- -
- 100%
- +
– Тихо! – кто-то провел рукой по его голове, нежно, но крепко ухватил за клок волос (арабы обычно бреют голову, но ему было позволено оставить волосы). – Мальчик понял, что это рука девчонки, за которой он следил. – Т-с-с… – словно змея прошипела она у самого его уха.
– Я знаю, что ты девчонка! – выпалил он.
– Возможно, это последнее, что ты узнал в своей жизни, – с угрозой в голосе ответила она.
Пленник не испугался. Он почувствовал, что она не решится убить его.
– Учти, если я не вернусь, меня быстро хватятся. А что я за тобой следил, знает как минимум еще один человек, так что тебе придется сбежать, но далеко ты не уйдешь… Да я тебя не выдам, не бойся. Я и сам был пленником и прекрасно понимаю тебя. Ты же знаешь: пророк отвергнет в день суда того, кто обещал и не исполнил обещанного…
Этим словам научил мальчика Мустафа, и Ад Дахиль хорошо знал, что для арабов честность, смелость, благодарность и верность главные добродетели, что араб предпочтет умереть, чем совершить предательство.
Холодное полотно кинжала плашмя проползло по его шее словно змея. Еще через мгновение девочка вскочила на ноги, держа свое оружие наизготовку. Ад Дахиль поднялся и провел рукой по шее, чтобы убедиться, что нет крови. Поднял свою повязку для головы.
– И чего ты на меня набросилась, – сказал он миролюбиво, – я вовсе не собирался на тебя напасть.
Эти слова мальчишки, который только что лежал как готовый к закланию барашек, вызвали у девочки усмешку. Он тем временем хорошо разглядел ее лицо. Слегка раскосые глаза, но не узкие, как у тюрков, а широкие и голубые как небо, острый вздернутый носик на круглом лице и остренький подбородок. На голове красивая остроконечная пестрая шапка, отороченная мехом, на теле уже знакомый ему халат, на ногах сапоги с загнутыми носками. Кинжал в ее руке сверкал широким лезвием в красноватых лучах заката. Он был прямой, а не изогнутый, как у арабов.
– Я предлагаю тебе дружбу, – произнес он торжественно, словно был сыном халифа и не меньше, а тот, кому он оказывает такую честь, должен упасть к его ногам словно раб.
Девчонка лишь ухмыльнулась в ответ.
– Я понимаю, что не от хорошей жизни ты надела мужское платье, и сохраню твою тайну. – Он сделал шаг ей навстречу и протянул руку. – Можешь убить меня, если хочешь, или…
Тогда девчонка улыбнулась и ответила:
– Меня зовут Хатун, я дочь Нишу Дулу хана и никого не боюсь. Убивать тебя мне незачем. – Однако кинжал она не спрятала, а лишь переложила в левую руку. А правой пожала протянутую руку мальчика и добавила: – Но в караване меня зовут именем Батыр, и ты так называй.
– А я Гейзерих, сын Альберика из далекого Карфагена. Но здесь меня зовут Ад Дахиль. Это имя дал мне караван-баши Мустафа. Он нашел меня брошенным в пустыне и подарил Аль Барраку.
– Так ты раб? – усмехнулась Хатун.
– Нет, я свободный человек и христианин. Господин не заставлял меня… – Он запнулся, поняв, что говорит лишнее, и замолчал.
– Не бойся, я тоже не из правоверных, – подбодрила его Хатун.
Она наконец убрала кинжал в ножны, прикрепленные к шароварам под халатом, и, рассмеявшись, нарочито в мужской манере хлопнула своего нового друга по плечу. Потом они оба закатились смехом, как бывает, когда опасность миновала: человек смеется без всякой причины, просто искренне радуясь жизни.
В лагерь они вернулись вдвоем. Шум и всеобщее веселье добавили им настроения. Они полюбовались борющимися на конях степняками, затем приняли участие в метании копья. Хатун старалась во всем превзойти своего нового товарища.
Подошли к группе людей, в центре которой находился заклинатель змей. Он забавлялся с коброй невероятной длины, позволяя обвивать себя кольцами и как бы целовать, а затем предложил проделать то же самое желающим из зрителей. Никто кроме Хатун не решился, а она смело взяла в руки страшную змею и стала играть с ней, вызывая ужас у толпы. Когда она вернула ее хозяину, кто-то крикнул, что у этой змеи нет зубов, поэтому она не опасна. Тогда заклинатель предложил этому смельчаку проделать то же самое, но никто не вышел.
