- -
- 100%
- +
Я долго работал с книгой. Потом из университета приходила комиссия, чтобы проверить мою работу. Я не хотел показывать комиссии эту книгу, предчувствуя беду.
И в то же время я был горд, словно сам был ее автором. После проверки все пошло наперекосяк. Словно тропинка, которую я прокладывал для «Души» к свету, резко изменила направление к мраку. Долго я не мог понять, в чем дело, а после узнал, что один из членов той комиссии скончался от того, что смешал алкоголь с лекарством. Я спрашивал об этом человеке: он потерял жену и детей в пожаре и от горя пристрастился к алкоголю. К сожалению, лекарства, которые он был вынужден пить в силу возраста, были несовместимы с алкоголем.
Книга переняла его настроение, тоску и зависимость. Я еле-еле вытащил ее душу из воронки этого омута. Потом похожее происходило при контактах книги с другими людьми. Я попросился курировать книгу, следить за ней и лично заниматься ее реставрацией. Я учил ее любви, искусству, заботе, вдохновению и счастью. Как мог, конечно. Мне казалось и кажется до сих пор, что я вкладываю в нее, словно в ребенка, свой взгляд на мир, позволяя выбирать между мраком и светом. Ее стихи все больше набирают вес, становятся глубже и ярче.
Я, как и все, постарею и умру. Человеческий век, наш с вами век, не долог, и когда-нибудь я не смогу быть с ней рядом. Поэтому прошу вас, читатели, если будете в Туле, загляните в коллекцию ценных и редких изданий областной библиотеки. Душа этой книги требует внимания, как душа человека.
Даже если вы не имеете возможности прочесть ее, просто постойте рядом. Полюбуйтесь на нее. Подумайте о чем-то хорошем, важном для вас. Вы почувствуете в ответ ее благодарность. Научите «Душу» хорошему. А после она передаст хорошее следующим поколениям.
Книга представляет собой сборник стихов французской поэтессы конца XIX – начала XX веков Берты Нордэ под названием «Душа. Мрак и свет». Издание отмечено дарственным автографом поэтессы, адресованным Льву Николаевичу Толстому. Дарственная надпись оставлена на французском языке. В переводе на русский звучит как: «Господину графу Льву Толстому в знак почтительного восхищения. Берта Нордэ».
Справка об объекте
Тульская областная научная библиотека
адрес: Тула, ул. Тургеневская, 48
Тульер
Олег Черняк
Бизнесмен Игорь Леонидович заметно нервничал. Его волнение передавалось всем, кто вместе с ним приехал в один из его загородных домов, построенный по всем канонам русского зодчества, недалеко от Тулы. Игорь Леонидович, заложив руки за спину, вышагивал по залу. Каблуки его туфель звонко стукали по покрытому лаком дубовому паркету, словно отбивали ритм для суетящихся вокруг стола официантов и поваров.
Игорь Леонидович ждал старинного друга – лорда Роберта Бакера, члена палаты парламента Великобритании. Они познакомились много лет назад, когда Игорь Леонидович, будучи студентом, приезжал в Англию по обмену и жил в доме Бакеров. С тех пор он часто бывал у них в гостях, но Роберт, как его ни уговаривал друг, так и не решался приехать в Россию. На днях Роберт позвонил и сказал, что будет с недельным визитом в Москве и уже согласовал личную поездку в Тулу на один день. Конечно, Игорь Леонидович не так представлял себе эту встречу. Ему хотелось гулять с другом по лесу, собирать грибы, сходить на рыбалку и попариться в баньке.
Он мечтал поразить его красотой тульской природы и накормить той едой, которую в Англии попробовать невозможно.
Игорь Леонидович посмотрел на часы.
«Так, – рассудил он, – выехали. Через пару часов будут здесь, а если с мигалками и сиренами, то и еще раньше. Хотя вряд ли. Роберт не любит всей этой помпезности».
Он подошел к повару, руководившему расстановкой блюд, и спросил:
– Все готово, Петрович?
– Почти.
– Ну рассказывай, что тут где.
Они пошли вдоль длинного стола, уставленного тарелками и вазочками.
– Смотрите, – сказал повар, – белые грибочки с мелко нарезанным луком в сметанном соусе, язык говяжий отварной с хреном, пассерованный в сливочном масле, огурчики соленые с чесночком и укропом. Щука фаршированная и заливной карп.
– Карп? – удивился Игорь Леонидович. – Ты с ума сошел! Там же костей больше, чем мяса. Забыл, кого кормить будешь?
