Глава 1
Алекс остановился. Под ним, погруженный в усталую вечернюю тишину, лежал ангар. Он прошелся взглядом по рядам хищных силуэтов истребителей, по замершим в карауле у стен ремонтным автоматам, по ярко-желтым заправочным станциям, торчащим из пола, словно шляпки грибов и удовлетворенно кивнул: внизу царил порядок.
Глухо стукнули подошвы его ботинок о ступени. Он начал спускаться, направляясь туда, где пятой в ряду стояла его машина.
Алексею нравилось это время: вечером, без толпы сокурсников, строгих окриков старших и предполетной суеты. Только он и «Страж». Постоять рядом, вдыхая запах топлива и масел. Провести рукой по прохладному металлическому боку. Спросить с хрипотцой: «Соскучилась, детка?». Посидеть в кабине. Прикрыть глаза, представив, как открываются двери ангара, ревет двигатель, в крови бурлит адреналин, и они вдвоем с деткой проваливаются в темное, утыканное звездами нутро космоса.
Прерывая благостный настрой, по ангару разнесся острый звон, заставив Алексея настороженно замереть. Что-то упало на пол, покатилось, подпрыгивая, а следом донесся звук удаляющихся быстрых шагов. Похоже, кто-то нарушил покой ангара до него.
Алекс нахмурился. Конечно, это глубокий тыл. Орбита Земли. Военная академия. Но их учили, что для пилотов нет мелочей. Да и не столь это сильное нарушение правил – посещение ангара в неположенное время, чтобы панически убегать.
– А ну, стой! – крикнул Алекс, переходя на бег.
Разводной ключ блестел, валяясь на полу, у его машины. Алекс запнулся о него взглядом, остановился, прислушался – вдали хлопнула дверь нулевого уровня. Неизвестный поспешил убраться прочь.
– И что ты разводишь панику? – протянул с ленцой Мишка, садясь на койке. – Подумаешь, кто-то уронил ключ. Какой-то механик из инженерного решил повторить материал к зачету, а ты его напугал. Бедняга. Удирал небось, теряя подметки.
– И зачет он решил повторить в кабине моей машины, – не скрывая сарказм, отозвался Алекс.
– Ты уверен? – нахмурился Ник, отрываясь от планшета. – Странно, зачем его вообще понесло в кабину? Еще и когда посещение ангара запрещено?
– Вот именно, – Алекс плюхнулся на свою кровать, вытянул руку, подбросил ключ, поймал. – А если он там что-то испортил? Когда я выглянул в коридор, там было полно народу, так что поганцу повезло затеряться. Подметок, увы, он не оставил. Так что я вернулся, поднялся в кабину – а колпак не закрыт. Хотя я его точно блокировал после вчерашних полетов.
– Доложишь? – поинтересовался Мишка, зевая и потягиваясь – друг обожал поспать, за что не раз получал нагоняй от преподавателей.
– Не, – мотнул головой Алекс, разглядывая ключ – блестящий, явно только со склада, – даже для меня сейчас это выглядит случайностью. Разберусь сам. Может, кто-то из новеньких плохо выучил правила…
– Первый курс вообще в ангар не пускают, – возразил Николай, устало потирая лицо – вот кто обожал учиться. Алекс часто недоумевал, что Ник с его мечтой об экспедициях забыл в академии. На что друг с усмешкой отвечал: хочет быть уверен, в дальнем космосе он не застрянет на планете из-за того, что некому будет сесть за штурвал. – Ну а старшие курсы прекрасно знают о том, что в кабину без пилота им соваться запрещено. Так что ты прав. Это подозрительно. Я поспрашиваю у ребят, может, кто заметил еще что-то странное.
– Лично я, кроме победы Нетопыря, вообще ничего странного не заметил. – Мишка плюхнулся обратно на кровать, лег, заложил руки под голову, разглядывая выученный до черточки за эти годы потолок каюты. – И откуда только вылез? Позывной еще дурацкий. Нетопырь? Серьезно? Вы его результат на трассе видели? Это сокол, а не нетопырь. Обошел наших с разгромным счетом. Самое смешное – никто не признается, кто это.
