Пыль на губах

Глава III. Мост

– Не ходи туда, Кэль, пожалуйста, – канючил Брет, прижимаясь к юноше.

– Малыш прав, – Хельк вытер бороду от остатков жира.

Большинство членов клана собрались в длинном доме, пируя мясом клоста и вспоминая заслуги Тирина.

Отшельник продолжил: – Что тебе даст тело Тирина? Он погиб как настоящий охотник, пытаясь добыть пропитание для клана. Это благородная смерть. Ты же хочешь подвергнуть себя опасности, вернувшись на лед.

– Теперь ты главный охотник клана, – вмешалась в разговор мать Джоль. После того как Кэль вышел на лед, она начала смотреть на юношу совсем иначе. – Если ты погибнешь, кто пойдет на лед? Мейт?

Люди вокруг загоготали. Мейт что-то прошипел сквозь зубы и отвернулся. Джоль наклонила голову набок, с улыбкой всматриваясь в лицо Кэля.

Юноша отвел взгляд. – Я уже один раз бросил его там. Я не могу позволить осквернить его тело.

– Хищные клосты уже растащили останки, – мать Джоль взяла Кэля за руку. – Пусть боги сопроводят его колесницу в Дивные края, и он войдет в Чертоги блаженства.

Окружающие замолчали и подняли руку ко лбу, а затем приложили к сердцу. Кэль покачал головой и смазанным движением повторил этот жест за ними. «Ты последний, Кэль. Последний рыцарь», – вертелось у него в голове.

Джоль подошла и села рядом с юношей. – Тирин бы не хотел, чтобы ты подвергал свою жизнь опасности.

Кэль прикусил язык. «Она права. И мне нечем опровергнуть её слова. Может и правда, не ходить?»

Сердце Кэля сжалось в ответ на эти мысли. Джоль заглянула в глаза юноши. В её взгляде читалось понимание и сострадание, нежность и поддержка. У Кэля пропало всякое желание куда-либо идти.

Хельк встал из-за стола, его палец указала на юношу. – Я запрещаю тебе туда идти.

Зрачки Кэля стремительно сузились. Злость тут же помогла найти нужные слова. – Джоль… Я просил отца не подвергать свою жизнь опасности, но он не послушал меня.

– Он исполнил мой приказ! – Хельк топнул ногой.

Кэль вскочил, Брет едва успел отпрыгнуть. – Вот именно! Поэтому, сейчас я не буду слушать тебя. – Кэль развернулся и пошел к выходу. Он торопился и боялся, что его решимость растает, словно снег в первый день теплого месяца.

– За твои заслуги, Кэль, – сказал Хельк в спину юноши, – я не буду подвергать тебя наказанию. Если тело Тирина уцелело, – похорони его со всеми достоинствами.

Кэль обернулся и кивнул. – Благодарю, старейшина Хельк.

Старик махнул рукой и сел за стол.

Брет подбежал к юноше. – Пожалуйста, вернись. Я не хочу еще раз остаться совсем один.

Кэль поцеловал малыша в лоб. – Ты не останешься, Брет. Я обещаю.

После сытного завтрака идти был не в пример легче. Мясо и жир клоста согревали его изнутри, а толстая шкура зверя – снаружи.

«Великий Создатель, дай мне сил справиться с этим, – шептал Кэль молитву, стоя на коленях перед столом под каменным карнизом. Он вновь установил ветку и привязал к ней одну красную ленточку. Еще две красные и одну синюю он положил на безымянный палец, пропустил под средним и обернул вокруг указательного, а затем вокруг трех этих пальцев и приложил ленточки к губам. – Тирин говорил мне, что любовь созидает и потому любовь есть сила Создателя. Господи, если ты любишь Брета, помоги мне сегодня вернуться». После короткой паузы он добавил: «Помоги мне найти тело Тирина».

Красная ленточка на обмерзшей ветке осталась трепетать на ветру, а остальные он спрятал в карман куртки.

Бережно перевязанная матерью Джоль раненная рука ныла под тугой повязкой. Кэль скрипел зубами, стараясь не замечать боль и ломоту в теле. Мелкий сухой кашель то и дело сотрясал юношу.

