Раз-два-три мышление

© Сергий Чернец, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Краткая биографическая справка. Чисто художественная литература

(Рассказы и случаи из моей жизни)

Я, Бажанов Сергей Романович родился – 1960года 27 мая.

Точно нельзя указать год, но в тысяча пятисотые годы, при царе Иване Грозном, открыли, построили семинарию – духовную школу близь Москвы. И призвал царь из Киево-Печерской лавры ученых священников и монахов. Так приехали среди них из Киева священники с фамилией Бажан. Обжившись на Руси и «обрусев», добавилось к фамилии окончание «ов». И стали священники, весь род их, под фамилией Бажановы.

Читал я не так давно, в 1992 году, в «Роман-газете», в журнале таком, «Детство царя Николая», где увидел, что в Зимнем дворце при Церкви священником был Василий Бажанов, протоиерей, который писал и издавал книги и стихи религиозного содержания. Он был известен как «царский поп». Во время революции 1917 года многих священников расстреляли, так – был расстрелян и поп Бажанов.

Мой же дед – Илия Бажанов дожил до 1937 года, когда был расстрелян, день памяти его отмечаем 3\16 сентября, священномученик. А семью его – братьев младших и детей, выслали в ссылку в Кировскую область (Вятскую губернию), в Уржумский район. Конечно, на фронт в 1941 году пошли все добровольцами, Родину защищать, и не вернулись. Осталась мать с тремя маленькими детьми.

1933 года рождения, Бажанов Роман, мой отец, служил в армии в стройбате в городе Йошкар-Оле. Да так и остался в Марийской республике, женился на местной дочери учительницы начальных классов из Моркинского района, где тоже была русская деревня «Выселки» – там жили ссыльные, теперь она переименована для благозвучия.

Так воспитывался я в деревне у бабушки, бывшей попадьи. Грамотных в деревнях было мало, вот и взяли ее учительницей начальных классов. Бабушка учила меня перед иконами читать молитву «Отче наш» в 6 лет. Отец с матерью не имели квартиры в городе, то и отправили меня к бабушке. И потом, когда получили от стройки гостинку, каждое лето, 3 месяца, я проводил в деревне у бабушки.

Была там «изба читальня», (как по-старому ее называла бабушка), – библиотека, и я брал книги и читал, как приучала меня она. Бегал на улице немного, а больше помогал бабушке по хозяйству: и в лес ходили с тележкой хворост собирать для растопки, и гусей пас, да козу из стада встречал, и в огороде надо было поливать огурцы-помидоры. В палисаднике у дома росли у нас 20 больших кустов-деревьев калины. Вкусные бывали пироги приготовленные бабушкой. За грибами и за малиной в лес ходили вместе с бабушкой, а по дороге она рассказывала мне об Иисусе Христе «нехитрые» рассказы, которые с детства в моей памяти, (возможно, она их сама сочиняла, ей бы писательницей быть).

Школьные годы в советское время были несколько труднее для меня, нежели для других. Впрямую школа в провинции не агитировала против Бога. Многие дети с родителями и в Церковь ходили и крещены были. Однако…, крестили меня в Церкви г. Йошкар-Олы на берегу реки Кокшаги в 1960 году, когда я родился, а в 1961 году Храм тот взорвали и на его месте устроили маленький парк, где поставили памятник Ленину. Парк тот потом так и назывался – «Ленинский садик». Сейчас, в 2007 году начали тот Храм строить заново.

Я носил крестик. И когда пошел в первый класс, едва переступив порог – перекрестился. Учительница оставила меня после урока и долго говорила со мной о религии. Но я остался верен Богу, а потому меня не приняли в «октябрята».

Я с первых дней оказался «изгоем» в классе и вместо собраний «октябрятской дружины» я ходил на голубятню к другим, старшим мальчишкам, которые «исповедовали» другие понятия и даже разговаривали по другому. На голубятне у нас собирались судимые – шпана. Там я рано научился курить, в 7 лет, плеваться через зубы, «цвыркать»…. Поэтому и в пионеры в 12 меня не приняли, так как со шпаной мы часто хулиганили: я разбил стекло стендов в коридоре школы, когда дрался с активистами от пионеров. И меня поставили на учет в «детской комнате милиции», как «трудного подростка».

