Мне бы проснуться

Глава 1. Записка

– Вот и все. Пора, – думал Игорь, еще раз перечитывая текст на тетрадном листе.

Ему постоянно казалось, что написано слишком мало, и лист для такой короткой записки слишком большой. Но если бы Игорь хотел высказать все, что накопилось в нем за последние несколько лет, то не хватило бы и целой тетради, однако писать много не было смысла. Ему хотелось лишь попросить прощения и донести до всех, что никто его не подстрекал, никто не принуждал, никто не вдохновлял.

Прежде чем в последний раз осмотреть свою комнату, Игорь решил заглянуть себе в глаза, чтобы еще раз убедиться в своей готовности по приведению мыслей в действия, что должны обернуться трагедией абсолютно для всех.

Из зеркала на него выглядывал человек, рассматривая которого и не скажешь, что ему в этом году исполнилось девятнадцать, потому как выглядел он немного младше. Губы его еле заметно подергивались, словно шепча или произнося неведомое заклинание; глаза беспокойно всматривались то в темные короткие волосы, то в родинку над правой бровью – у его мамы такая же, то во все бледное лицо сразу: щеки слегка впали, под глазами – мешки, от напряжения на лбу проступали морщинки. Пальцы перебирали воздух. Волнение проступало наружу всеми способами, но ему было ясно – отступать поздно. Нахмурив брови и одобрительно себе кивнув, Игорь отвернулся от зеркала.

Теперь он обратил взгляд на комнату. Она стала какой-то другой, не его. В ней, как обычно, царил порядок. Никаких лишних вещей, все на своих местах: письменный стол рядом с окном, стул задвинут, вдоль стены стоит шкаф с одеждой, а с другой стороны – книжные полки, и кровать в углу вместе с тумбочкой. Но что-то продолжало отталкивать и при этом тянуло всматриваться в углы, пробегаться глазами от пола до потолка, подмечать чересчур свободное пространство между предметами и мебелью.

– Тишина, – сказав одно это слово, Игорь понял, в чем дело.

Действительно, было тихо. А еще пусто. И эта пустота, как бы не снаружи его, но и не внутри комнаты, выглядывала заискивающим прищуром отовсюду. Она осматривала свои будущие владения, оценивала подарок, что будет ей вскоре преподнесен.

Комната больше не занимала Игоря, поэтому он подошел к окну. Раздвинув шторы, что препятствовали проникновению света, его взгляду предстала картина, которую видеть ему приходилось очень часто. Внизу под окнами находилась детская площадка, и хоть окна были закрыты, и никаких звуков не было слышно, можно представить, как на ней играют дети, шумят, бегают – словом, проживают каждое мгновение жизни; напротив – такое же здание, как и то, в котором живет Игорь, его мама и папа – коричнево-серая девятиэтажка, где постоянно то в одном, то в другом подъезде не работает лифт или освещение; правее – дорога, уходящая в сторону текстильной фабрики, которая закрылась совсем недавно. Если посмотреть с высоты птичьего полета на город, на эти коричнево-серые здания, то они напомнят лабиринт, из которого не видно выхода, а фабрика теперь служит ему тупиком. А там, еще выше – небо, такое маленькое, такое далекое, но, порой, такое необходимое, дарующее надежду, что есть нечто особенное вне этого бесконечного лабиринта.

Рассматривая жизнь, проистекающую вне квартиры, Игорь думал, что, может, это не то, что ему нужно, стоит попытаться обдумать все еще раз, ведь он уже останавливался и говорил, что дает себе еще один шанс, что в этот раз он точно справится, и, маячащие картинки горя родных и близких, становилось невозможно игнорировать. Они были ужасны, но они помогали остановиться. Каждый раз он хотел поговорить с кем-нибудь, но страх сковывал его, не давая даже спокойно дышать. Сейчас ему тоже страшно, так сильно, что трясутся руки, словно он забрался на высокую гору, подошел к обрыву и смотрит в пропасть. Но одновременно с этим все теперь кажется таким простым и понятным. Открываются все истины, все чувства обостряются. Сердце гонит кровь по организму, как гепард гонит антилопу по саванне.

Теперь вместе с руками дрожат и ноги. Перед глазами – комната, но смотреть на нее уже нет сил. Игорь закрыл глаза, сделал вдох, спокойно и медленно выдохнул, затем открыл глаза, уже готовясь сделать шаг в абсолютную пустоту как вдруг услышал, что дверь в квартиру открывается…

– Твою ж… – выругался парень.

