Мечты это временно.

– Эй! Щас в канал брошу если не убежишь! – Зло накричал повар вышедший из черного хода своей корчмы.

Девочка была наслышана о историях когда трупы таких бродяг кидали в речки и те исторгая трупную вонь проплывали мимо городской питьевой колонки. Не то чтобы к этому все относились нормально, но и решить проблему нищеты было практически невозможно, взамен этого неравнодушные люди выкапывали братские могилы, и упакаивали тех кому она сама может быть упадобена. Почему могилы назывались именно так Адалин не знала.

Хотя предпологала потому что там похоронят братьев, или сестер.

А узнала ответ на свой забытый вопрос она когда вернулась на то место где закончились ее силы, в беге от солдат. За 2 месяца от тех событий в стране ощутимо похолодало, ночью земля стала холодной. Но пожилого мужчину который что-то копал это не смущало. Впитавшаяся в его одежду грязь намекала что он кто-то по типу маляра, или строителя. Зато его послушно стоявшая лошадь была синонимом слова “чистота”. Она первой как и подобает большим глазам заметила Адалин, предупредив своим фырканьем старика, девочка не пряталась, просто не ожидала никого здесь увидеть в такое время. Старик вдохнул ртом воздух, и уперся руками на лопату. По его лицу было понятно что он тоже никого не надеялся здесь увидеть.

– Ээээ…. Что вы тут делаете? – Промямлила девочка.

Старик растерянно замахивался рукой то на яму, то на повозку.

– Босяки это… Вагабунды. Нашел я их такими! – Старик округлил глаза и продолжил что-то доказывать. – Бедолажные лежали неприкоенными, не дело это усопшем посреди живых вот так валятся. Этож не по христиански даже. – Старик проговорил молитву, посмотрел на небо, и собравшись с собой хотел что-то сказать. Но его мысль перебила птица.

– Карр!

– Чует ворон смерть… – Мертвечины охото уплесть. Старик недобро зацокал и перекрестился.

Адалин не увидела ворона, но точно знала, что тот ее видит.

– А ты чего тут суешься? Иди от греха домой, к родителям. Темень на улице непроходимая. – Старик как будто только щас понял кто стоял в 5 метрах от него. Еще несколько раз зацокал и продолжил копать в пол уха слушая что ему ответят. – Такие молодые, эх, все соображалка никак не успела вырасти.

– Нет у меня никого. Я, тоже сирота. Только, почему то живая…. Как бы не парадоксально это звучало, старик обернулся с изумлением.

– О как сказала… – Старик опять оперся на лопату, достал платок, и вытер пот со лба. – Харчей каких передать тебе что ли. – На секунду задумался он. – Поможешь, заработаешь честным трудом так сказать, не для меня так для не живых, так и одарю тебя, щеки не наешь конечно, так хотя бы поешь. А завтра глядишь, так еще какую работенку найду.

Адалин была согласна на все даже ради простого хлеба. Уже подойдя ближе она смогла разглядеть лицо старика. Седая борода, лоб в морщинах, мышцы лица без причинно подергивались. Он указал на лопату в телеге, и Адалин заметила въевшуюся кровь у него под ногтями. Учитывая чем он занимается ничего особенного, у нее самой долгое время кровью были окрашены волосы. Адалин подошла к повозке в поисках второй лопаты, но кроме пилы, топора и запасной одежды ничего не обнаружила. Старик одернул ее и вручил свою лопату, с таким жестом рукой, будто передает не инструмент а свою вторую жену.

– Копай так этой, а я перетащу последнего. Нечего глазеть на искалеченных! – Старик чуть повысил голос. Пробормотав что-то для себя, и умолк.

Адалин честно трудилась из последних сил, не зная мысли кроме еды. Старик следил за ней, ненавязчиво, по большему счету он только это и делал, мешок с телом он скинул на землю быстро, а дальше, задумчиво ждал.

– Достаточно. Поместятся. Храни их господь. Все мы рабы божьи. – Старик еще раз посмотрел на небо как бы прося прощение.

Он взял мешок за один край, приподнял, и чучуть встряхнул. Обмякшее тело, абсолютно послушно оно вывалилось в вырытую яму. Адалин заметила что на трупе черноволосого подростка, не было ушей. Его голова буквально была без них. В темноте плохо было видно место срезе, но отсутствие кинулось в глаза почти сразу. Подросток был в одежде, и даже в обуви, но она как будто-бы сидела на нем не так как нужно.