– Малышей спрашивали? – не отрывая взгляда от планшета, уточнил Ник.
– Детский сад? Первый курс? – возмущенно скривился Мишка. – Только звезды смешить. Они же недолетки!
Алекс выразительно кашлянул, не одобряя пренебрежения к кому-либо.
– Ну чисто теоретически… – протянул Михаил, добавив уверенно: – Хотя на уникума никто из них не тянет. Мы спрашивали – одно блеяние в ответ. Половина так вообще за «Цитадель» не садилась. У нас же версия 15.0, а они дома в основном на десятой тренировались. Слушай, – оживился друг, приподнимаясь, – ты же не сильно сейчас занят? Проект сдал. До экзаменов половина семестра. Может, вернешься в игру? Делов-то – прогнать разок по трассам. Выбьешь Нетопыря с первого места, а то наши переживают… Уже пятикурсники интересовались, не девчонке ли мы проигрываем, как будто не понятно, что Нетопырь – это он. Так как, поможешь?
Ник оторвался от планшета и тоже вопросительно посмотрел на Алекса.
Симуляторы были частью обучения. Первый и второй курс тренировались лишь на них, используя «Цитадель», «Галактику», «Крылья», чтобы после сдачи на них летного экзамена быть допущенными к настоящей технике. Но курсанты не были бы курсантами, если бы не превратили занятия в соревнования. Доработали несколько трасс, добавили нереалистично сложные уровни для интереса, ввели дуэльные бои между истребителями. Преподаватели не вмешивались, считая соревнования частью обучения. Играли азартно. Вместо денег использовали отработки и поощрительные баллы, которые можно было тратить на развлечения, кафе или дополнительные выходные.
– Ты же лучшим был в прошлом году, – заискивающе проговорил, садясь на кровати, Мишка. – Никто не смог побить твой результат. Не хочешь вернуть лидерство?
– Нет, – сухо ответил Алекс, вставая и убирая ключ в ящик стола, – и вам давно пора понять, полеты – не игрушка. Симулятор не заменит реальность.
Ник жестом изобразил «дурак», Мишка побледнел, осознав свою оплошность. Старший брат Алекса, многократный победитель Гран-при виртуогонки в прошлом году разбился на катере, попав в сильную турбулентность. Многие винили тогда производителей игры, мол, виртуальность дает обманное чувство собственных сил, а в реальности нельзя обмануть законы физики и механики.
С тогда дня Алекс предпочитал проводить вечера в ангаре, а не в зале симуляторов.
Час назад
Софи шла по коридору, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Сердце так сильно билось в груди, что казалось, оно сейчас несется прочь от ангара, убегая в страхе, а Софи вяло топчется позади, стискивая до боли ладони, дабы не выдать себя.
Бегать перед отбоем по академии? Только идиот захочет привлечь к себе внимание преподавателей. Точнее идиотка. Одна.
– Чуть не попалась, – прошептала Софи, привычным жестом убирая челку с глаз.
– Дура! – простонала в отчаянии, ощущая стойкое желание постучаться головой об стену. Идущий навстречу парень посмотрел изумленно, и Софи склонила голову, поспешив исчезнуть из поля его зрения. Какие тут все… подозрительные. И все так отличается от школы!
А что ты хотела? – язвительно пропел внутренний голос. Военная академия. Рассадник паранойи. Надо было в медицинскую идти, как предлагал отец. Ну или сразу в воспитательницы детского сада, как настаивала бабушка, свято веря, что девочкам не место в таком ужасе.
Но Софи с детства знала, что будет пилотом. Ей снились полеты с тех пор, как она начала осознавать себя. Взрослые смеялись: «Растешь», и только брат трепал по волосам, приговаривая: «Летай, сестренка. Пилотом станешь. Вместе к звездам полетим». И она зажмуривалась, ощущая, как сладко ноет в груди от его слов.
Старший брат был для нее всем: жизнью, воздухом, защитником, примером для подражания. Она ела то, что ел он. Делала то, что делал он. Ходила за ним хвостиком. Частенько спала в его постели. Таскала его рубашки.
Родители возмущались, но Олег смеялся и называл «Моя звездочка», совершенно не тяготясь ее детской навязчивостью.
