Глава 1. Снегурочка
– Всем вести себя хорошо: за порядком следить, дежурку не переполнять и в праздники сильно не напиваться. Да, и отчеты не забывать заполнять, – тычу пальцем в высокую стопку, лежащую на краю стола. Парни посмеиваются, атмосфера в отделении сегодня расслабленная и подозрительно праздничная. – Все, до встречи в следующем году. Второго жду всех на шашлыки.
– Так точно, товарищ майор! – бодро рапортуют парни и поднимаются со своих мест, чтобы пожать мне руку.
Вообще отдел у меня хороший: на сменах не косячат, работают исправно и добывают звездочки честным трудом. Поэтому мне даже как-то неловко оставлять их в дежурство. Я последние лет семь Новый год встречаю либо в отделении, либо на выезде, разнимая пьяные драки.
В этом году перед самыми праздниками мы ловили домашнего пиротехника, который обчищал торговые точки с салютами и продавал фейерверки из-под полы вместе с хорошим настроением в виде маленьких таблеток. Делал это современно: скупил симки и распространял рекламу через мессенджер. Найти было сложно, но не невозможно. Правда, поймали парня на живца только со второго раза и только сегодня.
Всю ночь рыскали по гаражам, оцепили весь район и обшарили каждый заброшенный и неблагополучный дом. В общем, год закончили с благодарностью от начальства и дополнительным отгулом. Мне, собственно, эти отгулы были без надобности, потому что до их использования руки никогда не доходили. А если и доходили, то у начальства всегда находились причины, по которым мой спонтанный отдых переносился на неопределенное время.
Так я и насобирал целых три недели оплачиваемого отдыха, который не могу использовать и тащу за собой в следующий год.
– Все, парни, бывайте, – натянув теплую куртку и шапку, еще раз прощаюсь со всеми и выхожу на улицу. Вдыхаю морозный воздух с ароматом свободы и, закурив, иду к машине.
В этом году перед праздниками выпал снег, и на дорогах дикие заторы. Коммунальные службы, как и всегда, не ожидали, что зимой им придется работать, поэтому оказались не готовы, и тридцать первого числа город встал намертво, проиграв погоде.
Мне везет, я выезжаю из отделения в девятом часу, когда на дорогах только примятый снег, наспех присыпанный песком.
Заруливаю в «Рустерс», где делал заказ на пиццу и курицу гриль. Дома еды шаром покати, только икра и рыба, которую привез друг с Дальнего Востока. В последний выходной я все-таки засолил и то, и другое, и теперь праздник буду встречать как положено.
Хотя вообще желание отмечать Новый год тает по мере приближения к дому. У меня ни елки, ни гирлянды, ни домашнего уюта – словом, ни одного праздничного атрибута. Только суровая холостяцкая берлога и холодильник, забитый вискарем и рыбой.
И кисло так на душе становится, что я невольно всматриваюсь в обочины, думая, не стоит ли тут какая Снегурка, припорошенная снегом и случайно попавшая в беду. Я бы ее спас, отогрел, и, глядишь, праздник бы веселее прошел.
Потому что это в детстве волшебство создавали родители. А теперь мы взрослые, и чудить нужно самим.
Но все это лирика. В реальности же никаких Снегурок на ближайшие километры не наблюдается, и я пристраиваюсь за снегоуборочной машиной и плетусь у нее на хвосте до съезда в коттеджный поселок.
Поворот здесь у нас и в сухое время не самый простой, а сейчас, когда дорогу хорошо засыпало, а под свежим слоем снега образовалась легкая ледяная корка, получается и вовсе интересная история. Машину уводит в сторону, но я ловко справляюсь с маневрированием на полном приводе и аккуратно съезжаю.
А вот до меня кто-то не справился. Из неглубокого кювета торчит вишневая задница старого «Ниссана». Жука, если быть точнее.
И что-то в моей голове щелкает, вынуждая остановиться.
Потому что не мужская это машина, Морозов. А ты как раз Снегурку и искал.
Проезжаю немного дальше, врубаю аварийку и, поставив машину на ручник, выхожу на улицу.
Врубаю на телефоне фонарик, потому что фонарь с трассы сюда уже не добивает, а мои фары смотрят в другую сторону.
– Что значит, нет возможности приехать? Вы экстренная служба или что? – за машиной, как раз напротив меня, стоит девушка в длинном белом пуховике и белой шерстяной шапке. Я бы ее, наверное, даже не увидел, если бы она так сильно не выделялась на фоне красного бока машины. – Мне срочно нужен эвакуатор! Я не могу ждать до завтрашнего обеда. Я стою посреди трассы! Вы предлагаете мне всю ночь провести в машине, которая даже не заводится?
