Прощальная песнь Эдельвейс

– Вы остались здесь одни? – спросила Элария, стараясь не выдать испуга.

– В каком-то смысле. Я не могу оставаться здесь дальше. Воздух стал ядовитым от воспоминаний. Позвольте идти с вами. Я знаю здешние тропы лучше любого проводника.

Каэль смерил его холодным, подозрительным взглядом.

– Ты не выглядишь готовым к долгой дороге, старик.

– Я крепче, чем кажусь. И могу быть полезен. Знаю, где найти воду, какие растения съедобны, а какие нет.

– Конечно, идите с нами, – сказала Элария, бросая на Каэля умоляющий взгляд. – Правда, Каэль?

Каэль после недолгой паузы неохотно кивнул.

Бэрн вдруг оживился. Он и вправду знал каждую тропинку, каждый ручей.

– Смотрите, – он указал на почти незаметную каменную кладку у ручья. – Это древний водосток. Еще до нашей деревни. Люди жили здесь всегда и всегда ссорились из-за воды. Ничего не меняется.

Далее он провел их через кустарник, указав на невзрачное растение с темными, почти черными ягодами.

– Не трогайте. Это волчья ягода. Смертельна. Но если правильно приготовить, можно сделать сильное лекарство от лихорадки. Я покажу вам позже.

Когда они переходили по шаткому бревну через глубокий овраг, Бэрн ловко перепрыгнул его, словно молодой парень, не потеряв при этом равновесия.

– Я всю жизнь здесь, – улыбнулся он, видя их удивление.

Он много говорил – о повадках лис, о том, как предсказать дождь по полету птиц, о лучших грибных местах. Элария с интересом слушала, задавая вопросы. Даже Каэль постепенно стал менее настороженным, кивая в ответ на его ремарки о безопасности на тропе.

Но на привале у ручья Бэрн замолк. Он сидел, глядя на бегущую воду, его лицо окаменело.

– Спасибо, – тихо сказал он.

– За что? – удивилась Элария.

– За то, что позволили мне снова почувствовать себя человеком. Хоть ненадолго.

Он поднял на них глаза, и в этот момент сквозь его плечо проглянула ветка дерева. Элария удивилась и присмотрелась внимательнее. Тело Бэрна стало полупрозрачным.

– Что ты такое? – прошептал Каэль, вскакивая.

– Я – то, что заслужил, – голос Бэрна стал эхом, разносящимся меж деревьев. – Я – призрак. Дух, привязанный к месту своего позора, к своей деревне.

– Но в записях ты пытался их помирить! – воскликнула Элария, не веря своим глазам.

– В записях – правда, но не вся. Я сеял раздор исподтишка. Я нашептывал одним, наговаривал на других. Я хотел, чтобы они уничтожили друг друга, расчистив дорогу мне, моей семье. И я преуспел. Мое покаяние – вечно остаться стражем этой пустоты, которую я сам и создал.

Он посмотрел на них, и в его глазах стояла бездонная, немыслимая мука.

– Мне просто хотелось снова почувствовать, каково это – идти с кем-то. Простите, что обманул. Мне пора.

И он исчез. Просто растворился, не оставив и следа.

Слезы застилали глаза Эларии. Рядом Каэль, бледный, сжав челюсти, не отводил взгляда от того места, где стоял призрак. Их обоих будто парализовало.

– Проклятые места, – выдохнул он. – Идем. Я не хочу здесь оставаться ни секунды.

Глава 7. Голос, что в глубине.

К вечеру они вышли к подножью гор. Исполинские каменные громады вздымались к небу, и их вершины терялись в облаках.

– Впечатляет, – осматриваясь, сказал Каэль. – Место древнее. Недружелюбное.

Элария коснулась ладонью шершавой поверхности скалы. Казалось, она вибрировала от скрытой мощи.

– Древним – да. Но не недружелюбным, осторожным. Они спят. – Она почувствовала легкую дрожь, идущую из самых недр. – Они живые.

– Может, просто ветер гуляет в расщелинах, – возразил Каэль. – Нам нужно укрытие до наступления темноты.

Подъем оказался сложнее, чем они думали. Тропа была не просто крутой, а размытой недавними дождями и усыпанной острыми, неустойчивыми камнями. Им приходилось карабкаться, цепляясь руками за выступы.

– Осторожно! – крикнул Каэль, когда под ногой Эларии крупный камень сорвался и с сухим грохотом полетел в пропасть.

Она вжалась в скалу, сердце бешено колотилось, отдаваясь в висках.

– Я не могу!

– Можешь! – его голос прозвучал прямо над ухом. Он уже был рядом, его сильная рука обхватила ее за запястье, стабилизируя. – Не смотри вниз. Смотри на меня. Шаг влево, туда, где выступ пошире.

