Ripper Street

Глава 2: Эхо

Утро 26 октября выдалось отменно отвратительным даже по меркам лондонской осени. Эдвард Рэйвен полулежал на кушетке в выделенной ему квартире, утопая в документах, раскрытых папках с отчетами полицейских патрулей и исписанными листами с показаниями свидетелей. Газовая лампа, прогоревшая всю ночь, чадила и потрескивала, борясь и явно проигрывая промозглой сырости, сочащейся сквозь грязные, помутневшие от времени окна.

Дочитав очередной казенный бланк, он откинул голову на подушку и какое-то время лежал без движения, выстраивая в голове цепь происходивших событий, после чего вновь принялся пересматривать медицинские отчеты о вскрытии, разложенные перед ним в хронологическом порядке и образующие мрачное сказание о смерти.

Документы говорили ему много чего, но мало – конкретного. Всеми жертвами были проститутки, но это можно было легко узнать и без полицейских отчетов, прочтя передовицу любой лондонской газеты. Всем убитым перерезали горло, порой с такой силой, что разрез доставал почти до позвоночника.

– Левая почка удалена, – пробормотал он. – И матка, уже дважды… А здесь только порез на горле… – он взял в руки протокол осмотра Элизабет Страйд, третьей жертвы, – Тебя спугнули? Не дали закончить начатое?

Немного помолчав, Рэйвен продолжил перебирать досье, вслух зачитывая отрывки из протокольных описаний зверств Потрошителя, перемежая их собственными комментариями:

– И поэтому ты решил отыграться на следующей? Лицо обезображено, кишечник полностью извлечен и переброшен через правое плечо… Что за рагу ты хотел приготовить, парень? И снова удалена матка. Пытался придерживаться системы? О, а вот это интересно!

Выудив одну из страниц, Рэйвен некоторое время рассматривал ее на свет с разных сторон и несколько раз приблизил вплотную к лицу, после чего рывком вскочил с кровати, роняя некоторые особо невезучие бланки на пол, и подхватил лежавшую на столе записную книжку, содержавшую к тому моменту уже десяток страниц схем, зарисованную от руки карту Уайтчепела, сделанные явно со скуки портретные наброски Абберлайна и Андерсона, которому Рэйвен по неведомой прихоти пририсовал оленьи рога, и бесчисленное количество вопросов, на большую часть из которых он так и не смог найти ответов в полицейских архивах.

Оставался призрачный шанс, что более детальные характеристики жертв Потрошителя и его методов обнаружатся в засекреченной части документов, которых ему ещё не показали, но шансов на это было не больше, чем на явку убийцы с повинной в полицейский участок.

Виной тому было множество причин, и творческий подход лондонской полиции к сбору улик был лишь одной из многих. Не помогала делу и скрытность самих жителей Уайтчепела. Рэйвен, конечно, уже успел подзабыть жизнь на Ист-Энде, но даже в его молодости это район не славится честной публикой, теперь же и вовсе превратившись в беднейшие трущобы Лондона, приютившие бездомных, проституток и всех не чистых на руку дельцов, которым слава в полиции могла добавить лишь срока на каторге, а то и вовсе поднять на недосягаемую высоту эшафота.

Как бы то ни было, а бесконечные протоколы задержаний и опросы свидетелей имели по мнению Эдварда ценность более эпистолярную, чем практическую. На казенных страницах разворачивались целые баталии, описываемые словно сказания о короле Артуре. Джека видели тут и там как коварную тень, затаившуюся в тёмных переулках лондонских улиц. За ним гнались с отвагой и прытью Робин Гудов, чтобы в конце концов схватить лишь чёрный дым, в который немедленно превращался демон-потрошитель. Сыновья узнавали коварного убийцу в своих отцах, а мачехи видели в падчерицах будущих жертв душегуба.

С каждым новым газетным репортажем версии свидетелей становились все изощреннее, а Джек – практически вездесущим. И весь этот бред настолько не поддавался классификации и группировке, что Рэйвен, пару раз за ночь еле удержал себя от крамольной мысли побросать все выданные Абберлайном папки в камин и завалиться спать, справедливо полагая, что отсутствие всякой информации будет предпочтительнее имеющихся альтернатив.

Надежду давали лишь заключения врачей, в силу профессии пытавшихся придерживаться хоть какого-то подобия истины, да пара отчётов самого шеф-инспектора Суонсона, который, судя по всему, потратил немало времени на отделение крупиц истины в деле Джека потрошителя от газетной шумихи и досужих выдумок. Чем только усилил желание Рэйвена с ним познакомиться.