Подхожу ближе, уже отчетливо разбирая беседу. Девушка прижимает телефон к уху, поджимает пухлые губы и хмурится.
– Нет, это я вам повторяю: мне срочно нужен эвакуатор! Нет, не смейте бросать… Да что вы… Р-р-р!
Она гневно топает ногой и сочно ругается.
Ну а что ты, собственно, хотел, майор? Какой Мороз, такая и Снегурка.
– Девушка, вам помочь? – спрашиваю громко, обозначая свое присутствие, потому что, кажется, за своими разборками она меня и не приметила.
Пофиг, мы, опера, народ не гордый, и первые познакомиться можем.
– Ой, – наконец фокусируется на моем лице Снегурка. Лицо у нее кукольное: темные брови, длинные ресницы, маленький и немного курносый нос, а еще красивые полные губы, и похоже, даже натуральные, либо очень аккуратно сделанные. В общем, девочка-вау, и что-то мне подсказывает, что под пуховиком тоже вау. – Добрый вечер, – она растерянно хлопает ресницами, а я, улыбнувшись, шагаю к ней.
Добрый вечер – это очень правильный настрой.
Глава 2. Спасение утопающих
– Руки-ноги целые? – спрашиваю, но все равно осматриваю сам на предмет травм.
Снегурочка, надо признать, держится бодро. Не трясется от страха, не впадает в истерику, а вытянув перед собой руки и по очереди потянув носки сапог на себя, осматривается самостоятельно, будто до этого у нее не было времени.
– Целые, – пожимает плечами. – У вас случайно нет знакомого эвакуаторщика? Тут съезд дурацкий, я не справилась с управлением и слетела с дороги.
Я еще раз с сомнением осматриваю девушку. Поразительная адекватность и хладнокровность в текущей ситуации. Тут возможны два варианта: либо она еще до конца не осознала, что произошло, и откат придет позже, либо она примерзла и плохо соображает. Третьего не дано.
– Эвакуаторщика нет, есть сосед на уазике, – впрягаюсь я, снимая блокировку с экрана и как бы случайно поднимаю фонарик выше, чтобы еще раз посмотреть на ее лицо. Веду себя как подросток какой-то, но поэтому, наверное, и впрягаюсь.
Да и философия со спасением утопающих как-то вразрез идет с моими убеждениями и выбранной профессией. Так что причинять добро я давно научен, а тут оно требуется в обязательном порядке.
Набираю номер соседа, живущего напротив, уже заранее зная, чем закончится вся история. Время почти девять, через три часа Новый год, и все нормальные люди уже распили первую бутылку шампанского, проводив старый год. Но не попробовать не могу.
– Здорово, Саня! – слышу в трубке спустя четыре гудка. – С наступающим!
– И тебя с наступающим, Иван. А ты сегодня выходной?
– А как же! Успел выпить, протрезветь и еще раз выпить. Между делом накрошил тазик оливье и пожарил мясо. Праздничная программа на максимум. Ты дома, кстати?
– Почти. Свернул с трассы.
– Заходи к нам, если планов нет! А то в Новый год одному быть как-то нехорошо. Ты и так все время один.
И у меня что-то больно тянет за грудиной от этих слов. Я как-то особо не придавал значения своему одиночеству. Знал, что это издержки профессии, и даже смирился, особенно когда десять лет назад развелся с женой. Перебивался случайными связями, и на этом хватало. Но сегодня, видимо, день такой. Как и день рождения.
– Давай потом решим, – отвечаю уклончиво, потому что после двух суток без сна единственное желание – завалиться спать. – Вань, а машина у тебя на ходу? Тут на повороте к нам один хороший человек с управлением не справился и улетел в кювет, помочь бы.
– Машина на ходу, я не очень. Давай завтра после обеда. Дотерпит твой хороший человек? Я как проснусь, сразу решим вопрос.
Снегурочка моя пританцовывает на месте и, поднеся руки ко рту, дышит в кулак. Видимо, стоит здесь дольше десяти минут, а мороз тем временем крепчает и кусает щеки. Даже мне холодно, что уж говорить о девушке.
– Договорились.
– На связи, Сань.
Стоит мне закончить разговор, как Снегурка оборачивается. Я даже в полумраке вижу, как загорается огонек надежды в ее глазах. Так родители смотрят на нас, когда мы говорим, что постараемся найти их сбежавших из дома детей. Как будто мы, блядь, всемогущие.
Только вот если на работе я броней оброс уже давно и эти взгляды на меня не действуют, то со Снегуркой хочется геройствовать. Сделать так, чтобы она улыбнулась искренне и наконец оттаяла, потому что, кажется, до нее только сейчас начинает доходить весь пиздец ситуации. А я не то чтобы силен в усмирении женских истерик.