Она послушалась, переставляя ногу с дрожью в коленях. Его хватка была твердой, уверенной, единственной точкой опоры в этом каменном хаосе. Еще один шаг, и самый опасный участок был позади.

Позже они столкнулись с узким карнизом, над которым нависал козырьком слой рыхлой, крошащейся породы.

– Придется ползти, – мрачно констатировал Каэль. – Я первый. Держись как можно ближе к стене.

Он пополз, и Элария, затаив дыхание, последовала за ним. Камни и песок сыпались из-под его локтей и коленей. Она видела, как напряглась его спина, когда сверху соскользнул небольшой камень и ударил его по плечу. Каэль лишь напряг мышцы от боли и продолжил движение, не останавливаясь.

Наконец, они преодолели и этот участок. Оба стояли на небольшом уступе, тяжело дыша, впитывая прохладный горный воздух.

– Еще немного, – выдохнул Каэль, потирая ушибленное плечо. – И мы найдем место для ночлега. Я чувствую.

Они нашли расщелину, скрытую цепким горным кустарником.

– Пещера, – сказал Каэль, заглянув внутрь. – Вход узкий, легко оборонять. Идеально.

Внутри они развели небольшой костер. Ели в тишине, прислушиваясь к завыванию ветра снаружи.

– После всего, что произошло, – заговорил Каэль, откладывая свою порцию вяленого мяса, – ты все еще думаешь, что ищешь ответы в правильном месте? Сила портит людей. Мы видели это в той деревне.

– Сила лишь обнажает суть, – ответила Элария, не отрывая взгляда от пламени. – Бэрн был слаб. Он боялся и жаждал власти, и сила его обмана лишь показала это. Но сила может и спасать. Если отшельник, о котором говорят, подчинил себе небо, он может знать ответы.

Ночью Элария видела сон. Она стояла на уступе, но горы вокруг были другими – молодыми, острыми, полными неукротимой жизни. Высокий силуэт с седыми волосами стоял на самой вершине. Молния, живая и яростная, извивалась в его руке, но это была не слепая стихия, а послушный, почти разумный инструмент.

– Почему? – крикнула Элария во сне, не зная, слышит ли он ее. – Зачем тебе такая сила?

Силуэт повернулся. Его лица не было видно, но она чувствовала на себе тяжесть его взгляда, пронизывающего время и пространство.

– Чтобы хранить, – прозвучал голос, от которого содрогнулись сами горы. – Чтобы другие не смогли взять и использовать ее для разрушения. Иногда клетка – единственный способ защитить мир от зверя.

Он разжал пальцы, и молния ударила в землю у его ног. Но вместо оглушительного взрыва она ушла внундрь, вглубь скалы, и Элария почувствовала, как гора содрогнулась, приняв в себя эту неистовую энергию, усмирив ее.

– Всякая сила требует жертвы, – сказал голос, и теперь в нем слышалась бесконечная, копившаяся веками усталость. – И платит тот, кто ее держит.

Затем молния ударила снова. Но на этот раз – в него самого. Силуэт вздрогнул, его тело на мгновение стало прозрачным, и Элария увидела внутри не сердце и кости, а бушующую, ослепительную бурю, которая рвалась на свободу. Он вскрикнул – не от боли, а от невыносимой тяжести бремени.

Элария проснулась с этим криком в ушах, сжимая в руках амулет. Ее тело было покрыто холодным потом. Она поняла: тот отшельник не укротил молнию. Он стал ее клеткой. И платой за это была его свобода.

И высоко в горах, в такт ее дыханию, металась и билась о скалы та самая молния, что навеки стала клеткой для своего укротителя..

Утро встретило их холодным, пронизывающим ветром. Небо было затянуто серой пеленой.

– Сегодня ночью я видела свет, – сказала Элария, когда они сворачивали лагерь. – Молнию. Живую.

– Усталость и высота играют с разумом, – пробурчал Каэль, затягивая ремни на рюкзаке.

– Нет. Это было настоящее. Я знаю. Я чувствую это.

– Ладно, – вздохнул Каэль. – Обойдем каждую пещеру на этом склоне. Рано или поздно мы его найдем, если он существует.

Они двинулись вверх по тропе и нашли первую пещеру – пустую, с остывшим очагом и следами давнего пребывания.

– Ничего, – разочарованно констатировал Каэль, вылезая обратно. – Только пыль и кости грызунов.

Вторая пещера оказалась глубже. Войдя внутрь, Элария почувствовала легкое головокружение, будто воздух внутри был гуще.

– Каэль, смотри.

На стенах были выцарапаны странные, угловатые символы, похожие на спирали и зигзаги. В центре пещеры лежала груда костей – мелких животных, а в углу валялся сломанный лук и истлевший от времени колчан.