– Обижаете, шеф! – улыбнулся повар. – Я сам лично с пинцетом и лупой два часа над ним колдовал, как микрохирург.
– Молодец, Петрович! Надеюсь, что продукты не китайские?
– Не сомневайтесь, все наше. С подсобных хозяйств и ферм, – ответил повар и продолжил: – Тут паштет из печенки гусиной, капуста квашеная. Селедочка в яблочном уксусе, колбаска пяти сортов. Ну, естественно, икра: красная, черная. Понемногу салатиков разных сделал. Русских, традиционных. На первое будут щи в горшочках с кашей гречневой, а на горячее поросенка подадим фаршированного и пельмешек с лосятиной отварим. Тоже, кстати, сам лепил, под один калибр.
Вдруг Игорь Леонидович нахмурил брови.
– А это что такое? – возмутился он и указал пальцем на тарелку, в которой рядом с яркими дольками мандарина и черными виноградинами лежали неровные желтые, с мраморными прожилкам квадратики размером с игральные кости. В каждый из них была воткнута деревянная шпажка.
– Сыр, – ответил Петрович.
– Вижу, что сыр. Но почему так мало? Ты считаешь, что семь крошечных кусочков достаточно? Тебе не кажется, что на фоне потрясающего изобилия эта скудная тарелка смотрится просто убого?
– Игорь Леонидович, простите, – сквозь зубы процедил повар, – но это сыр «Тульер»!
– Тульер-мольер, какая разница! Сыр – он и в Африке сыр.
– Не соглашусь с вами, – возразил повар. – Это наш сыр, тульский, на молочном комбинате делают.
– Час от часу не легче! – воскликнул Игорь Леонидович. – Я английского лорда буду тульским сыром кормить? Он этих сыров знаешь сколько перепробовал? И французских, и швейцарских.
– Уверяю вас, наш «Тульер» нисколько не уступает, а на мой вкус – так еще и лучше.
Игорь Леонидович недоверчиво хмыкнул и взял с тарелки один кусочек. Словно профессиональный дегустатор, покрутил шпажку и осмотрел сыр со всех сторон. Постучал пальцем по коричневой корочке, понюхал и сунул кусочек в рот. Потом закрыл глаза и начал причмокивать, будто пытался выдавить из него сок. Разжевав кусочек, довольно улыбнулся.
– Ну как? – спросил Петрович.
– Достойно, – покачал головой Игорь Леонидович. – Очень даже достойно! Удивительное сочетание легкой сладости и орехового аромата. Ты мне голову не морочишь? Неужели в Туле могли создать такое чудо?
– Посмотрите на этикетку. Я же не буду вам врать, – ответил повар.
Игорь Леонидович снова потянулся к сыру, но Петрович легонько коснулся его руки.
– Не надо, – улыбнулся он.
– Это еще почему? – удивился Игорь Леонидович.
– Понимаете, «Тульер» создан не для еды. Он создан для наслаждения.
Это настоящий деликатес. Вот именно поэтому я поставил на стол только семь кусочков. Деликатеса не может быть много, его должно постоянно не хватать. Вы сейчас ощутили это прекрасное послевкусие и захотели снова ощутить его. У «Тульера» есть удивительное свойство – им невозможно наесться. Его хочется постоянно. И не нужно быть большим гурманом, чтобы это понять и навсегда влюбиться в этот сыр.
Игорь Леонидович встретил Роберта у входа в дом. Друзья обнялись и прошли в зал.
– Ты знаешь, Игорь, – сказал лорд, увидев накрытый стол. – У меня за три дня, проведенных в Москве, сложилось ощущение, что в России культ еды. Куда только мы не приезжаем, нас постоянно кормят и кормят. Неужели я выгляжу изможденным?
– Роберт, – улыбнулся Игорь Леонидович, – ты нисколько не изменился и выглядишь прекрасно. А хлебосольство – это от щедрости русской души. Это у нас в крови. Так что прошу к столу!
– Игорь, дорогой, можно попозже? Я еще от завтрака не отошел. А вот от бокальчика вина и чашечки кофе я бы не отказался.
Друзья устроились на веранде, с которой открывался прекрасный вид на Оку. Им подали кофе, бутылку душистого рислинга с кислинкой, торт «Наполеон» и тарелку с сыром «Тульер». Время за разговорами пролетело незаметно.
