Архивы Дрездена: Поле боя. Сочельник

Глава 3

В сопровождении Молли и ее эскадры акул я подвел «Жучка-плавунца» к пристани, пришвартовался, а когда привязывал последний линь, услышал хруст и увидел, как леденеет край причала. По самолично созданной ледяной лестнице Молли вышла из озера. Ее мокрые волосы вмиг заиндевели, а отстраненный взгляд был устремлен куда-то вдаль, в сторону города.

Я опустил сходню, кое-как подхромал к Зимней Леди и тихо спросил:

– Что видно?

– Призраки. Их там сотни, – ответила Молли. – Наверное, гонцы.

– Дело рук Марты Либерти, – сказал я. – Она поддерживает тесную связь с лоа[2]. Видать, поручила им высматривать фоморов.

– Это еще не все, – прошептала Молли. – Там ангелы смерти…

Долгое мгновение она в настороженной тишине рассматривала город. Глаза ее казались безжизненными. Затем Молли вздрогнула.

– Что такое?

– Нам пора, – ответила она. – Надо вернуться в замок.

Я внимательно изучал ее отрешенное лицо.

На палубе «Жучка-плавунца» появилась Лара Рейт. После битвы от ее сменной одежды почти ничего не осталось, поэтому пришлось взять в каюте кое-что из запасных вещей Томаса: облегающие брюки, по виду кожаные, и безразмерную белую рубашку в стиле поэтов-байронистов, поскольку наш брат не брезговал классическими стереотипами. Бледную кожу рук – там, где она оставалась на виду, – покрывали неприятные темные синяки и круглые, по большей части затянувшиеся раны, причиненные громадным кальмаром.

– Не вздумай острить про хентай[3], Дрезден, – предупредила Лара, перехватив мой взгляд, и кивнула Зимней Леди. – Спасибо за помощь.

– Я помогла не больше, чем обязана в рамках положения договора о взаимовыручке, – ответила Молли довольно-таки морозным тоном.

Какое-то время Лара изучала ее, а затем склонила голову к плечу:

– Ах да. Конечно.

По лицу Молли промелькнула тень холодного гнева. Раз – и нет ее.

Я поглядывал то на вампиршу, то на Зимнюю Леди.

Терпеть не могу оставаться в неведении.

– Необходимо согласовать действия с остальными участниками договора, – сказала Лара, обращаясь к Молли. – Чем быстрее, тем лучше.

– Я склоняюсь к тому же мнению.

– Угу, – сказал я. – Согласовывайте. А мне сперва надо кое-что сделать.

– Насколько я понимаю, – оторопела Лара, – сегодня ночью тебе, Дрезден, отведена немаловажная роль. И ты устроил так, чтобы я была заинтересована в твоем выживании. С учетом вышесказанного я не потерплю, чтобы ты в одиночестве разгуливал по городским улицам.

Тут я понял, что намечаются осложнения. Лара уже воспользовалась двумя услугами, которые задолжал ей Зимний двор. Но, как видно, еще одну она могла востребовать с самой Мэб, а если так, я вряд ли смогу ей отказать.

Не люблю, когда меня принуждают к благоразумию. Откровенная дерзость нравится мне куда сильнее, чем доводы, взывающие к рассудку.

– Эй, – сказал я, – ты это слышишь?

Лара прислушалась:

– Что конкретно?

– Вот-вот, – подтвердил я. – Совершенно ничего. Сейчас едва за полночь, и время еще есть.

– Время? Для чего? – осведомилась Лара.

– Чтобы предупредить жителей Чикаго. Кто-то должен рассказать, что творится. Управлюсь за полчаса. Возражения не принимаются.

– Голод мне в глотку, Дрезден! – поморщилась Лара. – Неужели обязательно все усложнять?

– Усложение – мой главный козырь, – заявил я.

– Без предупреждения не обойтись, – заметила Молли отстраненным тоном. – Прошу извинить, но кое-где требуется мое участие. Прямо сейчас.

Она шагнула вперед и скрылась за вуалью тумана и холодного ветра. Когда пелена развеялась, я не увидел ничего, кроме дощатой пристани. Проморгавшись, я сделал вид, будто именно такого поворота и ожидал последние минут десять.