– Кто-то жил здесь, – сказал Каэль, поднимая наконечник стрелы. – Давно. И ушел. Или не ушел. – Он кивнул на кости. – Не все из них принадлежат животным.

Элария подошла к стене, проводя пальцами по шершавым символам. Вдруг под ее прикосновением один из зигзагов слабо дрогнул и на мгновение вспыхнул тусклым синим светом.

– Ох! – она отдернула руку, как от огня.

– Что такое? – Каэль был рядом в мгновение ока.

– Они ответили. Эти символы. Здесь была магия. Сильная.

– Мертвая магия, – проворчал Каэль. – Или спящая. Иди. Это место ничего нам не даст, кроме новых вопросов.

Элария шла впереди, ведомая внутренним чутьем и памятью о сне. Каэль шел за ней, внимательно сканируя путь на предмет опасностей.

– Подожди, – он схватил ее за локоть, заставляя остановиться. – Мы идем слепо. Ты уверена?

– Это он, – прошептала Элария, глядя вверх по тропе. – Я чувствую. Все мое нутро тянется туда.

– Хорошо. Но если что-то пойдет не так – беги. Не оглядывайся на меня.

Они продолжили путь, осторожно ступая по узкой тропинке над пропастью. Наконец, они вышли на просторный уступ, скрытый от посторонних глаз. Перед ними зиял вход в пещеру, и оттуда, вопреки логике, лился неестественно яркий, почти дневной свет, а в воздухе витал запах дыма и сушеных трав.

Каэль насторожился.

– Если это отшельник – хорошо. Если ловушка – то мастерская. Будь готова ко всему.

Элария сделала шаг вперед, ее сердце колотилось где-то в горле.

– Мы проделали этот долгий и опасный путь не для того, чтобы остановиться сейчас.

Они приблизились. У ровного, почти рукотворного костра сидела закутанная в темный плащ фигура, седые пряди волос скрывали лицо.

– Это он, – прошептала Элария, и в ее голосе прозвучало облегчение.

Фигура подняла голову. Свет пламени выхватил изморщенное, испещренное глубокими морщинами лицо с пронзительным, всевидящим взглядом.

– Путники. – голос был хриплым, словно скрип камня о камень. – Немногие находят эту тропу. Подходите. Разделите огонь. Ночь в горах бывает долгой.

Он сделал почти незаметный жест, и пламя костра вспыхнуло ярче. Элария шагнула вперед, а Каэль остался на месте.

– В городе о вас рассказывают легенды, – начал Каэль, его голос прозвучал громко в тишине пещеры. – Будто вы тот, кто подчинил себе молнию. Кто может приручить грозу и заставить небо служить себе.

Отшельник медленно повернул к нему голову, и в его глазах, старых и мудрых, мелькнула горькая усмешка.

– Подчинил? – он фыркнул. – Люди всегда видят то, что хотят видеть. Им нужны чудеса и сильные руки, чтобы скрасить убогость своего существования. Правда всегда куда прозаичнее и, как следствие, страшнее. Я не приручал молнию, воин. Я лишь старый маг, которого когда-то выбрала эта дикая, необузданная стихия. Или, может быть, это я выбрал ее. Разница стирается со временем.

Он медленно поднял руку, его длинные, узловатые пальцы сомкнулись в пустоте. И между ними, с тихим шипением, родилась и зазмеилась крошечная, ослепительно-белая искра. – Магия – не цепь и не хлыст, – продолжил он, опуская руку, и искра погасла. – Это не сила, которую можно запереть в клетку и выпускать по своему желанию. Это язык. Древний и первобытный. Стихии говорят, и лишь тот, кто умеет слушать, не затылая их своим собственным шумом, способен попросить. Но они не подчиняются приказам – они либо откликаются, либо нет. Они выбирают сами.

Элария, завороженная, наклонилась ближе. – А если сила появляется сама? Без обучения? Без просьб? – ее голос дрогнул, выдавая все напряжение. – Если она приходит в момент страха или ярости, и ты даже не понимаешь, как это происходит.

Отшельник уставился на нее пристальным, пронизывающим взглядом, будто видел не только ее лицо, но и ту энергию, что внутри.

– Тогда, дитя, это значит, что сила сама нашла в тебе сосуд. Она выбрала тебя. Но знай – это самый опасный путь. Когда огонь вспыхивает в сердце неподготовленного, он может согреть, но с куда большей вероятностью он спалит все дотла, не разбирая, друг перед ним или враг. Магия – не дар. Это долг. И цена за нее всегда велика. Она взимается кровью, памятью или годами жизни.

Каэль, до этого молча слушавший, мрачно нахмурился. – Она даже не знала, что делает, но в бою, когда на нас напали, это было как взрыв.