Пришла Инесса Аркадьевна, его мама.

Игорь живо все убрал, краснея от стыда и страха, боясь, что мама может увидеть то, что не должна увидеть. Сердце продолжало колотиться, как у человека, пробежавшего многокилометровый марафон. Спохватившись, Игорь взял записку со стола, сложил ее и убрал в задний карман.

В это время мама разделась в прихожей, а потом прошла в кухню.

– Игорь, ты дома? – голос мамы был таким звонким, словно рядом били в колокол.

– Да… я у себя, – а вот голос парня дрожал и будто вовсе не принадлежал ему. – Сейчас иду.

Инесса разбирала пакеты с продуктами. Она ловко и быстро опустошала их и расставляла все на стол. Ее сосредоточенное лицо, испещренное морщинками, демонстрировало, что мысленно женщина уже расставляет покупки по местам хранения.

– Ты сегодня как-то рано, – сказал Игорь, все еще находясь мыслями в своей комнате.

– Вроде нет, все как обычно. Сегодня же суббота, у нас короткий день. Забыл, что ли?

«Я ведь и правда забыл, – думал Игорь. – Если бы мама пришла немного позже, то… Как бы она испугалась! Как я мог забыть, что сегодня суббота? Я совсем выпал из реальности? Когда я ходил в колледж, было хоть понятно, какой сегодня день недели. А сейчас…». Ход его мыслей прервала мама.

– Чего молчишь? Ты какой-то бледный. Как себя чувствуешь?

– Нормально, – соврал Игорь. – Наверное, просто дома засиделся.

– Ну ничего, я скоро заварю чай. Как попьешь – сразу полегчает.

– Ладно. Тебе помочь?

– Не, не надо.

Оставив маму наедине с покупками, Игорь пошел в гостиную. Сейчас лучшее место для него было именно там, ведь там можно ни о чем не думать. Перевести дух.

«Разберусь потом со своими мыслями, сейчас мне и правда что-то нехорошо», – подумал парень, располагаясь на большом сером диване в ожидании мамы с чаем.

Записка в кармане шуршала, не давая сесть удобнее. Она намекала, что ничего еще не кончено. Вскоре предстоит вернуться к мыслям о ней и о том, что будет исполнено, но Игорь делал вид, что не замечает этого – играет в прятки с самим собой. Одна его часть живет обычной жизнью, всеми силами создавая иллюзию удовлетворенности происходящим, а другая – хочет перестать существовать, ибо другого для себя не видит. Игорь понимает, что тут стоит задать вопрос: какая часть из двух прячется и от кого? Но мама уже несет чай, а значит, можно отложить дурные мысли на потом.

За разговором Игорь слегка успокоился. Инесса рассказала, как прошел ее день, узнала, чем занимался сын. Ему пришлось соврать, но в этот раз он сам был рад собственной лжи, потому что она казалась тем, во что хотелось верить: что он просто взял книгу, почитал, затем посмотрел сериал, позанимался на турнике.

Когда допили чай, Игорь решил сходить до Леши с Катей, своих друзей. Он думал: «Мне нужно поговорить с кем-то еще, занять себя чем-то. А возможно, просто уйти из дома, чтобы знакомые стены не напоминали мне о том, что могло сегодня в них произойти».

Собрался идти прямо сейчас, но подумал, что Леша, его лучший друг, наверное, до сих пор спит, а одну Катю беспокоить не хотелось. Значит, нужно чем-то занятья дома, чем-то таким, что не давало бы погрузиться в сознание, в паутину липких и неприятных мыслей. Если остановиться и прислушаться к ним, то можно расслышать как там, словно в старом пыльном шкафу, скрипят костьми скелеты. Они теснятся, уже выглядывают в щель между дверцами, но не решаются выйти, а продолжают наступать друг на друга, мнутся около просвета наружу. Ждут своего часа. И ведь сегодня он почти пробил…

Решив, что лучше всего подойдет физическая деятельность, Игорь стал помогать маме по дому: она как раз просила помочь с перестановкой мебели своего мужа, Виталия, но у того в последнее время было много работы и он часто возвращался домой поздно вечером или был в командировках.

На все у них ушло два с лишним часа, включая уборку. Помимо перестановки в прихожей и на кухне, была сделана небольшая перестановка в комнате Игоря. Ему не очень хотелось туда заходить, но перемены в его привычном обиталище улучшили его состояние – теперь комната не казалось ему такой пустой как пару часов назад. Туда занесли один небольшой комод из спальни родителей, которым уже давно никто не пользовался, переставили стол в другую сторону, а кровать пододвинули чуть ближе к стене.

