Полное собрание стихотворений
полная версия
- -
- 100%
- +
Два голоса
Скользят стрижи в лазури неба чистой.– В лазури неба чистой горит закат. —В вечерний час как нежен луг росистый!– Как нежен луг росистый, и пруд, и сад! —Вечерний час – предчувствие полночи.– В предчувствии полночи душа дрожит. —Пред красотой минутной плачут очи.– Как горько плачут очи! Как миг бежит! —Песня без слов
Ландыши, лютики Ласки любовные.Ласточки лепет. Лобзанье лучей.Лес зеленеющий Луг расцветающий.Светлый свободный журчащий ручей.День догорает. Закат загорается.Шепотом, ропотом рощи полны.Новый восторг воскресает для жителейСказочной светлой свободной страны.Ветра вечернего вздох замирающий.Полной Луны переменчивый лик.Радость безумная Грусть непонятная.Миг невозможного. Счастия миг.Рабство
Сонет
Ты льнешь ко мне, как гибкая лоза,И все твои движения красивы,Твоих волос капризные извивыПышнее, чем полночная гроза.Настолько же прекрасны, как и лживы,Глубокие спокойные глаза,Где искрится притворная слеза,Где видны сладострастные порывы.Тот будет твой безвольный раб всегда,Кого ты отравила поцелуем,В нем прошлое погибнет без следа,В нем вечно будет жгучая враждаК тому, чем прежде был он так волнуем,К святыне, что погасла, как звезда.Кошмар
Сонет
В печальный миг, в печальный час ночной,В алькове пышном, полном аромата,Покоилась она передо мной,Дремотою изнеженной объята.И понял я, что мне уж нет возвратаК прошедшему, к Лазури неземной: —Я увидал не человека-брата,Со мною был бездушный зверь лесной.Незримыми немыми голосамиДуша моя наполнилася вдругОт этих губ, от этих ног и рук.Мгновения сменялися часами,И видел я везде везде вокруг —Змею с полузакрытыми глазами«Нет, мне никто не сделал столько зла...»
Нет, мне никто не сделал столько зла,Как женщина, которая твердилаМне каждый миг. «Люблю тебя, люблю!»Она украдкой кровь мою,Как злой вампир, пилаОна во мне все чистое убила,Она меня к могиле привелаЗабыв весь мир, забыв, что люди, братья,Томятся где-то там, во тьме, вдали,Я заключил в преступные объятьяТебя, злой дух, тебя, о, перл Земли.Озарены больным сияньем лунным,Окутаны туманной полумглой,Подобно духам тьмы иль звукам струнным,Витаем мы меж Небом и Землей.Твой образ, то насмешливый, то милый,Мне грезится в каком-то смутном сне,Цветы любви сбирая над могилой,Я вижу, как ты гроб готовишь мне.Как мертвецу, мне чуждо все живое...Но кто же ты, мой гений неземной,Во мне зажегший пламя роковое?Страдаю я, покуда ты со мной, —А нет тебя и я страдаю вдвое.В твоей душе слились добро и злоЗачем твое дыханье огневоеМеня сожгло?О, как прекрасна ты неотразимо,Как властна ты заставить все забыть!Твой нежный смех улыбка серафима,И я тебя не в силах не любить!Но почему же во мне неудержимоЖелание встает тебя – убить?Ласточки
Сонет
Земля покрыта тьмой Окончен день забот.Я в царстве чистых дум, живых очарований.На башне вдалеке протяжно полночь бьет,Час тайных встреч, любви, блаженства, и рыданий.Невольная в душе тоска растет, растет.Встает перед мной толпа воспоминаний,То вдруг отпрянет прочь, то вдруг опять прильнетК груди, исполненной несбыточных желаний.Так в знойный летний день, над гладью вод речныхПорою ласточка игриво пронесется,За ней вослед толпа сестер ее живых,Веселых спутниц рой как будто бы смеется,Щебечут громко все, – и каждая из нихЛазури вод на миг крылом своим коснется.В столице
