Прощальная песнь Эдельвейс

Элария шла, сгорбившись от усталости.

– Каэль? – ее голос прозвучал хрипло. – Как долго еще идти? Я почти не чувствую ног.

Каэль ненадолго задержал взгляд на линии горизонта.

– Еще несколько часов, – наконец произнес он. – Но смотри вперед.

Элария с усилием подняла голову. Вдали, между холмов, показался размытый силуэт города. Деревянные стены, почерневшие от времени, сливались с утренней дымкой. Черепичные крыши блестели росой, а из труб поднимался тонкий дымок, обещая тепло и кров.

Однако дорога, ведущая к воротам, быстро вернула ее к реальности. Повсюду валялись обломки телег, сломанные плетни. Земля была исковеркана следами недавних стычек.

– Смотри внимательнее, – указал Каэль на свежую колею. – Телеги уезжали отсюда впопыхах. Город постоянно сталкивается с набегами. Будь готова ко всему.

Элария молча кивнула, сжимая кулаки. Ее взгляд скользил по одиноким домам вдоль дороги. Когда-то уютные, они теперь стояли с выбитыми окнами и треснувшими стенами.

У ворот их встретили двое стражников в потертых дублетах. Один из них, молодой парень с усталым лицом, молча кивнул, пропуская их внутрь.

Попасть за стену оказалось все равно что шагнуть в другой мир. Узкие улочки оглашались скрипом телег и криками торговцев. Но очень скоро Элария ощутила знакомую тяжесть. Лица горожан были серыми и усталыми, взгляды – быстрыми и недоверчивыми.

– Каэль, – тихо позвала она. – Найдем постоялый двор? Мне нужен отдых.

Вскоре они свернули на более широкую улицу, где глазам путников открылось двухэтажное здание с покосившейся, но ярко выкрашенной вывеской. На потрескавшемся дереве была старательно выведена переполненная золотистым элем кружка, казавшаяся единственным светлым пятном на этой унылой улице. Из-под тяжелой дубовой двери доносился смутный гул голосов и соблазнительный, дурманящий запах жареного лука, хлеба и какого-то мяса, от которого у Эларии свело желудок.

Войдя внутрь, они окунулись в густую, почти осязаемую атмосферу жизни. Длинные, грубо сколоченные столы были заставлены массивными кружками, за ними теснились самые разные люди: запыленные путники, местные крестьяне с грубыми, исчерченными морщинами руками и пара угрюмых наемников в темных плащах. Огонь в большом камине весело трещал.

К ним, протискиваясь между столами, подошел хозяин – коренастый, широкоплечий мужчина с густой седой бородой и умными, все видящими глазами. Он смерил их быстрым, оценивающим взглядом, задержавшись на оружии Каэля и потрепанном дорожном плаще Эларии.

– Путники? – спросил он, на ходу вытирая кружку грубым, но чистым полотенцем. – Комнату ищете или просто отдохнуть и подкрепиться?

Каэль, не меняя выражения лица, кивнул, его глаза продолжали сканировать помещение, отмечая выходы и потенциальные угрозы.

– Комнату. На одну ночь, – ответил он, его голос звучал ровно и спокойно, но в нем чувствовалась усталость.

– Есть свободная. Наверх, вторая дверь справа, – хозяин кивнул на узкую, темную деревянную лестницу. – Ключ в замке. Ужин, питье – все здесь. Платите утром.

Комната оказалась маленькой и тесной, но поразительно чистой. Две узкие, но застеленные свежим, грубым бельем кровати стояли у противоположных стен. Маленькое запыленное окно с видом на море потемневших черепичных крыш едва пропускало свет. У стены стоял старый, добротный деревянный сундук. Элария, не сдерживая стон облегчения, почти рухнула на край своей кровати, с наслаждением вытянув затекшие, гудящие ноги. Каэль молча, с привычной, отработанной эффективностью принялся снимать с себя доспехи. Каждая пластина, каждый ремешок подчинялись его уверенным движениям. Аккуратно прислонив щит и меч к стене у изголовья своей кровати, он тяжело опустился на кровать, по его лицу на мгновение пробежала тень изнеможения.

Тишину комнаты нарушал лишь треск половиц снизу и приглушенный гул голосов. Элария повернулась на бок, лицом к Каэлю.