«Ты растешь пацанкой!» – ругалась мама, когда она отказывалась надевать платья, коротко стригла волосы и носилась по улицам на аэродоске в компании ребят. Единственное, в чем Софи никогда не получала упреков, так это в учебе. Первая Космическая Академия брала лишь лучших. Таких, как ее брат. А значит, лучшей должна стать и она, Софи.
Она ждала коротких его приездов на каникулы больше, чем подарков на праздники. Жадно впитывала подробности. Копировала конспекты. Зачитывалась непонятными фразами. Разбирала их потом со словарем и прыгала от счастья, когда удавалось удивить брата своими знаниями.
«Да ты прирожденный пилот, сестренка», – сказал он однажды на полном серьезе, а потом принялся объяснять, как взрослой, ее ошибки, показывать, как надо. И на день рождение подарил последнюю версию «Цитадели», потратив на него годовую стипендию.
В семье не сразу, но смирились с тем, что оба ребенка выбрали стезю пилота.
«Ничего, – утешал отец мать, – было бы хуже, если бы Олег пошел в космический десант. Она бы за ним и туда поперлась. А пилот… Даже неплохо. Да и девушки там есть».
Мама только вздыхала, а бабушка хваталась за сердце. В ее молодости девчонки меж звезд лишь пассажиров да грузы возили.
Олег же никогда не указывал, что ей делать.
«Выбирать тебе, мелкая, – частенько говаривал он, – твоя жизнь – твой выбор – твои ошибки. Никто, кроме тебя их не совершит и не исправит. Хочешь летать – летай. Если звезды сложатся, ты станешь лучшим пилотом, чем я. И если бы я был преподавателем, я бы сейчас взял тебя на второй курс. Ты справишься».
Только вот… Она остановилась, ноги принесли ее на обзорную палубу, откуда открывался вид на бледно-желтый, с синяками кратеров на поверхности шар луны, бархатную бесконечность космоса и россыпь ярких точек-звезд на нем.
Она не справилась. Они оба не справились.
Софи кашлянула, прогоняя застрявший в горле ком. Времени прошло немало, но каждый раз, когда она думала о брате и своем провале, ей до сих пор хотелось плакать.
Хотелось, но она так и не смогла проронить ни слезинки.
«Поплачь, милая», – ласково уговаривала ее бабушка, гладя по голове, но она отворачивалась, выдергивала голову из-под морщинистой руки и уходила-убегала от горьких мыслей.
«Он жив! – твердила заклинанием Софи. – Просто пропал без вести. Он вернется, он обещал».
Взрослые отводили взгляды, вздыхали горестно, а она упрямо сжимала губы, не желая терять надежды.
Столько всего ей пришлось вынести, чтобы не потерять не только надежду, но и свою мечту… Слезы матери, причитания бабушки: «Один безголовый пропал, теперь вторая туда же».
Положение спас давний друг отца, пилот дальней авиации. Выйдя на пенсию, он частенько бывал у них дома.
«Не мешайте ей, – сказал он однажды, застав очередной скандал. – Брат для нее был всем. Хочет – пусть идет по его стопам. Никто не знает своей судьбы. Можно попасть в неприятности, где угодно. Даже по дороге на работу в детский сад. Но одно я знаю точно – потерявшие мечту не живут счастливо».
И ей разрешили сдавать вступительные в академию.
Первая Космическая, элита элит, могла позволить себе жесткий отбор и огромный конкурс. Экзамен можно было сдать лишь раз. Никаких «на следующий год» и вторых шансов. Готов, значит, готов. Они действительно брали лучших и гордились этим.
Софи не сомневалась, что сдаст. Высшие балы за выпускные в школе. На симуляторе она летала круче любого в городе.
И что там она… Все вокруг были уверены – поступит. Как говорится, если не она, то кто?
Софи стиснула ладони, глаза обожгло сухими слезами. Тот день в памяти остался калейдоскопом из уверенности, надежд и полного краха. Она так и не поняла, почему сбилась на трассе. Преподаватели утешали: «Бывает. Переволновалась. Ничего страшного. С такими баллами ты можешь поступить, куда угодно».