Лара покачала головой:

– Раз так, не смею тебя задерживать. Выполняй приказ Зимней Леди.

Ага. Перед тем как уйти, Молли успела обеспечить меня весомым поводом исполнить задуманное.

– Это вполне приличное оправдание, – заметил я.

– Ты обязан выжить. Иначе я не смогу спасти брата. Поэтому мне будет спокойнее, если ты пойдешь не один.

– Один? Ничего подобного, – протопала по сходне Мёрфи.

Я оглянулся. Когда Мёрф в тактическом обвесе, по виду и не скажешь, что она еле ходит. Особенно если не знаешь, куда смотреть, а она стоит как вкопанная.

– Не сомневаюсь в вашей преданности Дрездену, миз Мёрфи, – сказала Лара, – но времени у нас в обрез. Чародея не следует обременять, а в данный момент ваши возможности несколько ограниченны.

– Она меня не обременит, – возразил я. – Вам с Фрейдис пора вернуться в замок. Когда я уходил, Райли уже собирал людей. Тебе лучше присоединиться к ним.

– Хорошо, – согласилась Лара. – Не трать время попусту. Фоморы могут объявиться в любой момент.

– Надо же, за меня волнуется сама королева вампиров!

– Да, – с ядовитой улыбкой подтвердила Лара. – И мы обсудим это при первом же удобном случае. Фрейдис!

Валькирия вышла из каюты и грациозно спрыгнула на причал. Лара кивнула и пробурчала:

– Удачи!

И тут же сорвалась с места. Фрейдис последовала за ней. Они бежали в почти полной тишине и через несколько секунд скрылись из виду.

Мёрфи медленно выдохнула:

– Слушай, Гарри…

– Ага?

– У меня все переломано, – искренне сказала она. – Говоришь, я тебя не обременю? Но каким образом?

– Ну это, – промычал я, – только не сердись…

Она вопросительно изогнула бровь.

Я бежал по разделительной полосе, толкая перед собой магазинную тележку, а сидевшая в ней Мёрфи обеими руками держалась за бортики.

– Расскажешь об этом хоть кому-нибудь, Дрезден, – предупредила она, – и я убью тебя. Не спеша. С помощью зубоврачебных инструментов.

– Да хватит тебе. – Я наклонился и чмокнул ее в затылок. – Будь паинькой, и купим тебе конфету на кассе.

– Черт возьми, Дрезден!

Я усмехнулся, и в этот момент тележка подпрыгнула на выбоине. Мёрфи зашипела от боли, а я чуть не вздрогнул от сочувствия и решил, что впредь буду объезжать все ухабы, которые успею заметить.

Мёрфи, конечно, могла ходить, но с трудом, и у нее никак не получилось бы передвигаться с нужной скоростью, а на руках у меня ее трясло бы даже сильнее, чем в тележке. Поэтому оставалось лишь смириться с положением вещей.

На самом деле бежать было нетрудно. Заглохшие автомобили перекрывали путь для массивных транспортных средств, но у пешеходов, велосипедистов и долговязых чародеев с магазинными тележками оставалось вполне приличное пространство для маневра.

Сотрудники департамента полиции Чикаго высыпали на улицы в полном составе, при штурмовом параде и вооруженные до зубов. На каждом крупном перекрестке стояли по меньшей мере четверо патрульных, освещая пространство аварийными фонарями и кострами, разведенными в урнах для мусора. Нельзя сказать, что улицы стали менее темными или зловещими, но костры, что важнее всего, позволяли видеть стражей правопорядка. Той ночью, оглядевшись, вы толком не заметили бы ничего, кроме полицейских на каждом углу. Форма и жетон давали понять, что в городе по-прежнему действуют законы цивилизации, чьи границы находятся под неусыпной охраной.

Местами, однако, началось мародерство. Я заметил несколько разбитых витрин, хотя ожидал, что их окажется больше. Люди в форме рекомендовали прохожим идти домой – или, по крайней мере, не оставаться на улице, – и по пути мы примагнитили немало полицейских взглядов. Мёрфи велела мне остановиться, переговорила с парой знакомых копов и передала предупреждение бывшему начальству: мол, проблема относится к отделу специальных расследований, ситуация из разряда «свистать всех наверх», тактические группы быстрого реагирования пора привести в состояние боевой готовности сию же секунду, и какого черта вы еще здесь?