– Я знаю, – мягко, но непререкаемо перебил старик. – Именно так чаще всего и пробуждаются истинные маги. – Не через пыльные фолианты и заклинания, вызубренные наизусть, а через отчаяние. Через боль. В тот миг, когда душа, загнанная в угол, ищет любой выход и находит его в самой ткани мира. В этот миг магия откликается. Она всегда откликается на искренний, отчаянный зов.

Элария сжала руки. Перед ее глазами встал тот бой: страх, беспомощность, а затем – странная теплота, разлившаяся по жилам, и ослепительная вспышка, разорвавшая тьму. Она чувствовала это до сих пор – смутное, пульсирующее эхо у нее в груди.

– Скажите, а вы слышали об артефакте, который может изменить мир? О чем-то, что хранит в себе силу, способную перевернуть сами основы бытия? – спросила она, переходя к главному.

Отшельник замер. Когда он заговорил снова, его голос стал низким, глухим, почти зловещим:

– Слышал. Отголоски легенд доходят и сюда, в это забытое богами место. Многие искали его, алхимики, короли, безумцы. Но, похоже, никто так и не нашел. Или нашел, но не смог удержать. Иначе мир до сих пор был бы окутан этой тьмой? Несмотря на все попытки осветить его.

Он медленно приподнялся, опираясь на свой посох, и в его глазах мелькнуло нечто тяжелое, почти скорбное.

– Могу сказать одно с уверенностью: сила этого предмета, если он, конечно, реален, она лежит за гранью человеческого понимания. Простому смертному, какой бы сильной воля у него ни была, с ней не совладать. Она разорвет его.

Элария невольно прижала руку к груди.

– Но тогда никто не сможет им воспользоваться? – прошептала она, и в ее голосе прозвучала нота отчаяния.

Старик приподнял взгляд, и его глаза встретились с ее глазами.

– Пусть кто-то и найдет этот артефакт, но цена за силу, что в нем скрыта, она не просто велика. Она – все, что у тебя есть. Твоя душа, твоя память, те, кого ты любишь. Кто знает, может, это всего лишь сказка, придуманная для утешения глупцов, которые верят в легкие победы.

Элария, преодолевая суеверный страх, наклонилась чуть ближе к огню, всматриваясь в лицо старика, пытаясь найти в нем хоть крупицу утешения или надежды.

– Почему вы живете здесь, вдали от всех? – спросила она, меняя тему, чтобы отогнать накативший ужас. – Почему так высоко, в одиночестве, где даже птицы не поют?

Отшельник снова оперся на свой посох и уставился на мерцающие угли, словно видел в них картины прошлого и будущего.

– Люди, они слишком заняты собой. Своими мелкими распрями, своей жаждой власти над такими же, как они, песчинками. Они боятся того, чего не понимают, и уничтожают то, чего боятся. Здесь, – он обвел рукой окружающую их темень и скалы, – я могу быть один. Но я не одинок. Горы – мои собеседники, ветер – мой вестник. С этих высот я наблюдаю за вашим миром. За деревнями, что жмутся к рекам, за городами, что пожирают сами себя. Я приглядываю за ними. Иногда я направляю грозу в сторону, чтобы она не спалила их посевы. Иногда подвожу ливень к высохшему полю. Я – страж, которого они никогда не увидят и не поблагодарят. И в этом одиночестве я нахожу свой смысл. Смиренный и вечный.

– Отдохните, – сказал он, возвращаясь к настоящему. – Ночь еще долга, а дорога сюда отняла у вас силы. Ложитесь у огня. Завтра на рассвете, – его взгляд снова стал пронзительным, – я расскажу вам кое-что еще. Возможно, именно это знание и приведет вас туда, куда вы так отчаянно стремитесь.

Каэль, не говоря ни слова, кивнул. Он не доверял этому старику, но усталость брала свое, а пещера была безопасным убежищем. Он отошел к дальней стене пещеры, прислонился к ней и закрыл глаза, но Элария знала – он не будет спать.

Элария, завернувшись в плащ, легла на спину. В ушах у нее звенела тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием Каэля и тихим, пророческим голосом ветра за стенами. Она не знала, что принесет им завтрашний день, но чувствовала – самые трудные испытания еще впереди.

Холодное горное утро впивалось в кожу лезвиями ветра. Элария проснулась от того, что ее плечо мягко трясла узловатая рука отшельника. Каэль уже стоял у входа в пещеру, его силуэт четко вырисовывался на фоне серого, предрассветного неба.

– Пей, – отшельник подал Эларии деревянную чашку с дымящимся отваром, пахнущим горькими травами. – Он поможет тебе очистить разум для того, что предстоит.