Сумерки богов. Хроники Эрры. Книга первая

Семья Лангобар II

До замка оставалось шагов двести. Эрик горделиво выпрямился в седле, словно петух на навозной куче. Его молодой конь легко шел ровной рысью, только мускулы перекатывались под шкурой. Мощь, которую можно потрогать. Хандра Эрика уже прошла, и он с ухмылкой оглянулся туда, где далеко позади в тумане остались дохлый дракон и зарезанный квадр.

– Давай быстрее, Том. Отец не любит ждать, – бросил назад Эрик.

Томас промолчал.

– Отец, отец… – тихо проскрипел Грим, проезжая мимо. – Ваш отец очень даже любит ждать, когда это нужно.

Томас вцепился в луку седла мертвой хваткой. Кобыла под ним дергалась, нервничала – умная скотина чуяла, что везет труса. Он уставился в спины оптиматов. Броня – как лоскутное одеяло: пластина от доспехов мельтера, тут явно старая кольчуга с трупа, наплечник вообще непонятно чей. Калейдоскоп из цветных стекляшек, как в окне их библиотеки. Только этот калейдоскоп из мертвецов. Крыса, у которого рот не закрывался всю дорогу, опять спорил с Бокой о колдунах, ведьмах, шлюхах и о том, как все они воруют удачу у оптиматов.

– Да ладно ведьмы, что с них возьмешь. А млоки? Рыбоеды, что про них скажешь? – обернулся Крыса. – Как думаешь, правду говорят или брешут, что они в полусне нас всех видят?

Тощий Бока за его спиной фыркнул:

– Млоки, млоки… Че вот ты заладил? Если они так тебе нравятся, то можешь жениться на каком-нибудь. Мы их под Сисбеем косили, как траву. Бах-бах – и нет твоего млока. Только шкура и слизь одна оставалась.

Лукас подпрыгивал в седле позади Крысы, глаза на перепачканном грязью лице горели. Он крутил головой – то на Боку, то на Грима, то на Крысу. Для него это было приключение – настоящие воины, настоящие истории.

– А моготы? – пискнул он. – Вы их били? Они правда мертвых жрут?

Крыса похлопал по рукояти полуторного меча на поясе.

– Жрут, малец. И не только мертвых. Любят они, когда мясо еще дергается. Но и мы их тоже. Не взаправду, конечно. Хотя был, помню, один раз…

– Ты это… не пугай его, хозяин тебе потом яйца оторвет, если он нажалуется, – буркнул Грим.

– А я что? Я ничего. Пусть малец знает. В этом мире либо ты жрешь, либо тебя.

Из тумана перед ними медленно выполз весь Жус. Сначала – верх башни, до которого обычно туман не доставал. Затем башня расширилась книзу и превратилась в темное пятно на сером фоне. И наконец из мутной молочной каши проявились детали: холм, на котором громоздился замок, довольно несуразный, но внушительный.

Старый Жус встречал гостей частоколом – деревянные бревна толщиной с пузо беременной кобылы, почерневшие от вечной сырости. Половина подгнила, часть покосилась. В щелях росла какая-то дрянь – то ли плесень, то ли грибы, которые лезли везде, где влажно. За частоколом располагалась приземистая каменная стена, вторая линия обороны. Старая стена, как ее называли обитатели замка. Над ней возвышалась новая стена, более светлая. Ее построили уже при нынешнем лорде Бриане. Хорошие камни из Огнегорья, как говорили, не местный известняк, но в этом климате и они уже понизу покрылись зеленым мхом. Бойницы в новой стене зияли, словно дырки в черепе.

Окна башни светились желтым – масло жгли не жалея. Обычно экономили, но сегодня был особый день. Хозяин замка готовился принимать гостя, прежде чем уехать на очередную войну.

– Вот светопреставление, – заметил Эрик. – Отец явно хочет пустить пыль в глаза.

– Кому? – уныло спросил Томас. – Все и так знают, что мы в жопе, сколько масла ни жги.

– Не нам решать, – отрезал Эрик, нахмурившись.

Чем ближе они подъезжали, тем хуже выглядел замок. В красном свете Шамаша стены казались окровавленными. Стало видно, что кладка во многих местах обвалилась и не выдержит ни тарана, ни даже удара из камнемета. Из щелей в частоколе торчало что-то острое – то ли колья, то ли кости. Наверху, на стенах, замелькали фигуры стражников. Мало. Слишком мало.

– Сколько людей отец оставит в замке, – спросил Томас, – когда уедет с вами к войску?