– Каэль… – она начала тихо, подбирая слова. – Я должна сказать тебе, зачем и куда я иду на самом деле. Это не просто бегство. Есть легенда об артефакте, древнем и невероятно могущественном. Говорят, он может рассеять эту тьму, что пожирает все вокруг. Остановить войны, вернуть миру покой. Я хочу найти его.

Каэль медленно повернул голову, его внимательный взгляд уткнулся в нее. Он молчал, давая ей продолжить.

– Но я знаю, что сейчас я – всего лишь слабая девушка, – голос Эларии дрогнул, и она сжала руки в кулаки. – Я не смогу даже приблизиться к нему. Поэтому я хочу стать сильнее. Не ради власти, не ради славы, – она посмотрела на него прямо, и в ее глазах горела решимость, смешанная со страхом. – Чтобы спасти тех, кто еще остался в живых в этом аду. Чтобы все смерти и потери не были напрасными.

Каэль долго смотрел на нее, его лицо оставалось каменным. Казалось, он взвешивает каждое ее слово, пропуская через сито собственного горького опыта.

– Хорошо, – наконец произнес он глухо, отводя взгляд к потолку. – Пока что я буду идти с тобой и помогу тебе. Тебе сейчас нужен союзник, а у меня давно не было цели. Но сейчас… отдыхай.

Элария кивнула, чувствуя, как камень падает с души. Она легла на спину, закрыв глаза. Но, несмотря на изнеможение, сон не шел. Перед глазами снова и снова всплывали картины битвы: мрачные, бесформенные тени, вспышки золотого света, вырывающиеся из ее рук, незнакомая, бурлящая сила, что пробудилась внутри нее.

Вскоре дыхание Каэля стало ровным и тяжелым – он заснул солдатским сном, способным восстановить силы за считанные часы.

Элария же, поняв, что лежа не найдет покоя, тихо поднялась и подошла к окну. Она оперлась лбом о прохладное, запыленное стекло, наблюдая, как последние лучи дня медленно угасают, окрашивая крыши в золотые и багряные тона. Тревога скреблись у нее в груди, не давая покоя. Ей нужно было отвлечься.

Решившись, она тихо, чтобы не разбудить Каэля, вышла из комнаты и спустилась вниз. Шум трактира снова поглотил ее, на этот раз показавшись почти уютным. Она выбрала небольшой столик в самом углу, глубоко в тени, откуда могла видеть главный вход и всех присутствующих. Хозяин, заметив ее, молча подошел и поставил перед ней кружку пенного, янтарного эля. Напиток оказался терпким, с приятной хмельной горчинкой. Он согревал изнутри, понемногу прогоняя внутреннюю дрожь.

Именно тогда ее внимание привлекла оживленная группа за соседним столом. Центром был старик с лицом, изборожденным глубокими морщинами, словно карта всех забытых дорог этого мира. Он горячо жестикулировал костлявыми руками, обращаясь к двум скептически настроенным торговцам и завороженному мальчишке-подмастерью, который смотрел на него с широко раскрытыми глазами.

– Да я же говорю вам, клянусь сединой в моей бороде! – старик ударил узловатым кулаком по столу, заставляя деревянные кружки подпрыгнуть. – Он все еще там, в скалах за Седой Грядой! Старый отшельник! Говорят, он подчинил себе само небо, сама молния ему подвластна, он укрощает грозы, словно диких жеребцов!

– Сказки, старик, сказки для детей и простофиль, – усмехнулся один из торговцев, поправляя дорогой, но покрытый пылью путешествий воротник. – Никто не может властвовать над небом. Молния – это слепая ярость природы. Она убивает, не разбирая правых и виновных. Лишь безумец или самоубийца станет искать с ней встречи.

– Безумец, говоришь? – старик наклонился вперед через стол, и его глаза внезапно вспыхнули. – А я-то видел своими собственными глазами! Был там, на подступах к Ущелью Ветров, когда та адская буря обрушилась на вершины. Но только я видел, что творилось там, в вышине! Свет, что разрывал ночь… это не были ни костры, ни факелы путников. Это была сама стихия, и она бушевала вокруг него, но не смела тронуть! Я клянусь: он жив. Сидит в своей каменной пещере и ждет. Но кого – не знаю.

Слова старика падали в сознание Эларии, как раскаленные угли, разжигая в душе странный, тревожный огонь. «Отшельник… молния… гора…»

– Девушка, с вами все в порядке? – Голос хозяина и его тяжелая рука на ее плече заставили Эларию вздрогнуть и оторваться от своих мыслей. – Вы побледнели.