Кэль присел на корточки, всматриваясь в следы саней. Снега со вчерашнего дня еще не было, и следы отлично читались. Но вокруг ровных полос и одиноких человеческих следов было множество рваных и размазанных отметин лап. Хищные клосты вчера следовали за ним по пятам.

– Шансов того, что они не нашли тело больше нет. Да и надежды похоже тоже. – Кэль посмотрел на небеса. Облака спустились ниже и потемнели. С запада набегала бурая мгла, ветер усиливался.

– Все предвещает бурю, – пробормотал Кэль себе под нос. – Раз надежды нет, то лучше вернуться.

Тем не менее, юноша остался стоять на месте. «Я не могу уйти вот так, не убедившись, что тело Тирина на самом деле растащили клосты. Я молился. Бог поможет мне найти его тело. Если потороплюсь, я могу успеть до начала бури».

Кэль побежал. Ломанные линии следов вперемешку с бурыми каплями крови танцевали перед его глазами, горизонт прыгал, а пот стремился залить глаза и спутать его. «Господи, помоги! Пусть тело Тирина будет еще там. Пожалуйста!»

Солнце окончательно скрылось за белесыми облаками. Ледяная пустыня погрузилась в сумрак. Ветер стих. Казалось, хриплое дыхание Кэля и скрип снега остались единственными звуками во всем мире.

«Господи, помоги! Пусть тело Тирина будет еще там. Пожалуйста!»

***

Ланта и Паента вошли в коридор внутри дворцовых стен. Здесь гуляли сквозняки, а стены, пол и потолок блестели от влаги, которая отражала падающий от входа свет.

Ланта обхватила плечи руками и вздрогнула от холода.

– Вам вернуть плащ, моя госпожа?

Ланта покачала головой. – Лучше скажи, что там впереди? Там что-то серебрилось.

У девушек не было с собой ни одного источника света.

Паента пожала плечами. – В этих коридорах есть что-то вроде ламп. Только внутри не масло, а какое-то переливающееся вещество с блестками.

Ланта подняла брови. – Ты имеешь в виду сайрон? Ты никогда не видела жидкого сайрона?

– Данея запрещает мне… Вернее… Ммм…

Ланта моргнула от удивления. – Сар-минталента запрещает тебе иметь дело с сайроном? Ты так верна нашей царственной семье?

– Ну… Данея рассказала мне как это вредно и что мне нельзя даже видеть сайрон, ни то, что его пробовать.

– Какая моя кузина умничка, – улыбнулась Ланта. – Я была о ней худшего мнения. Хорошо. Веди меня.

– Сюда, моя минталента. – Паента вприпрыжку побежала вперед.

Ланта высунулась из ниши в стене и дернула гобелен за собой, скрывая их побег.

Их шаги гулком эхом разносились по коридору. Ланта крутила во все стороны головой, рассматривая древние некрашеные стены, грубую кладку и белесые, слабо светящиеся в темноте паутинки лишайников.

Они достигли первой лампы. Это был подвешенный на цепочке хрустальный шар, в котором лежал расплавленный сайрон. Звездочки внутри него вспыхивали и плавали, перемещаясь от низа вверх.

Ланта потянулась, коснулась шара пальцем, отдернула руку и зашипела. – Горячий! – Она подула на палец и начала размышлять вслух: – Древние мастера не добавляли усиливающее зелье, поэтому свет такой неяркий.

– Ага, – кивнула Паента. – Он напоминает лунный.

– Это удивительно. Мастер Адэнозесси говорил, что раньше не использовали сайрон для освещения. Его начали применять не более десяти лет назад, когда поставки со Скалы выросли.

– Может их кто-то недавно установил? – спросила Паента.

– Судя по ржавчине на цепях, так и есть. А значит, этими коридорами до сих пор кто-то пользуется. Нам надо поторопиться, Паента.

Леди кивнула и потянула Ланту за руку.

Они свернули налево. Длинный коридор с множеством боковых ответвлений шел под наклоном вниз и, по мнению Ланты, должен был проходить под полом её комнаты.

Ланта улыбнулась своим мыслям. «Значит, теоретически, есть возможность попасть из моей комнаты в эти коридоры. Никто больше не сможет запереть меня в своей комнате. Мама, наверное, думает, что я вредная и непослушная».