В дверь постучали. Консультант быстро закончил делать последние пометки, захлопнул ежедневник и спешно собрал в стопку медицинские отчёты, побросав все это на кровать и накрыв углом покрывала.

– Войдите!

В комнату просунулась шлемом вперед голова молодого констебля:

– Мистер Рэйвен, сэр? Шеф-инспектор Суонсон ожидает вас в Ярде. Он просил передать, что готов к встрече, как вы и договаривались.

– Благодарю. Передайте, что я буду у него к означенному времени.

***

Кабинет Суонсона действительно напоминал военный штаб в разгар кампании. Одна стена была полностью увешана картами Уайтчепела, исчерченными красными чернилами. Нити тянулись от булавок, отмечающих места убийств, создавая паутину возможных маршрутов убийцы.

– Впечатляет, – присвистнул Рэйвен, заходя в кабинет и окидывая взглядом организованный хаос. – Доброго дня, инспектор.

Суонсон, сидя у себя за столом и перечитывая ночные донесения, не глядя на вошедшего консультанта махнул рукой в сторону стоящих у стены стульев для посетителей, призывая того садиться. Сопровождавший Рэйвена всю дорогу от Бэйкер стрит до Ярда констебль счел благоразумным немедленно удалиться, прикрыв за собою дверь.

– Дайте мне пару минут.

– Несомненно, – терпеливо отозвался Рэйвен, проигнорировав приглашение, и вместо этого с интересом разглядывая огромную, почти в человеческий рост карту Уайтчепела, явно напечатанную по специальном заказу инспектора. На карте красными флажками были отмечены места всех убийств, Соединенные между собой красными нитками. От тех же флажков белыми нитками тянулись следы до ближайших досс-хаусов13, таверн и публичных домов, где вероятный убийца имел возможность скрыться или же переждать ночь. Зелёными флажками были отмечены все места, где многочисленные свидетели якобы видели Джека или кого-то похожего на человека. Последнее было лишь предположение Рэйвена, подкрепленное, впрочем, целой бессонной ночью, проведённой за чтением протоколов.

– Вижу, вы искали географические закономерности? – с ноткой одобрения в голосе протянул Он, чем все же заставил шеф-инспектора отложить своё чтиво и со вздохом поднять глаза на бесцеремонного посетителя. – Полагаю, что безуспешно?

– Увы, – хмуро признался Суонсон, нехотя вставая из-за стола и подходя поближе к карте.

– Ожидаемо, к сожалению, – продолжил Рэйвен, – район сам по себе не очень большой, а значит убийца вполне мог бы прийти откуда-то со стороны, сделать все свои дела и удалиться тем же путем. – Что вы можете сказать мне про убийцу?

– Как я понимаю, описать нам личность Потрошителя – это ваша работа, – с долей ехидства заметил инспектор, – Что вам для этого нужно? Куриные потроха, буйволиная печень?..

– Благодарю, я сыт, – почти вежливо отозвался консультант, – Я, разумеется, изложу вам свое видение, могу даже набросать расклад на картах Таро, если вам этого захочется. Но все же мне казалось, что вы профессионал и за без малого три недели круглосуточных изысканий сумели понять, с кем мы имеем дело.

—Что ж… – Суонсон досадливо пригладил усы, едва не вырвав солидный пучок волос, что случалось лишь в минуты крайнего раздражения, – Я не верю во всю эту чушь про джентльмена-убийцу, распространяемую газетами. В Уайтчепеле нет и не было джентльменов, зато в избытки пьяниц, насильников и воров.

Рэйвен, прервав инспектора на полуслове, отмахнулся:

– Оставьте. Это мысли толпы, а не ваши. Если бы евреи были виноваты во всем, в чем их обвиняют всякий раз, когда толпе приспичивало бы их обвинить, в существовании и вашего ведомства не было бы никакой нужды. Я хочу услышать ваши мысли, Дональд. Если мне захочется справиться мнением горожан – я пойду и прочитаю их на заборе!

– Откуда вы?.. Этих данных не было в отчетах, которые вам передал Абберлайн!

Лицо Суонсона в этот момент покраснело от едва сдерживаемой ярости! Этот скоморох ее Величества не только позволял себе издеваться над Скотленд-Ярдом, но еще и умудрился каким-то образом прознать про антисемитские лозунги, которыми было исписано место последнего убийства. Попади эта информация в прессу, и на следующей же день им бы пришлось иметь дело с бунтами по всему городу!