Понятия той среды – шпаны, были во много раз лучше, чем у пионеров. Были в их среде и честь, и презираемо предательство, и даже воровство среди своих называлось «крысятничеством»…. «Не кради» – заповедь Писания, это я знал с детства. Многие заповеди в среде шпаны соблюдались: нельзя было оскорбить человека и тем более ударить – «основания есть?», спрашивалось за все, за любое нарушение негласных законов.

А у пионеров процветало доносительство: каждый на каждого мог «настучать». Павлик Морозов – известный пример: когда сын «сдал» своего отца.

А в 1974 году, когда отцу, наконец, дали квартиру, мы переехали в другой район города, где находилась «барахолка». Тут на барахолке, рядом со школой, буквально через забор от спортплощадки, собирались голубятники под вывеской «продажа скота и птицы». Мне были знакомы очень многие ребята, со всего города сюда привозили голубей, тут происходил обмен и торг и общение всей шпаны. И вместо собирания металлолома и макулатуры, и вместо других пионерских и комсомольских мероприятий – я бегал на барахолку, увлекая за собой из класса других ребят. Так я стал небольшим лидером среди шпаны городской. Потому что барахолка на весь город была одна. И тут можно было купить всё, и дефицит и по дешевке. Так, например, Свердловские спекулянты (бизнесмены по сегодняшнему) привозили шали вязанные из козьей шерсти, знаменитые «оренбургские пуховые платки», как в песне. Там у себя они покупали по 50 рублей, а здесь продавали по 100 и по 200. И многие краденые вещи – шубы, шапки норковые – тоже продавали на «моей» барахолке. Была у меня даже знакомая сеть перекупщиков краденных вещей – «фарцовщики» – Голубь, скупал часы, старуха Марфа «тряпки». Поэтому я и стал известен в кругах «всесоюзной шпаны», как один из маленьких «авторитетов».

Жизнь, однако, била меня неоднократно… и даже начальник милиции Заводского района, Вурдов, хорошо меня знал, мы с ним не раз встречались по задержанию….

Надо сказать о литературе, которую я любил, сам сочинял стихи, писал рассказики, типа сочинений. И послал свой рассказ в популярную газету Пионерская правда. Мой рассказ имел успех, его напечатали, а в то время попасть во Всесоюзную печать было трудно. Я ходил в литературный кружок при Дворце Пионеров, встречался с писателями. Но судьба изменилась довольно резко.

Окончив школу, я поступил в заводское училище на слесаря-инструментальщика. Так случилось, что профессию я не получил. Пришлось мне уходить от мирской жизни, – и я скрылся в монастыре. И в армию меня не взяли, походатайствовали монахи, которые знали моего деда. Священник знакомый с дедом моим взял меня к себе на обучение. Трудное это дело, скажу я вам, – переучиваться и отказываться от легкости жизни, к которой привык. Но такое случилось со мной, и я смог и преодолел по обстоятельствам.

Трудиться по плотницкой части я начал в Тюменском монастыре. Послали меня в г. Тобольск, где была Духовная семинария, учиться. Но случилось, при зимней рыбалке провалился я в прорубь 28 мороза. И так из послушников в рясофор я не попал – болел. Потом отправлен был в лес, подлечиться заодно на природе, где рубил бревна для монастыря, для постройки скита.

А в 1992 году на границе с Тюменской областью начали мы строить, восстанавливать Храм, по Благословению архиепископа Мелхиседека. И в три года Храм начал работать, приехал священник отец Владимир с матушкой Людмилой. А в 1997 году в Удмуртии пос. Волховский вновь я работал восстанавливая Храм на берегу Камы. Потом приехал в Йошкар-Олу и работал в селе Кузнецово (12км), где восстанавливали Храм (бывший клуб), пономарил у отца Сергия Кожевникова – в 1999году.

Только потом я вышел в мир окончательно, так и не став монахом по-настоящему. С того времени я работаю на стройках как мирской человек, хотя звание рясофорного монаха я все таки получил, еще архиепископ Мелхиседек совершил обряд посвящения. Но не имею я духовного отца, все они один за одним ушли из жизни, а от других ушел я сам. Так уж ссудилось, наверное, не судьба мне быть монахом.