Как ни уговаривал Игорь Леонидович отведать настоящей русской еды, Роберт категорически отказывался.
– Что ж, дорогой друг, мне пора, – сказал Роберт, поднявшись с кресла. – Как у вас говорят, пора и честь знать.
– Слушай! – обрадовался пришедшей мысли Игорь Леонидович. – А давай я тебе еды с собой дам! Угостишь коллег. Когда еще доведется попробовать соленых грибочков, наших, настоящих? А огурчиков с чесночком, а?
– Не смеши, Игорь. Ты мне лучше скажи, каким сыром ты меня потчевал? Французский, швейцарский? Очень интересный вкус. Я в этом деле понимаю, но мне кажется, что раньше я такого не пробовал.
– Не поверишь, Роберт, но сыр местный, тульский! Конечно, за основу была взята швейцарская рецептура, но наши спецы что-то добавили, что-то убавили, и получилось замечательно.
– Значит, у нас такого не купить?
– Думаю, что пока нет.
Петрович, ставший невольным свидетелем разговора, вопросительно посмотрел на хозяина.
Игорь Леонидович утвердительно кивнул головой, повар исчез на кухне и через минуту вернулся, держа в руке увесистый сверток. Он улыбнулся и протянул его Роберту.
– Что это? – спросил тот.
– Сыр, – сказал Петрович и покраснел. Он впервые видел настоящего лорда и не знал, как себя вести.
– Мне? – удивился Роберт.
– Ну конечно тебе! – захохотал Игорь Леонидович. – Ешь на здоровье!
Друзья попрощались.
Роберт позвонил поздно вечером.
– Игорь, дорогой! Я в отеле. Мои товарищи передают тебе большое спасибо за сыр. Хорошего рислинга мы не нашли, но «Тульер» и без него прекрасно зашел. Будем ждать, когда он появится у нас в Англии.
На следующее утро Игорь Леонидович ехал в Москву. Он вез в подарок Роберту две головки замечательного сыра «Тульер».
«Тульер» торговой марки Endorf – это твердый сыр, изготовленный в России по швейцарской технологии. Светло-янтарный твердый сыр имеет нежный аромат и пряный, сладко-солоноватый вкус. Срок созревания от 6 до 7 месяцев.
На Тульском молочном комбинате проходят экскурсии, здесь выпускают кефир как из детства, уникальный питьевой творог и еще более удивительный продукт – йогурт со вкусом тульского пряника!
Справка об объекте
Тульский молочный комбинат: Тула, ул. Некрасова, 7
От добра добра…
Рекреона Качелинск
Василий был очень чувствительным парнем. Чувствительным, обидчивым, но не глупым, и когда девки собирались на Иванову ночь бросать в реку венки, чтоб узнать, где суженый живет, уговорил свою недалекую сестру Забаву пойти вместе с подружками к месту, где течение реки вывело бы венки к его, Василия, дому.
Среди подружек Забавы была красавица Ульяна. Ей было от роду 14 лет, Василию же стукнуло уже 30. Он не был завидным женихом, хоть и имел свое небольшое хозяйство. Девки сторонились его, потому как Вася был истеричен, горяч и сумасброден. К тому же худой и плешивый. А Ульяна… Ульяна была что называется кровь с молоком. Тугая русая коса почти по колено, покатые бедра под тонкой талией. Для четырнадцатилетней девки она была удивительно взросло сложена. Также Ульянка обладала пухлыми чувственными губами и васильковыми глазами.
Словом, Уля была полной противоположностью Василию. Она не была сосватана, так как родители девушки ждали хорошего жениха, которых в деревне Березовке, где все происходило, не было.
Хотя обряды на Иванову ночь не поощрялись церковью, и местный дьячок каждый год гонял девок от реки, это не мешало несосватанным девушкам облачаться в белые рубахи, вязать венки и бросать их в воду. Уля же, хоть и была крещеной, свято верила, что сам Господь отведет ее к жениху в ночь на Ивана Купалу. Очень уж хотелось ей замуж.
И вот стали девки бросать венки в реку. Вася выяснил у Забавы, из каких цветов и с какими лентами будет венок Ули, и конечно же выловил его из реки. Когда Ульяна узнала, кто ее суженый, она заперлась в горнице, а через несколько дней отрезала тугую косу и ушла в монастырь.
Ожидаемо, что на Василия поступок Ульяны произвел сногсшибательное впечатление. Сначала он запил, но отец задал ему такую взбучку, что Василий, взрослый мужик, сбег в лесную чащобу.