Свежий запах душистого сена мне напомнил далекиедни,Невозвратного светлого детства предо мной загорелисьогни;Предо мною воскресло то время, когда мир я безгрешнолюбил,Когда не был еще человеком, но когда уже богом ябыл.Мне снятся родные луга,И звонкая песня косца,Зеленого сена стога,Веселье и смех без конца.Июльского дня красота,Зарница июльских ночей,И детского сердца мечтаВ сияньи нездешних лучей.Протяжное пенье стрекоз,Чуть слышные всплески реки,Роптание лип и берез,В полуночной тьме светлякиИ все, что в родной сторонеМеня озарило на миг,Теперь пробудило во мне.Печали певучий родник.И зачем истомленною грудью я вдыхаю живой аромат;Вспоминая луга с их раздольем, и забытыйзапущенный сад?Свежий запах душистого сена только болью терзает меня:Он мне душною ночью напомнил отлетевшие радости дня.Грусть
Внемля ветру, тополь гнется, с неба дождь осеннийльется,Надо мною раздается мерный стук часов стенных,Мне никто не улыбнется, и тревожно сердце бьется,И из уст невольно рвется монотонный грустныйстих;И как тихий дальний топот, за окном я слышуропот,Непонятный странный шепот – шепот капельдождевых.Отчею так ветру скучно? Плачет, ноет ондокучно, —И в ответ ему стозвучно капли бьются и бегут,Я внемлю, мне так же скучно, грусть со мноюнеразлучна,Равномерно, однозвучно рифмы стройные текут,В эту пору непогоды, под унылый плач Природы,Дни, мгновенья, точно годы – годы медленно идут.«В поле искрилась роса...»
В поле искрилась роса,В небесах царил покой,Молодые голосаЗвонко пели за рекой.Но меж тем как песни звукОзарял немую даль,Точно тень, бродила вкругНеутешная печаль.И, скорбя о трудном дне,Где-то дух страдал людской,Кто-то плакал в тишинеС бесконечною тоской.Смерть
Сонет
Суровый призрак, демон, дух всесильный,Владыка всех пространств и всех времен,Нет дня, чтоб жатвы ты не снял обильной,Нет битвы, где бы ты не брал знамен.Ты шлешь очам бессонным сон могильный,Несчастному, кто к пыткам присужден,Как вольный ветер, шепчешь в келье пыльной,И свет даришь тому, кто тьмой стеснен.Ты всем несешь свой дар успокоенья,И даже тем, кто суетной душойИсполнен дерзновенного сомненья.К тебе, о, царь, владыка, дух забвенья,Из бездны зол несется возглас мой: —Приди. Я жду. Я жажду примиренья!Смерть, убаюкай меня
Жизнь утомила меня.Смерть, наклонись надо мной!В небе – предчувствие дня,Сумрак бледнеет ночной...Смерть, убаюкай меня!Ранней душистой весной,В утренней девственной мгле,Дуб залепечет с сосной.Грустно поникнет к землеЛасковый ландыш лесной.Вестник бессмертного дня,Где-то зашепчет родник,Где-то проснется, звеня...В этот таинственный миг,Смерть, убаюкай меня!В безбрежности
1895 – зима
Землю целуй, и неустанно ненасытимо люби, всех люби, все люби, ищи восторга и исступления сего
Ф Достоевский«Я мечтою ловил уходящие тени...»
Я мечтою ловил уходящие тени,Уходящие тени погасавшего дня,Я на башню всходил, и дрожали ступени,И дрожали ступени под ногой у меня.И чем выше я шел, тем ясней рисовались,Тем ясней рисовались очертанья вдали,И какие-то звуки вдали раздавались,Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,И сияньем прощальным как будто ласкали,Словно нежно ласкали отуманенный взор.И внизу подо мною уже ночь наступила,Уже ночь наступила для уснувшей земли,Для меня же блистало дневное светило,Огневое светило догорало вдали.Я узнал, как ловить уходящие тени,Уходящие тени потускневшего дня,И все выше я шел, и дрожали ступени,И дрожали ступени под ногой у меня.За пределы
Вечность движенья —
Область моя;
Смерть и рожденье,
Ткань бытия.
