц, здесь наши дорожки расходятся. Вали домой и радуйся, что жив-здоров, повезло.

Его бровь дернулась. Возможно, это была счастливая улыбка:

– Да мне и тут неплохо.

На Нижний рухнула ночь. Как всегда резко – будто кто-то выключил свет во всей вселенной. Я оглядел Лора – чистые руки, дорогой (хоть и порванный) комбинезон, этот взгляд… Черт, да он даже не понимал, где находится.

– Ладно, аристократ, – я вытер окровавленные костяшки о штаны, – где твой звездолет припаркован? Пора валить баиньки.

Он медленно моргнул:

– Недоступен.

– То есть?

– Мне некуда валить.

Ветер шелестел в ржавых трубах над нами. Где-то вдали завыла сирена аварийного реактора – обычный вечерний звук.

– В черную дыру… – я потер ноющие костяшки. – У тебя же есть где ночевать?

– Нет.

Шик. Маменькин сынок сбежал из дому в нижний сектор. Законная добыча. Но он меня спас. Без дураков, мой труп уже валялся бы в канаве. Одно дело – навалять паре сверстников (с кастетом и сзади), и другое – взрослый мужик с ножом. Особенно Гарт, шизанутый лидер Пауков. Выходит, это я ему задолжал:

– Квазар с тобой, пошли вместе. Только, чур, без глупостей.

Щель между опорами старого трубопровода. Вход замаскирован обрывком прогнившего брезента. Внутри – почти комната, личные хоромы, остававшиеся моей собственностью, ровно пока о них никто не знал.

Лор вошел, осмотрелся с любопытством туриста на экскурсии. Его взгляд задержался на:

– сложенных стопкой старых голо-журналах (мой «матрас»),

– консервной банке с ржавыми гвоздями (сейф),

– нацарапанных на стене отметках (календарь).

– Уютно, – сказал он. Без сарказма.

Впотьмах я швырнул ему сверток из грубой ткани:

– Спи там. И не храпи.

Он поймал и начал шуршать, разворачивая.

Мне в качестве одеяла остался кусок теплоизоляции с разобранного шаттла.

– Спасибо, – Лор аккуратно расстелил свое, будто это было что-то ценное.

Я плюхнулся на кучу журналов. Снаружи снова завыл ветер, играя трубами, где-то далеко кричали пьяные голоса.

– Эй, – я повернулся к нему. – Откуда ты вообще?

Тишина. Потом:

– Не отсюда.

– Ого, какое открытие! – я фыркнул. – А почему…

– Спи. Завтра будет сложный день.

Я хотел возмутиться, но вдруг осознал: он прав. От пережитого меня совсем рубило, а завтра будет тот еще денек. После сегодняшнего сектор для меня станет горячим. Очень горячим.

Когда свет, пробившийся сквозь щели в брезенте меня разбудил, Лор уже сидел, скрестив ноги, его спина была неестественно прямой.

– Ты вообще спал? – я протер глаза.

– Нет.

– Почему?

– Не требовалось.

Я замер. Кто-то добровольно не спал в Нижнем? Да тут люди убивают за место поспать!

– Ладно, киборг, – я потянулся. – Пора выбираться.

И тут меня осенило:

– Охренеть… – я схватился за голову. – Ты же даже не знаешь, куда тебе идти!

Лор медленно поднял брови:

– Верно.

– И денег нет?

– Нет.

– И документов?

– Нет.

Я застонал. Он же окажется в канаве с перерезанным горлом уже к обеду. Зря я помог пережить ему ночь?

Один я имел все шансы уйти в другой сектор. Но не с ним. Бросить его умирать? Он мог так сделать, вчера. Вот только он не стал.

Вариант остаться в секторе был. Дерьмовый правда.

– Вообще, есть место, куда можно податься… – я задумался над рекламной речью. – Приют «Добрые руки». Там будет кровать и даже еда. Но…

– Подходит. Оптимальный вариант, – вдруг сказал Лор.

Я уставился на него:

– Ты хоть понимаешь, что такое приют?

– Нет. Но ты предложил – значит, это лучше альтернативы.

Его спокойствие бесило. Как он мог так легко соглашаться на неизвестность?

– Ладно… – я встал, отряхиваясь. – Только запомни: там тебя зовут… э-э…

– Лор, – подсказал он.

– Да нет же! Ты теперь… Славик. Да, Славик. Сын моего двоюродного дяди с Третьего кольца.

Лор кивнул, как будто я только что объяснил ему теорию червоточин.

– А тебя?