– Имейте смелость расстаться если не с жизнью, то с деньгами, – крикнул он в толпу. – Не подходите близко! – предупредил он тех, кто находился в первых рядах. Кобра издала при этом яростное шипение. Люди испуганно отпрянули назад. – Так что – хотите убедиться, что у нее целы ядовитые зубы?
Народ одобрительно заулюлюкал. Сынишка заклинателя прошелся по кругу с деревянной корзиной, собирая монеты. Заклинатель поднял змею над головой двумя руками, чтобы все увидели, какая она огромная. Кто-то невольно присел, а иные, оступившись, упали.
Собрав со зрителей деньги, мальчик по знаку отца подтащил к центру круга другую корзину и вытряхнул из нее индийского ящера больше полуметра длиной. Тот огляделся и хотел уйти из круга к плетеной изгороди. Зрители подбадривали его приветственными криками. Заклинатель опустил змею на землю, а та, видно, хорошо знала, чего от нее ждут, и выпустила фонтан слюны в сторону ящера. Зрители ахнули и попятились, ведь попадание слюны кобры в глаза для человека смертельно. Змея бросилась на ящера, и несколько раз укусила его. Поначалу ящер довольно успешно отбивался, но яд, видимо, начинал действовать, движения его становились замедленными, словно он засыпал. Хищница не стала дожидаться, пока он испустит дух, а принялась заглатывать несчастного живьем. Тем временем сын заклинателя еще раз обежал зрителей с корзинкой.
Хатун толкнула локтем в бок своего нового друга и пошла в сторону стана хазар. В ту ночь Ад Дахиль плохо спал. Ему снились змеи, ящеры, разбойники, укравшие его у матери, – но раз за разом его выручала из беды Хатун. Проснувшись очень рано, он вышел из палатки – и каков же был его ужас, когда у самых его ног проползла какая-то змея. Он вскрикнул и бросился обратно в палатку. С тех пор он всю жизнь боялся змей.
Глава 9. Караван прибывает в Дамаск
Дни пролетали в заботах о караванном имуществе и учебе, а вечера в развлечениях, в которых недостатка не было. Через два месяца пути Ад Дахиль мог самостоятельно установить и разобрать походный шатер, накормить животных, навьючить и разгрузить их. А также скакать на лошади без седла и метать копье. Степняки учили его приемам борьбы и искусству управления конем без помощи рук. Во всех этих делах ему не уступала Хатун, а кое в чем даже превосходила.
Она была дочерью могущественного воина и рабыни-северянки. Когда арабы победили и хан, заключивший мир с халифом, умер, отец отослал ее к знакомому купцу в Чин с отрядом воинов и родственников, там до них дошел слух, что ее отец убит, а их род рассеян. Чинский купец был другом ее отца и дал их каравану грамоту, позволявшую торговать шелком. Это была немалая привилегия. Затем ее дядя, который возглавлял здесь хазарский стан, познакомился с Аль Барраком, чье доброе имя известно было далеко за пределами халифата. И теперь небольшая группа хазар ходит в составе караванов Аль Баррака торговать чинским шелком, а назад в Чин доставляет черное дерево, золото и драгоценные камни.
Караван приближался к Дамаску, и количество новостей из столицы росло. Арабское государство постоянно сотрясали восстания и интриги. Небольшой в сущности народ за сто лет овладел территорией от Индии до Галлии, но устои внутри общин и племен оставались прежними, поэтому новые господа оказывались в чужеродной среде обитания. Многие народы, приняв принесенную веру, при этом сохранили свою культуру. Составляя большинство на своей территории, они не желали жить по принципам, навязываемым завоевателями. Арабские же войска, основу которых прежде составляло почти полностью взрослое мужское население страны, привыкнув пользоваться плодами завоеваний и владеть новыми землями, уже без прежней охоты шли на священную войну. Изрядную часть войск составляли теперь наемники и чужеземцы. И если раньше арабы воевали прежде всего ради идеи, а уже потом ради наживы, то сейчас ситуация изменилась. Однако образ мышления халифа и его приближенных остался прежним, и им было непонятно, почему войска то там то тут восстают, требуя от халифа платы: ведь не он, а они ему должны приносить джизу. Такое положение не устраивало новых адептов, поэтому внутри разношерстного общества зрел конфликт. Хотя вслух все выражали покорность и благодарность династии Омейядов, которые подняли славу их народа на такую высоту, но тайная зависть понемногу ослабляла их власть.