Дела не успели принять скверный оборот – по крайней мере, пока. Но в воздухе витало то, чего раньше не было, – тлетворный дух всеобщего ужаса, понемногу набиравшего обороты.

Люди начинали понимать, что в Чикаго творится какая-то жуть.

В свете костров, о котором уже сто лет как и думать забыли в человеческих городах, на зданиях виднелись глубокие зловещие тени, а переулки превращались в угольно-черные омуты. Вид полицейских должен был вселять уверенность, но, кроме того, предупреждал, что дело плохо и городским властям не до шуток. Те, кто оказался на улице – по большей части мужчины, – передвигались стремительно, компаниями по трое-четверо, храня тяжелое молчание.

Я чувствовал растущую тревогу. Всеобщий страх неизбежно действует на психику, и это давление растет: рано или поздно что-нибудь да взорвется.

Говорят, цивилизация – это тонкая драпировка на глыбе варварства.

Чикаго замер в ожидании первого звука рвущейся ткани.

В пабе Макэнелли оказалось… как всегда. Разве что многолюднее.

Заведение Мака находится в подвале офисного здания. Чтобы попасть внутрь, надо спуститься по бетонной лестнице, за которой обнаружится травмоопасное сочетание низких потолков и широколопастных вентиляторов. Весь паб отделан мореным деревом. У изогнутой стойки расположены тринадцать табуретов, столиков для гостей тоже тринадцать, а на тринадцати деревянных колоннах вырезаны сценки, по большей части навеянные сказками братьев Гримм.

Как обычно, зал освещали фонари и свечи. Мак раскочегарил угольный гриль, где готовились разнообразные закуски. Эль тек рекой.

Когда мы вошли, пару секунд ничего не происходило, а затем возникшее у моих ног озерцо тишины стало расползаться по залу. Все взгляды устремились на меня. Большинство из присутствующих знали, кто я такой.

Они стали перешептываться: «Гарри Дрезден. Чародей».

Я поправил ремешок захваченного с катера нейлонового рюкзака и громко сказал:

– Мак. В подсобку. На пару слов.

Мак, шестифутовый мужчина с внушительными кулаками и сияющим безволосым кумполом, по обыкновению, был одет в свободные черные брюки, наглухо застегнутую рубашку и безупречно-белый передник. Мы давно дружили. Он взглянул на меня и кивнул на кладовку, где находился его кабинет.

Мы с Кэррин вошли, и я без лишних слов открыл рюкзак, достал деревянную табличку и осторожно положил ее на стол.

Мак широко раскрыл глаза и поднял на меня взгляд, полный благоговейного ужаса.

– Ты знаешь, что это такое, – сказал я.

Мак отступил от стола, поглядывая то на меня, то на табличку. Он не стал нервно облизывать губы, но ясно было, что мои слова ему не по нраву.

– Сегодня здесь полно ребят из Паранета, – продолжил я. – Потому что вчера мы разослали предупреждение и твой бар входит в число убежищ.

Мак решительно кивнул.

Пока хватало духу, я смотрел ему в глаза, а затем продолжил:

– Не исключено, что сегодня все они погибнут. Поэтому нужна твоя помощь.

Мак снова посмотрел на табличку и скроил недовольную гримасу.

– Мак, – тихо сказал я. – Далеко не каждый знает, что это за табличка. Просто кусок старой деревяшки, верно?

Он оскорбленно всплеснул руками.

– С минуты на минуту в Чикаго явится титанша, – объяснил я. – Приведет армию фоморов и сожжет город дотла. Все начнется примерно через час, так что кривляться некогда. Ну, ты с нами?

Какое-то время он хмуро смотрел на табличку, а затем отвел глаза.

– Мак, – не унимался я, – на размышления нет времени.

Я склонил голову, положил ладонь на лоб, коснулся висков двумя пальцами, большим и безымянным, и воззвал к чародейскому Зрению.