Василий сидел на кочке в болотистой части леса. Он вязал веревку из камышового волокна и примерял себе на шею. Он решил утопиться в болоте. Василий нашел большой камень, выворотил его из земли, вытащив на свет божий мерзких гадов, что жили под камнем, а теперь готовился. Наконец веревка была сплетена, камень привязан к шее, и Василий, тяжело ступая из-за веса камня, тащился к воде.
Вася раскачивал камень и уже собирался совершить смертный грех, когда из-под воды поднялись два огромных жабьих глаза. Вася замер.
– Чего поделываешь? – растянуто пробулькало из болота. Голос был старушечий, приглушенный толщей болотной воды. – Топляков тут хватает…
Вася уронил камень себе на лапоть, упал от боли на пружинистую болотную почву и заскулил.
– Крещен, а собираешься против слова божьего пойти, – продолжил голос. – Слыхал о заповеди «Не убий»? Она в первую очередь о собственной жизни.
– К-кто ты? – Вася трясся от ужаса. – Отче наш, иже…
– Еси на небеси, – перебил его голос и хрипло рассмеялся. – Можешь в меня ладанкой бросить и крестом осенить, ежели тебе так спокойней будет. Да только не Дьяволова я и не Господня.
– Покажись, – завизжал Василий, схватившись за нательный крестик. – Со мной Бог!
– Да с тобой, с тобой, – скучающим тоном ответил голос, и из болота начало подниматься нечто.
Она была похожа на жабу с тонкими длинными лапами. Она была нага, ее пустые груди, похожие на сморщенные кожаные мешки, болтались почти до земли. Глаза торчали вверх, как у жабы, но в остальном лицо было похоже на человеческое – с огромным безгубым ртом и двумя дыхательными щелками.
С головы спускалась пакля из черных спутанных волос, что немного прикрывало наготу страшилища.
Она вразвалку подошла к Васе и присела на корточки невдалеке. Василий судорожно закрестился, бормоча под нос молитвы.
– Я подожду, – махнула она перепончатой лапой.
– Это господь испытывает меня, – прокряхтел Вася.
– Нужен ты ему, – хохотнула жаба. – Он там, – она указала пальцем с перепонкой наверх. – А ты здесь, один из самых бестолковых рабов божьих, сдается мне…
– Кто ты? – Василий поджал под себя ноги.
– Ну, – жаба поскребла по подбородку пальцем. – Как там меня величал крайний батюшка, что приходил нечисть гонять… Водяной – не водяной…
– Ты же баба, – сглотнул Вася.
– А, да, – жаба подковыляла к Васе поближе. – Что-то про бабу тоже было!
– Водяной может быть бабой?
– А что ж мы из тины вырастаем? – подбоченилась жаба. – Рождаемся ведь! Значит, ты топиться пришел?
Жаба почесала задней лапой под грудью, затем начала наматывать веревку на палец передней.
– Дай угадаю, девка, узнав, что ее суженый такой, – жаба замялась, – богатырь… в монастырь ушла?
– Откуда?
– Сойка на хвосте принесла, – хихикнула жаба. – Василий-Василий, – она покачала головой.
– Я не говорил, как меня зовут, – Вася не выпускал крестика из рук.
– Да отпусти ты уже крестик-то, – махнула лапой жаба. – Сказала же, не Дьяволова я.
Василий протянул к жабе руку, чтобы дотронуться, но та улыбнулась, обнажив растущие в два ряда клиновидные зубы.
– Знаешь, Василий, куда попадают такие богомерзкие твари, как я, после смерти? – Жаба подползла к Васе еще ближе и опустила водянистый зад вплотную к его бедру. – Нам не нашлось места на ковчеге, а для Сатаны мы… ну, простоваты видимо.
Вася чувствовал болотную вонь, смешанную с ароматом сырой земли, от жабы и молчал, чтобы не вдохнуть больше.
– Так вот, – продолжило вкрадчиво чудище. – Мы превращаемся в болотную тину. Гнием, опадаем на дно, но при этом все понимаем и чувствуем. Представь, Василий, лежишь на дне и чувствуешь, как на тебя гадит такая вот образина, – жаба указала перстом на свою морду.
– А зачем мне это знать? – прошептал Вася.
– Хочешь Ульяну в жены?
– В монастыре она, – махнул рукой Вася. – И вообще, с дьяволовыми отродьями нельзя дел иметь! Обдурят и в ад затянут.