Дамаск встретил своих гостей роскошью. Изобилие со всех сторон лилось в столицу халифата. Поэтому местные жители, в большинстве своем христиане, не проявляли непокорства, а напротив, понимая выгоду своего положения, сделавшего провинциальный город Византии столицей нового мира, пользовались плодами процветания, которое началось при халифе Хишаме. Перехода в иную веру никто не требовал, наоборот, всячески поддерживался традиционный образ жизни местного населения. Такой политикой халиф надеялся избежать бунта.
Дамаск гудел словно пчелиный рой. Торговцы, оставив разговоры о своих товарах, вдруг превратились в политиков. Обсуждалось восстание берберов и христиан на севере Африки, куда готовилась направиться армия. Ад Дахиль с тревогой думал о матери – ведь эпицентр был именно там, в Тунисе, целая провинция отпала от халифата. Обсуждались и другие новости, в их числе болезнь и даже, по не подтвержденным пока сведениям, смерть франкского майордома Карла Мартелла. Мальчик не мог понять, чем важна судьба столь далекого правителя, но она вызывала беспокойство одних и надежды других членов купеческого сообщества, а пришедшая неожиданно весть о смерти византийского императора окончательно взбудоражила всех. Ведь пришедший к власти новый император Константин был женат на хазарской принцессе Чичак, что грозило объединением двух главных врагов халифата, тем более что хазары жаждали реванша. Они претендовали на богатые Кавказские царства: Армению и Атропатену. Эта новость навела мальчика на мысль, что, возможно, хазарский отряд в караване вовсе не купцы, а соглядатаи. Если это так, то его новая подруга в опасности. Но как он сможет защитить ее? Все же он решил поговорить с Хатун и узнать, что она обо всем этом думает.
Жизнь в Дамаске была намного разнообразней, чем в караване. С утра все направлялись на торжище, что находилось рядом с римской крепостной стеной. В самой большой, застроенной красивыми зданиями части города жили христиане. Меньшая часть представляла собой обширный караван-сарай. До арабского завоевания там были поля земледельцев и виллы богатых горожан, теперь же тут жили переселенцы со всех концов халифата, и эти кварталы города больше походили на стоянки кочевников, где царил почти круглосуточный торг. Люди жили в непосредственной близости с животными, а бывшие виллы приспособили под представительства торговых миссий. В одном из таких домов с просторным двором располагалось представительство караван-баши Мустафы.
Христиане оказывали роду Омейядов весомую поддержку. Они помогли создать систему управления. Традиционной родоплеменной системе приходил конец, старейшины уже не имели прежнего авторитета. Относительно небольшое племя чистокровных арабов слилось с многочисленными завоеванными народами, и теперь приходилось считаться с иранскими и сирийскими вождями и богословами, имевшими большое значение в халифате – государстве, стоявшем прежде всего на религиозном стержне.
Главой дамасских христиан был представитель прославленного рода Мансуров по имени Мансур ибн Серджун ад-Таглиби. Его отец служил при Абдуль-Малике ибн Марване, деде нынешнего халифа. Род пользовался великим уважением при дворе – ведь именно его дед помог арабам без боя, с согласия населения, взять под свой контроль Дамаск, изгнав персов, и ввести собственные деньги вместо византийских и персидских, а также посоветовал тогдашнему халифу внедрить повсеместно арабскую письменность. За это род Мансуров был наделен византийским именем великих логофетов. Это были финансовые чиновники, собиравшие подушную подать с христиан и отвечавшие за мир в христианской общине. Такая обязанность сохранялась за родом, несмотря на то, что нынешний его предводитель уже много лет жил в монастыре и оттуда управлял общиной.
Начальник каравана приказал Мустафе собрать мальчишек. Он намеревался выполнить поручение Аль Баррака и показать их Мансуру. Дорога предстояла не близкая. Монастырь, где обитал великий логофет, находился в десяти днях ходу от Дамаска, неподалеку от Иерусалима. Ад Дахиль весь вечер не мог найти себе места: ведь когда он вернется из этой поездки, то может уже не застать своей подруги в Дамаске и потерять ту, к кому прилепилось его сердце. Он решил посоветоваться с Мустафой, если не он, то никто другой не поможет ему.