– Да. Спасибо, – она смущенно улыбнулась, вставая. – Просто… задумалась. Очень интересная история.

Она медленно поднялась по лестнице. Вернувшись в комнату, она застала Каэля бодрствующим. Он лежал на спине, уставившись в потолок, но при скрипе двери сразу повернул голову.

– Ты очень долго, – произнес он, и в его глухом, сонном голосе сквозь усталость явно пробивалась тревога. – Я уж начал думать, ты решила продолжить путь без меня.

– Нет, что ты, – Элария сбросила плащ и села на свою кровать, лицо ее было серьезным в полумраке. – Я услышала кое-что внизу. Не могу просто лечь и забыть. Пойдем вниз? Я голодна, и мне есть что тебе рассказать. Это важно.

Они снова спустились в трактирный зал, где было уже гораздо тише. За ужином – густой, наваристой похлебкой с ячменем и дымящимся, душистым хлебом – Элария торопливо, с горящими глазами, пересказала услышанную легенду.

– …и этот старик, он клялся, что видел это собственными глазами! Свет, который не был ни огнем, ни факелами. Как будто сама буря, сама небесная ярость склонялась перед этим человеком, признавая его власть!

Каэль слушал ее, не перебивая. Его лицо почти не выражало эмоций, но в глубине его глаз мелькала живая искра интереса. Он медленно отламывал куски хлеба и макал их в похлебку.

– Приручил небо? – наконец произнес он, пережевывая. – Такие сказки обычно рождаются там, где заканчивается понимание и начинается страх. Но иногда в самых невероятных историях скрывается крошечное зерно правды.

– Значит, ты думаешь, это все же возможно? – спросила Элария.

– Я думаю, что сила такого масштаба – не подарок судьбы, – мрачно ответил Каэль. – Она всегда требует платы. И редко отпускает того, кто к ней прикоснулся. Это тяжелейшее бремя. Но если ты решишь искать его, я пойду с тобой. Оставлять тебя одну в таких диких местах было бы безумием.

Волна горячего облегчения накатила на Эларию. Она не стала говорить, лишь кивнула.

Сон накрыл ее, едва голова коснулась подушки – и сразу же перенес на голую, обветренную скалу. Все вокруг гудело от энергии, пахло озоном и пылью грозы. Ветер рвал одежду, гром гремел прямо в костях.

Небо разорвалось. Первая молния ударила в паре шагов, осыпав ее снопом искр. Эларию охватил дикий восторг. Это была сила!

Вторая молния осветила все вокруг, и на краю пропасти она увидела его. Высокий силуэт в развевающемся плаще. Рука, властно поднятая к небу. И тогда третья, самая мощная молния, не ударила в землю, а спустилась в его раскрытую ладонь, извиваясь послушно, как живое существо.

Сердце Эларии рванулось вперед. Не думая, она шагнула к краю, ее собственная рука потянулась к чуду. Силуэт начал медленно поворачиваться. Но вместо лица под капюшоном она увидела лишь пульсирующую, бездонную темноту.

Мир взорвался в ослепительной белизне.

Элария сорвалась с кровати с глухим криком. Сердце колотилось в горле. Кожа под амулетом была обжигающе горяча, и в воздухе витал призрачный запах озона.

Прижав ладонь к груди, она прошептала в сгущающуюся темноту, обращаясь к видению:

– Отшельник… Я иду. Жди меня.

Глава 5. Шепот диких трав.

Слова «Я иду», прошептанные в ночную тьму, повисли в воздухе комнаты, словно клятва. Элария почти не спала, чувствуя их тяжесть и неизбежность. С первыми лучами солнца она стояла у мутного окна.

– Смотри, – тихо сказала она Каэлю. – Вон там, у соседнего дома. Вчера еще во дворе сушились связки трав, а сегодня они разбросаны по грязи, и дверь распахнута настежь. Словно хозяева бежали, бросив все.

Каэль молча кивнул на пустой двор. – Они бегут. Умные. Этот город скоро станет ловушкой для тех, кто ослеплен страхом.

– Нам тоже нужно идти, – Элария набросила плащ. – Здесь уже нет места для спокойствия. Оно покидает этот город.

Они спустились. Хозяин молча принял плату, даже не взглянув на них.

– В лавку нужно зайти, – сказала Элария, выходя на улицу и вздрагивая от колючего ветра. – Осталось мало сухарей.

В лавке торговец молча отмерил им сухари.