– От дурень, – жаба отвесила Василию звонкий подзатыльник. – Я ж тебе сказала уже, что не от дьявола я.
– Все Дьяволовы лгут!
– Тоды, – жаба схватила нательный крестик Василия в липкую, покрытую слизью лапу. – Видал?!
Вася заорал, после чего получил еще один подзатыльник.
– Чего ты орешь, дурак? – возмутилась жаба. – Видал, не разразил меня гром и в темечко не вдарило молнией! Даже не обожгло серебром – значит не Дьяволова.
– И чего тебе надобно?
– Вот чудак-человек, – расхохоталась жаба. – Сам же ко мне пожаловал, хотя никто не звал. Но действительно, могем кое-что вместе провернуть.
Жаба опять почесала лапой под грудью.
– Ульяну, – продолжила жаба, – можно вернуть из монастыря, можно заставить и полюбить тебя, и даже детишек заведете. Я могу это устроить, но… попрошу кое-что взамен.
– Что-то богомерзкое? – спросил робко Вася.
– Ох, – жаба рассмеялась так, что ее надутое пузо заколыхалось из стороны в сторону, и та схватилась за живот, придерживая его. – Ты только что собирался свершить один из тяжайших грехов, а теперь спрашиваешь, не богомерзкое ли деяние мне от тебя нужно?
Она смеялась, брызжа зловонной слюной, и натирала свои выпуклые глаза еще некоторое время, затем продолжила:
– Нет, – сказала серьезно. – Понимаешь, не хочу я, чтобы после смерти на меня гадили пиявки и кикиморы, но для этого нужно креститься. Обратиться к Господу, так сказать… воцерквиться… Но заявиться в храм в таком виде, – жаба развела лапами, демонстрируя свои телеса. – Да и даже просто людям на глаза показаться – смерти подобно. Посему будет у меня к тебе просьба: я тебе – Ульяну, а ты мне – крестик и благословение.
– А так можно? – удивился Вася.
– Ну конечно! – улыбнулась жаба кровожадно. – Вижу, обедню ты не посещал ни разу, зато на каждый праздник, причастие… И пост соблюдал исправно… Думаю, от тебя благословение примут.
– А крестик? Как же я без ангела-хранителя?
– А ты ходишь верою или серебром? – съехидничала жаба.
– Верою, конечно, – подбоченился Вася.
– Если уж так тебе хочется при кресте быть, – жаба поднялась и подошла к воде. Она набрала полный рот и громко сглотнула. – Купи новый и причастись… Ты ведь помогаешь заблудшей душе обрести Бога…
– А если ты меня обманешь, – Василий встал и отряхнул комки болотного мха со своих штанов. – Ульяна-то в монастыре, и не думаю я, что там обрадуются такой… ну…
– А ты возьми с меня клятву, Вася, – жаба брызнула себе в морду водой. – Как с новонареченной сестры во Христе. Учти, что только если ты меня признаешь своей сестрой, меня примет Господь! К тому же ты всегда можешь рассказать обо мне батюшке, а тот другому и так далее, и придут они с огнем и мечом, как много раз было до этого…
Василий молчал, размышляя над словами жабы.
– Ну так как? – спросила жаба прервав молчание.
– Согласен!
Жаба тут же кинулась на Василия и увлекла за собой в омут.
По реке плыли венки. Василий узнал тот, что сплела Ульяна – васильковый с красными ленточками. Он зашел в реку по колено и выловил венок. Вскоре послышался топот босых ног и девичий смех, к дому Василия выбежала ватага девчат, во главе с красавицей Ульяной. Увидев Васю с ее венком в руках, Уля порозовела, опустила глаза и медленно подошла к суженому. Она не воротила взора, не убирала брезгливо нежных рук, надела венок на голову Василия и повела к отчему дому.
Родители Ульяны, несмотря на ночь, радушно приняли Василия, назвали его зятем и велели засылать сватов. На свадьбе гуляла вся Березовка, и многих мужиков потом жены гоняли ухватами за то, что те пьяными лазили под юбки соседкам.
Василий стоял у реки. Была ночь, изо рта шел пар. Вдруг Василий услышал из кустов у реки:
– Василий, Василий, – это был уже знакомый Васе голос – голос жабы. – Подойди, Василий, долг платежом…
Василий без страха подошел к кустам, откуда слышал голос. Жаба сидела на склизком камне и облизывала гигантским языком свои выпуклые глаза.