Паента шла уверенным шагом, раз за разом безошибочно выбирая поворот или боковой коридор.

Ланта почувствовала, как облегченно опустились плечи. Со вчерашнего вечера она находилась в постоянном напряжении, и сама не замечала, каким скованным стало ее тело.

Внезапно, Паента замерла на месте и прошептала: – Минталента, вы слышите?

Ланта прислушалась. Тихие и мерные шлепки капель с мокрого потолка, шорох мышей и легкий свист ветра где-то вдали. Ланта уже собиралась ответить, что ничего необычного не слышит, но тут раздалось эхо приближающихся шагов. Кто-то шел, но остановился, расслышав шепот Паенты, а затем продолжил путь. Им навстречу.

Сердце Ланты забилось быстрее. Взгляд голубых глаз заметался по коридору в поисках спасения, девушка сделала несколько шагов назад.

Паента замотала головой и, не разжимая губ, начала указывать в коридор справа от Ланты. Шаги приближались.

Девушки постарались тихо проскочить в коридор, но лужица под ногой Ланты предательски всплеснула. Минталента замерла, но Паента схватила её за руку и затащила за собой в абсолютную мглу.

Леди пыталась что-то сказать ей шепотом, но Ланта ничего не слышала, кроме стука крови в голове. Она прижала ладонь ко рту, ей казалось, что она дышит слишком громко. Паента нашарила её вторую ладонь и стиснула в своей руке. Шаги были совсем рядом.

«Лишь бы он прошел мимо! Если они поймают меня в этих коридорах, я больше никогда не сбегу из своей комнаты. Не хочу быть запертой всю свою жизнь!»

Кто-то приблизился к их убежищу и остановился. – Хмм, – раздался густой бархатистый мужской голос. – Я точно слышал всплеск воды.

Ланта могла бы поклясться, что где-то уже слышала этот голос. И что он очень её пугал.

Раздался мышиный писк и топот маленьких ног. Несколько серых зверьков заскочили в их коридор и бросились прямо на девушек. Паента сдавленно пискнула, выпучив глаза. Одна из мышей запрыгнула на ноги Ланты и запуталась в её платье.

Холодный пот покатился по телу девушки. Она замерла, чувствуя, как коготки мыши протыкают ткань платья и царапают нежную кожу бедер. Зверек метался и все никак не мог выбраться.

– Неприятные твари, – пробормотал мужчина. – Зачем вас только создали.

Мужчина пошел дальше. Ланта постаралась отвлечься от мыши и посмотрела в сторону основного коридора. Это был лорд Мардегор.

Внезапно, он остановился и посмотрел прямо на девушек.

Сердце Ланты сжалось, руки задрожали. Появилось острое желание наброситься на Мардегора, ударить его по лицу и броситься бежать. «Тише, Ланта, тише. Он тебя не видит, здесь слишком темно. Не вздумай кричать, не вздумай».

Мардегор сощурил глаза и сделал шаг в их сторону.

Ланта нащупала мышь у себя в подоле. Зверек тут же укусил её за палец.

Ланта сжала зубы и швырнула мышь на пол. Та заверещала и бросилась под ноги Мардегору.

Лорд выругался и плюнул на пол. – Столько времени потерял из-за этой ерунды! – Мардегор развернулся и пошел по коридору в ту сторону, из которой они пришли.

Ланта выдохнула и оперлась спиной о каменную стену, сжимая кровоточащий палец.

– Я чуть под себя не сходила от страха, – прошептала Паента.

Ланта еле слышно рассмеялась. Её белые зубы можно было разглядеть даже в такой темноте. – Я не думаю, что так полагается говорить леди.

– В таких ситуациях можно, – Паента помогла Ланте подняться с пола.

Девушки высунулись из темноты бокового прохода. Шаги Мардегора давно затихли. Тем не менее, они не решались выйти из убежища, опасаясь, что лорд поджидает их во мраке.

– Что Мардегор здесь забыл? – прошептала Ланта.

– А я откуда могу знать? – с неожиданной злостью ответила Паента.

Ланта взглянула на подругу Данеи, подняла брови и пожала плечами. «Кто тут у нас самая храбрая девушка в Астарии? Почему тогда ты прячешься, Ланта?» – подумала девушка. И шагнула вперед.