Грим пожал плечами. Его кожаная броня заскрипела.

– Может, десяток и оставит. Может, пятерых. Может, вообще никого. Скажет, что он не нянька, и тогда будете справляться сами.

– Но моготы…

– Моготы, млоки, мельтеры, мародеры, квадры с Гнилой Фермы, – обстоятельно перечислил Грим. – Все хотят вашей смерти. И нашей заодно, куда же без этого. Ну и хрен с ними со всеми.

Лукас притих. Его восторг сдувался, как крылья поверженного дракона. Он смотрел на башню – огни мигали в окнах, но теперь казались не праздничными, а тревожными.

– Мама говорила, что в нашем замке безопасно, – прошептал он.

Оптиматы заржали. Крыса отсмеялся и ответил первым:

– Конечно, безопасно! Да как в любом замке. Пока его не обложат, а потом штурмом не возьмут. Малец, запомни: безопасно только в могиле. И то не факт – моготы и мертвецов жрут.

– Под Биврестом, помню, парень один так боялся, – подхватил тощий Бока, – что обосрался прямо в строю. Моготы его первого и сцапали. Выдернули из строя и давай грызть. Челюсти у них – ого-го! Он еще орал, а они уже кишки его наружу тянули.

– Хватит! – Эрик обернулся. – Не слушай их, Лукас. Это просто солдатские байки.

– Байки? – Крыса ухмыльнулся. – Хочешь, шрамы покажу? Я был у Бивреста! И под Фейри с вашим отцом. Вот, смотри, этот – от стрелы млока. Вот этот – от могота. А вот этот человек оставил. Самый глубокий, кстати.

– Да он не увидит ничего, – насмешливо бросил Бока. – Ты же сам крутишься в седле как млок, тьфу!

Замок заслонил половину неба, когда они подъехали ко входу. Ворота в частоколе – перекошенные, одна створка висела на честном слове. Механизм для подъема был давно сломан, и мост уже не поднимали. Ров вокруг холма заполнен жижей, подернутой сверху зеленой ряской. Миновали частокол и подъехали к приземистой выездной башенке.

Над воротами висел герб семьи Лангобар с двойной буквой «L». Выцветший, облезлый, но все еще различимый. Рядом – белый флаг Нового Ордена с пылающим мечом. Тоже не первой свежести. Родовой герб и флаг сюзерена, которого они все ненавидели.

– И тут без Ордена не обошлось, – пробормотал Томас.

– Не ной, – огрызнулся Эрик. – Это все еще наша крепость.

Из окошка над воротами высунулся стражник. Молодой, с копьем наперевес. Острие копья он зачем-то тоже просунул в окошко, хотя там и для его головы едва хватало места.

– Кто едет?! – заорал он. Голос дрожал от волнения.

– Ты слепой, что ли, болван? – рявкнул Грим. – Сыновей хозяина не узнаешь? Открывай, пока я тебе твое копье в задницу не засунул!

– А-а-а! Командир Грим! Я мигом!

Стражник заметался, голова и копье исчезли. Заскрипели петли, и ворота медленно отворились.

– Добро пожаловать домой, господа, – пробормотал стражник, склоняясь и придерживая сваливающийся с головы шлем.

Они въехали во двор замка. Копыта зацокали по камням. Вонь ударила в ноздри: конюшни, отхожие места, кухня – все смешалось вместе. В окнах башни мелькали тени – слуги готовили зал для пиршества.

– Вот и приехали. – Грим спешился и кинул поводья слуге.

Братья слезли с коней. Эрик – гордо, Томас – осторожно, а Лукаса Крыса просто снял и аккуратно поставил на землю.

Посреди двора замка Жус стоял сам его владелец, лорд Бриан Ланс Лангобар – как столб для привязи, вокруг которого крутилась целая свора из оптиматов, стражников и слуг. Высокий, но уже грузный, с обветренным красным лицом, которое моготская дубина под Ливтрансиром превратила в причудливый узор из шрамов. Седая борода обрамляла квадратную челюсть. Глаза – как у человека, который видел в жизни так много дерьма, что теперь ждет лишь новой порции. Едва Томас взглянул на отца, как сразу же понял: в замке они ненадолго.

– Эй! Томас, Эрик! – закричал лорд Лангобар. – Ну-ка быстро ко мне! Для вас есть задание!