Инесса помогла вдохнуть в комнату жизнь, освежить. Всегда, когда Игорь нуждался в помощи или поддержке, мама делала все, что может от нее потребоваться. Даже если она не осознавала этого. Возможно, чуткое сердце матери и женская интуиция помогли ей и в этот раз.

Часы показывали четыре. Хоть дома и стало приятней находиться, но волнение и тревога не покидали Игоря.

«Может, рассказать маме? – размышлял он. – Она меня поймет. Хотя ничего она не поймет, только испугается, а дальше события будут развиваться так, словно она меня с того света достала… Нет, так не пойдет».

– Сегодня к тете Маше пойду, она в гости звала, – нарушила тишину Инесса, – вернусь поздно.

– И папа поздно вернется… – прошептал Игорь.

Ему не нравилась перспектива остаться дома одному, хотя раньше все было наоборот: остаться одному в квартире, быть ее единственным хозяином, делать, что вздумается – мечта любого подростка, которым он был когда-то. Но самое интересное в таком возрасте – позвать друзей, закатить вечеринку, оторваться по полной. Однако это было не для Игоря. Ему просто нравилось быть одному: рассматривать книги на полках, брать в руки понравившуюся, решить, что он ее обязательно прочитает; приготовить какое-нибудь блюдо и съесть его в полном одиночестве; воспроизвести по памяти в блокноте частичку сна, что приснился накануне. Идиллия. Правда, со временем закончилось и это. Наслаждаться жизнью можно до тех пор, пока не начнешь сталкиваться с трудностями, которые, как порой кажется, непреодолимы.

Кое-как просидев дома еще около часа, Игорь понял, что больше не может оставаться там, поэтому вырвался из плена четырех стен, при этом позабыв телефон, но зачем-то захватив наушники; попрощался с мамой и стал спускаться по лестнице на первый этаж.

Улица встретила его приветливо: яркое солнце одарило теплом, ветер легкими порывами слегка подталкивал к тому, чтобы идти и не останавливаться. За домом в парке, что раскинул свои дорожки и скамейки, шумели, играя, дети. Ребята повзрослее собирались небольшими группами и занимались своими делам: кто висит на турниках, кому больше по нраву веселить других и получать от них смех и улыбки, некоторым же достаточно неловких переглядываний, чтобы показать – назревает первая любовь. Одним словом, все просто наслаждались жизнью и погодой – было хорошо находиться здесь. Игорь оглянул царившую вакханалию в парке, проходя мимо. Ему не было интереса как до детей с их родителями, так и до толпы подростков, красующихся друг перед другом. Люди примерно его возраста тоже попадались на пути, но на них почему-то Игорю хотелось смотреть. Занятно было ему то, как другие оделись, как ведут себя, что говорят. Специально он не пялился, не подслушивал, однако старался ловить отрывки фраз, мельком замечать цвет футболки. Иногда, сравнивая себя с другими, он презирал их, но потом ему становилось стыдно за это. В другой же раз он ненавидел себя и свою жизнь. За это ему тоже становилось стыдно.

Леша и Катя жили со своей мамой, Натальей Александровной, примерно в двадцати минутах ходьбы от дома, где жила семья Игоря. По дороге к друзьям он старался не думать ни о чем, отвлекал себя, но все равно задавался вопросом: «Рассказать им или нет»?

– До такого я еще не доходил, – то и дело прокручивал он у себя в голове, – чтобы взять и рассказать о том, что я… Почему я забыл, что сегодня суббота? Зачем мне им говорить об этом? Зачем им знать? Но что делать? Я ведь стоял уже, был готов. Мама бы не поняла даже, а я испугался. Запаниковал. Может, к лучшему? Может, это знак? Паршиво-то как… Никакой это не знак. Случайность – ни больше, ни меньше. Записка эта еще в кармане. Выкинуть ее к чертям собачьим. Или нет? Вдруг еще будет возможность? Сегодня ночью? Да, именно. Так и сделаю. Тогда не идти к Лехе и Кате? Обратно домой повернуть или погулять? Нет. Увижу их в последний раз. Попрощаюсь. Значит, решено.