Она не хотела, куда угодно. Она хотела только в Космическую. Ходить по тем же коридорам, по которым ходил брат. Смотреть на те же звезды. Сидеть за тем же столом в столовой. И никаких компромиссов. Никаких пассажирских неповоротливых лайнеров или неуклюжих грузовозов. Для нее не существовало иных кораблей, кроме истребителей.
«Упрямая», – разводили руками преподаватели.
«Дурная», – ругался отец.
«Бедная», – вздыхала бабушка.
«Ломаешь себе жизнь», – пророчила мама.
А Софи паковала вещи, чтобы отправиться в ПКА на инженерный факультет.
– Что заснула? Отбой скоро, – грубо одернул ее второкурсник.
Софи тихонько вздохнула. Моргнула, возвращая четкость этому миру.
Кто же знал, что удержаться от полетов, когда рядом они – дотронься рукой – будет так тяжело.
Попасть в ангар после занятий не составило труда. Сначала она ходила вокруг. Касалась рукой холода серебристого металла. Улыбалась гордым силуэтам, как старым знакомым. Потом стала забираться в кабины: посидеть, вдыхая ни с чем не сравнимый запах рабочей машины. Помечтать…
И все было хорошо, пока ее уединение не нарушили так грубо…
Софи отвернулась от обзорного окна, зашагала к себе. Курсант прав – скоро отбой. Лучше не рисковать – первокурсников, дабы сразу привить дисциплину, наказывают строже остальных. А она и так… по краю ходит.
Но кто же там был, в ангаре? Голос молодой. Явно кто-то из курсантов. Видимо, забыл что-то растяпа. А она чуть не попалась… Еще и этот ключ. Софи потянулась к карману на бедре. Сунула туда руку и застонала от досады. Прорез! А ведь комбезу от силы неделя. Гадство! И даже гадать не надо, кому она не угодила. Рыжий! Возненавидел ее с первого дня. Единственная девчонка в бригаде. Еще и заучка. Кто с такими баллами идет гайки крутить? Даже для ПКА – перебор. С ней точно каши не сваришь и соревнование не выиграешь. Будет их бригада вечно в отстающих.
Что рыжий ее невзлюбил, да гадости говорил часто – полбеды. А вот то, что пакости делать стал – хуже. Выживает ее подлюка. Хочет, чтобы сама ушла, да не мешала их мужской компании чувствовать себя свободно, а то даже ругнуться матом в ее присутствии нельзя.
И Софи поняла, что в шаге от ненависти ко всем рыжим на свете.
Она подняла ладонь, коснулась замка – дверь медленно поехала в сторону, открывая проход в каюту, которую она делила с двумя девчонками. Обе с медицинского – на их этаже только она носила оранжевый комбез техслужбы. Девчонки, конечно, были и на инженерном, на первом курсе аж целых семь, но к пятому, выпускному, останется в лучшем случае две.
Сложные работы, где требовалась физическая сила. Выходы в открытый космос. Смазка. Вонючие масла. Ну и перспективы… На пост старшего инженера станции все предпочитали нанимать мужчин.
– Что так поздно? – недовольно спросила Ира, демонстративно зевнув. – Опять ходила на пилотов глазеть?
Хохотушка Диана фыркнула, закатив глаза.
Ее поймали давно. На новостях, которые она жадно просматривала в попытке найти любые намеки о брате или об его отряде. На подписках в группы, где сплошь сидели пилоты: профессионалы и любители. На том, как стояла, смотря с тоской на идущих по коридору старшекурсников. В тот момент ей казалось – на брата смотрит, а еще на тех, с кем в будущем должна была служить. Теперь же они все стали для нее небожителями… Недостижимыми, как и ее мечта летать на истребителе. И каждый парень в синем комбинезоне напоминал о брате, а еще о ее провале…
– Дурная ты, Софи, – наставительно произнесла вечно правильная Ирина, – ты технарь. Для них – обслуживающий персонаж. И уж прости: ни рожи, ни кожи. Даже если кто-то и позарится, то поиграть и бросить. Ты лучше на своих взгляни. У вас там видные парни есть. Тот же рыжий.