Братья подошли, и лорд некоторое время молча их рассматривал, игнорируя суету вокруг. Плащ с вышитым вензелем висел на его массивной фигуре как знамя проигранной битвы. Под ним доспехи со вмятинами и заплатками. Рядом топтались его псы – еще несколько оптиматов с побитыми жизнью мордами.

Эрик, как всегда, подал голос первым.

– Отец, – начал он. – Мы нашли эту тварь. Дракона. Он упал и развалил мельницу к чертям…

Лицо Лангобара-старшего скривилось в привычную суровую маску.

– Нашли тварь? – рявкнул он. – Молодцы! А мельника нашли? А? Кто мельницу чинить будет – я? Или твой дракон встанет и молотком постучит?

Эрик открыл было рот, но отец уже переключился:

– Ладно, это не важно! Есть дело для вас обоих. Во-первых, возьмете двоих бойцов – Грим скажет кого – и поедете на южную дорогу. Там встретите карету с господином, который едет к нам в Жус. И вот еще что! Перед тем как выехать на дорогу, загляните на хутор у Сумрачного леса, к егерю. Предупредите, чтобы был готов – завтра мы явимся к нему на охоту.

– Но это же пару лиг в сторону… – заметил Томас.

– Охота? – заинтересованно и чуть удивленно протянул Эрик. – А кто будет…

Лорд властным движением ладони заставил его замолчать и закричал, как будто сыновья находились на другой стороне двора:

– Не время для разговоров! Сейчас же марш наверх, все трое! Вымойтесь, переоденьтесь. К нам гость из Гиперки едет, а вы как свиньи из хлева! Но не рассиживайтесь там, как бабы – Эрик и Том сразу вниз. И отправляйтесь встречать нашего гостя. Еще не хватает, чтобы его ограбили у нас на пороге. Ну, что встали? Шевелитесь! Сегодня важный день, и если кто-то из вас опозорит меня перед гостем…

Томас сделал шаг ближе. Отец выглядел неважно: сутулился, красные от бессонницы глаза, дрожащая рука на рукояти меча.

– Отец, а правда, что Стиппер…

– Что Стиппер? – Лангобар резко повернулся к нему. – Что ты слышал?

– Грим сказал, он уже в Улле. С млоками собирается драться.

Лангобар прищурился. На секунду Томасу показалось, что он сейчас ударит, но лорд уже расслабился.

– Грим болтает лишнее. Но да, Стиппер там. Сорок бойцов привел, как говорят. Думает, верно, что я сдохну от зависти. – Он сплюнул. – Наверх быстро, я сказал!

Лукас выскочил из-за спины Эрика, будто бы и не слышал. А может быть, он и правда ничего не слышал, поглощенный своими мечтами. Крыса пытался остановить его, но мальчишка проскочил прямо к лорду.

– Отец, а дракон был живой! Глаза светились, как… как…

– Как жопа светлячка, – закончил Лангобар, но немного смягчился: – Давай, давай. И ты тоже топай наверх.

– Отец, но я хочу все рассказать…

– Наверх быстро!!!

Эрик потащил Лукаса к башне, но тот упирался, все время оглядываясь. Томас уныло шел последним. Лорд уже перекидывался фразами с Гримом. Обрывки разговора отца с командиром оптиматов долетали до него, пока не потонули в гомоне двора.

– Эй, ты слышал, он всего четырех оптиматов оставляет, – бросил Томас, догоняя Эрика. – Да если моготы придут…

– Заткнись! – Эрик сильнее дернул за руку все пытавшегося вырваться Лукаса. – Отец знает, что делает. Сколько надо, столько и…

– Знает? Да он едва на ногах стоит. Видел, как у него руки дрожат?

– Это от бессонницы. Твоя мать совсем его извела своими кошмарами, – неприязненно сказал Эрик.

– В Сумраке у всех кошмары, почему именно она виновата?

Они поднимались по лестнице, вяло споря. Внизу Лангобар продолжал обсуждать с Гримом состав гарнизона замка.

– Так скольких оставим?

– Да я думал, шестерых, хозяин. Трое на стенах, трое во дворе.

– Я тебе говорю – и четырех хватит. Они все мне там будут нужны!

– Четверо? – Грим покачал головой. – Это мало, если моготы…

– Если моготы придут, то неважно, четверо или шестеро, это не поможет, – отрезал Лангобар. – Итак, четверо. Мое последнее слово.

Внезапно Лукас, весь в слезах, появился на ступенях лестницы. Он все-таки вырвался от Эрика и подбежал к отцу. Дернул за плащ – единственный, кому это сходило с рук.