Ничего не произошло. Мардегор не выскочил из-за поворота и не попытался её схватить. Паента подождала несколько секунд и присоединилась к Ланте.

– Куда дальше? – спросила минталента.

– Сюда, госпожа.

Паента провела её по коридору направо, затем они пересекли еще несколько сквозных проходов и вышли к винтовой лестнице. У самого её начала на крючке болталась цепь с хрустальным шариком меньших размеров. Паента взяла его с собой, и они начали спуск.

Древние строители сделали ступеньки настолько маленькими, что нога Ланты едва умещалась на них. Старый камень давно истерся, и нога то и дело старалась поехать вниз, и сократить путь до низа падением кубарем.

– Осторожно, минталента! – Паента поймала Ланту за плечо, когда нога сорвалась в очередной раз и девушка чуть не упала.

Девушка с благодарностью кивнула. По её ощущениям, лестница была намного длиннее обычных, которые располагались между разными блоками. Иногда по бокам от лестницы появлялись темные зевы боковых коридоров, но Паента уверенно спускалась вниз.

Ланта на глаз прикинула размер ступенек и начала их считать. Когда количество ступенек перевалило за восемь сотен, девушка остановилась. – Я посчитала, мы уже преодолели желтый, красный и белый блоки, а также половину основного блока. Если мы пойдем дальше, то спустимся ниже уровня земли.

– Вы удивительно внимательны, госпожа, – кивнула Паента. – Выйти в лес можно только через подземелья. Только так мы можем быть уверены, что нас никто не заметит. Но если желаете, мы можем прямо сейчас оказаться в основном блоке. Там полно стражи.

– Ты так хорошо знаешь эти ходы. Для чего ты лазила тут в детстве?

– Просто нечем было заняться, госпожа. Мы с Данеей часто бывали тут, развлекали себя.

Ланта склонила голову набок. – Данея говорила, что её ничто не заставит залезть в эти подземелья, и что только ты знаешь путь.

– Да? Может она что-то забыла? Да и с возрастом правда появляется отвращение к подобным местам. Данея сейчас боиться даже по грязному полу пройтись в своих дорогих платьях.

– Может быть. – Минталента с сомнением покачала головой, но не нашла аргументов для возражения.

Они закончили спуск по лестнице, и вышли в подземные помещения. Это были настоящие природные пещеры, которых почти не касалась рука человека. В полу были выбиты чаши для воды или чего-то другого. Ланте даже на секунду показалось, что она видит отблески сайрона в одной из чаш, но света от шара в руках Паенты не хватало для того, чтобы рассмотреть подробности. «Это невозможно. Кто будет тратить столько сайрона, чтобы наполнить им целый бассейн? Тем более в этих промозглых пещерах».

Паента провела её через четыре пещеры и вывела к последнему коридору, который полого поднимался вверх. Оттуда тянуло утренней прохладой и весенней свежестью.

К удивлению Ланты, выход из подземелья был прикрыт лишь тонкой деревянной дверью, почерневшей от времени и влаги, снаружи она поросла темно-зеленым мхом.

Девушки навалились плечами на дверь, она протяжно заскрипела и с трудом распахнулась, с громким стуком ударившись о стену.

Ланта улыбнулась восходящему солнцу и посмотрела назад. Выход из подземелья был в нескольких сотнях шагов от дворца. Верхушка разноцветной башни терялась в дымке тумана. Зеленая трава, не тронутая ногами стражей, увлажнила сапоги утренней росой.

Щекочущая радость заполнила грудь девушки. Ланта прикрыла глаза и с шумом вдохнула холодный воздух.

– Смотрите какая красота, моя госпожа! – Паента указала за спину девушки. Ланта обернулась.

Сзади в сотне шагов начиналась полоса деревьев. Леса покрывали большую часть Астарии, но именно возле дворца росли самые древние и красивые деревья в мире. Первый ряд составляли дымные стражи – могучие прямоствольные деревья с квадратными ребристыми листьями. Они всегда были окутаны легким дымком, словно стараясь скрыть растущий за ними лес. Но скрыть красоту саэловых деревьев в это время года было просто невозможно.