– Бе-е-е, – Софи сделала вид, что ее сейчас стошнит.
Макс был хорош для всех, кроме нее: лидер бригады, отличный инженер-механик, заводила, весельчак. Ее он просто ненавидел. Она его тоже.
Софи вспомнила прорез на кармане, выпавший ключ.
Это война, – решила она. Только рыжий зря надеется. Она не уйдет. Ни за что. И академию закончит, как обещала брату перед его заданием. Тем самым. Последним. А потом поступит в гражданскую летную. И будет водить медленные пассажирские лайнеры. Что всяко лучше, чем гайки крутить. Тут рыжий прав. Механик из нее отвратительный.
– Я выяснил! – Мишка с воплем ворвался в каюту, закрутился на месте, пытаясь одновременно держать в поле зрения обоих друзей. – IP Нетопыря. Друг помог. Залез в программу и IP игроков раздобыл. Так что мы знаем, когда он играл, на какой машине и сможем его вычислить.
– Знаешь пока только ты, – педантично поправил его Ник, проворчав: – Дался тебе этот Нетопырь? Ловить он его собрался, словно шпиона…
– Точно! – хлопнул себя по лбу Мишка, совершенно не обратив внимание на ворчание друга. – Вот! – и вытащил из-за пазухи лист с перечнем цифр.
Парни сгрудились, изучая.
– Какого черта! – возмутился Мишка, найдя нужную строку. – Кто ему позволил играть по ночам? Куда руководство смотрит?
– Может, кто-то из преподавателей развлекается? – задумчиво предположил Алекс.
– Им-то зачем? – отмахнулся Мишка. Почесал подбородок. – Нет, тут явно какая-то тайна.
– Пятый курс? Помните, тот здоровый? Лев, да? – прикинул Ник. – Он был хорош.
Мишка замотал головой:
– Я видел его недавно. У него рука повреждена. Это не он.
– И точно не кто-то из старших курсов, – проговорил Алекс. Ник нахмурился.
– Поясни, – потребовал.
– Все дело в манере. Пусть у каждого она своя, но нас всех учат одинаково, а этот парень… Явно талантливый самоучка. Правда, есть одна деталь, которая не дает мне покоя… Я когда увидел, как он проходит трассу Смерти, думал, призрака встретил. Просто так же кольца проходил лишь один человек… – Алекс замолчал, потом добавил тихо: – Вы знаете, о ком я.
– Феникс, – потрясенно вымолвил Михаил.
– Не может быть, – потряс головой Николай, потер лоб. – Это невероятно, но теперь, когда ты сказал об этом, я готов с тобой согласиться. Этот парень летает не хуже Феникса. А может, Феникс сам его обучал?
Парни переглянулись.
– Бред, – отверг идею Мишка. – Зачем это ему? Да я и не слышал о том, чтобы кто-то занимался наставничеством среди курсантов. Если только…
И он подобрался, напрягшись.
– Если только, – перешел на яростный шепот, – этот кто-то учился у него уже после его исчезновения. Ходили же слухи, что последним заданием Феникса была разведка приграничья в секторе F14-583. Там же видели корабли айкаров. А эти уроды…
И Мишка умолк, захлебываясь эмоциями.
Земная Федерация включала в себя около шести десятков планет. Объединиться не получилось – люди, так и остались людьми, потому в Федерацию входило восемь секторов. Северо-Американский, Китайский и Русский были самыми крупными.
– Ты бредишь, – одернул Мишку Ник, – и слишком много читаешь комиксов. Не выдумывай лишнего.
– Я, может, и выдумываю, – обиделся Мишка, – зато проявляю бдительность. Не знаю, как вы, а я намерен этого Нетопыря найти и задать пару вопросов. Вы со мной?
Друзья переглянулись. Алекс вздохнул, уже понимая, что влез в это дело еще тогда, когда решил посмотреть запись полета хваленого чемпиона…
– Ты же без нас попадешься, – усмехнулся он и спросил: – Когда на охоту?
Глава 2
– Твой брат был очень талантлив.