– А почему он без ушей, и в такой… странной одежде? – Спросила девочка.

– Все таки подглядывала… Не к добру на мертвых в твоем возрасте смотреть. Этож бездомные, черт их знает. К портному не ходил, не по статусу, – Старик чуть засмеясля. – вот и стыбзил что нашел, а может и выклянчил у какой доброй души. А ушей нет, так это собаки обгладали. Они эти по таким дырам только не валяются что хорошо хоть кости на месте. Чему тут удивлятся. Я тебе по секрету скажу….

– Карр!

– Между свиньей и человеком разницы почти нет. Почему на востоке свинью не едят? Так потому что так похожа одна скотина на другую что во рту не разберешь. Это я тебе как бывший мясник говорю. Ну и как нынешний гробовщик… Грустно это все. Дак как по другому можно то. Лежит неприкаянное. А мне то что? У меня ни детей, ни родителей, все о деньгах думал, пока жизнь утекала, так хотя бы на старости лет о других подумаю. Ты не думай что я монстр какой. Я вообще думал прогнать тебя, да слезы так и идут. Смотрю на тебя и о них думаю. – Самопровозглашенный гробовщик махнул морщинистой рукой на трупы в яме и быстро осмотрелся по сторонам.

Когда все мальчики были уложены Адалин засыпала яму землей. Не жалея рук, она загоняла твердую грязь под обгрызенные ногти, она ощущала что делает что-то важное, как бы наконец получая заслуженное награждение за работу. В принципе Адалин решила на будещее что если дело пойдет подобным образом и дальше, то она сама будет работать как этот дядька. Начальника нет, ходишь собираешь мертвых, по карманам шаришься у них, лишний медяк найти можно. Одежда только у них крайне странная. Один рукав короче, другой длиннее, у самого молодого из парней казалось не было одной ноги. Что с ней стало и по чьей причине, Адалин не хотела спрашивать, ей щас вообще ничего не хотелось. Изначально она пришла сюда чтоб постирать свеже-украденную у других бездомных одежду, ну и просто полюбоваться ящерками, в качестве развлечения. Они смешно и беззаботно ходили вокруг. Для Адалин даже такие мелочи стали очень запоминающимися событиями. Поскольку ничего позитивного от людей она не получала, а порой и не хотела получать вовсе ничего. Слова старика о съесном вознаграждении не давали повода уйти с пустым желудком, наоборот, Адалин стала держаться к нему ближе, навязчиво предлагать свою помощь в его дальнейшем путешествии, как и на будущее. Она гладила лошадь, спрашивала как ее зовут, собирала оставшиеся инструменты, за последними приготовлениями отправиться обратно девочка заметила как старик который еще несколько минут назад был полон интересом к происходящему, хотя бы в качестве работы, то сейчас он сделался каким то замкнутым, не выражал длинных нравоучительных реплик, которые рассказывал с выраженным интересом. Наверное тоже устал, подумала она и решила спросить на прямую. Волнующую тему.

– А вы дадите мне чего-то съесть? Очень хочется. – Наигранно сказала девочка. Ее слова были не совсем правдой, кушала девочка конечно очень мало, и редко, но мысли о мертвых людях отбивали аппетит наотрез. Адалин даже сама не понимала почему так, чувство отвращения плотно засело у нее в голове, что не могло не нравится. Нет чувства голода, нет страха, который сильно пугает не видевших лица смерти. Мир, где царила смерть, становился для неё чем-то привычным. Но больше всего её пугала мысль, что однажды она может забыть, какого это чувствовать хоть что-то по другому, кроме все больше подбирающего страха.

Старик повернул голову к девочке. По уклончевому взгляду невозможно было догадаться о чем думали его глаза.

– Ну поехали, чего ждать темноты когда кости хрустят. Хехе. Старик засмеялся над своей шуткой и сел на место кучера, взяв сшитые из нескольких других поводья.

Глава VI

От стойла где старик оставил свою клячу с телегой неподалек, они дошли молча. Адалин задала несколько вопросов чтоб разговорить старика, но тот лишь отмахивался короткими фразами, без конкретики.

Внутри дома к которому они подходили горел уютный свет. А снаружи царствовала гробовая тишина.