Добравшись до нужной улицы, Игорь слегка заволновался: «Чего это я? В последний раз, наверное, так и должно быть. Друзья все-таки». Оставалось пройти еще немного, и вот уже будет видно двухэтажный деревянный дом квартир на восемь, что начинал свою историю где-то во второй половине прошлого века. Еще немного и признают аварийным.

Зайдя в подъезд «деревяшки», Игорь подошел к нужной двери и постучал – звонок не работал. Первое, что он услышал, была заливистая песня толстого кота по кличке Бублик. Всех гостей первым делом встречал именно он.

– Кто там? – послышался человеческий голос за дверью.

– Это Игорь.

– А, Игорь!

Дверь открылась. Бублик многозначительно посмотрел на незваного гостя, вспомнил знакомое лицо, мяукнул и ушел восвояси.

Перед Игорем стояла Наталья Александровна. На вид она была уставшей, но, как всегда, с улыбкой на лице. Этот раз не стал исключением, поэтому она, добродушно улыбаясь, пригласила Игоря внутрь.

– Леша недавно проснулся, а Катя мне помогает. Давай я пока чаю налью, – сказала Наталья Александровна.

– Давайте, – согласился Игорь, нисколько не удивившись, что Леша проснулся совсем недавно.

Поставив чайник подогреваться, Наталья Александровна сходила до комнаты Леши и сказала, что Игорь пришел. Вскоре чайник закипел. Она кружила по небольшой кухоньке как пчела, трудящаяся на благо улья. Она ловко извлекла из навесного шкафчика несколько чашек, расставила их на столе. Игорь чувствовал себя, как дома. Сейчас и Наталья Александровна напоминала ему маму. Эти приятные мысли привели к воспоминаниям о том, что было несколько часов назад: неловкий разговор с мамой, когда она только пришла, чай, который она ему принесла, что был лишь мнимым спасением. Встряхнув головой, Игорь спросил вслух, хотя намеревался про себя:

– Где там Леша?

– Сейчас уже, погоди немного, – ответила Наталья Александровна.

Стало немного неловко, но женщина даже и не заметила смущение парня. Она вышла из кухни и направилась в гостиную к Кате. Наконец, появился Леша.

– Хреново выглядишь, – сказал он, только увидев друга. – Прямо как… А, ладно, лень что-то придумывать.

– Теряешь хватку. Не проснулся еще, что ли? – парировал Игорь.

– Вот и поздоровались, – с этими словами Леша сел напротив. – Как дела?

– Хреново. Все как ты и сказал. Не слишком ли рано тебе пришлось подняться?

– Если бы не ты, я бы еще валялся в кровати.

– Какие планы? – сменил тему Игорь.

– У тебя хочу спросить, не я к тебе пришел.

– Ну да… Я хочу с тобой серьезно поговорить.

Игорь помрачнел после сказанных слов, что сами собой вырвались наружу.

– Чувак, если что-то не так, ты лучше скажи сразу, не надо тянуть.

– Давай Катю подождем, ладно? – сухо ответил Игорь.

– Ну ладно.

«Совсем не ладно. Таким я его еще не видел, впервые он такой мрачный», – подумал Леша.

Пока друзья пили чай, Наталья Александровна с Катей заканчивали наводить порядок в гостиной.

– Как думаешь, они там еще долго? – спросил Игорь.

– Тебе, вижу, не терпится. Можешь сходить в комнату и узнать.

Игорь встал из-за стола и пошел в гостиную. Катя со своей мамой занимались обычными делами: гладили одежду, складывали ее и сортировали. Зачем было гладить одежду не перед выходом – загадка, но Наталья Александровна всегда это делала после того, как белье высохнет, и этот раз не стал для нее исключением. Катя занималась сортировкой.

Катя – слепая с рождения, но вопреки этому, она справлялась со своей задачей на «отлично». Она четко знала, в какую стопку какую одежду складывать. Слева от нее была одежда Леши, впереди – ее, а справа – мамы. Определять, куда что положить, она научилась давно. На ощупь знать, чья одежда у нее в руках, для нее раз плюнуть. Если бы Игорь не знал, что она слепая, он бы об этом и не догадался.

– Привет, Катя, – негромко поздоровался Игорь.

– Ой, привет. Не слышала, как ты вошел сюда, – прозвучал тихий и мягкий голос Кати. – Подожди немного, скоро приду к вам.

– Окей.

Девушка продолжила раскладывать белье. Ее белые, аккуратные руки нежно, но умело перекладывали одежду. Приятные черты лица освещал солнечный свет, пробивающийся через окно.