Эту фразу Софи слышала так часто, особенно после того, как Олег пропал без вести, что успела ее возненавидеть, но сейчас случай был особым. Она стояла в зале славы академии вместе с полковником Березиным. Со стены, в окружении звезд на них смотрели лица тех, кто учился здесь и отдал жизнь за родину.
Софи смотрела на родное лицо, на светящуюся алым подпись: «Серов Олег Евгеньевич» и едва сдерживалась, чтобы не подойти, сломать голограмму, крикнув: «Олег жив, ему не место среди мертвых».
– Знаю, ты поступала на летный, – в голосе полковника прозвучало сочувствие. – Я видел твои результаты. Чуть-чуть не хватило до проходного. Жаль.
Софи повернулась к нему, взглянула изумленно.
– Олег говорил, ты прирожденный пилот, – пояснил свой интерес полковник. – Почему, провалившись у нас, не пошла в гражданскую авиацию?
Софи нахмурилась и отвернулась, пряча лицо. Она уже устала слышать этот вопрос, но хуже было то, что ответ перестал казаться ей верным. Дома все было правильным: данное брату слово, поступление в Космическую, а потом сомнения принялись одолевать ее и становились все сильнее с каждой выходкой рыжего, с каждым вечером, проведенным в ангаре. Она ведь обещала Олегу летать, а не гайки крутить! Еще и рыжий этот… Словно специально послан, чтобы сделать ее жизнь невыносимой.
– Ясно, – хмыкнул мужчина, не дождавшись ответа. – Если я могу что-то для тебя сделать – дай знать.
Софи вздохнула… Она не собиралась ни о чем просить, но рыжий… Ей нужна разрядка, чтобы не сорваться и не прибить урода.
– Я могу получить доступ в зал симуляторов в любое время?
– Не хочешь пользовать вместе со всеми? Боишься, что засмеют? – нахмурился полковник.
Ну да… Извечное противостояние тех, кто летает и тех, кто крутит гайки. Но Софи боялась не этого… Сочувствие, жалость – вот, что было хуже пытки. Наслышалась уже от родных и знакомых. А тут… срезавшийся на вступительных экзаменах пилот пошел перебирать двигатели. Рыжий будет в восторге.
– Не хочу привлекать внимания, – призналась она честно.
– Хорошо, я подумаю, – не стал ничего обещать полковник.
Через пару дней какой-то старшекурсник передал ей конверт. В нем лежала карточка с допуском и записка: «Попадешься – отберут».
– А девчонка неплоха, – Владимир Сергеевич отвернулся от экрана, где блестящий черный истребитель, модель «ШИП», с белым силуэтом летучей мыши на борту с изящной наглостью проходил кольца Сатурна – самый опасный участок трассы, посмотрел на Березина. – Сестра Серова? Навыки у нее, конечно, отменные. Видно, что брат готовил. Самоуверенности много, но с этим мы бы справились. Знаешь, что она думает делать дальше? Отдавать такой талант инженерам… Только губить.
– Вот и я о том же, Володь, – вздохнул Березин, – однако правила не нами придуманы. Я уже запросил данные с сервера, где она проходила вступительные. Хочу внимательнее на них посмотреть. Если ничего подозрительного… Руководство не пойдет на перевод.
Владимир выругался. Откинулся на кресле.
– Тогда пусть не мается дурью и уходит. В гражданской ее с руками оторвут.
– А если не захочет? – задумчиво спросил Березин. Взгляд девчонки на голограмму брата не давал ему покоя. Столько тоски там было и злости… Упрямой такой злости.
– Тогда устрой так, чтоб отчислили. Не маленький, сам знаешь, что делать, – грубо отрезал коллега. – Ты запись с камер видел? Она так и продолжит путаться под ногами. Лезть в ангар. Еще истребитель угнать попробует, вот увидишь. Я таких знаю… Отчаянные. Да, что я говорю… – и он махнул рукой. – Феникс, только в юбке.
– Ничего о нем не слышал? – осторожно поинтересовался Березин, и Владимир покачал головой.
– Поисковую операцию свернули, он официально признан мертвым. Это все.
И они замолчали, каждый думая о своем. О тех, кого они учили. Учили ради будущего, ради счастливой жизни, но у кого-то эта жизнь получалась слишком короткой.