Гете, Дух ЗемлиБолотные лилии
Побледневшие, нежно-стыдливые,Распустились в болотной глушиБелых лилий цветы молчаливые,И вкруг них шелестят камыши.Белых лилий цветы серебристыеВырастают с глубокого дна,Где не светят лучи золотистые,Где вода холодна и темна.И не манят их страсти преступные,Их волненья к себе не зовут;Для нескромных очей недоступные,Для себя они только живут.Проникаясь решимостью твердоюЖить мечтой и достичь высоты,Распускаются с пышностью гордоюБелых лилий немые цветы.Расцветут, и поблекнут бесстрастные,Далеко от владений людских,И распустятся снова, прекрасные, —И никто не узнает о них.«Все мне грезится Море да Небо глубокое...»
Все мне грезится Море да Небо глубокое,Бесконечная грусть, безграничная даль,Трепетание звезд, их мерцанье стоокое,Догорающих тучек немая печаль.Все мне чудится вздох камыша почернелого.Глушь родимых лесов, заповедный затон,И над озером пение лебедя белого,Точно сердца несмелого жалобный стон.На дальнем полюсе
На дальнем полюсе, где Солнце никогдаОгнем своих лучей цветы не возрощает,Где в мертвом воздухе оплоты изо льдаБезумная Луна, не грея, освещает, —В пределах Севера тоскует ОкеанНеумирающим бесцельным рокотаньем,И, точно вспугнутый, крутится ураган,И вдаль уносится со вздохом и с рыданьем.На дальнем полюсе, где жизнь и смерть – одно,Момент спокойствия пред вечером подкрался: —Все было ярким сном лучей озарено,И только Океан угрюмо волновался.Но вот застыл и он. Была ясна вода,Огнистая, она терялася в пространстве,И, как хрустальные немые города,Вздымались глыбы льдов – в нетронутомубранстве.И точно вопрошал пустынный мир: «За что?»И красота кругом бессмертная блистала,И этой красоты не увидал никто,Увы, она сама себя не увидала.И быстротечный миг был полон странныхчар, —Полуугасший день обнялся с Океаном.Но жизни не было. И Солнца красный шарТонул в бесстрастии, склоняясь к новым странам.Камыши
Полночной порою в болотной глушиЧуть слышно, бесшумно, шуршат камыши.О чем они шепчут? О чем говорят?Зачем огоньки между ними горят?Мелькают, мигают, – и снова их нет.И снова забрезжил блуждающий свет.Полночной порой камыши шелестят.В них жабы гнездятся, в них змеи свистят.В болоте дрожит умирающий лик,То Месяц багровый печально поник.И тияой запахло. И сырость ползет.Трясина заманит, сожмет, засосет.«Кого? Для чего?» – камыши говорят.«Зачем огоньки между нами горят?»Но Месяц печальный безмолвно поник.Не знает. Склоняет все ниже свой лик.И, вздох повторяя погибшей души,Тоскливо, бесшумно, шуршат камыши.Подводные растенья
Сонет
На дне морском подводные растеньяРаспространяют бледные листы,И тянутся, растут как привиденья,В безмолвии угрюмой темноты.Их тяготит покой уединенья,Их манит мир безвестной высоты,Им хочется любви, лучей, волненья,Им снятся ароматные цветы.Но нет пути в страну борьбы и света,Молчит кругом холодная вода.Акулы проплывают иногда.Ни проблеска, ни звука, ни привета,И сверху посылает зыбь морейЛишь трупы и обломки кораблей.Пустыня