Район Эль Аррабаль это то место где за обстановкой следят не стражи закона, а само избранные смотрящие банды. За громкие крики у костров в ночное время карают, строже официальных законов, а из всех около криминальных районов, этот вдобавок был самым привилегированным. Как говорил её новый знакомый “блатной район”

– Секунду. – Тяжело сказал старик и вошёл первым чуть прикрыв дверь за гостьей которая осталась ждать снаружи. – Бардак несусветный. Человека некуда усадить. – Промолвил старик после чего отстранился от прохода и Адалин также смогла зайти, сразу учуяв теплый запах бульона. Она заметила что в доме был кто-то ещё.

Полноватая женщина с полотенцем на плече провалилась в секундный ступор. Она схватила полотенце, сосредоточила не добрый взгляд на своем немолодом мужчине, и тут он поспел объясниться перед нею.

– Адалин теперь наша гостья! Она очень помогла мне, ну в этом деле, девчонка далеко пойдет. Ничего не боится! – Заверил свою жену старик. – Хехе. Хватит бухтеть тебе. – Поцеловал женщина в щечку старик.

Комната представляла собой гардеробную, сразу переходящую в кухню. Ещё одна дверь была спереди, и справа.

Адалин не помнила чтоб называла своего настоящего имени кому то, в последние несколько недель. Хотя не настоящего имени она также не выдумывала. Мысли в голове также быстро приходили как и исчезали во всепоглощающим омуте из которого невозможно было что-то вытащить, или сделать разумные выводы. Стоит хоть раз пережить сильный страх, или такую усталость как она, что даже разговаривать становится невыносимо, все инстинкты будто засыпают. В любом случае кто она, не имеет значения, как ее зовут тоже здесь никому не интересно.

В тускло-освещенной комнате по настоящему до нее никому не было дела, покормят, а потом снова загребут что-то таскать и надрывать спину, хорошо если в один прекрасный момент не выкинут за ненадобностью. Детей у этих двух по видимости нет.

Также как и тех, кому Адалин по настоящему была нужна. Их больше нет в живых, по крайней мере в ее мире. А те кто иногда появляются и исчезают, как например Камилла, стали для Адалин чем то наподобие оазиса, с растущими посреди пустыни пышными пальмами, кокосами, и излучаемым спокойствием, но лишь на мгновение когда сам в них веришь. Она жадно глотала еду предложенную хозяйкой, которая сидела напротив и смотрела то на девочку, то на своего мужчину, смысл их переглядываний уловить было сложно, старик стоял поодаль, опрокидывал третью роговую стопку, молочно-белой жидкости, после чего вдыхал воздух шапки и невзначай проговаривал.

– Адалин, девочка моя, а друзья у тебя есть? – Спросила хозяйка, жалость на глазах которой ели-заметными мгновениями переходила в холодный как смерть страх за что-то, или кого-то третьего.

– Все кто были моими друзьями, остались в памяти. Я не хочу о них вспоминать… – Проживав уведомила женщину Адалин.

– Ниче прорвемся… Вытащишь ты еще судьбу злодейку, да за самую шкирку, я тебе говорю. – Попытался подбодрить печальное дитя старик. Все же что-то вспомнить она смогла. И если воспоминания о хорошем быстро забывались, то жестокость ее мира просто так уйти не могла. Но иногда в этот мир приходили и хорошие люди тоже, как например Камилла, хотя на ее счет все было сложно, была вероятность что это она подставила Адалин, а еще были люди которые жертвовали ей милостыню, на еду, а когда давали саму еду.

У нее была мечта восстановить сгоревший дом, но каждый раз ее сбережения на это дело либо исчезало либо его отбирали. Единственная ценная вещь которая у нее осталась это ограненный рубин, самый большой из тех что когда то украшал дневник ее родителей. Остальные маленькие камни либо разлетелись во время побега, или попали в лапы бандитов от которых Адалин чудом убежала. Сохранить удалось лишь самый большой.

Наслаждение от сытного ужина сменилось угрюмостью. Адалин ковырялась в тарелке, пытаясь незаметно убрать застрявшие кусочки мяса между зубами. Запах, исходивший из глиняной тарелки выдавал тяготы её скитаний, но манеры, заложенные в детстве, всё ещё светились сквозь грязь и усталость, напоминая о её благородном происхождении. Несмотря на это, она испытывала искреннюю благодарность к хозяйке, которая все это время тихо наблюдала за ней, все с тем же двояким лицом.