Паента заметила, как шире распахнулись прекрасные лазурные глаза Ланты, когда она увидела изящные серебристые деревья, усеянные синими цветами. Листва на саэловых деревьях появлялась очень поздно и сейчас они обладали необыкновенной сапфировой кроной.

– Как же это восхитительно! – прошептала Ланта.

– Ради этого стоило рискнуть и покинуть дворец. – Паента встала рядом. – Сорванные цветы саэловых деревьев не портятся, госпожа. Данея всегда носит один цветок на платье, потому что она главная красавица Астарии.

– Я знаю, – рассмеялась Ланта. – Данея никогда не упустит возможности об этом напомнить. – Ланта подмигнула Паенте. – А представь как разозлится дорогая кузина, если я сорву сейчас один цветок и приколю его к платью?

Паента нахмурилась. – Вы не имеете права на это, госпожа. Титул «цветок саэлового дерева» надо получить на турнире.

–Даже жаль, что мы с тобой не познакомились раньше, – сказала Ланта. – Я бы тоже не отказалась от такой верной подруги.

Глаза Паенты заметались, она словно старалась не смотреть на Ланту. – Не будем терять время, госпожа. Нам надо спешить.

Улыбка пропала с лица Ланты. – Ты права. Меня скоро хватятся. Зайдем поглубже в лес, на опушке мало ценного.

Трава около дымных стражей была усеяна маленькими желтыми цветками с множеством лепестков. Ланта присела, расстегнула рюкзак и начала их срывать. Паента присоединилась к ней, то и дело бросая тревожные взгляды на клубы тумана, окутывающие деревья.

– Боишься, что там прячутся монстры, Паента? – звонкий смех Ланты заставил леди вздрогнуть.

– Нет… Просто… Не по себе как-то. А зачем вам цветы рань-травы, госпожа?

– Я вспомнила одно зелье, читала про него когда-то в детстве. «Зелье прожигания» называлось. Хочу повторить. Тем более компонентов зелья в это время года больше, чем надо.

– А зачем вам это зелье?

– Я хочу… – Ланта осеклась. Её взгляд задержался на лице Паенты. «Какая-то она бледная стала. С чего бы это? Сказать ей, что хочу прожечь пол в своей комнате и попасть в туннели? А вдруг она кому-то расскажет? Опять не доверяешь людям, Ланта, как так можно? Но все же. Она болтливая. Расскажет Данее, а та нечаянно проболтается матери. Или разговор Паенты с Данеей подслушает страж. Лучше повременить».

– Чего хотите, госпожа?

– Хочу заняться выжиганием по дереву. С помощью этого зелья можно выжечь невероятные узоры.

– А… – в голосе Паенты проскользнули нотки разочарования.

Когда Ланта собрала достаточно цветков, она закинула рюкзак на спину и потянулась, любуясь лазурными пятнами саэловых деревьев, проступающими сквозь туман. – Хлыстыника растет в глубине леса. Духовник я раньше встречала на опушке, но в этот раз что-то не вижу. Да, и нам надо еще надрать коры со стрелдрева.

– Оно очень опасно, госпожа.

– Не в это время года, Паента, – рассмеялась Ланта. – Ты так редко бываешь в лесу? Сколько раз меня запирали и то я бывала здесь множество раз. Стрелдрево может выстрелить острыми семенами только из зрелых плодов, а сейчас оно еще даже не зацвело. Не бойся, со мной в лесу не пропадешь.

Услышав последние слова Ланты, леди совсем побледнела.

Ланта вздохнула и смело вошла в туман.

Некоторое время Паента отвечала на размышления Ланты о зельях, а потом резко пропала. Увлеченная сбором зубчатых листьев хлыстыники наследница Астарии не заметила, когда именно леди покинула её.

– В кусты что ли убежала? – вслух рассуждала Ланта, срывая несколько листочков духовника, покрытых сизым налетом. Он был липким и пачкал руку. Ланта недолго думая, обтерла руку об платье, но ощущение жирного налета на пальцах никуда не пропало. – Могла бы и предупредить, раз ушла, – покачала головой девушка. – Еще потеряется здесь, а мне потом отчитываться перед Данеей.