Караван-баши занимал каменный дом с широким двором. У входа Ад Дахиля встретил Хушар, сидевший на ступенях крыльца, забавляясь с кривой саблей. Ни о чем не спрашивая, он проводил мальчика к Мустафе.
– Заходи-заходи, дорогой, – ласковым голосом пригласил гостя караван-баши.
В пахнущих благовониями покоях было довольно темно. Ад Дахиль не сразу разглядел, где находится хозяин. Тот повторил приглашение. Голос исходил из дальнего угла. Мальчик прошел по мягкому ковру, положил поклон, а подойдя к Мустафе, поцеловал протянутую ему руку. По знаку Мустафы Хушар налил мальчику питье и придвинул столик с финиками и ароматной дыней:
– Кушай, кушай, разговоры потом.
Ад Дахиль с удовольствием погрузил зубы в прохладную дыню и, причмокивая, откусил раз, другой… Запив сладости, он приложил ладонь к груди – то был знак благодарности.
Мустафа попросил Хушара выйти и, когда они с мальчиком остались наедине, предложил говорить. Тот, слегка оробев, не знал, как начать.
– Тогда я сам скажу, – с довольной улыбкой начал Мустафа. – Последнее время тебя практически невозможно застать в караван-сарае, ты все время гуляешь со своим новым хазарским другом. А точнее подругой – не так ли? А теперь скажи мне: чего ты хочешь от меня?
Ад Дахиль собрался было отрицать, что его новый друг девочка, но быстро понял, что это бесполезно.
– Я слышал, что новый василевс женился на хазарке? – задал он вопрос.
– А нам-то с тобой что за дело? Или у тебя были другие планы на его счет?
– Я слышал также, что новый василевс хочет идти войной на халифа.
– Ты хочешь стать воином?
– Нет, но если начнется война, то хазарам из каравана… – мальчик провел рукой по шее.
– Да, ты прав. Им следует как можно быстрее покинуть пределы царства, я бы на их месте и дня не задерживался, чтобы, когда огонь войны загорится, их никто не смог догнать. Впрочем, насколько я знаю, они и собираются выдвигаться ближайшей ночью.
У мальчика от слов Мустафы сжалось сердце.
– Так что твою подругу они вряд ли оставят, ведь она поручена им, и они скорее все умрут, чем… – Мустафа не договорил.
– Но ведь их силы ничтожно малы, они не смогут спасти ее.
– Да, ты прав, сил у них для этого недостаточно.
– Так что же делать?.. – в отчаянии вскрикнул мальчик.
– Эти северяне упрямы и взбалмошны.
– Может, я ее уговорю сбежать? Ведь не пошлют же они погоню за нами.
– Тут надо иметь в виду, что за ними стоит правитель Чина, от которого зависит вся торговля по Шелковому пути, а это главная артерия всего халифата, понимаешь? И за ее благополучие своей головой отвечает наш господин. Сейчас для нас благоприятное время: его покровитель стал халифом. Пока он у власти, нам ничто не грозит, но в последнее время халифы правят недолго, да продлит Аллах его дни!
Мальчик повторил за Мустафой молитву.
– Да, задал ты мне задачку, – протянул караван-баши. – Как нам и девчонку спасти, и с ее охранниками не рассориться? Боюсь, придется оставить все как есть, когда мы вернемся, их уже тут не будет. Попробую поговорить с Вирхобиром (то был начальник хазарского каравана, человек весьма угрюмый, на купца мало похожий). Но тебя прошу об одном: ничего не предпринимай, не посоветовавшись со мной. А пока иди помогай товарищам готовиться к дороге – завтра на рассвете мы выступаем в путь.
Мальчик отдал поклон и, поцеловав протянутую руку, вышел. У дверей все так же играл с саблей Хушар.
– Ну что, поможет? – задал он неожиданный вопрос и улыбнулся.
Ад Дахиль понял, что мидянину тоже известно, зачем он приходил. Наверно, он и рассказал о девочке Мустафе.
Мальчику стало не по себе: оказывается, все вокруг всё о нем знали – и при этом с уважением отнеслись к его тайне. Он опустил голову и поспешил уйти. Решил, что ему нужно встретиться с Хатун.