Много и много мне приходилось «проповедовать» в своей жизни. Люди, приходящие в Храм, или стесняются или боятся подходить к священникам. Да и некогда попу всегда, он постоянно занят. И даже, если ответит он на вопрос прихожан – скажет непонятно, или цитату из священного Писания или словами церковнослужебными. Так что прихожане и просто верующие всегда рады поговорить с человеком «церковным», тем более с монахом бывшим, который еще и в семинарии учился. И с многими вопросами ко мне обращались: как же нужно поступить в том или ином случае в соответствии с Писанием, или как же Библия говорит о том или о другом…. И часто случается, с помощью Божией, Духом Святым или совпадением обстоятельств, – дела о которых я говорю людям чудесным образом решаются в пользу и к добру.

Приведу несколько примеров.

Служил я пономарем в с. Кузнецово. Священник приезжал из города только по выходным, храм еще только восстанавливался, и места для жития священнику тоже еще не было. А мы с дьяконом и со старостой церковным жили около Храма. Мы еще крышу перекрывать собирались, и печь отопления перекладывать надо было…. Работы нам хватало. А в дом рядом с Храмом приходили вдовушки-старушки: варили нам обед, да уборку в Храме делали и т. д.

И всегда меня спрашивали то об одном, то о другом. И вел я беседы, рассказывая из жития святых и от Писания. Так молва по селу пошла – будто монах тот бывший, пономарь теперь, очень толково объясняет. И спросили они, по моему совету, у батюшки разрешения для меня, чтобы к больным бабушкам приходить домой. Вот я ходил, и в один дом, и в другой, с бабушками беседовал, с благословения отца Сергия. Большая помощь от бесед – и душевное успокоение в старческом возрасте…. Старался я переводить слова Писания на современный язык, попроще объяснял, понятным языком, – бабушкам было приятно, что они поняли, наконец, долго непонятное церковнославянское понятие религиозное….

А вдруг ночью, в один из дней, прибежали к нам в церковный двор и стучат: помогите. Священника не было, среди недели, и пошли мы с дьяконом к прихожанам в дом, где случилась беда. Корова у них отелилась двумя телятами сразу, да и что-то не так пошло она и умирала…. Бездыханная лежала на боку в хлеву. И стал я, как смог, лечить корову – дыхание восстановил, успел вовремя, и еще несколько действий предпринял…. А диакон молебен начал и кадилом махал. Вместе мы молились о здравии живой твари…. Молебен закатили по полной программе.

А потом я велел хозяйке собрать всю траву лечебную, которую они сушат на чердаках – и мяту, и зверобой, и бруснику, и другую траву. Принесли ромашки трех видов, аптекарскую и луговую и т. д. Сделал я в кадушке смесь из всех трав вместе и залил водой. Накормил больную корову той смесью трав и велел кормить через каждый час-полтора, оставил им готовые круглые катыши величиной с голову.

Помолившись, мы ушли восвояси. А на следующий день, в обед, пришли к нам люди с благодарностью: встала и выздоровела корова, – ибо для крестьянской семьи корова огромных средств стоит, зарплата у них 2 тыс. рублей. А детей трое!…

И слух о том дошел до ветеринара. Пришел он к Храму, когда мы работали, и давай спрашивать, да таким гонором, словно следователь милиции: какой укол делали и чем лечили, во сколько и когда умерла корова? Как оживили?…

А что было объяснять ему? – и я так и сказал: умерла при родах, позвали нас, мы помолились Богу и Духом Святым Господь восстановил ее из мертвых. Но ветеринар был коммунист: «Я в духов не верю», – сказал и ушел.

Или он чего рассказал бабушкам…, но весть о том, что бывший монах воскресил корову из мертвых, разнеслась по селу…. Молва, ведь это такое дело: одна баба говорила, а другая приврала….

И еще один пример: У одного из строителей часто болел сын, а потом дочь 12 лет легла на ту кровать, где раньше сын спал, который ушел в армию. И вот, по ночам дочке кошмары снятся, а то она заболеет одной болезнью, пьет лекарство. Не успеет вылечиться, другая болезнь. И слышал тот мужик-строитель от бабушек, а то и от молодых теток, что надо освятить квартиру. Попросил он меня помочь окропить квартиру святой водой. И я пришел к нему домой и увидел и узнал, что он с женой часто ругался и дочку ругал, когда пьяный приходил.

Пришлось долго беседовать мне с ним по поводу его пьянства. Квартиру-то мы освятили, – окропили святой водой, молились вместе, он читал молитвы по молитвослову. Молитвенник я ему оставил. Поговорил я и с дочкой и с женой. Через полгода увидел я его вновь и узнал, что дочь его больше не болеет, и он не пьет чрезмерно, не пьянствует, и сын пришел из армии, сварщиком работает вместе с ним.