Игорь вернулся к Леше. Пока он шел на кухню, его кольнула неприятная мысль: «Зачем? Зачем я сказал, что хочу серьезно поговорить? Это даже звучит глупо. Ну и что я скажу? Ребята, я сегодня чуть не умер, помогите, пожалуйста? Класс…» Последнее слово он додумывал, когда снова садился за стол. Леша выпил уже почти половину чашки. Друзья молчали.

Наконец, Катя появилась в проходе. Она шла неспешно, но довольно уверенно, ведь знала в квартире каждый уголок, но Игорь все равно этому удивлялся каждый раз.

– Сестренка, иди сюда, – Леша позвал девушку к столу и уже был готов помочь ей найти место, куда присесть, но Катя сказала:

– Не маленькая я. Сама найду.

Катя нашла стол, затем стул рядом с ним. После того как она села, Леша придвинул чашку к ней поближе. В этот раз она не стала возражать, а просто отхлебнула остывающий, но еще довольно теплый чай.

– Вкусно, как всегда, – сказала девушка.

Допив чай в полной тишине, друзья стали готовиться к выходу на улицу. Леша собрался быстро, Игорь был и так готов, Катю немного подождали.

«Иногда не представляю, как можно жить и света белого не видеть. Или как там все устроено. Не знаю даже», – подумал Игорь про Катю, но ничего вслух не сказал.

Они знакомы давно, поэтому он привык, что Катя не любит принимать помощь, но, когда ей это действительно нужно, она об этом просит. Когда они только познакомились, ему всегда было неловко находиться рядом с ней, он всегда пытался ей чем-то помочь, оказать поддержку, однако она в этом не нуждалась, и не обижалась на Игоря за его, как он думал, назойливость.

– Куда пойдем? – поинтересовалась Катя.

– Смотреть на закат, – съязвил Леша.

– Ну ты и дурак, ха-ха, – девушку не расстроил такой ответ. Наоборот, казалось, это ее приободряет, она улыбается и смеется.

Игорь привык и к этому – Катя никогда не обижается на шутки Леши. По крайней мере, сколько он помнит – этого не было ни разу. Зачастую, она шутит в ответ, а бывает такое скажет, что Леша больше и слова вымолвить не может. Игорь всегда восхищался ею. Она встречает все жизненные трудности и лишения достойно, с улыбкой. Это у нее, наверное, тоже с рождения, как и слепота.

Свежий вечерний воздух рассеялся по городу, все вдохнули его с радостью и благоговением. Легкий ветерок колыхал листья деревьев, чуть качал траву, словно желая уложить спать в мягкой колыбели. Солнце еще не зашло за горизонт, но было видно, как оно слабеет, медленно укатываясь за его черту.

Игорь и Леша взяли Катю под руки и медленно пошли в сторону реки, находящейся южнее по улице. Идя по широкому тротуару, ребята в сотый раз описывали Кате все, что было вокруг, и образы в ее голове возникали как-то сами собой. Остается лишь гадать, что творится в голове у человека, который ничего не видит. Сама Катя говорит, что все, что ей описывают, у нее ассоциируется с разными звуками, но она не может объяснить или описать эти звуки.

Приблизившись к реке, троица спустилась по лестнице к краю берега. Они присели на бревно, которое вот уже несколько лет валялось здесь. Становилось прохладнее, а ветер уже не казался таким спокойным и легким.

– Мне здесь очень нравится, – сказала девушка, – очень тихо. Но еще я люблю слушать шум реки. Он тоже какой-то тихий. Хотя, наверное, тут подходит слово «спокойный».

И правда, на берегу реки всегда спокойно, особенно если нет ветра. Еще никогда ребята не встречали тут шумные компании или других людей, что могли бы помешать им отдохнуть. Это место было их собственным раем, находящимся в шаговой доступности.

Они смотрели на реку и слушали ее, Игорь с Лешей разглядывали что-то вдали, где к одному из причалов пришвартовывался пароход, что курсировал от небольшого острова неподалеку до города, а затем возвращался обратно. Чайки все никак не унимались, то и дело пролетая высоко над головами друзей, и кричали, как утопающие.

– Когда мы с вами пришли сюда впервые, я сразу полюбила это место. Вот правда сразу. – Катя улыбнулась. – Как хорошо, что мы все вместе.