Глава 10. Побег
Ночью к дому караван-баши подошел небольшой отряд хорошо вооруженных людей. Хушар находился на балконе второго этажа и не спал. Он первым почувствовал какую-то суету за стенами. В доме хранилась казна каравана, поэтому во дворе всегда находилось два десятка воинов, да и внутри хватало вооруженных людей. Хушар без лишнего шума поднял всех на ноги и приготовился к обороне. То могли быть разбойники, которые часто под видом купцов проникали в торговые кварталы и совершали ночные нападения. На этот случай по всему городу дежурили небольшие охранные отряды, способные быстро реагировать на шум боевых действий, что как-то остужало пыл злодеев, круживших, словно вороны над засеянным полем, около больших городов.
Мустафа догадался, в чем дело. «Ох уж этот непослушный мальчишка, надо было все-таки посадить его под замок».
– Ты был прав, – на ходу бросил он Хушару, накинувшему на плечи господина хафтон и протянувшему ему саблю. – Нет, саблю держи у себя. Мне знаком нрав хазар: выйди к ним с оружием, они сочтут это за вызов, и тогда прольется кровь. А это вовсе не входит в наши планы.
Решительным шагом он вышел во двор и поднял голову к небу, словно просил его о помощи. Он развел руки в сторону, словно птица взмахнула крыльями, драгоценные камни на его плечах сверкнули, отражая свет луны, словно давая знак, что небо услышало его просьбу и взяло под защиту.
Вооруженная охрана, стараясь не шуметь, отодвинулась в глубь двора и к стенам, укрывшись за деревьями. Двор, казалось, опустел, у колодца в его центре остались только Мустафа и Хушар.
– Открой ворота и впусти их, – распорядился Мустафа.
Дважды повторять не пришлось, в просвете открывшихся створок блеснула кольчуга, в которую был облачен Вирхобир. Он держал наготове прямой меч. Остроконечный шлем, как купол минарета, покрывал его голову, из-под него сверкали два прищуренных глаза. Хазар, не дожидаясь, пока ворота откроются полностью, протиснулся в образовавшийся проем, оттолкнув юношу, и почти вплотную подошел к Мустафе. Тот спокойно улыбался гостю. Остальные хазары, последовав за своим господином, заняли полумесяцем оборону вокруг него, отрезав Мустафе путь к отступлению. Хушар стал справа от своего господина, чтобы в случае нападения принять удар на себя.
– Ты знаешь, зачем я пришел! – процедил сквозь зубы непрошеный гость.
– Ох уж этот мальчишка! – с досадой воскликнул Мустафа и хлопнул в ладоши. Из темноты показалось нескольких вооруженных эфиопов. – Немедленно разыщите Ад Дахиля и доставьте сюда, – отдал он приказ. – Прошу в дом, – пригласил он Вирхобира. – Незачем стоять в темноте, вооружившись злобой друг против друга.
– Нет, я не сойду с этого места, пока не получу того, за чем пришел.
– Не стоит подвергать сомнению нашу честность. Ты знаешь, кто наш господин. Он никогда не позволил бы обидеть того, кто находится под его покровительством.
Слова Мустафы текли медленно, мягко, словно мед. Но тот, кто его знал, понял бы, что за терпимостью кроется абсолютная решимость.
Хазар, немного поразмыслив, вложил меч в ножны. Воины его облегченно выдохнули, словно стая птиц вспорхнула, хлопая крыльями. Следуя примеру предводителя, они убрали приготовленное к бою оружие.
Мустафа подал знак, и его люди показались из укрытий, демонстративно убирая свое оружие.
– Найди мне парня! – приказал он Хушару.
– И чтобы волос с головы у нее не упал, – опуская глаза, добавил Вирхобир.
Уже несколько часов Ад Дахиль и Хатун неслись на прекрасных арабских скакунах по дороге, ведущей на юг, к Иерусалиму. Свежий ночной воздух бодрил, обдувая их счастливые лица. Подросток понимал, что за ними пошлют погоню, поэтому взял с собой две пары коней, воды и еды на пять дней пути. По его расчетам это позволяло им двигаться без остановок быстрой рысью. Для хазар это было в порядке вещей, но непривычный к такой скачке Ад Дахиль уже через пять часов пути почувствовал головную боль и растер внутренние поверхности бедер. А секрет, как избежать этого, был прост: плотно обхватить ногами бока коня, чтобы ноги не болтались.