– Замерзла? – Она кивает. – Дуй в машину и включи себе подогрев. Я сейчас тут осмотрюсь и тоже приду.
Обхожу машину, иду по следам Снегурки, она тут прилично находила, почти тропинку вокруг вытоптала.
Машина встряла плотно, еще и под наклоном. Хорошо, что вообще не перевернулась.
Меня передергивает, когда я представляю, в каком состоянии мог бы найти замерзающую Снегурку.
Ладно, Морозов, это не рабочая сводка, тут все радостнее закончлось.
Почесав кулаком бороду, возвращаюсь в свою машину. Отряхиваю ноги и только потом сажусь. Внутри тепло, пахнет курицей и пиццей. Снегурочка моя сидит, вжавшись в сиденье. Перевожу взгляд на панель – подогрев работает, и я глупо радуюсь, наконец возвращаясь взглядом к девушке.
Хорошенькая все-таки она! В свете лампочки в крыше еще красивее. Щеки румяные после мороза, она даже улыбается, правда, немного виновато, но это легко исправить.
– Значит, дело обстоит так: машину вытащить сможем только завтра.
– Мне нельзя завтра, у меня там… все, – она поджимает губы и первая отводит взгляд. Сникает моментально, кажется, вот-вот расплачется, и я мысленно бьюсь головой об руль.
Совсем ты одичал, Морозов. Женщинам неприятную правду нужно выдавать дозированно и обязательно акцентировать внимание только на хорошем. Например, мы будем жить в отеле с тремя звездами, но зато целых две недели в Турции. В общем, перекрывать негатив, желательно, в одном предложении.
И пока я думаю, что бы позитивного выдать, Снегурка моя, отогревшись, шмыгает носом.
– Отставить слезы. – Командирский тон действует. – Ты ведь в поселок ехала?
Кивает. Ответить не может – подбородок дрожит, но Снегурка боец – держится и не ревет.
– И встретить тебя, я так понимаю, некому.
Ведет головой из стороны в сторону.
– Тогда поступаем так: сейчас забираем самое необходимое, перегружаем ко мне. Я довожу тебя до дома, а завтра мы решаем проблему с машиной.
– Вам что, заняться в праздник больше нечем? – вдруг выдает стройным потоком и с подозрением меня оглядывает. Ее карие глаза округляются, и она кладет ладонь на ручку двери, медленно нащупывая рычаг, чтобы выбраться. – Или вы какой-то маньяк?
А это уже хороший вопрос! С каждой секундой Снегурка вызывает у меня все больше восхищения.
– Повезло тебе. Я майор полиции, Морозов Александр Палыч, можно просто Саша. И так уж вышло, что Новый год я праздную один, поэтому вообще никуда не спешу.
Я показываю свои корочки, Снегурка с интересом их рассматривает и слишком уж долго сравнивает фотку в удостоверении со мной в реальности. Это сложно, потому что я в удостоверении, во-первых, на шесть лет моложе, а во-вторых, без растительности двухмесячной давности на лице.
– А я Вера Андреевна, репетитор по английскому.
– Ситуация, конечно, не самая лучшая, но я все равно рад нашему знакомству, Вера Андревна, – забираю из ее рук удостоверение, нарочно касаясь нежной кожи пальцами. Снегурка вздрагивает и часто моргает, а я улыбаюсь, как школьник, спровоцировавший понравившуюся девчонку.
Все-таки хорошо старый год заканчивается!
Глава 3. Встретились два одиночества
Вещей у Снегурки оказывается полный багажник и два баула в салоне. Ей, конечно же, нужно экстренно и все. И вид у нее такой печальный, что я вот уже полчаса перетаскиваю все добро к себе в машину. Ну потому что не могу я оставить девушку в беде, тем более когда положил на нее глаз. Она еще смотрит с восхищением, когда я беру очередную коробку, скромно говорит «не надо», и мне, блядь, еще сильнее надо становится. Я ж сильный мужик, все могу.
В общем, Вера, сама того не замечая, ловко мною манипулирует, а я в таком восторге от этого, что незаметно для себя скидываю в машину все ее вещи. Последними идут два ящика шампанского. Основательно моя Снегурка к празднику подготовилась, особенно если учесть, что Новый год она, по всей видимости, будет проводить в гордом одиночестве.
«Просто встретились два одиночества, развели у дороги костер…»
Вот, сама судьба нас друг к другу ведет!
– Ой, вы еще и шампанское забираете? Не надо было, – робко хлопает ресницами Снегурка, выбравшись из машины.
Она смущенно оглядывает свое добро, среди которого затесалась и коробка с искусственной елкой. Я неуместно думаю, что с радостью бы привез Снегурку к себе и елку поставил бы в своей гостиной возле электрического камина.