– У вас остались лечебные травы? – спросила Элария, и ее голос прозвучал неестественно громко в давящей тишине.

Торговец кивнул, достал из-под прилавка маленький сверток и сунул ей в руки.

– Берите и идите. И не задерживайтесь у ворот.

Элария взяла сверток, ее пальцы на мгновение сомкнулись на его руке.

– Что происходит? Люди шепчутся о тенях.

– Тени? – он горько усмехнулся. – Нет. Город больше не может нас защитить. А то, что снаружи, стало смелее. Счастливого пути. Если такое еще возможно.

Каэль шагнул вперед, положив монету на прилавок.

– Нам достаточно собственной защиты. Спасибо за провизию.

Он развернулся и вышел. Элария, сжав сверток, последовала за ним.

У городских ворот собралась толпа. Две телеги, груженные овощами и фруктами, заблокировали проезд. Их владельцы, краснорожий фермер и его жена, что-то яростно доказывали капитану стражи.

– Я платил налоги! – кричал фермер. – Имею право вывезти свое!

– Приказ коменданта, – бесстрастно отвечал капитан. – Никто не покидает город без особого пропуска. Возвращайтесь.

– Чтобы сгнить здесь вместе с вами? Ни за что!

Каэль грубо расталкивал людей, прокладывая путь к передней линии.

– Пропустите. Его голос прозвучал как удар хлыста, разрезая гул толпы.

Капитан обернулся, оценивающе оглядев его с ног до головы.

– У тебя есть пропуск, наемник?

– У меня есть это, – Каэль не стал обнажать меч, но его поза, взгляд, каждая мышца говорили сами за себя. – И мы уходим. Сейчас.

– Я сказал, никто не покидает.

– Капитан, – Элария шагнула вперед, перебивая его. Ее голос дрожал, но был тверд. – Эти люди бегут от страха. А вы создаете им новую угрозу. Разве в этом долг стражи?

Капитан нахмурился, его взгляд скользнул по ее лицу.

– Ты кто такая, чтобы рассказывать мне о долге?

– Тот, кто видит, куда ведет слепое следование приказам. Один день. Дай им один день форы. Если город устоит, они вернутся. Если нет, то какая разница, что было у ворот?

Она смотрела ему прямо в глаза, не отводя взгляда. Капитан замешкался. В его взгляде читалась внутренняя борьба – долг против здравого смысла, страх перед начальством против страха перед будущим. Наконец он плюнул и мотнул головой стражникам.

– Черт с вами! Открывайте ворота! Быстро! И чтобы я вас больше не видел!

Ворота со скрипом приоткрылись, и толпа хлынула наружу, как прорванная плотина. Фермер на ходу кивнул Эларии.

– Спасибо, девушка. Дай бог тебе счастливой дороги.

Пройдя с полмили, они нагнали группу из пятнадцати человек, бредущих по обочине. Это были ремесленники, судя по одежде. Они тащили на себе узлы и вели за поводок тощую корову. Один из мужчин, с перевязанной головой, опирался на палку.

– Куда путь держите, соседи? – окликнул их седовласый горшечник, шедший впереди.

– На север, – коротко ответил Каэль, не замедляя шага.

– На север? – горшечник удивленно поднял брови. – Да там же одни дикие земли, руины да горы! Слышал, в Альдарии еще спокойно. Идем с нами, так безопаснее.

– У нас свой путь, – мягче сказала Элария.

Женщина с испуганным лицом, прижимавшая к груди сверток с ребенком, запричитала:

– Одумайтесь! В степях сейчас неспокойно. Твари какие-то появились. А в горах и вовсе никто не живет, кроме…

– Хватит, Мариэль, – резко оборвал ее горшечник. – Не отговаривай. Всем своя дорога.

Один из молодых парней, коренастый и угрюмый, преградил им дорогу.

– Эй, наемник. У тебя меч. А у нас – женщины, дети. Давай свою провизию, раз уходишь в сторону от людей. Вам в горах все равно с голоду сдохнуть.

Каэль остановился. Он не обнажал оружия, просто посмотрел на парня. Холодный, безразличный взгляд, за которым читалась готовая к взрыву сила.

– Попробуй взять, – тихо сказал он.

Парень заколебался, сжимая самодельную дубину.

– Я не один.

– Но драться будешь первым. И умрешь первым. Отойди.

Парень отступил, бормоча что-то под нос. Горшечник схватил его за руку.