– Так, заучка, у нас сегодня практика.
Этими словами ее обрадовали, стоило появиться в классе. Софи стиснула зубы. Сдержаться. Ее специально провоцируют. Космос требует хладнокровия. Любой скандал, любая истерика будут отражены в личном деле, а после… беседа с психологом, тесты, и если она их не пройдет – ее вышвырнут из академии пинком под зад.
Слабым в космосе нет места. Тем более в военной академии.
– Результат войдет в общий зачет, – продолжал давить рыжий. Он даже соизволил подняться с места, подойти и нависнуть, словно специально давая понять, какая она мелкая и ничтожная по сравнению с ребятами в группе. – Если ты нас опозоришь, пеняй на себя.
Технарей, в отличии, от пилотов, всегда учили работать в группе.
«Ваша работа – командная. Невозможно провести оперативный ремонт системы водоохлаждения на крейсере. И даже на истребителях следует использовать принцип «двойного глаза». К тому же одиночке проще совершить ошибку, а ваша ошибка – это жизнь пилота и его машины. Учитесь проверять себя и других», – часто повторяли им преподы.
Их группы назывались «бригадами», а результаты зачета были не просто баллами. Отстающие не получали увольнительных, им назначались дополнительные занятия, даже стипендия в Космической зависела напрямую от позиции бригады в общем рейтинге. А что такое стипендия? Это возможность посидеть в безалкогольном, но все же баре «Астронавт». Поиграть в разные симуляторы. Посмотреть кино в объемном кинотеатре. Купить пирожных в кафе. За все развлечения на базе академии курсанты расплачивались баллами.
Когда Софи запорола первый из практических тестов, и группе прилетел общий штраф, ее чуть не побили. Так что теперь она считалась балластом.
А ведь она так привыкла быть лучшей. Всегда и везде. Ну кроме дисциплины. Тут характер давал о себе знать. И если бы не ее дерзость, привычка водиться с пацанами, ее бы смяли в первый же месяц. А так… куратор бригады посмотрел на ее перепалки с рыжим и сказал: «Знаешь, я не буду тебя снимать с довольствия на следующий год».
Софи, потом вдохновленная его словами, ходила. Ровно до следующего зачета.
Теория давалась ей легко. Математика, механика, физика, термодинамика… Тесты она писала лучше некоторых в группе. Но вот практика… Пальцы в толстых перчатках – на ее ладонь не было нужного размера – ощущались чужими. И она решительно не понимала указания мастеров:
«Вот ту загогулину требушни. Слегни чуток. А потом вперед, до щелчка».
Но парни-то понимали! И это было обидно.
Был бы рядом брат – он бы поддержал. Но рядом никого не было. Ее семья лишь обрадуется, услышав о неудачах и будет настаивать на уходе. Друзья… Даже они ее не поддержали, многие покрутили пальцем у виска, сказав, что Софи с жиру бесится. Если не удалось поймать журавля в небе, так надо держаться за синицу в руке. Конечно, истребитель – не гражданский лайнер, но лайнеры тоже летают в космосе.
– Не хочешь, чтобы я вас опозорила, – Софи постаралась вложить во взгляд все свое негодование, – лучше помоги.
Да. Она дошла до того, чтобы наступить на гордость и попросить помощи. Позор. Но и подводить парней из бригады не хотелось. Они не виноваты в ее выборе пути.
Макс ответил презрительным фырканьем.
– Тебе бесполезно помогать! У тебя же руки-крюки.
Софи задохнулась от гнева. Эти «руки-крюки» мастерски держали штурвал симулятора, тонко чувствуя ход полета машины, мгновенно реагируя на возникающие препятствия.
А гайки крутить особого ума не надо.
– Значит, справлюсь без тебя.
Софи шагнула в сторону, обходя живое препятствие. Парни недовольно загудели, но открыто выступать не стали. Преподаватели жестко пресекали любые конфликты в группе. Причем, наказанию подвергались все: и виноватые, и невиновные.
«Привыкайте, – повторял им куратор, – бригада несет общую ответственность за проделанную работу. Никто не станет разбираться, кто именно не докрутил болт или не поставил правильно фильтр. Потому проверка друг за другом и взаимопомощь должны стать вашей второй натурой. И это прекрасно, что именно в вашу бригаду попала София».