– Чернила просохли не до конца, и часть текста с изъятых страниц отпечатались на соседних бланках. Я был очень внимателен, инспектор, и хорошо поработал над своим домашним заданием! – Усмехнулся Рэйвен, забавляясь реакцией шеф-инспектора, – Но мы отвлеклись. Я хочу услышать ваши мысли о личности убийцы.

– Мои мысли… – Еще не отойдя от первого удара, Суонсон все же сорвался, позволив себе повысить голос: – Джек – сам дьявол, если хотите знать! Кровавое животное без сердца и души, милосердием к которому может быть только виселица!

– Опять не то. Вы даете волю своим эмоциям, но это ничего не говорит нам о мыслях и поступках самого Джека. Я читал ваши заметки, Дональд. Вы и Абберлайн, пожалуй, единственные во всем Ярде, кто не полный кретин! Поставьте себя на место убийцы! Что им движет? О чем он думает? Как выбирает время и место нападения?

– Поставить себя на место кровожадной твари? – Казалось, сама мысль о подобном застала инспектора врасплох. Суонсон открывал и закрывал рот, в панике глядя на Рэйвена и не в силах произнести ни слова.

– Именно! —рявкнул Рэйвен, подлетая к шеф-инспектору и с неожиданным усилием хватая его за отвороты пиджака: – Мне плевать во что вы верите! Вы можете соблюдать людские законы, а можете с амвона проповедовать законы Божьи, но не забывайте, что на свете есть люди, на которых не действуют ни те, ни другие. И если вы хотите поймать Джека, вам придётся постичь систему его безумия. А для этого, если потребуется, пережить его самому!

– Сумасшествие! – возглас инспектора больше походил на всхлип. Мужчина даже не пытался вырваться из захвата Рэйвена, лишь с ужасом глядя тому в глаза.

– И это только начало! – Лицо консультанта приблизилось еще больше, а его глаза, казалось, грозили высосать душу из Суонсона, – Вы же охотник, Дональд! Вам прекрасно известно, что у любого зверя есть правила охоты. Вы знаете, как следует выслеживать дичь, часами лежать в засаде и убивать одним движением руки. Но наш Джек не такой, так ведь? Он не охотится, его выбор жертв такой же грязный и беспорядочный, как и сами убийства! Представьте, каково это, перерезать кому-то глотку, после чего разделать, будто свиную тушу!

На этих словах лицо Суонсона свело судорогой, после чего шеф-инспектор невероятным усилием высвободился из удерживавших его рук и опрометью кинулся к столу, после чего до ушей Рэйвена донеслись звуки рвоты.

—М-да, – хмыкнул консультант, снисходительно глядя на скрючившегося над ведром для бумаг Суонсона, – Что ж, крепкий желудок – неплохая версия, он убийце действительно необходим. Но я все же склоняюсь к иной.

– Прошу прощения, джентльмены, все ли в порядке? – в кабинет заглянул один из констеблей, лица которого Рэйвену видеть ещё не доводилось. – Я услышал шум…

– Все нормально, Стенфри, все… – слабо отозвался Суонсон, в изнеможении прислоняясь головой к ножке стола и слабо качая рукой в сторону двери, – Ступайте уже.

– Небольшие разногласия в методах расследования, – вновь переходя на благодушный тон, словно и не было секунду назад никакой вспышки, подтвердил Рэйвен и, подхватив испорченное ведро, впихнул его в руки ничего не понимающего констебля, – Вот, займитесь-ка чисткой этой досадной неприятности.

Дождавшись, когда голова парнишки вскроется за дверью, консультант развернулся и протянул руку все ещё лежащему на полу Суонсону:

– Вставайте, инспектор. Могу ли я предложить вам воды?

– В моем собственном кабинете? – хмуро буркнул Фредерик, но все же ухватился за протянутую ладонь, после чего какое-то время отряхивался и действительно налив себе пару стаканов воды из припасенного на этот случай графина. В конце концов инспектор кулем свалился в свое рабочее кресло, и едва не разбив ходивший в его руках ходуном стакан, с нескрываемой ненавистью уставился на терпеливо ожидавшего все это время консультанта: – Что это, черт побери, было, Рэйвен? Я почувствовал такой холод! А потом… Дьявольщина, я даже не знаю, как это объяснить!