– Успокойся, Аргус! Не позорь нас. – Он кивнул Каэлю и Эларии. – Простите его. Страх делает людей глупыми. Идите с миром.

Элария сделала первый шаг на северную дорогу, оставляя за спиной ропот и страх.

– Экономь силы, – прокомментировал Каэль, догоняя ее. – Дорога долгая. Бежать от одного ужаса к другому – не лучшая тактика.

– Я не бегу, – отрезала Элария. – Я иду вперед. Есть разница.

– Огромная, – согласился Каэль. – Но суть не меняется. Мы уходим от цивилизации в дикие земли. И чем дальше, тем меньше вокруг будет знакомого.

К полудню они углубились в поля, заросшие дикими травами, мерцавшими мягким, призрачным светом. Казалось, сама земля источала сияние.

– Никогда не видела ничего подобного, – Элария присела, проводя ладонью по стеблям. – Они теплые. И пульсируют, будто живые.

– Я бы не стал прикасаться к тому, чего не знаешь, – предупредил Каэль, останавливаясь рядом. – Внешняя красота часто скрывает яд.

– Ты всегда так осторожен?

– Осторожность позволяет дожить до завтра. Там, откуда я родом, любопытство считалось смертельной болезнью.

Элария не послушалась. Она сорвала травинку с серебристым отливом и поднесла к лицу.

– Смотри, у нее нет прожилок. Она цельная. И смотри, что будет.

Она сжала травинку в кулаке, концентрируясь. Через несколько секунд из ее сжатых пальцев пробился слабый, но яростный свет.

– Черт возьми! – выругался Каэль, отступая на шаг. – Выбрось эту дрянь!

Но Элария уже чувствовала. Тепло от травы текло вверх по руке, приятное и обволакивающее. В ушах начал нарастать тихий гул, словно кто-то шептал на забытом языке. Картина перед глазами поплыла, краски стали неестественно яркими. Когда зрение вернулось, Элария покачнулась, чувствуя себя опустошенной.

– Она говорит, – прошептала она, завороженная. – Здесь было море. Древнее. И оно ушло, оставив после себя эту бескрайнюю поляну. – Элария! – Каэль грубо схватил ее за плечо и встряхнул. – Выбрось! Сейчас же!

Она разжала пальцы. Травинка упала на землю и тут же погасла. Гул в ушах стих, зрение вернулось в норму.

– Что это было?

– Я же говорил. Дикие земли. Здесь все не так. Давай двигаться. Быстрее.

Они шли молча еще час. Элария чувствовала себя ошеломленной, но и заинтригованной. Она краем глаза видела, как волны света пробегали по траве, следуя за их шагами, будто провожая их.

– Этот мир… – прошептала она, наконец нарушая молчание. – Сколько тайн он прячет. И сколько из них готовы нас уничтожить?

– Обычно тайны не жаждут крови, – возразил Каэль, не поворачивая головы. – Жаждут ее те, кто их охраняет, или те, кто пытается их похитить.

– Смотри. Каэль указал на развилку. Следы телег уходили на восток. Их тропа, узкая и каменистая, вела на север, к синеющим вдали горам.

– Дорога легкой жизни или путь к истине, – пробормотала Элария.

– Дорога легкой жизни уже забита беженцами, – поправил Каэль. – Наш путь опаснее, но он наш.

Внезапно птицы в ближайшей роще замолкли. Разом, будто по команде.

– Что это? – прошептала Элария, замирая.

Каэль медленно обнажил меч на несколько дюймов. Сталь с тихим шелестом вышла из ножен.

– Не знаю. Но им не понравилось что-то.

Над дорогой мелькнула тень – слишком быстрая, чтобы разглядеть, низкая и бесшумная.

– Идем, – голос Каэля прозвучал жестко и бескомпромиссно. – Быстро. Не оглядывайся.

Элария кивнула и рванулась вперед, следуя за его широкой спиной.

Глава 6. Голос из небытия.

Пейзаж медленно менялся: равнина сменялась холмистой местностью, а затем впереди показались первые каменные гряды – предвестники гор. Спустя несколько часов трудного пути по каменистым тропам они вышли к заброшенной деревне, приютившейся у подножия скал.

– Деревня, – бросил Каэль, останавливаясь на краю. – Мертвая. Чувствуется.

– Может, найдем колодец? – сказала Элария, с надеждой глядя на покосившиеся срубы. – Вода у нас уже на исходе.

Они вошли на центральную, заросшую бурьяном улицу.