– Меня? – я усмехнулся. – Меня там все знают. Кай. Просто Кай.

Мы вылезли из убежища. Утро в Нижнем было серым и пахло гарью. Лор вдруг остановился.

– Спасибо, – сказал он. Серьезно. Без улыбки.

Я фыркнул и пошел к выходу. Впереди были «Добрые руки». И доброты там было куда меньше, чем рук.

Глава 2

До приюта мы добрались без приключений. Может быть, пауки еще дрыхли, а может, просто немного везения.

Охранник на входе, узнав, что мы хотим в приют, отвел нас в кабинет директора.

Пахло дезинфектором и дешевым табаком. Анна Викторовна, женщина с желтыми от никотина пальцами, разглядывала нас через дым сигареты. Как обычно. Но сегодня нас было двое.

– Брат, говоришь? – она ткнула пеплом в мою сторону. – А почему тогда фамилии разные?

Я выдавил улыбку:

– Мамка его за другого мужика вышла.

На стене за ее спиной трещал голоэкран с рекламой: «Корпорация "Вектор"– светлое будущее Нижнего сектора!» Иронично, что стена была довольно чистой, а вот голо было грязным и местами с облупившимся корпусом.

Я скосил глаза на Лора. Тот застыл, как статуя, и только его взгляд внимательно исследовал кабинет: вот он перетек с расписания на стене к доске с распределением («Трудовые отряды – квота 15 ед.»). Вижу, как взгляд Анны Викторовны, следуя за моими глазами, обращается к Лору, но тот уже равнодушно смотрит в голо.

– Максимум две недели, – бросила она. – Потом – в распределение.

Когда мы вышли, я прошептал:

– Видел доску? Это значит…

– Продажа рабочей силы, – закончил Лор. Слишком спокойно.

Забавно, Лор это понял. Мальчик из верхних секторов – говорят, они там живут на облаках и какают игрушечными понями. Откуда ему известно о том, что дети в нижних секторах вкалывают?

Директриса показала нам комнату, в которой мы будем спать, потом отвела в пустую столовую и там предоставила самим себе.

Приют днем вообще был почти пуст, дети днем учатся. Просто так сложилось, что обычно у них практические занятия по очистке фильтров на фабрике. Но к этому все относятся с пониманием: приют благотворительный, и его как-то надо содержать.

Перед нами стояли тарелки с баландой. Не то чтобы самая вкусная еда, но мне приходилось есть и вещи похуже, и это все равно было лучше, чем засыпать с ноющим желудком, в котором третьи сутки – пусто.

Лор ковырял ложкой в почти полной тарелке серой жижи.

– Ты что, не голодный? – спросил я.

– Голод – не повод есть что попало, – ответил он, но все равно отправил ложку в рот. Без гримасы.

Странный он тип. Понятно, что он из верхних секторов, и такого даже в помои никогда не выливал. И что баланду ему не хочется. Непонятно, почему он ее все же ест. И ведь ни единого ругательства. Возможно, у него не все дома? Это объясняет отсутствие эмоций. Но в остальном он нормальный и точно не дурак.

За окном пролетел дрон-мусорщик, оставляя шлейф гари.

Лор задумчиво проводил его взглядом, мыслями он явно был где-то далеко.

– Слушай, – я подвинулся ближе. – Тут главное – не высовываться. Будешь тихим – отправят в «элитную группу».

– Какие критерии отбора? – так же задумчиво спросил Лор.

Я замер.

– Ты… это шутка?

Его лицо не дрогнуло.

К вечеру вернулись остальные жители комнаты, всего нас оказалось 14 человек. Больше обычного. К этому моменту мы успели прогуляться по приюту, изучить свод правил, получить постельное белье, и я даже успел вздремнуть.

В одном из коридоров мы обнаружили запертый учебный класс, над ним даже висела пыльная и грязная табличка «учебный класс». Состояние таблички полностью отражало отношение к учебе в приюте. А вот Лор заинтересовался. Он заинтересовался дверью, постучал костяшками пальцев по замку, потом отошел, неожиданно ударил ногой немного пониже замка – дверь послушно раскрылась. Чего бы и нет? Для карцера нужны свидетели.

Внутри не было ничего интересного, только старенький, потрепанный планшет для доступа в локалку на учительском столе, который Лор тут же прибрал. Я ехидно прокомментировал:

– Шик! Теперь ты можешь официально числиться самым грамотным бомжом района: у тебя есть доступ к таблице умножения.

Лор, правда, это никак не прокомментировал. Выходя, мы закрыли дверь, и замок защелкнулся, будто бы никто тут и не был.