– Вот, – сказал он шепотом, чтобы никто ненароком не услышал, и снял с себя крестик. – Спасибо тебе, новая сестра во Христе, и да благословит тебя Бог!
Он натянул шнурок крестика на голову жабе, зацепив за выпуклые глаза, и перекрестил чудище. Жаба ничего не сказала, лишь нырнула в реку и была такова. В приподнятом настроении Василий бодро зашагал к дому, полный уверенности завтра прийти на заутреню, обзавестись новым крестиком и причаститься. А также заказать «Сорокоуст» за спасение души жабы, хотя и не знал ее имени. Но, запнувшись в темноте за деревянную чурку, Василий упал, ударился головою о колун и отдал богу душу.
Вокруг было светло, тепло и уютно, в воздухе витали тонкие ароматы спелых фруктов.
Вася очнулся на светло-золотом песке, прищурился от света и, немного помедлив, встал. Он находился в месте, не похожем ни на что, где бывал Василий раньше. Вокруг летали пушистые облака, а прямо перед ним находились огромные кованые из золота ворота.
– Ох, нет, – разочарованно произнес Вася. – Я же только что женился…
Он подошел к вратам и увидел седого мужичка с бородой. Тот стоял у огромной, прислоненной к опоре ворот книге, которая была выше него на три головы. Мужичок был одет в длинное белое платье. Завидев Василия, он замахал руками и запричитал:
– Тебе не сюда, брат Василий, не сюда!
– А куда же? – удивился Василий.
Мужичок пролистнул несколько исполинских страниц своей книги и начал водить пальцем по написанному.
– Вот, гляди, – поманил он Василия. – «…И отдал свой нательный крестик водяной бабе, назвав ее сестрою да осенив крестным знаменем, затем разбил голову о колун».
– И что? – не понял Василий. – Привел ко Христу заблудшую душу, меня надобно без очереди пропустить!
– Вот чудак-человек, – посмеялся мужичок. – У водяных нет души, они поэтому не Божьи и не Дьяволовы, – помянув Дьявола, апостол Петр перекрестился. – А ты, да, привел… Принял…
Василий напрягся.
– Принял решение поменяться местами с нею, – апостол Петр указал на ворота перстом.
Там, за кованной решеткой, размахивая крестиком Василия, стояла жаба, одетая в белоснежное шелковое платье, и улыбалась, обнажив клиновидные зубы.
Красивомечье – река протекает в глубокой и сильно извилистой долине, которая в одних местах принимает каньонообразный вид, а в других расширяется до 1—1,5 км.
Художественное описание реки и местности встречается в рассказах И. С. Тургенева (из цикла «Записки охотника»). «Там у нас, на Красивой-то на Мечи, взойдешь ты на холм, взойдешь – и, господи боже мой, что это? а? И река-то, и луга, и лес; а там церковь, а там опять пошли луга. Далече видно, далече. Вот как далеко видно… Смотришь, смотришь, ах ты, право!»
Справка об объекте
( р. Красивая Меча Красивомечье)
адрес: Ефремовский район, село Красногорье
Сказки деда Окопа. Белёвская пастила
Вера Шерина
– Ехали цыгане, кошку потеряли, – грозит шалунам трубкой дед Окоп.
– Ну, деда, не надо про кошку! Фу!
– Кошка сдохла.
– Нет! – разбегаются внучата по кроваткам. – Сказку! Сказку хотим!
– А уже. Тишшшшш, неугомонные. Слушайте. Ехали цыгане, кошку потеряли, кошка отправилась на небеса, а в том месте, где ее прах пал, появился ручеек. Вода получилась в ручейке не простая. Кто ее попьет, сразу онемеет. Молчать будет до тех пор, пока не съест истины.
– Как это?
– Я сказку говорю или вы?
– Ты.
– Тады не мешай.
Ехал мимо того места барин. Ехал издалека, ехал далеко. Жажда одолела. Увидал ручеек и напился из него. Поехал дале.
Подъезжает к городу одному. Маленький такой, хороший городок. Оказался на улице большой, главной.
Подбегает к нему мальчонка и просит денежку. Барин хотел ему что-то сказать, а не смог.
Мальчонка рассердился и бросил в барина камнем. В барина камень не попал, а задел девицу, какая мимо шла. Девица несла корзину с яблоками. Камень в руку попал, корзина выпала, яблоки рассыпались.
Стала девица переживать, как же она теперь яблоки продаст. Они ж мятые.