Софи не разделяла восторга куратора, как и парни в группе. Будь ее воля, она бы предпочла индивидуальное обучение, как у пилотов. Конечно, их учили летать вместе, выполнять групповые задания, но каждый в полете отвечал сам за себя.
А у них?
«Без разницы, кто запорол свой участок работы. Не смогли собрать двигатель? Незачет всем».
И главное, даже если Софи справлялась, ее все равно винили во всех неудачах. Репутация, чтоб ее…
Первый курс был самым нудным и бесполезным с точки зрения будущей работы. До абсурда. Их не допускали до «живых» машин. Заставляли практиковаться на старье. Перебирать двигатели вековой давности, как будто они когда-нибудь им встретятся?! Практиковаться на древних системах. Без нормальных зондов, диагностов и датчиков. Еще и специально выбирали настолько заржавевшее оборудование, что у Софи не хватало силы пальцев раскрутить зажим.
Эдакая система отбора для технарей.
Если пилотов гоняли физически, выматывали эмоционально, то их испытывали грязью, ржавчиной и прочим старьем.
Мозоли, порезы, не отмывающиеся пятна и въевшаяся вонь… Мир техники был по-мужски суров.
Софи заподозрила неладное, когда их повели на зачет в новый зал. «Выклянчили», – с мрачным удовлетворением подумала она, оглядывая муляж системы жизнеобеспечения. Парни уже давно ныли, прося мастера дать им что-то новенькое, а то три месяца разбирать двигатели им порядком надоело. Вот Софи с удовольствием бы вернулась к знакомому двигателю, чем лезла в эту громадную страхолюдину.
Целиком система в зале не поместилась бы, но и та ее часть, которую они лицезрели, внушала трепетное уважение.
– Итак, господа курсанты, – голос мастера был полон нездорового энтузиазма, – перед вами центральная часть системы обеспечения крейсера «Незабудка» второго класса.
Он еще не закончил фразу, а мозг Софи уже выдавал справку: «Крейсер второго класса. Численность экипажа: двадцать человек. Грузоподъемность… Максимальная дальность полета… Скорость… Оружие…». Брат в свое время неплохо натаскал ее, но толку-то от ее знаний, если придется, как обычно, работать руками.
Она нервно поправила перчатки.
– Вводная: «Незабудка» получил пробоину по правому борту в результате попадания в метеоритный поток и столкновения.
Вводная была так себе… Нормальный пилот не допустит попадания в поток, облетит. Проще изменить курс, чем получить такой «подарок». Защита выдержит пару попаданий, но и ее резерв не бесконечен.
– Была повреждена система жизнеобеспечения.
В подтверждении свет выключился, раздался скрежет, в центре, под потолком рванул, ослепляя, сноп искр. Потом заискрилось уже в нескольких местах.
– У вас час на ликвидацию последствий. Дальше весь экипаж будет считаться мертвым. Вы, соответственно, тоже.
Включился красный аварийный свет, завыла сирена, из-под пола вырвался, заставив всех дружно подпрыгнуть, столб пара.
ПКА готовила специалистов высокого уровня, используя способ обучения максимально приближенный к реальности.
Софи ощутила, как у нее мурашки побежали по коже. Сирена била по ушам, в глазах все прыгало от мерцающего красного света. Пол под ногами затрясся, имитируя теряющий управление корабль. Если не знать, что за стенкой – станция, полное ощущение, что они терпят бедствие.
– Так, парни, собрались. Работаем.
Максим первым, как и положено бригадиру, включился в работу, распределяя задания.
– А ты, – взгляд в сторону Софи, – просто постой в сторонке.
– Не получится, – мрачно ответила девушка, – нам не засчитают работу, если я просто постою.
– Черт с тобой! – махнул рукой парень.
Договорились быстро – надо было заменить пару труб. Да и сложно было ошибиться – пробоину подсвечивали снопы искр. На самом деле починка подобной системы была заданием третьего курса, сейчас их проверяли на слаженность и умение работать в экстремальных условиях.