Я видел Норвежские фьорды с их жесткойбездушной красой,Я видел долину Арагвы, омытую свежей росой,Исландии берег холодный, и Альпснеговые хребты, —Люблю я Пустыню, Пустыню,царицу земной красоты.Моря, и долины, и фьорды, и глыбытоскующих горЛишь краткой окутают лаской, на миг убаюкаютвзор,А образ безмолвной Пустыни, царицы земнойкрасоты,Войдя, не выходит из сердца, навекотравляет мечты.В молчаньи песков беспредельных я слышуневедомый шум,Как будто в дали неоглядной встает и крутитсясамум,Встает, и бежит, пропадает, – и снова молчаньерастет,И снова мираж лучезарный обманно узоры плетет.И манит куда-то далеко незримая чудная власть,И мысль поднимается к Небу, чтоб сновабессильно упасть:Как будто бы Жизнь задрожала, с напрасноймечтой и борьбой,И Смерть на нее наступила своею тяжелой стопой.Змеиный глаз
Датскому лирику Тору Ланге
Огней полночных караванВ степи Небес плывет.Но кто меня в ночной туманТак ласково зовет?Зачем от сердца далекаМечта о Небесах?Зачем дрожит моя рука?Зачем так манит прах?Болото спит. Ночная тишьРастет и все растет.Шуршит загадочно камыш,Змеиный глаз цветет.Змеиный глаз глядит, растет,Его лелеет Ночь.К нему кто близко подойдет,Уйти не может прочь.Он смутно слышит свист змеи,Как нежный близкий зов,Он еле видит в забытьиОгни иных миров.Не манит блеск былых утех,Далек живой родник.В болоте слышен чей-то смех,И чей-то слабый крик.Гибель
Предчувствием бури окутан был сад.Сильней заструился цветов аромат.Узлистые сучья как змеи сплелись.Змеистые молнии в тучах зажглись.Как хохот стократный, громовый раскатСмутил, оглушил зачарованный сад.Свернулись, закрылись цветов лепестки.На тонких осинах забились листки.Запрыгал мелькающий бешеный град.Врасплох был захвачен испуганный сад.С грозою обняться и слиться хотел.Погиб – и упиться грозой не успел.«Вечерний свет погас...»
Е. А. Варженевской.
Вечерний свет погас.Чуть дышит гладь воды.Настал заветный часДля искристой Звезды.Она теперь горит,Окутанная мглой,И светом говоритНе с Небом, а с Землей.Увидела она,Как там внизу темно,Как сладко спит волна,Как спит речное дно.И вот во мгле, вдали,Открыв лицо свое,Кувшинки расцвелиИ смотрят на нее.Они горят в ночи,Их нежит гладь воды,Ласкают их лучиЗастенчивой Звезды.И будут над водойВсю ночь они гореть,Чтоб с Утренней ЗвездойСтыдливо умереть.Исполинские горы
Исполинские горы,Заповедные скалы,Вы – земные узоры,Вы – вселенной кристаллы.Вы всегда благородны,Неизменно прекрасны,От стремлений свободны,К человеку бесстрастны.Вы простерли изломы,Обрамленные мохом,Вы с борьбой незнакомы,Незнакомы со вздохом.Вы спокойно безмолвны,Вас не тронут рыданья,Вы – застывшие волныОт времен Мирозданья.Ковыль
Точно призрак умирающий,На степи ковыль качается,Смотрит Месяц догорающий,Белой тучкой омрачается.И блуждают тени смутныеПо пространству неоглядному,И непрочные, минутные,Что-то шепчут ветру жадному.И мерцание мелькнувшееИсчезает за туманами,Утонувшее минувшееВозникает над курганами.Месяц меркнет, омрачается,Догорающий и тающий,И, дрожа, ковыль качается,Точно призрак умирающий.Океан
Сонет
Вдали от берегов Страны Обетованной,Храня на дне души надежды бледный свет,Я волны вопрошал, и Океан туманныйУгрюмо рокотал и говорил в ответ.«Забудь о светлых снах. Забудь. Надежды нет.Ты вверился мечте обманчивой и странной.Скитайся дни, года, десятки, сотни лет, —Ты не найдешь нигде Страны Обетованной».И вдруг поняв душой всех дерзких снов обман,Охвачен пламенной, но безутешной думой,Я горько вопросил безбрежный Океан, —Зачем он странных бурь питает ураган,Зачем волнуется, – но Океан угрюмый,Свой ропот заглушив, окутался в туман.«Вечно-безмолвное Небо, смутно-прекрасное Море...»