К полудню следующего дня беглецы удалились на порядочное расстояние от Дамаска. Даже если преследователи гнали во весь опор, запас времени позволял надеяться на успех. Пока обнаружится пропажа Хатун, пока хазары разберутся с Мустафой, если дело обойдется без вооруженной стычки, пройдет немало часов. И вряд ли преследователи заподозрят, что беглецы решатся вдвоем, без охраны, пересечь большое расстояние. Хотя, конечно, число похищенных ими коней позволяло делать любые предположения.
Все же Ад Дахиль надеялся, что они ушли далеко и могут себе позволить передохнуть. Ему никогда не приходилось так долго оставаться в седле. Когда сгустились ночные сумерки, он спросил:
– Хатун, как ты думаешь, мы уже далеко от Дамаска?
– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – в ее тоне он услышал нотку высокомерия. Наверно, она считает, что он выбился из сил и нуждается в отдыхе. Этого было достаточно, чтобы избавиться от мыслей об их безопасности, пришедших ему в голову.
Хатун, не останавливая коня, отпила из бурдюка воды, затем вынула из подседельного мешка лепешку и демонстративно на ходу ее съела. – Привыкай делать всё на ходу, не слезая с лошади, – сказала она и засмеялась. – Раз ты стал степняком, перенимай их привычки и обычаи. Путь, который ты избрал в жизни, многому еще тебя научит. Чем быстрее ты откроешь сердце и разум для новой жизни, тем вернее добьешься цели.
Да какая у него цель? – подумал Ад Дахиль. Он просто сделал то, что казалось ему правильным. Все произошло мгновенно и как бы само собой. Видно, правы те, кто говорят, что все в этом мире предопределено.
Он ехал чуть позади девочки, восхищаясь ее ровной спиной и твердой посадкой в седле. Слева от нее скакала запасная кобыла. Вдруг Хатун свернула с дороги к зарослям и остановилась перед ними.
– Можешь размять ноги, но не задерживайся – нам некогда отдыхать.
Ад Дахиль соскочил с лошади, ноги его нетвердо ступили на землю. Он вымыл руки, освежил водой лицо и переложил дорожный мешок на сменную лошадь.
– Что ты скажешь, если днем нас кто-нибудь остановит и спросит, почему подростки едут без сопровождения взрослых? – задала ему вопрос девочка.
Он растерянно почесал затылок и честно признался, что не успел еще об этом подумать.
Хатун лукаво улыбнулась.
– Думаешь, это ты меня увез? Ха-ха-ха!..
– Да, конечно, – растерянно ответил подросток – и только сейчас понял, что именно она была инициатором побега, а он лишь послушно исполнял предназначенную ему роль.
– Оказывается, ты хитрая, – обиженно заметил он.
– Ха-ха-ха! Это только в сказках принцы спасают своих принцесс, а в жизни принцесса сама выбирает себе спасителя и делает его принцем.
Пожалуй, она права, вынужден был признать Ад Дахиль.
– Ну, тогда ты должна сделать меня принцем.
– Сделаю. Обязательно сделаю! – пообещала она, вскочила на сменную лошадь и пустила ее во весь опор, так что пыль поднялась столбом. Будущий принц помчался за ней вдогонку.
Глава 11. Пророчество старца
Хушар с остальными ребятами перерыли весь караван-сарай, стараясь не привлечь внимания городской охраны. Однако новость о побеге Ад Дахиля и Хатун распространилась быстрее, чем огонь в сухой степи, причем один слух противоречил другому. Кто говорил, что они направились к морю в Бейрут, чтобы оттуда отплыть на корабле в Византию или Италию, кто называл Хайфу, где много иноверцев и легко раствориться среди них. Нашелся даже один, который пообещал Хушару отвести его на рассвете в дом некого именитого горожанина-христианина, якобы мальчишка с девчонкой прячутся у него.
Тем временем терпение Вирхобира иссякло. Ведь сегодня еще до рассвета его отряд должен был отправиться в путь. В городе уже поговаривали о возможном начале войны с хазарами и ромеями, а значит, хазары не были в безопасности даже под покровительством Аль Баррака. Законы войны безжалостны, будь ты купец или простой крестьянин, и понимая это, они спешили уйти, не дожидаясь всего каравана, который должен был выдвигаться в Чин только через двадцать дней.
– Поверь мне, друг, – пытался успокоить его Мустафа. – Ты знаешь: слово мое верное, и для меня грех солгать перед тобой. Я найду мальчишку и девчонку и верну их.