Досыта доев содержимое тарелки, Адалин хотела поблагодарить ее за созданный уют, но в этот момент мужчина небрежно вытер рукавом рот от выпивки, и отстранил женщину от стола. Держась за руки друг друга они вошли в спальню, прикрыв за собой дверь, из которой донесся аромат духов, дыма, благовоний, и чего то ещё. За всеми запахами которые обычно не могли себе позволить простолюдины, выделялся один, затхлый, соленый, и, какой то не живой. Адалин сидела в одиночестве, и рассматривала небольшую обеденную комнату, которую также использовали как прихожую. Дверь была обшита тканью, а зазоры заклеены тряпками, впрочем, такое решение помогало от сквозняка, но не от холода. Температура в помещении была низкой, а из обогрева только ароматические свечи, и то редкие.

Нравятся кому то изысканные запахи подумала Адалин. Начав дышать глубже она пыталась понять откуда исходит зловоние таящиеся за кучей разнообразных ароматов свеч и ароматизаторов. Вроде бы оно даже было каким то знакомым, но что-то в голове отказывалось вспоминать его. Еще одна дверь которую она заметила была с железными насечками, по виду очень качественная, и подогнана ровно, обычно такие ставят на вход, или в места с неблагополучным контингентом, где нужно защищать что-то ценное, но тут она стояла напротив основного входа, за обеденным столом.

А из-за ящиков которые подпирали ее, открываться полностью она не могла, но человек, да тем более Адалин со своей худобой, наверняка протиснуться. Но что-то от нее отталкивало, неприятно было подумать что может находится за ней. Не туалет же, справляются и моются как все, общественным на улице, хотя этой семье на баню хватит при желании, подумала она в скучные минуты ожидания. Взрослые ушли, а ее оставили одну, вдруг если она что-то украдёт? Такой вариант Адалин не исключала от самой себя, учитывая что у нее уже есть опыт в общении чужих владений. В дома ее конечно не пускают, да она и не просилась, но вот умыкнуть одежду с веревок, перелезть через забор, получить эмоции, это всегда было для нее интересным занятием.

С улицы раздалась музыка барабанов, с песнями, ее отголоски были слышны и раньше но далеко не так чётко, ночные артисты брали перерыв, ходили по улицам собирая серебро, и присоединяли таким образом к себе новых гуляк, сегодня они никого не боялись, так как был повод. Адалин которая до этого почти растеклась на табуретке, ошарашено подскочила и стала слушать каждый шаг надвигающейся куда то в ее сторону мелодии.

– Три короля в путь вышли,

с дарами из далека.

Волшебная звезда горит,

Светит нам, ведёт всегда путеводная звезда.

– Три короля, о, как сияют,

дети ждут, в мечтах летают.

Скоро праздник, и мы поём,

С Днём Трёх Королей счастье тут найдём! – песня явно была вдохновлена пропагандой.

Подобных напевов было много, и их звуки постепенно приближались, до такой степени что заглушали все другие. Адалин захотела воспользоваться ситуацией, и попытаться найти свое счастье, хоть это чуть-чуть не по моральным принципам.

За спиной, на прибитой полке она схватила открытый мешочек с копчёным мясом, которое как угощение, или закуска к огненной воде ели помимо основных яств. С ворованной добычей она подошла к массивной двери что скрывала за собой неизвестное и очень интригующее. С точки зрения архитектуры это было очень странным решением, не имевшее видимого объяснения, поэтому чтобы заглянуть за дверь Адалин пошла на хитрость. Прислушалась к спору могильщика и его жены, пока они были в спальне.

Слов разобрать не получилось, все из-за стараний, певцов которые заглушали скрежет носимых Адалин ящиков об пол. Чтоб встать на них, и посмотреть в маленькое, зарешеченное окошко.