У этого мощного инструмента, воспринимающего энергию Вселенной, множество названий – от «сновидческого взора» до «третьего глаза», – но все они означают одно и то же – способность воспринимать движение магических сил. Зрение показывает, каковы вещи на самом деле, обнажая истинную суть людей, других существ и предметов, на которые вы смотрите.

В прошлом несколько Иных явились к Маку искать неприятностей.

И узнали его.

Я понятия не имел, кто такой Мак, но было ясно, что он не обычный владелец бара. Пора чуть лучше рассмотреть друг друга.

Но не успел я поднять взгляд, как Мак аккуратно накрыл мое лицо ладонью, чтобы я ничего не увидел.

– Не надо, – мягко произнес этот не самый разговорчивый человек. – Будет больно.

Он не убирал ладонь, пока я не отпустил энергию Зрения. Макэннели никак не мог этого знать, но все-таки знал, а стало быть, относился к весьма ограниченному числу существ, имевших прямую связь с божественным знанием. Так называемым интеллектусом. Вспоминая, как его назвали Иные, я уже не задавался вопросом, кто такой Мак. Или кем он был в прошлом.

Он медленно опустил руку, а затем попятился, поджал губы, решительно взглянул на меня и покачал головой, после чего метнулся к шкафчику и достал компактный ящик с инструментами. Несколько движений, и в тыльной стороне таблички появились два самореза, соединенные куском проволоки.

– Что это? – спросила Мёрфи, наблюдая за действиями Мака.

– Табличка с распятия, – объяснил я. – Та, на которой значилось «Царь Иудейский».

– Из хранилища? – Ее золотистые брови поползли на лоб.

– Ага, – ответил я.

– В чем ее сила?

– Эта табличка – олицетворение заступничества. Она фокусирует энергию на индивидууме, и происходит что-то вроде перенесения совокупных грехов человечества на Иисуса Христа. Если повесить ее над дверью, сверхъестественные силы не сумеют переступить порог, покуда жив полноправный хозяин дома.

Мак вынул из кармана складной нож, раскрыл его и уколол большой палец. Выступила капля крови.

– Значит, все, кто находится здесь, будут в безопасности, – заключила Кэррин.

Промедлив секунду, Мак с глубоким вздохом прижал палец к тыльной стороне таблички и размазал кровь по дереву.

– Кто бы ни пришел в этот дом, сперва ему придется убить хозяина, – негромко объяснил я.

Мак взял гвоздь и молоток, сунул табличку под мышку и ушел. Вскоре мы услышали характерный стук. Я повернулся к Мёрфи:

– Здесь наши пути расходятся.

– Гарри… – оторопела она, и глаза ее предостерегающе сверкнули.

– Поскольку ты будешь мне в тягость, – безжалостно продолжил я.

Глаза Кэррин вспыхнули ярче прежнего, засияли и наполнились слезами.

– Проклятье! – Она отвела взгляд.

Ударь я ее наотмашь, причинил бы куда меньше боли.

– В зале Уилл и Альфы. – Я со вздохом положил руку ей на плечо. – Послушай. Мне надо действовать заодно с Советом. Участникам договора нет дела до обычных людей, но кому-то надо за ними присмотреть. Я хочу, чтобы ты возглавила Альф и ребят из Паранета. Пусть защитят друг друга и всех, кто окажется в беде.

– Ты хочешь, чтобы я отсиделась в безопасном месте! – вскинулась она.

– Будь это так, оставил бы тебя на острове, – возразил я. – Ты ранена. Черт побери, Кэррин! Ты же взрослый человек. Начинается война, и ты должна быть там, где принесешь максимум пользы.

– И где не стану отвлекать тебя от дел, – добавила она.

Я со вздохом провел ладонью по лицу:

– Будь в моих силах исцелить твои раны, я бы так и сделал. Но суть в том, что ты попросту не способна держать нужный темп. Вот, собственно, и все.

– Да пошел ты со своим темпом… – Голос Мёрфи сорвался. Она отвернулась и бессильно прошептала: – Проклятье.

– Присмотри за людьми. – Я снова коснулся ее плеча. – Ты одна из немногих, кому я доверил бы такое дело.

Не глядя на меня, она мрачно кивнула.

Затем развернулась, схватила меня за грудки, притянула к себе, и ее жаркий поцелуй был сладким, отчаянным и ненасытным.