Наше появление в комнате не вызвало особого ажиотажа, хотя среди постоянных жителей комнаты нашлась пара рож, с которыми мы пересекались.

Не то чтобы нам были рады. Туалет на комнату всего один, во всяком случае, работающий. Но в комнате оставалось еще несколько пустующих кроватей, а значит, даже с нами обитатели переживали не самые худшие времена.

Вечером всех обитателей приюта загнали в общую комнату с трещащим голо.

«Сегодня в Верхнем секторе открылся новый парк с биокуполом», – вещал диктор. На экране – зелень, фонтаны, улыбающиеся дети в белых одеждах.

– Нам бы хоть туалеты починить… – пробормотал сидящий сбоку пьяный воспитатель.

Я заметил, как Лор пристально смотрит на экран. В кадре мелькнул мужчина с нашивкой «Селенис-Секьюрити».

– Знакомый? – шепнул я.

– Нет, – слишком быстро ответил Лор.

Ночью я проснулся от какого-то звука. Лор сидел на соседней кровати, его глаза были закрыты.

– Ты спишь? – прошептал я.

Глаза мгновенно открылись.

– Нет.

На его коленях светился планшет с узнаваемой картой космопорта.

– Замыслил побег с планеты?

– Нет, – скупо ответил он.

– Я тоже мечтал улететь… – неожиданно для себя признался я.

– И почему не улетел, если мечтал?

Мне стало смешно. Вот уж детка верхних кварталов!

– Серьезно, Лор? Меня даже в космопорт не пустят. Да и кого бы я мог убить, чтобы купить билет?

– И ты просто перестал мечтать?

– Нет, я просто вырос.

– И больше не хочешь улететь?

– Безумно хочу, Лор.

– Сдался?

Я внезапно понял, что злюсь на него. Что хочу ядовито вывалить, что ни хрена он не понимает о нижнем секторе. Что любой был бы счастлив отсюда выбраться, только выхода нет. И если мечтать вместо поисков жратвы, то ты просто сдохнешь. Что выбраться отсюда можно только в канаву. И чтобы он собирал в кулак свою задницу и бежал обратно в верхние сектора. Потому что, что бы у него там ни случилось, но жить ему там будет всяко лучше и дольше.

Но вместо всего этого сказал:

– Просто теперь я реалист.

Завернулся в одеяло и заснул.

Утром в столовой Валерка, местный авторитет, подошел к нашему столику.

– Новенькие, хлебом делитесь.

Как на зло, Лор свой хлеб успел умять. Делиться своим мне совершенно не хотелось, но конфликтовать было совсем не к месту. Я медленно протянул свою порцию. Так медленно, что Валерка фыркнул:

– Че, тормоз?

Пришлось отдать хлеб, мысленно рисуя на его спине мишень.

– Ты специально его вывел? – спросил Лор.

– Нет, просто думал, стоит ли драться.

– Конфликты снижают шансы на выживание.

– Ты это где вычитал?

– В учебнике по тактике, – ответил Лор.

Я просто закатил глаза. Бриллиантовый юмор.

Прошло два дня. Мы вписались в коллектив, словно тени. Тихо следовали правилам, работали, ели, спали, смотрели голо и тщательно избегали внимания. В свободное время жители приюта могли передвигаться по всей территории. Кто-то ходил в гости в другие комнаты, кто-то смотрел голо или играл в сети, единицы учились. Многие выбирались на улицы, чтобы вернуться позже с ништяками. Последними чаще были девочки. Может, социальные лифты здесь и не работают, но возможностей у них точно больше.

Лор нашел место на грязном чердаке и торчал там с планшетом. Потрепавшись со всеми знакомыми в здании, я от скуки подсел к нему. На планшете снова был космопорт.

Лор посмотрел на меня и на секунду замер. Потом, решившись, вдруг сказал:

– Без космопорта никак.

– Значит, хочешь улететь? – спросил я.

Он помолчал.

– Мне нужно отправить сообщение.

– И все?

– И все.

– А зачем космопорт?

– Сообщение на другую планету.

Я бы тут и сел, если бы уже не сидел.

– Дедушке решил пожаловаться на родителей?

Он промолчал.

Я вздохнул:

– Ладно. И какой план?

– Ты мне поможешь?

Ну и что с ним делать? С другой стороны, скучно.

– Я в деле! Захватим космопорт вместе, угоним корабль и станем знаменитыми пиратами.