– Можно просто Эдвард, – усмехнулся тот, делая вид, что крайне занят смахиванием невидимой пылинки с лацкана своего костюма, – Будь вы более склонным к вере в потустороннее, инспектор, я бы сказал, что это магия. Но из уважения к вашему интеллекту давайте назовем это, скажем… эхом? Тенью эмоций нашего убийцы. Он и вправду монстр, не правда ли?

– Боже… – Суонсон, казалось, вновь утратил дар речи. Видя это, Рэйвен поспешил подойти к нему и успокаивающе похлопал по плечу:

– Прошу простить меня за подобную демонстрацию. Я не преследовал цели лишить вас боевого духа, лишь продемонстрировать особенности моего метода.

– Будь я проклят, если хоть что-то понял, – слабо пробормотал шеф-инспектор, – Но я уже готов на что угодно, лишь бы расследование сдвинулось с мёртвой точки. Так, стало быть, вы заявляете, что вам удалось проникнуть в сознание Джека Потрошителя?

– Не так все просто. Я лишь попытался разглядеть систему в его действиях и сделал из них некоторые заключения. Первое – очевидное: ему нет дела до личности тех, кого он убивает. Он не выслеживает их специально, а нападает на тех, кто подвернется под руку.

– И что же заставляет вас так думать? В конце концов у всех убитых Потрошителем есть очевидные сходства.

– О да, они все проститутки и живут в Уайтчепеле. Вряд ли это делает несчастных сколь-нибудь особенными. Моя ставка на то, что Джека больше волнует место и время будущего убийства, а не история его жертв. В конце концов в последнем он весьма банален, учитывая, что никого, кроме проституток, вы в ночном городе и не встретите.

– Кроме их клиентов, – вскинул бровь Суонсон.

– Которые крупнее, сильнее и пьянее всех убитых разом, – парировал Рэйвен.

– Ну хорошо, – Суонсон, чувствуя, что предательская дрожь в коленях отступила, поднялся из-за стола, заинтригованный теориями навязанного им консультанта. Встреча с ним уже давно пошла не по его плану, но шеф-инспектор был достаточно опытен для того, чтобы отличить профессионала даже в шкуре ярмарочного фокусника, – предположим, личность убитых действительно не важна, а их профессия только делает их лёгкой добычей. Тогда в чем, по-вашему, кроется особенность мест преступлений?

– Извольте, – Рэйвен подхватил удачно лежавшую рядом с картами указку, с помощью которой инспектор, очевидно, устраивал похожие лекции для детективов, и указал на первый красный флажок на карте: – Все девушки были убиты на улице, не так ли?

– Верно, – покорно подтвердил Суонсон, в сотый, должно быть, раз глядя на проклятую карту, которая уже не раз приходила ему в отнюдь не спокойных снах, – В основном тела находили прохожие в тупиках рядом с людными местами. Исключение – вторая жертва, Энн Чепмен. Её обнаружили рядом с рынком на Хэнбери-стрит – очень людное место.

– Вот именно. Он зачем-то рискует, убивая на улицах, где можно в любой момент попасться на глаза зевакам, значит либо хочет, чтобы его жертв нашли, либо места убийств имеют куда большее значение, чем вы изначально предполагали. Далее к самим убийствам: всем девушкам он в первую очередь перерезал горло – грязно, но очень быстро. Если бы в его планы входило их мучать, было бы логично выбирать более тихие места. И зачем было в спешке разделывать тела? – Рэйвен, увлеченный своими рассуждениями, принялся входить взад-вперед по комнате, периодически размахивая указкой и хватаясь за волосы, – Считай он себя святым, мстителем, ангелом небесным, искореняющим людские пороки, или черти знают, кем еще, старался бы держать их живыми как можно дольше. Такие любят, чтобы их жертвы искупили свои грехи под пытками.

– Ангелом? – в который за день Суонсон с трудом мог поверить в услышанное, но консультант едва заметил его возмущение, лишь коротко подтвердив:

– Разумеется. Большая часть подобных убийств имеют религиозную подоплеку. Но Джек не таков… Ему, мне кажется, нет дела до того, найдут ли его жертв и будут ли они мучатся. Это наводит меня на мысль о ритуальной природе всего происходящего. Ритуалы диктуют жёсткие условия по времени и месту проведения – объясняет публичность убийств. Для многих ритуалов требуется много крови – становится понятно, зачем перерезать жертвам горло.