Вечно-безмолвное Небо, смутно-прекрасное Море,Оба окутаны светом мертвенно-бледной Луны.Ветер в пространстве смутился, смолк в безутешномпросторе,Небо, и Ветер, и Море грустью одною больны.В холод гибнет и меркнет все, что глубоко и нежно,В ужасе Небо застыло, странно мерцает Луна.Горькая влага бездонна, Море синеет безбрежно,Скорбь бытия неизбежна, нет и не будет ей дна.Лебедь
Заводь спит. Молчит вода зеркальная.Только там, где дремлют камыши,Чья-то песня слышится, печальная,Как последний вздох души.Это плачет лебедь умирающий,Он с своим прошедшим говорит,А на небе вечер догорающийИ горит и не горит.Отчего так грустны эти жалобы?Отчего так бьется эта грудь?В этот миг душа его желала быНевозвратное вернуть.Все, чем жил с тревогой, с наслаждением,Все, на что надеялась любовь,Проскользнуло быстрым сновидением,Никогда не вспыхнет вновь.Все, на чем печать непоправимого,Белый лебедь в этой песне слил,Точно он у озера родимогоО прощении молил.И когда блеснули звезды дальние,И когда туман вставал в глуши,Лебедь пел все тише, все печальнее,И шептались камыши.Не живой он пел, а умирающий,Оттого он пел в предсмертный час,Что пред смертью, вечной, примиряющей,Видел правду в первый раз.Бесприютность
Сонет
Меня не манит тихая отрада,Покой, тепло родного очага,Не снятся мне цветы родного сада,Родимые безмолвные луга.Краса иная сердцу дорога,Я слышу рев и рокот водопада,Мне грезятся морские берега,И гор неумолимая громада.Среди других обманчивых утехЕсть у меня заветная утеха:Забыть, что значит плач, что значитсмех, —Будить в горах грохочущее эхо.И в бурю созерцать, под гром и вой,Величие пустыни мировой.Над пучиной морской
Фаине***
Над пучиной морской, тяготея, повисла скала,У подножья скалы бьются волны толпой неустанной,Греет зной ее камни, к ней ластятся ветер и мгла,Но безмолвна она – в час ночной, в час заризлатотканной.Белоснежная тучка мелькнет и растает над ней,Прощебечет блуждающих птиц перелетная стая,Загорится, забрезжит за морем звезда золотая,Небо вспыхнет в ответ мириадами синих огней.Но не видя, не внемля, гранитная дремлет громада,Если ж волны сильнее нахлынут, журча и звеня,Словно шепчет она еле слышно: «Не надо... не надо...«Утишите волненье свое... Не будите меня...»В пещере
В пещере угрюмой, под сводами скал,Где светоч дневной никогда не сверкал,Иду я на ощупь, не видно ни зги,И гулко во тьме отдаются шаги.И кто-то со мною как будто идет,Ведет в лабиринте вперед и вперед.И, вскрикнув, я слышу, как тотчас вокруг,Ответный, стократный, разносится звук.Скользя по уступам, иду без конца,Невольно мне чудится очерк лица,Невольно хочу я кого-то обнять,Кого, – не могу и не смею понять.Но тщетно безумной томлюсь я тоской: —Лишь голые камни хватаю рукой,Лишь чувствую сырость на влажной стене, —И ужас вливается в сердце ко мне.«Кто шепчет?» – кричу я. «Ты друг мне? Приди!»И голос гремит и хохочет: «Иди!»И в страхе кричу я: «Скажи мне, куда?»И с хохотом голос гремит: «Никуда!»Бесплодно скитанье в пустыне земной,Близнец мой, страданье, повсюду со мной.Где выход, не знаю, – в пещере темно,Все слито в одно роковое звено.Аюдаг
Синеет ширь морская, чернеет Аюдаг.Теснится из-за Моря, растет, густеет мрак.Холодный ветер веет, туманы поднялись,И звезды между тучек чуть видные зажглись.Неслышно Ночь ступает, вступает в этот мир,И таинство свершает, и шествует на пир.Безмолвие ей шепчет, что дню пришел конец,И звезды ей сплетают серебряный венец.И все полней молчанье, и все чернее мрак.Застыл, как изваянье, тяжелый Аюдаг. И Ночь, смеясь, покрыла весь мир своим крылом,Чтоб тот, кто настрадался, вздохнул пред новымзлом.«В этой жизни смутной...»