Лор кивнул. Впервые что-то похожее на улыбку мелькнуло на его лице:

– Ничего угонять и захватывать не нужно. Залезаем, ты отвлекаешь внимание, я попадаю к гипертранслятору, пакет уходит и валим оттуда. Дел на пять минут.

Глава 3

Мне не спалось. Я думал о том, что привычная жизнь пошла в бар. Надо валить из приюта и из сектора, снова искать, где ночевать. А вместо этого я почему-то вожусь с чертовым Лором, а еще подписался на какую-то дичь. В принципе, пробраться в космопорт не проблема. Проблема будет, если нас поймают. Но главное – зачем это мне?

Утро началось с того, что я проснулся от пинка в бок. Над кроватью стоял Лор с планшетом в руках. На экране – схема космопорта со стороны Нижнего сектора.

– Вставай. Обсудим, пока все спят, – сказал он тихо, чтобы не разбудить соседей.

– Тебе приснился план?

– В точку.

Я протер глаза. Космопорт… Бетонный монстр на окраине сектора, куда обычным смертным вход заказан. Там не было толп туристов или торговых рядов – только грузовые терминалы да пара административных корпусов для служащих. Выходы в сектора контролировались охраной. Фейсконтроль, все дела. Правда, посетителей из нижнего сектора там видели не каждый день, и охрана на входе состояла из закрытых ворот, камеры и звонка. Внутри ни я, ни кто бы то ни было из моих знакомых никогда не бывал.

Лор протянул мне планшет.

– Смотри, вот схема порта. Вот наш вход, а вот административное здание, куда мне надо попасть.

– Ты вообще понимаешь, как это будет выглядеть? – прошипел я. – Нас там сразу вычислят!

Лор показал на схеме служебный вход:

– Здесь сканеров нет. Только живая охрана.

Жизнь и так свернула не туда, а теперь еще и это. Неделю назад я был солидным беспризорником, а теперь собираюсь штурмовать космопорт. И вопрос, на который у меня не было ответа, – зачем? Я не мог сам себе внятно объяснить, зачем вчера согласился. Но улицы учат: «слово, не сказанное, раб твой, а сказанное – хозяин». Да и становилось скучно.

– Ладно, – сдался я. – На территорию мы пролезем. Но как мы попадем в административное здание?

– Я попаду, – сказал Лор.

– В смысле?

– Ты отвлечешь охрану у служебного входа, а я проскользну внутрь. Дальше ты уходишь.

– А ты?

– Тут небольшой затык, но думаю просто выйти из главного входа в здание и дальше тихонько к выходу в сектор. На крайняк дам деру и убегу, в одиночку проще.

Да. План простой, как грязь. Ладно, не самая большая моя авантюра. Уж отвлечь пару скучающих мужиков я могу. Спрашивается, что может пойти не так?

– А если там кто-то будет? – уточняю я.

– По графику в это время комната связи пустует.

Я хмыкнул. График… Как будто в жизни все по графику. Но спорить не стал. Тем более, что вокруг начал просыпаться народ.

Завтрак, рабочие часы, день и правда шел по графику. Вечером мы спокойно выбрались в город и добрались ко входу в космопорт.

Грязный серый бетонный забор в свете прожекторов, въездная дорога, упирающаяся в закрытые ворота, столб с переговорником и отсутствие людей.

Мы не стали отрывать охрану от важных дел. По плану мы просто отходим на 50 метров в сторону и перелезаем. Ну что может пойти не так?

Ага, перелезть трехметровый бетонный забор без единого выступа. Мы пробовали полночи. Если бы камеры работали, и охрана за нами смотрела, то, несомненно, приехала бы и дала нам денег за шоу, вытирая слезы смеха. В конце концов я сказал – стоп.

Хорошо, что на такой забор у приюта денег никогда не было. Мы вернулись грязные и уставшие. Мне хотелось кого-нибудь убить. К примеру, Лора. А он был расслаблен, будто бы мы весь вечер смотрели голо и сплетничали о том, правда ли, что девочки в своих комнатах иногда ходят голышом.

Наутро у меня болели пальцы, ладони, плечи, ноги и человеколюбие. И когда Лор сказал, что вечером попробуем снова, даже не знаю, отчего его не ударил. Видимо, ему просто повезло.

Но в течение дня Лор был очень убедителен. А еще он показал мне сделанную кошку: загнутый металлический прут с привязанной к нему веревкой, на которой были накручены узлы каждые 20 сантиметров. Кошка выглядела так продуманно и вкусно, просто отпад! И мне так захотелось ее испробовать в деле, что я согласился на вторую попытку.

– Лор, а кто тебя научил делать кошки?

– Повар.