– А может случиться и что похуже, – пробормотала Ланта, когда заметила в нескольких шагах от себя хищное дерево.

Черный извилистый ствол, толстые гибкие ветви, которые лениво двигались, поднимая бурые одревесневшие раковины, внутри которых прятались сотни острых игольчатых зубов. Ланта представила, как Паента присела около такого дерева и то, резко опустив раковину, откусило ей голову.

Девушка передернулась и сморщилась. – Паента! – крикнула она. Ответом был еле слышимый шорох листьев, которые тревожил ветер.

Ланта вздохнула и вернулась к сбору листьев. – Данея оторвет мне голову за свою подругу.

Ланте часто приходилось оставаться наедине, и в такие минуты она привыкла петь. Вот и сейчас, она начала напевать под нос старую песню, которую часто слышала от матери в детстве. Это была песня про одинокую и храбрую воительницу, бросившую вызов целой армии и победившую в неравном бою.

Невидимые ноты песни закружились над головой девушки, а затем разлетелись в стороны, зависая на месте.

Ланта продолжала петь, когда перешла к стрелдреву, чтобы надрать желтоватой сухой и тонкой как бумага коры. Вся земля у дерева была усеяна потемневшими за зиму стрелами в палец длинной. Одна из них даже пригвоздила к земле какого-то зверька и торчала между ребер побелевшего скелета.

Каждая зависшая в воздухе нота начала проваливаться в темную дыру в пространстве. Ланта, увлеченная пением и сдиранием коры, не заметила перемен. И только когда воздух вокруг потемнел, она поняла, в лесу что-то не так.

Ланта подняла голову.

Четкий рисунок ветвистой молнии появился на темно-сером холсте неба. Оглушающий грохот совпал с порывом ветра, который заставил пошатнуться верхушки деревьев. Старое стрелдрево заскрипело, словно намереваясь упасть.

Дрожь прокатилась по телу Ланты. Девушка оборвала песню и огляделась.

Потемнело не только небо. Черные завихрения возникли повсюду на расстоянии двух-трех шагов друг от друга. Воздух словно втягивался в эти завихрения, из которых вырывалось шипение и треск, их сопровождали вспышки тонких извилистых молний, бьющих из черных сгустков.

Ланта прижала ладонь ко рту. «Это сделала я? Но как? Что это за магия? А если не я, то кто? Только сайроновому магу это под силу. Но для чего?»

Запоздалая догадка пронзила Ланту. – Кто-то хочет меня убить, – прошептала девушка и обернулась в сторону дороги во дворец. Прямо за спиной девушки появилось новое завихрение, бьющее молниями в землю. Ланта почувствовала ледяной холод, будто попала в разгар зимы.

Девушка сделала шаг назад и уперлась в стрелдрево. Завихрение приближалось.

Ланта спиной обошла вокруг дерева и побежала в противоположную от дворца сторону. Её преследовал холодный ветер, от которого цветки саэловых деревьев стремительно бурели и опадали на землю. С очередным грохотом небесного огня на лес повалил снег.

***

Буря была все ближе, но охотник сумел воспользоваться коротким затишьем, чтобы добраться до места, где оставил тело отца. Здесь все было перетоптано лапами хищных клостов, перепачкано кровью, обрывки одежды старого охотника усеяли все пространство на десятки шагов. Можно было не сомневаться, клосты не ушли голодными.

Кровь застучала в ушах Кэля и на тело навалилась слабость. Юноша упал на колени и уткнулся лбом в смерзшуюся розовую кашицу перемешанного с кровью снега. Он сорвал капюшон и вцепился пальцами в густые космы на голове. Тело завалилось на бок, и Кэль подтянул колени к груди, выкручивая волосы. Но боль внутри было ничем не перебить.

– И это твоя любовь, Господи? – прошептал Кэль, еще сильнее сжимаясь в клубок. – Тирин, отец, мать, все ошибались. Они говорили, что ты любишь всех людей, но были не правы. Похоже, ты любишь всех, кроме своих последователей.

Кэль сказал эти слова и замер. Он не ожидал такой дерзости от себя. Юноша поднял взгляд на небеса. Они потемнели, лишь в самом центре еще оставался небольшой участок светлого неба.