Вместе со снегом стряхиваю с башки малахольные мысли. Им тут не место. У девушки проблемы, а я на них нажиться пытаюсь. Хотя пословица «на чужом несчастье счастья не построить» работает крайне редко. Бывшая жена ушла к моему лучшему другу, и вполне себе счастливо живут, вычеркнув меня из своей жизни. Правда, иногда все-таки скандалим, когда не сходимся во взглядах на воспитание сына-подростка. Но это все редька жизни, и мне ее жевать до конца своих дней. Но о горечи думать не хочется, а о Снегурке – пожалуйста.
– Перемерзнет, начнет стрелять, – пожимаю плечами, когда Вера выходит из машины. Она отогрелась, даже в полумраке видно румяные щеки.
– А, спасибо, – растерянно хлопает пушистыми ресницами. Хорошенькая такая, ладная вся. И смущается совсем как девочка.
– Давай в машину, не мерзни, – выговариваю строго, когда Вера снова начинает пританцовывать на месте. Мне жарко от легкой физнагрузки, но мороз на самом деле кусачий.
– Как-то неудобно…
– Неудобно с отмороженной задницей за праздничным столом сидеть. Так что брысь обратно.
Вера открывает и закрывает рот от изумления. Я знаю, что иногда бываю резковат в фразах, наверное, перегнул. Нельзя так с преподавателями, они о светлом и умном, а я про жопы. Но Вера не спорит. Как-то совсем уж растерянно кивнув, возвращается в машину и, постучав сапожками друг о друга и сбив снег, прячет ноги в салон.
Ну что за умничка такая!
Э, нет, майор, умничек, как известно, хорошо и долго шпехают у тумбочек. А мне ни тумбочки, ни хорошо и долго пока не светит. Поэтому приходится воспользоваться губозакаточной машинкой, хотя так и тянет что-нибудь распустить.
Справившись с вещами и не одолев стояк в джинсах, сажусь в машину. В салоне пахнет едой и духами Веры. Она сладкая, манкая и какая-то удивительно нежная, что кажется, будто нереальная. Но я ее такую еще сильнее хочу. Красивая, яркая, волшебная. Хоть сейчас включай печку посильнее и устраивай жару, чтобы запотели стекла.
Но вместо этого приходится просто завести машину и двинуться в сторону поселка.
– Адрес?
– Калинина сто семьдесят пять, – робко отвечает Вера, стараясь не смотреть на меня. Я поправляю куртку, чтобы не пугать Снегурку еще сильнее, потому что мужик со стояком, которого ты знаешь меньше часа, доверия совершенно не вызывает.
– Надо же! Соседи, – грудь затапливает радостью. Соседи – это, считай, один двор. Можно за стаканом сахара зайти или просто ненавязчиво по-соседски пригласить на шашлыки. – А у меня сто семьдесят три.
– М-м-м, тетя говорила, что рядом с ней живет полицейский, но я как-то сразу и не соотнесла, – едва заметно улыбается Вера и прикрывает глаза.
Я ловлю ее эмоции, и мне так вкусно, что хочется еще и еще. Я невольно притормаживаю и еду медленнее, чем обычно. Вообще дорога тут отличная, мы всем поселком скидывались на асфальт. Но если мы приедем быстро, попрощаться придется раньше, а я настолько очарован компанией, что готов катать Снегурку по деревне до утра.
– Зато теперь в случае чего ты знаешь, к кому обратиться, – достаю из кармана телефон и, сняв блокировку, протягиваю его Вере. – Номер свой вбей и себе дозвон сделай.
Да, вот так вот жестко и бескомпромиссно стреляю номерок. Снегурка, на мгновение смутившись, все-таки берет мобилу, опять хлопает ресницами, но не комментирует мой наглый порыв. Соприкасаемся пальцами, и между нами искрит, ток пробегает до самой грудины. Вера тоже это чувствует, потому что как-то неловко ерзает и поспешно отводит взгляд.
– Готово, – когда
Вера, окончательно отогревшись, расстегивает молнию на своем пуховике. Взглядом ныряю в вырез, натыкаясь на красивую полную грудь, обтянутую водолазкой с высоким горлом. Слюна выделяется обильнее, а головка требовательно давит на молнию, требуя оказаться между двух полушарий. Я тяжело сглатываю и возвращаю взгляд на дорогу, прибавляю газ.
Держи себя в руках, майор, что ты как дикарь какой-то, который женщин никогда не видел. Хотя таких, наверное, и не видел.
Паркуюсь возле своего двора, потому что там чище и меньше снега. Выходим на улицу, Вера открывает дверцу одновременно со мной, не давая мне поджентльменствовать.
– Стой здесь. Возьму лопату, будем путь к дому расчищать.