– А зачем повару кошки?

– Не знаю. Говорил, что если ты не умеешь приготовить кошку, то останешься без ужина.

Подходя к космопорту снова, я жаждал опробовать кошку. Отобрав ее у Лора, с третьей попытки зацепил за верх забора и полез по веревке. Ну что сказать? Шик! Жутко удобные эти узлы. Вмиг долез до самой колючей проволоки. Да, невидимая снаружи, изнутри, вдоль всего забора, тянулась спиралью колючая проволока. Что могло пойти не так?

В этот вечер мы вернулись в приют гораздо быстрее, но у нас были ободраны руки, ладони и местами порвана одежда. Никогда не думал, что колючая проволока – настолько труднопреодолимая преграда. Однако я не грустил, ведь кошка оказалась в деле такой же замечательной, как и на вид.

На третий вечер колючка пала перед нашим энтузиазмом и ржавыми садовыми ножницами, найденными в сарае приюта. По этим ножницам сразу становилось понятно, каким должен быть сад в приюте, чтобы его не вытоптали. Но даже с их помощью это оказалось совсем непросто.

Когда мы подошли к административному зданию, сердце бешено колотилось. Охранник у входа зевал, потирая глаза. Идеальный момент.

– Сейчас, – прошептал я Лору. – Только не облажайся.

Я подбежал к охраннику, изображая панику:

– Дяденька! Там мужчина упал! Кровища! Помогите!

Охранник нахмурился, но пошел за мной. Краем глаза я видел, как Лор скользнул внутрь.

Я же дошел до угла, свернул и дал деру в темноту. Все по плану. Что могло пойти не так?

В участке мне скрутили руки за спиной. Ребра болели. Меня немножко побили, когда взяли около забора. Пока я искал, где же именно болтается наша кошка, вдруг по забору начали шарить лучи прожекторов, нашли меня. Вы пытались когда-нибудь посмотреть из темноты на прожектор? Я, конечно, попробовал убежать, шум машины за спиной, крики, приветственные удары ногами по ребрам.

– Ну и идиоты, – распинался следователь, – проникновение, грабеж, нападение на сотрудника космопорта! Вы вообще понимаете, что вам светит?

Этот мужик показал нам кино с камер. На записи было видно, как Лор бьет техника по голове его же гаечным ключом. Меня передернуло: он сделал это так… профессионально.

– Ты что, убил его? – спросил я шепотом.

– Нет, – так же тихо ответил Лор. – Точный удар в височную область. Должен очнуться через час.

Следователь хлопнул по столу:

– Замолкните! Вы понимаете вообще? Вам светит колония для несовершеннолетних! А может, и хуже.

Лор вдруг поднял голову:

– Нам нужен адвокат.

И у него был на удивление спокойный голос.

Шутку про адвоката следователь не понял. Немного подзатыльников – и мы записали признательные видеопоказания, хотя на кой метеорит они им сдались, при таких записях с камер? Наверное, просто следуют инструкции.

Родной приют, куда нас отвезли из полиции, встречал настороженной суматохой. Злющая директриса подтвердила получение наших тушек на хранение до суда, полицейские доконвоировали нас до карцера, а приютский охранник его запер.

Я слышал об этом месте, но сам умудрился никогда там не бывать. Сюда сажали только за тяжкие провинности, но авторы таковых предпочитали утечь через забор, а не миловаться с охраной. А потому жильцы в этой комнате 2 на 2 метра бывали нечасто.

Мы сидели на холодном полу, прислушиваясь к уходящим шагам за дверью. Наконец одни.

– Простой план? Что может пойти не так?! – передразнил Лора я, сжимая кулаки.

– Кай, вариантов не было. Там почему-то оказался техник.

– Да нам конец! Ты понимаешь? Стоило оно того?

Лор смотрел в стену перед собой:

– Не сомневайся.

Его спокойствие бесило. Мы в заднице. В лучшем случае каторга, и шансов отскочить нету. Он, похоже, не понимал.

В карцере не было кроватей. Я лег на бетонный полу и подумал, что, наверное, зимой тут адски холодно. Закрыл глаза, надо поспать, может, проснусь – и окажется, что все снится?

Но сон не шел, зверски болел бок, а в голове крутились мысли. Перспективы вырисовывались мрачные. Приключение на полдня планировало превратиться в годы колонии. Я повернулся на бок так, чтобы видеть Лора. Тот лежал совершенно спокойно, и у меня возникло ощущение, что его непросто не гложет печаль, он доволен.

– Лор, ты не въехал, нам конец. Чудес не бывает.