– Пап?

Лангобар обернулся.

– Ну чего тебе, Лука?

– Дракон и правда был огромный. Как в маминых снах. Она видела, как летающий монстр падает в реку. Это про тебя и Стиппера?

Лангобар, хрустнув коленом, присел на корточки перед сыном. Погладил его по голове огромной ладонью.

– Запомни, мамины сны – это просто сны. Сны – и ничего более. Сумрак лезет ей в голову, показывает всякое дерьмо.

– Но дракон был настоящий!

– Был. И сдох. Как все мы когда-нибудь. – Он опять потрепал сына по голове. – Но не сегодня. Сегодня будем жрать как короли. Даже если завтра нас сожрут моготы. Ты видел, как жрут короли, Лука?

Но Лукас его не слушал, он вывернулся из-под ладони и с распахнутыми глазами принялся тараторить:

– А потом! Потом квадры нас подкараулили! Я упал с лошади в канаву! И потерялся, но они меня нашли! Томас и Эрик! А Эрик одного квадра зарезал, так Томас сказал…

– Ну, ничего, Лука. Это все уже позади. Ты же нашелся, так? А Эрик молодец, проучил тварей, теперь долго не вылезут.

– Пап, но ты же оставишь нам охрану? Когда уедешь на войну?

– Оставлю. Четырех лучших воинов с кайлашами. Они любого порвут и вас защитят.

– А если не смогут?

Лангобар тяжело поднялся.

– Тогда беги в подземелье и запирайся. Там стены толстые.

– А ты?

– А я буду в Андергейте – собирать войска и торговаться с теми, кто нас в эту дыру загнал. – Голос лорда стал жестче. – Иди, Лука, готовься встречать гостя. И умойся, от тебя несет как от млока. Лицо хоть вымой! А братьям скажи, чтобы сразу же шли сюда ко мне.

Лукас нехотя направился к башне, но тут же обернулся:

– Пап, а почему мы в опале?

Лангобар замер. Потом коротко и зло рассмеялся:

– Потому что твой отец – упрямый ублюдок, который не может вовремя остановиться. А Орден не любит, когда их магистру не лижут зад. Все, Лука, иди уже! А то по заднице за эти свои вопросы получишь!

Грим хмыкнул, когда мальчишка убежал.

– Растет парень. Уже взрослые вопросы задает.

– Вопросы-то все задают, – Лангобар потер лицо, – пока не получат по морде. Тогда учатся молчать.

– Ну, или дохнут.

– Да, или дохнут, – согласился лорд. – Ладно. Кого оставишь?

– Рваного, Костолома, Сопляка и Беззубого.

– Беззубый? Ты серьезно?

– Лучший арбалетчик. Зубов нет, зато глаз – как у коршуна. Сокровище, а не глаз.

– Хорошо, пусть следит. Особенно за дорогой с юга. Если кто-то от Стиппера решит нанести нам визит по дружбе… Не верю я в этот его поход к побережью. На западню для меня это все похоже.

– Понял. А майорат где будет?

– В Андергейт повезу. Все, что есть. Там с войском сохраннее. Здесь оставлю медяки для слуг и торгашей.

– Рискуете, хозяин.

– Вся жизнь – риск, Грим. Родился – уже проиграл. Дальше только оттягиваешь конец.

Во дворе слуги-млоки таскали тюки и катали бочки, готовясь к пиру. Их вытянутые, как у выдр, морды блестели, то ли от пота, то ли от воды. Один неуклюже споткнулся, запутавшись в своем хвосте, бочка упала и покатилась. Лангобар проследил взглядом, как она врезалась в стену. Не разбилась. Млок стоял, покачиваясь, и тупо смотрел мимо бочки. Кажется, он опять погрузился в их дневную дрему.

– Вот так и мы, – пробормотал лорд Бриан. – Катимся, пока не стукнемся во что-нибудь твердое.

Грим ничего не ответил, а только отвернулся и шумно прочистил нос на землю, а потом растер сапогом.

– Что слышно про дела в Ордене? Говорят, старик Боло совсем… – начал Грим.

– Плох, – продолжил за него Лангобар. – Да, Одрик считает, что счет пошел на недели, может, на дни. Скоро у Нового Ордена будет свежий великий магистр.

– А что дальше?

– Кто знает… Но нам с Одриком в этот момент надо быть поближе к его войскам в Андергейте.