Она взялась за холодные железные прутья, но едва не сорвалась, когда в нос ударило гнилое, душераздирающее зловоние. Запах не просто резал обоняние, он пронизывал до самого нутра, словно обволакивая её изнутри липкой мерзостью. Взгляд Адалин прищурился, напрягаясь в полумраке, пока не различил очертания двух тел. Мужчина и женщина висели, словно пустые оболочки, их изуродованные тела безжизненно повисли на крюках, впившихся в лопатки где то сзади. Страшнее всего было то, что в полутени казалось, будто эти тела наблюдают за ней, отсутствующими глазами, из отверстий для них, пронзали до затылка. Адалин замерла, чувствуя, как в горле поднимается крик, но страх душил его, не давая вырваться наружу. Этот ужас был слишком реален. Слишком близок. Он впился в её сознание, как те крюки в телах…. Только в отличие от них, она была ещё жива. После того как она свалилась с грохотом через спинку стула. В голове забегали звёздочки, комната начала кружится, а предметы накладывались друг на друга как игрушки на ёлку. И с огромным запозданием она услышала скрип открывшийся двери. Силуэт мужского лица, который она видела ещё тогда, ночью, выкапывающим могилу, наложился в этих эффектах, став ещё нереальные. Завтра эта могила снова будет раскопана. А если не могила то подцеплен новый крюк. Холодный, вписывающийся в кожу. Прямо посередине в спине, бац, и ноги висят в отрыве от земли.

– Ты зачем смотрела туда!?

Хозяйка дома тоже вышла, и схватилась за сердце. Будто думала что у нее оно ещё есть.

– Эта маленькая остолопка все видела! – Лицо старика сделалось по настоящему свирепым, оно всегда было таким, но сейчас он снял маску приличности, и взору явилось самое страшное лицо, которое доводилось видеть, даже лица мальчиков которые ее били, не были столь пугающими как его. Не из-за черт, а от его преобразования.

– Убирайся вон. Уходи быстро! – Приказала женщина. Она перестала смотреть на Адалин, и переключилась успокаивать своего гневно дышащего смертоносца. Успокаивая и держа его за низкие, посаженные плечи. В этот сложный момент, Адалин встала, наметила за собой дверь, которая была не заперта.

– Гореть тебе в аду чудовище! – Со всей силы и внимательностью что у нее появилась она швырнула глиняную тарелку в сторону мужчины. Кажущаяся безнаказанность дали волю чувствам. К тому же он ее оскорбил. В старое время когда ей принадлежал титул семьи, или власть, которая когда то была, то по указанию пальцем, виновник в лучшем случае лишился бы своего положения, а в худшем исчез, навсегда, в своей же могиле. Мужчина отшатнулся, скривился, но не стал догонять минувшую на темные улицы сироту. То-ли из жалости, то-ли из страха перед законом.

Убегать от кого-то для Адалин стало общим местом, в ее скитаниях казалось никогда не будет момента спокойствия, лишь на чердаках, с которых сильные выгоняют слабых, что значило для нее сдачу. От прошедшего шока Адалин не могла успокоиться, вырыдав и выбливав всю съеденную жидкость она стала опустошена. Забыв себя как человека, забыв себя как часть мира. Разбитый, бесполезный сосуд.

Жизнь больше не имела смысла. Адалин ощущала это каждой клеткой своего изможденного тела, разума, но и смерть почему-то не спешила прийти за ней. Она бы приняла её с радостью, если бы могла, но даже эта последняя милость, казалось, отвернулась, оставив её блуждать в бесконечной пустоте. Возможно, она уже умерла и никто из ангелов не удосужился об этом сообщить телу.

Адалин протерла как могла грязными руками заплывшие глаза. Она не помнила как оказалась на чердаке. Здесь воняло птичьим пометом и мокрыми перьями. А ещё здесь был кто-то помимо нее, может это ангел, пришел к ней?

-, Какой то ты уродливый… – Простонала проснувшаяся она. – Напротив нее был мальчик лет 15. По большому счету Адалин не интересовала его, он искал что-то другое. Наконец он заметил рядом с старым сеном, которое использовалось подстилкой, мешочек с солониной. Он понюхал ее, и начал жадно чавкая запихивать себе в рот куски мяса, не обращая внимания на девочку.

-, Эй! – Более громко напомнила о себе Адалин. – Она откинула это мясо подальше от себя когда заснула, потому что помнила у кого оно было украдено, и что возможно это не совсем животное мясо. Её снова затошнило, желудок издал пустотное эхо. И она не на шутку рассердилась на парня.