В этой жизни смутнойНас повсюду ждет —За восторг минутный —Долгой скорби гнет.Радость совершенстваСмешана с тоской.Есть одно блаженство: —Мертвенный покой.Жажду наслажденьяВ сердце победи,Усыпи волненья,Ничего не жди.«Нет, не могу я заснуть, и не ждать, и смириться...»
Нет, не могу я заснуть, и не ждать, и смириться,В сердце волненье растет и растет!Может ли ветер свободный кому покориться?Может ли звезд не блистать хоровод?Нет, мне не нужно покоя, не нужно забвенья,Если же счастья нам не дано, —В море отчаянья, в темную бездну мученьяБрошусь на самое дно!В час рассвета
Над ущельем осторожным, меж тревожныхчутких скал,Перекличке горных духов в час рассветая внимал.Со скалы к скале срывался, точно зов, неясныйзвук.Освеженный, улыбался, пробуждался мир вокруг.Где-то серна пробежала, где-то коршун промелькнул,Оборвался тяжкий камень, между скал раздался гул.И гнездится, и клубится легкий пар, источник туч,Зацепляясь, проползает по уступам влажных круч.И за гранью отдаленной, – радость гор, долин,полей, —Открывает лик победный, все полней и все светлей,Ярко-красное Светило расцветающего дня,Как цветок садов гигантских, полный жизни и огня.Ветер
Я жить не могу настоящим,Я люблю беспокойные сны,Под солнечным блеском палящим,И под влажным мерцаньем Луны.Я жить не хочу настоящим,Я внимаю намекам струны,Цветам и деревьям шумящим,И легендам приморской волны.Желаньем томясь несказанным,Я в неясном грядущем живу,Вздыхаю в рассвете туманном,И с вечернею тучкой плыву.И часто в восторге нежданномПоцелуем тревожу листву.Я в бегстве живу неустанном,В ненасытной тревоге живу.Призраки
Шелест листьев, шепот трав,Переплеск речной волны,Ропот ветра, гул дубрав,Ровный бледный блеск Луны.Словно в детстве предо мною,Над речною глубиною,Нимфы бледною гирляндой обнялись, переплелись.Брызнут пеной, разомкнутся,И опять плотней сожмутся,Опускаясь, поднимаясь, на волне и вверх и вниз.Шепчут темные дубравы,Шепчут травы про забавыЭтих бледных, этих нежных обитательниц волны.К ним из дали неизвестнойОпустился эльф чудесный,Как на нити золотистой, на прямом луче Луны.Выше истины земной,Обольстительнее зла,Эта жизнь в тиши ночной,Эта призрачная мгла.Зарождение ручья
На вершине скалы, где потоком лучейСолнце жжет горячей, где гнездятся орлы,Из туманов и мглы зародился ручей,Все звончей и звончей по уступам скалыОн волной ударял, и гранит повторялМерный отзвук на звук, возникавший вокруг.Как прозрачный кристалл, как сверкающий луч,Переменчивый ключ меж камней трепетал,На граните блистал, и красив, и певуч,Жаждой жизни могуч, он от счастья рыдал,И кричали орлы, на уступах скалы,У истоков ручья, в торжестве бытия.Дух ветров
Дух ветров, Зефир игривыйПрошумел среди листов,Прикоснулся шаловливыйК нежным чашечкам цветов.И шепнул неуловимый,И волною шевельнул,К арфе звучной и незримойДланью быстрою прильнул:И с беспечностью ребенка,Не заботясь ни о чем,Он играл легко и звонкоВ ясном воздухе ночном.И влюбленные наядыПоказались из волны,И к нему кидали взглядыВ свете гаснущей Луны.Нимфа с нимфою шепталась,О блаженстве говоря.А за Морем пробуждаласьРозоперстая заря.«Ветер перелетный обласкал меня...»