Шамаш висел над ними, красный и раздутый. Он не двигался, хотя какое-то скрытое движение на его бельме все время происходило. Туман вроде бы опять сгущался. Где-то вдали раздался тоскливый звук – может, завыл волк, а может, и могот, хотя, скорее, просто ветер в старых развалинах.

– Хозяин, вы про охоту уверены? Дело хлопотное, опасное…

– Уверен, без этого никак, – мрачно произнес Лангобар, глядя прямо на Грима.

– Проверить гостя хотите?

– Вот! За это я тебя и ценю – все на лету ловишь, – ухмыльнулся лорд. – Эту орденскую крысу можно на место поставить, только подставив его зад под клыки зверя. Чтобы он тут у нас не чувствовал себя хозяином. И это старая добрая традиция, еще со времен моего деда. А традиции надо чтить. Зверя добудем, пир закатим, вино рекой будет литься…

Лангобар повернулся и пошел к башне, бросив через плечо:

– И своим головорезам тоже вина выдай. – На полпути остановился. – Эй, Грим!

– Да, хозяин?

– Устрой так, чтобы любая местная тварь, даже квадры на Гнилой Ферме, узнала, что лорд Лангобар увез все золото из Жуса в Андергейт.

– Сделаю.

– И еще. Если что-то пойдет не так, пока нас тут не будет… – Лангобар помолчал. – Спасать надо младшего и девочек.

– А старшие?

– Старшие уже почти мужики. Пусть учатся дохнуть красиво.

Томас застыл в дверях главного зала, не решаясь войти.

Отец спал в кресле у стены – скрюченный, с головой, запрокинутой на спинку. Рот был приоткрыт, рука на подлокотнике дергалась, веки подрагивали. Он что-то бормотал сквозь сон: обрывки слов, проклятия, имена мертвецов. Томас знал про эти сны. Отец видел их почти каждый раз, когда засыпал: сражения, которые были десять, двадцать, тридцать лет назад, но так и не отпустили его. Он словно остался там навсегда. Пустоши. Юг. Кровь. Слава, которую потом у него украли.

А рядом с его креслом сидела мать Томаса. Леди Сайна, вторая жена лорда Лангобара, застыла неподвижно, как статуя, склонившись над спящим мужем. Ее бледное лицо было в нескольких дюймах от его лица, огромные глаза не мигали, изучая каждую морщину, каждое подрагивание губ. Словно она пыталась заглянуть внутрь его снов. Или проверяла, дышит ли он.

Томас поежился. Это было… неправильно. Что-то в ее неподвижности, в этом немигающем взгляде вызывало безотчетный страх. Сайна медленно повернула голову. Посмотрела прямо на Томаса. Не вздрогнула, не изменила позы – просто посмотрела, словно знала все это время, что он там стоит.

– Томас, – произнесла она тихо, но голос разнесся по залу с неестественной отчетливостью. – Входи. Не бойся.

– Я не боюсь. Просто…

Он шагнул внутрь. Слуги-млоки сновали между столами, расставляя скамьи, таская сложенные покрывала и скатерти. Они двигались заторможенно, сонно – как всегда днем, когда их тянуло в дрему. Один споткнулся, чуть не уронив поднос с кубками. Кубок, звякнув об пол, покатился в угол.

Отец вздрогнул от шума и открыл глаза. Судорожно, как утопающий, втянул воздух. Рука метнулась к поясу, где обычно висел меч, но нащупала только ткань куртки.

– Где… – Он огляделся, явно не узнавая никого. – Что…

– Ты задремал, мой лорд, – ровно сказала Сайна, поднимаясь. – Всего на несколько минут.

Бриан потер лицо ладонями. Его пальцы мелко дрожали. Томас тут же отвел взгляд, стыдясь за отца. Раньше лорд Лангобар не дремал посреди дня. Раньше он не забывал, где находится. Раньше его руки не дрожали.

– Где мальчики? – хрипло спросил отец, поднимаясь. Кресло заскрипело. – Эрик и Томас должны быть здесь.

– Том здесь, – Сайна указала на Томаса легким движением руки, – а Эрик пошел на конюшню за лошадьми. Они скоро выезжают.

Бриан наконец заметил среднего сына. Прищурился, словно пытался вспомнить, зачем тот пришел.

– Выезжают… – Он тряхнул головой, прогоняя остатки сна. – Да. Охота. Гость. Ты готов, Томас?

– Да, отец.

– Хорошо. Следи за братом. Чтобы он там не наделал глупостей. Он больно горяч, прямо как Одрик.