– Да фто ты мне с-с-делаешь. – Не останавливаясь чавкать кинул он. – Возмутительная картина когда у тебя украли твою же еду, за которую ты сама чуть не стала едой. Отчаянная злоба, от безысходности заставила промолчать, и взять первую попавшуюся доску.

– Да ты никак драться хочешь? – Заметил парнишка. – Адалин стояла перед ним, злая, и практически обессиленная. Единственное чего она хотела, это мести. Пронизывающий гнев овладел её маленьким телом. – Ну давай, нападай. – С усмешкой предложил он.

Прежде чем начать уходить, не желая схватки, его взгляд скользнул ниже шеи, задержался на изгибах, а затем опустился в максимально не приличную зону, словно невидимая рука, которая трогала грязные, не видевшие воды волосы, шею, и грудь. Рваные обноски дырявились от любого наглого взгляда, к которым Адалин была совсем ещё не готова, за 12 лет жизни от роду. А тем более в таком жертвенном положении где малейшая слабость или неподчинение меняют судьбу как сапог раздавивший семью букашек, оказавшихся не в том месте.

– Ну сейчас мы повеселимся с тобой! – С огненной уверенностью в глазах он спешно переступал через раскиданный мусор словно к самому вкусному обеду что были в его жизни. А обед сначала сжался руками а потом прижался к косой стене чердака, и надеялся на какое-то чудо извне. Что поможет ей.

– Не трогай меня!! – Насильник раздвинул руки своей слабенькой игрушке, и апрокинул лохмотья что номинально скрывали наготу. – Аааа!! Уйди! Уйди! Спасите!!! – Кричала Адалин, но быстро поняла что не может физически закричать так громко, как звучит страх неизвестного в ее голове. Сжаться и расслабиться, вот какая участь ей виделась на сегодняшний день.

– Молоденькая шлюшка! – Издевательские насмешки звучали слишком близко к правде. Оставалось добавить только грязная, и невольная.

– Давай я посмотрю что у тебя тут! – Он стащил с нее штаны, и когда грубо трогал между ног, согнувшаяся от стыда Адалин упала на колени, ещё сильнее расцарапав их об мелкий мусор. В какой-то момент его рука стала единственной точкой опоры.

Лёжа на животе она вытянула руки вперёд, пользуясь паузой, в момент когда нож насильника упал напал, он отшвырнул его в другой конец, чтоб невозможно было дотянуться, а ещё вместе с ножом упали его штаны под которыми было совсем пусто.

– Ааайй-хрргх!!! – Сдавленным воплем разразилась тело девочки когда острые осколки стекла начали резать кожу на ноге. Мужская нога вдавила ее в стекло без возможности двигаться.

– Громче кричи сучья дочь. Никто не услышит как я буду иметь тебя!

Полностью стянув с себя одежду он отпустил ногу и схватил Адалин за голени чтобы подтащить к себе. Девочка чувствовала своими ребрами каждый сантиметр грязи, и прогнивших досок, отделяющих ее от насилия.

Кончиками пальцев она зацепила валяющуюся доску, подтянула ее во вторую руку, и все тело тут же отдало все силы, о которых Адалин не даже не догадывалось, ее сердце с бешеным ревом завыло как раненый охотником медведь, а потом с усиливающийся интонацией в прорезавшимся голосе выдала:

– Аааа-АААА!!!

Сосредоточением всех сил ее хрупкого тела, от пальцев ног и до шеи, она заставила обидчика обмякнуть, больно свалится на пол, между ее ног, и простонать не похожим на человеческий голос:

– В моей голове? Железо. Я умру с. Тобой. – Мертвым голосом, как из другого мира проронил он.

Адалин не видела лица. Только затылок. Она смотрела отползя в угол, как наказанная за проступок. Поджав колени с прерывистым дыханием наблюдала за обездвиженным телом парнишки, оно быстро свалилось набок, и стала видна увеличивающаяся лужа крови, она хлестала бы вместе с ещё чем то из области левого виска. Из-за длинных и мокрых волос рассмотреть что с ним произошло не получалось. Девочка махала головой, бегала взглядом, в темный угол, на свои колени, на умирающего, и снова на себя.

Испытывая страх уже к мёртвому человеку, она пыталась найти малейшее движение его тела, хоть что нибудь, но ответом ей был звук крови, все также вытекающий с головы, и пропитывающий дерево под дергающимся в конвульсиях телом.