– Никого нет, – констатировал Каэль, осматриваясь. – И уже давно. Годами.

– Что случилось? Набег разбойников? – спросила Элария.

– Не похоже. Ценные вещи брошены. Нет следов борьбы. Это что-то другое. Не внешнее, – задумчиво ответил Каэль.

Тишина давила на уши, нарушаемая лишь хрустом гравия под ногами и шелестом сухой травы.

– Нужно найти воду, – Элария провела языком по потрескавшимся губам. – Колодец должен быть здесь.

Они обыскали всю деревню, но колодец оказался завален камнями и щебнем. Воздух над ним колыхался от зноя, но не приносил прохлады. Поиски заняли добрый час и оказались тщетны. Изможденные, они остановились перед одним из уцелевших домов; его дверь, висевшая на одной петле, казалась немым укором.

– Может, внутри найдем хоть что-то, что объяснит, почему они ушли или куда, – предложила Элария, больше чтобы нарушить гнетущее молчание.

Каэль молча кивнул, и они вошли в первую попавшуюся дверь.

Первый дом оказался пустой конторой писца. На столе лежали лишь груды бумаг, испещренных счетами и сухими отчетами. Ни намека на личные мысли, ни единой строчки, которая могла бы объяснить тайну этого места.

Во втором доме их ждало жестокое разочарование. Они нашли кожаную книгу, похожую на дневник. Но внутри листы были вырваны, оставив лишь рваные края да темные пятна.

– Одни призраки, – мрачно заключил Каэль, отшвырнув дневник. – Давай уже покинем это место. Здесь нечего искать.

Элария готова была согласиться, чувствуя, как безнадежность сковывает плечи тяжелее дорожного плаща. Но ее взгляд упал на третий дом, стоявший чуть в стороне, в тени старого вяза. Дверь, как и остальные, висела на единственной петле, словно последний намек, последнее приглашение.

– Последний, – сказала она, уже почти шепотом. – Обещаю.

Войдя внутрь, они оказались в помещении, похожем на мастерскую. Стружки и обрезки кожи устилали пол. И тут Элария замерла; ее усталость как рукой сняло.

– Каэль, смотри.

На грубо сколоченном столе, в луче света, пробивавшемся сквозь дыру в крыше, лежала стопка листов, придавленная ржавым подсвечником. Она осторожно, почти с благоговением, сдула толстый слой пыли с верхнего листка.

– Кажется, это чьи-то записи. Настоящие.

Бумага была испещрена строчками, выведенными нетвердой, дрожащей рукой. В отличие от всего, что они видели ранее, здесь остались не цифры и не пустые обложки, а слова, полные смысла. Они нашли голос из небытия.

…и снова спор из-за колодца. Семья Трейвон утверждает, что их предки выкопали его, а потому имеют право диктовать, кто и сколько может брать воды. А если твой ребенок хочет пить? Жди милости от старика Трейвона. Глупости. Все мы здесь одна община, мы должны делиться.

…старейшина скончался этой ночью. Мир его праху. Он держал всех в ежовых рукавицах, но был справедлив. Теперь началось самое ужасное. Каждая семья тянет одеяло на себя.

…раскол. Сегодня Кайлю перекрыли дорогу к мельнице, требуя, чтобы Трейвоны отказались от своих претензий. Трейвоны в ответ выставили своих молодцов с вилами и топорами. Мои соседи, с которыми мы бок о бок жили годами, теперь смотрят друг на друга с ненавистью.

…первая кровь. Ночью подрались сыновья Кайлю и Трейвонов. Теперь это война. Настоящая. Мы забыли о полях, о скоте. Весь наш мир сузился до этой улицы.

…все кончено. Сегодня ночью деревня вымерла. Люди начали разъезжаться, бросая дома. Никто не победил. Я остаюсь. Это моя вина. Мое наказание – остаться и смотреть, как рушится все, что я любил.

Элария опустила последний листок, чувствуя, как холодная тяжесть наполняет ее.

– Они уничтожили себя сами. Из-за гордыни и жадности.

– Так бывает чаще, чем кажется, – холодно отозвался Каэль. – Люди – мастера сами себе рыть могилы. Внешний враг часто лишь ускоряет процесс.

В дверном проеме возникла фигура. Мужчина лет пятидесяти в потрепанной одежде плотника.

– Вы читали мои записи, – сказал он. Его голос был глуховатым, лишенным эмоций. – Меня зовут Бэрн.