А беседа, в двух словах, была нехитрая: мы приносим домой отрицательную энергию и руганью ее выплескиваем. А она копится, никуда не пропадает. Разгоняем мы ее по углам…, в углу кровать стоит. И ложиться человек, погружаясь в поле отрицательной энергии – вот и кошмары и болезни….

Другой случай из ранешнего. В 1991 году, в июне месяце, разрешили священникам посещать тюрьмы и колонии заключенных официально. И монахи Тобольские посещали тюрьму, жертвовали рыбу и продукты для заключенных. А когда в Свердловской области я занимался строительством Храма, часто ездил в г. Тавда. И был там лагерь, зона, недалеко от Тавды ст. Азанка, где больница для заключенных из всех лагерей. Замполит – так называли его раньше, обратился в нашу Церковь с. Кошуки, чтобы мы посетили их лагерь. И поехал я в «зону».

Администрация собрала в клубе человек 500 заключенных. И я на сцене поставил иконы на столике, разложил книги. Начал небольшой молебен. А потом стал говорить.

Проповедь в простых словах была тогда о том, что вера наша возрождается, Храмы восстанавливаются. И примеры я приводил из текущей печати. Так, в газете «Комсомольская правда» печатали тогда статьи о религии. Корреспондент газеты ездил в США на Аляску и ему показали русские поселения, где все верующие православные. А также он увидел Храм, построенный из коробок фанерных с надписями яркой рекламы на английском языке. Храм был с куполком и православным крестом на нем. Алеуты, жители Аляски, молились в том Храме. Читая на церковнославянском, и не понимая до конца смысл читаемого. Корреспондент услышал: «Отче наш, иже еси на Небеси…». Рассказали корреспонденту, что покоряя Аляску, пытались обратить алеутов в другую веру и католики и протестанты. Но алеуты не соглашались. Они терпели гонения от властей, – когда им запрещали охоту, рыболовство, если они не обратятся. Но до сих пор они не предали православную веру, которую получили от монахов русских. Они избирали себе служителей, которые умели читать молитвенники из России, хотя бы и не понимая смысл. И может быть за то, что так свято хранят они веру свою, им во всем помогает Бог….

На этой статье я построил свою проповедь….

И потом, в беседе с администрацией, замполит мне говорил: не обладаю ли я гипнозом? Потому что, когда приезжают шефы – театр студентов и даже цирковые артисты были, то зэки ведут себя возбужденно, шумят, кричат или пытаются шутить скабрезно и невпопад. А во время моей проповеди зэки сидели с «открытыми ртами» – в их глазах светилась заинтересованность, и даже были слезы у некоторых. А в конце я повернулся к иконам и молился, благодаря Бога, весь зал, 500 человек встал и некоторые негромко повторяли: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас».

В таком духе несколько раз я проповедовал и в других местах, везде, где я работал.

Много раз мне приходилось объяснять людям простые истины: начиная с того, как войти в Храм, как подойти к иконам, как поставить свечу. И приходилось объяснять места из св. Писания, непонятные человеку. И как быть человеку, который только начал быть верующим: жениться на разведенной нельзя – так прочитали они в св. апостольских посланиях. И много о чем другом в современном мире, соотнося с Библией, приходилось объяснять людям.

То были уже не проповеди, а беседы, похожие на «откровения помыслов», почти что исповеди. Люди открывали передо мной свои беды и горести и просили совета, чтобы я объяснил не от себя, а как бы Господь Бог посчитал поступок человека: или грешен весьма или же есть надежда на прощение от Бога! Множество судеб людских узнавал я, – и, сопереживая, давал добрый совет, показывая милосердие Божие из св. Писания. И советы в том – как теперь жить, чтобы грехи свои изгладить, как жить правильно по Богу….

От всего этого, может быть, рано поседела моя голова. И оттого, что человеческие грехи и горести я брал на душу свою, искренне пропуская через свое сердце, – и мое личное отношение к миру менялось. Всё это сильно «умудряло» ум мой так, что и здоровье мое не из лучших. Но вот что не останавливает меня: притчу рассказал Сам Христос, Бог наш – не зарывай талант в землю. И еще, к слову: «ибо, если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую!» – говорит святой апостол Павел.

Чернец

рассказ