Игорь и Леша тоже улыбнулись. Каждый раз, когда Катя говорила что-то подобное, им становилось на душе хорошо и спокойно. Такие простые слова будто поднимали их в небо, кружили, давали насладиться жизнью в полной мере. Наверное, для этого и нужны друзья.

Но в этот раз после Катиных слов Игорь почувствовал внутри себя горькое жжение и тоску. Записка шаркнула в кармане, усилив эту едкую горечь, напомнив о том, что чуть не случилось в его комнате.

«Не могу им сказать. Просто не могу. И также не могу жить дальше. Ежедневно прокручивать в голове момент, когда меня не станет… Так странно. Есть у меня семья, друзья. Вроде, любят. Вроде, все хорошо… Но почему тогда на душе кошки воют, словно самые настоящие волки, и скребутся так, будто за последний шанс вырваться на свободу цепляются! Не понимаю! Но вдруг, если я им скажу, мне легче станет? Просто отпустит. Может, надо выговориться…»

Ветер усиливался. Он уже не колыхал листья, как это было ранее, а трепал их, пытаясь сорвать и унести куда-то далеко.

– Кстати, что ты хотел нам рассказать? – напомнил Леша.

«Им надо знать», – Игорь решил, что не может держать это в себе, поэтому, немного помолчав, заговорил:

– Извините, что это так неожиданно, но… я так больше не могу. Мне в последнее время плохо.

По щеке Игоря скатилась первая слеза.

– Дружище, ты меня пугаешь, – от такого Леша опешил.

– Что случилось? – Катя тоже забеспокоилась.

Игорь снова замолчал, на некоторое время он словно перестал дышать. Ему было страшно и стыдно признаваться в том, что он хотел сделать и о чем думал так долго. Катя и Леша находились в замешательстве. Они тоже молчали, ждали, что скажет их друг.

– Я… – голос Игоря задрожал. Каждое слово ему давалось с трудом; он выдавливал их из себя с такой болью, будто слова выдирали изо рта как больной зуб без анестезии. – Я. Хочу…

– Что ты хочешь? – не удержался Леша.

– Не могу, – сказав это, Игорь закрыл лицо руками.

– Эй, ты чего? – Катя делала попытки успокоить Игоря. – Все ведь хорошо, мы с тобой, рядом. Расскажи нам все, что тебя беспокоит.

Но сейчас даже тихий и мягкий голос Кати не мог вернуть его в то состояние, в котором они обычно его видели.

– Дружище, мы с тобой. Расскажи, что случилось.

Леша прижал Игоря к себе и почувствовал его мокрое лицо. Резко Игорь перестал плакать и заговорил:

– Я чувствую себя бесполезным ничтожеством.

После этих слов Леша немного отстранился, Катя ахнула, а Игорь продолжил говорить.

– Когда я засыпаю, то мечтаю не проснуться. Каждый чертов день. А между утром и вечером я просто существую. Просто делаю то, что должен делать. Но я не вижу в этом никакого смысла, мне все это в тягость. Я устал. Я смотрю на всех вокруг и не понимаю, как они так спокойно живут. Я вижу маму с папой и удивляюсь, как они столько лет прожили вместе. Я не понимаю, что со мной не так. Почему я так устал от всего? Почему я чувствую себя бесполезной и бесхребетной скотиной? Почему ты, Катя, с самого рождения не видишь, но не жалуешься на это, а я, здоровый парень, сейчас ною? Мне стыдно за себя!

С последними словами из Игоря ушли все силы, способные сдерживать слезы. Они покатились с новой силой. Тело перестало слушаться его, издавало странные звуки, которые были похожи на истошный вой или вопль. Сквозь эту неразбериху чувств и эмоций Игорь пытался говорить, но лишь захлебывался словами.

– П-прости-и-те меня-я-я.

Леша с Катей были в ужасе от услышанного. Такого они не ожидали, ведь их друг всегда был веселым.

Катя прижалась к нему, крепко обняла и заговорила:

– Ты дурачок, наш дурачок. Ну зачем же ты так говоришь? Ты хороший, очень хороший. – Катя тоже заплакала. – Я не представляю жизни без тебя, без нашей дружбы! Ты не бесполезен! Ты нужен и важен!

– Чувак, Катя права! Ты нужен нам! – несмотря на то, что слова Леша произнес не очень уверенно, Игорь улыбнулся.

– Ребята, – заговорил он, – я вас люблю. Простите меня. Я уже не знал, что мне делать. Я… Я чуть такого не натворил!