Томас кивнул. Бриан уже отвернулся, обращаясь к Сайне сверху вниз:

– Этот гость… Что ты говорила – ты видела его во сне?

– Три ночи назад. – Она встала и сделала шаг ближе, пальцы дрогнули, но она не коснулась мужа. – Человек в сером. Несущий яд в левой руке и истину в правой. Может, он алхимик? Из Мидгарда? Они там знают о ядах больше, чем кто-либо…

– Нет. Он не алхимик, – резко оборвал ее Бриан. – Просто орденская крыса. Архивариус. Инспектор. С каким-то поручением.

Томас слушал вполуха, разглядывая зал. Слуги уже почти закончили: столы накрыты, скамьи расставлены, светильники на стенах ждут, когда их зажгут. Все готово для пира.

Охота. А потом пир. В честь какого-то архивариуса из Мидгарда. Это было странно. Отец не устраивал пиров годами. Экономил на всем: на еде, на масле для ламп, даже на дровах для очага. Опала выжала из семьи Лангобар все. А теперь вдруг – охота и пир для гостя, о котором никто ничего не знает.

Архивариус. Человек, который работает с документами и бумагами. Зачем архивариусу ехать в замок Жус, за черт знает сколько лиг от ближайшего приличного города? Что-то меняется. Что-то большое ворочается в тумане. Годами их жизнь была предсказуемой: скучные дни в замке, редкие стычки с соседями, мелкие неприятности, экономия на всем. Отец с отрядом ездил в короткие набеги за реку, возвращался обычно с пустыми руками. Одрик пропивал жалование солдат, которое выделял Орден, и содержал на него своих наложниц, которых менял по два раза в год. Сайна видела вещие сны, которые никогда не сбывались так, как она говорила.

Размеренность. Распад. Медленное сползание в безвестность. Время неумолимо стирало со страниц истории самое древнее семейство Континента, ведущее свой род от первых колонистов этого мира.

И вот теперь – гость из Мидгарда. Охота в Сумрачном лесу. Пир, на который уйдут последние их запасы.

Отец явно чего-то ждет. Чего-то хочет. И этот гость – ключ ко всему. К будущему.

Все заканчивается. Тягостное предчувствие сдавило грудь. Впереди их ждет буря. И он не знал, переживет ли ее их семья. Или утонет в ней, как тот дракон – сломанный ветром, беспомощный и жалкий.

– Томас! – окликнул отец. – Ты меня слушаешь?

Он вздрогнул.

– Да, отец.

– Тогда иди. Проверь, готовы ли лошади. И скажи Эрику, чтобы поторапливался. Гостя надо встретить на дороге, а не у ворот. И не забудьте заехать к егерю!

Томас кивнул и направился к выходу. На пороге он обернулся. Сайна снова сидела рядом с Брианом, склонившись к нему и что-то нашептывая. Отец слушал, хмурясь. А за их спинами слуги-млоки сновали в полусне, расставляя блюда для пира. Пира, который мог стать последним.

Томас вышел во двор, где Шамаш висел в зените словно красное и сонное око. Ленивый белесый туман уже начинал сгущаться у покрытого мхом подножия стен замка Жус.

Южная дорога петляла между полей, давно заросших бурьяном, и рощ искривленных карликовых деревьев. От северной дороги ее отличало только то, что она шла на юг от замка. И еще виселица. Туман стелился по земле плотной пеленой, скрывая все дальше десятка шагов, и только Шамаш, вечно висящий в зените, просвечивал сквозь серость тусклым красноватым фонарем. Эрик ехал впереди, выпрямившись в седле, держа руку на эфесе меча. Его цепкий и не упускающий ни одной детали вокруг взгляд был устремлен вперед. Опушка, изгиб дороги, следы копыт в грязи, обломок дерева, виселица. Коротко. Собранно. Он готов. За ним плелся Томас на своей вредной кобыле, которая то и дело норовила свернуть к обочине или перейти на рысь, а следом – два воина отца. Закованный в тяжелую броню оптимат на массивном коне ехал расслабленно, как будто выбрался на увеселительную прогулку, его шлем болтался на луке седла, а сам он насвистывал какую-то непристойную песенку. Беззубый конный арбалетчик с провалившимся ртом и острым носом вообще раскачивался в седле, мучительно икал, и от него разило чем-то кислым – видать, успел хорошенько приложиться перед выездом. Они были спокойны, скучающи и словно бы знали наверняка: на этой дороге им ничего не угрожает. А если и угрожает – так это лишь повеселит их и разнообразит сумрачный день.