– А изъятые органы? – поморщившись от вновь накатывающей тошноты, рискнул поинтересоваться Суонсон.

– Возможно, трофеи, но точно не могу сказать. В любом случае, убийств пока что было слишком мало, чтобы вывести из этих его действий систему.

– И что же, – инспектор, кажется, уже потерял способность удивляться цинизму Рэйвена, – Ждать, пока он убьёт снова?

– Как один из вариантов, – бесстрастно подтвердил тот, – впрочем, пока до следующей жертвы у него не дошли руки, мы успеем ещё раз осмотреть все улики.

– Постойте-ка, – неожиданно ухватился за новую мысль Суонсон, – вы сказали, что условия этого вашего ритуала жёстко диктуют Джеку время и место нападения. Означает ли это, что вы уже знаете, когда Потрошитель нанесет удар в следующий раз?

– Пока, увы, нет, – развёл руками Эдвард, – но буду знать, если пойму, о каком именно ритуале идёт речь. Поэтому я просил у Абберлайна все свидетельские показания, в которых была бы упомянута всякого рода чертовщина. Кстати, он упоминал, что у вас в распоряжении имеются полные версии?

– Все верно, – Суонсон метнулся к столу и выдвинул один из ящиков, забитый, разумеется, бумагами до самого верха, и выудил из него толстенную, перевязанную бечевкой папку, – Я приказал изъять их из архива во избежание…

– Того, что завтра же весь этот бред будет напечатан на передовице Дэйли Телеграф, а в городе поднимутся бунты, – закончил за него мысль Рэйвен. – Разумная предосторожность с вашей стороны, тем паче, что я и сам не питаю особых надежд отыскать бриллиант среди всех этих бредней, однако проверить все равно стоит. Мне не хватает какой-то одной детали, ключа, с помощью которого можно будет понять замысел убийцы.

– Но у вас есть хоть какая-то версия? – в голосе Суонсон звучала едва заметная, хоть и тщательно скрываемая надежда, которую Рэйвен не решился разрушить:

– Слишком много, чтобы хоть одну считать стоящей внимания. Но уже скоро я намерен узнать гораздо больше, побеседовав с доктором, проводившим вскрытия.

– Филлипсом. Джордж Бэгстер Филлипс, полицейский хирург дивизиона. Можем отправиться прямо сейчас, если желаете.

– Превосходно. И ещё, мистер Суонсон, – Рэйвен вытащил из кармана пиджака свои очки и развернулся к выходу, – у него, помнится, должны быть еще и фотокарточки?

– Только последнего эпизода в Митр-сквер. Мы начали применять фотографию совсем недавно.

– Прогресс, – кивнул Рэйвен. – Хотя жаль, что не с первой жертвы. Первое убийство часто самое информативное – убийца ещё не отточил метод, делает ошибки, оставляет улики.

Глава 3: Кровь по крови

Экипаж подъехал к больнице Уайтчепела спустя примерно полчаса езды, высадив Рэйвена и составившего ему компанию Абберлайна перед коваными воротами и спешно укатил за поворот, скрываясь в тумане. Детектив перехватил процессию, состоявшую из их громогласного специалиста по оккультизму и непривычно дерганного Суонсона на выходе из Ярда, планируя навязать всем свое общество и лично пронаблюдать за действиями их нового консультанта. Составленная им накануне утром телеграмма на имя профессора Мюллера, способная пролить свет на мутную биографию Рэйвена, лежала теперь во внутреннем кармане пиджака и ждала случая быть отправленной.

К его удивлению, шеф-инспектор не только обрадовался непрошенной компании, но и немедленно препоручил Абберлайну задачу по сопровождению Рэйвена до места, спешно отбыв к себе на рабочее место разгребать бумажные завалы. Слегка удивленный таким поведением детектив сделал себе мысленную пометку выведать подробности позднее и вызвал полицейский кэб.

Морг при больнице Уайтчепела располагался в подвальном помещении основного здания, куда вела узкая каменная лестница, делавшая попадание туда живых крайне опасным занятием. Ещё на подходе в нос ударил характерный запах – смесь карболки, формалина и того непередаваемо-характерного сладковатого душка, который никакие химикаты не могли перебить.

Абберлайн всегда терпеть не мог это место, навевавшее на него ощущение тоски и полнейшей безнадежности столь неподходящей месту, куда люди должны были обращаться за исцелением.