Ветер перелетный обласкал меняИ шепнул печально: «Ночь сильнее дня».И закат померкнул. Тучи почернели.Дрогнули, смутились пасмурные ели.И над темным морем, где крутился вал,Ветер перелетный зыбью пробежал.Ночь царила в мире. А меж тем далеко,За морем зажглося огненное око.Новый распустился в небесах цветок,Светом возрожденных заблистал Восток.Ветер изменился, и пахнул мне в очи,И шепнул с усмешкой: «День сильнее ночи».Ручей
(С восточного)
Что ты плачешь, печальный прозрачный ручей?Пусть ты скован цепями суровой зимы,Скоро вспыхнет весна, запоешь ты звончей,На заре, под покровом немой полутьмы.И свободный от мертвых бездушных оков,Ты блеснешь и плеснешь изумрудной волной,И на твой жизнерадостный сладостный зовВольный отклик послышится в чаще лесной.И, под шелест листка, ветерка поцелуйЗаволнует твою белоснежную грудь,И застенчивым лилиям в зеркало струйНа себя будет любо украдкой взглянуть.Вся земля оживится под лаской лучей,И бесследно растают оковы зимы.Что ж ты плачешь, скорбящий звенящий ручей,Что ж ты рвешься так страстно из темнойтюрьмы?«Утомленное Солнце, стыдясь своего утомленья...»
Утомленное Солнце, стыдясь своего утомленья,Раскрасневшийся лик наклонило и скрыло за лесом,Где чуть дышит, шепчет в ветвях ветеркадуновенье,Где листва чуть трепещет в лучах изумруднымнавесом.Распростертую Землю ласкало дневное Светило,И ушло на покой, но Земля не насытилась лаской,.И с бледнеющим Месяцем Солнцу она изменила,И любовь их зажглась обольстительной новоюсказкой.Вся небесная даль озарилась улыбкой стыдливой,На фиалках лесных заблистали росою слезинки,Зашепталась речная волна с серебристою ивой,И, качаясь на влаге, друг другу кивали кувшинки.Звуки прибоя
Как глух сердитый шумВзволнованного Моря!Как свод Небес угрюм,Как бьются тучи, споря!О чем шумит волна,О чем протяжно стонет?И чья там тень видна,И кто там в Море тонет?Гремит морской прибой,И долог вой упорный:«Идем, идем на бой,На бой с Землею черной!Разрушим грань Земли,Покроем все водою!Внемли, Земля, внемли,Наш крик грозит бедою!Мы все зальем, возьмем,Поглотим жадной бездной,Громадой волн плеснем,Взберемся в мир надзвездный!»«Шуми, греми, прибой!»И стонут всплески смеха.«Идем, идем на бой!» —«На бой» – грохочет эхо.Морское дно
Сонет
С морского дна безмолвные упрекиДоносятся до ласковой Луны —О том, что эти области далекиОт воздуха, от вольной вышины.Там все живет, там звучен плеск волны,А здесь на жизнь лишь бледные намеки,Здесь вечный сон, пустыня тишины,Пучины Моря мертвенно-глубоки.И вот Луна, проснувшись в высоте,Поит огнем кипучие приливы,И волны рвутся к дальней Красоте.Луна горит, играют переливы, —Но там, под блеском волн, морское дноПо-прежнему безжизненно темно.«Кто это ходит в ночной тишине...»
Е. Н. Лисагоровской
Кто это ходит в ночной тишине,Кто это бродит при бледной Луне?Сонные ветви рукою качает,Вздохом протяжным на вздох отвечает.Кто над немою дремою стоит,Влажным дыханием травы поит?Чье это видно лучистое око —Ближе и ближе – и снова далеко?Слышно, как старые сосны шумят,Слышен гвоздики ночной аромат.В сонном болоте знакомые травыБольше не дышат дыханьем отравы.Тише! Останься, помедли со мной!Кто ты, – не знаю, о, призрак ночной.Сладко с тобой под Луною встречаться,С призраком – призраком легким качаться.Что же ты вновь убегаешь, скользя, —Или нам ближе обняться нельзя?Или подвластны мы чарам запретаВ царстве холодного лунного света?Кто ж это гонится там за тобой? —Призрак сверкает блестящей стопой.Легким виденьем тень убегает, —Только на небе зарница мелькает.