Зверинец. Серия «Синдикат». Книга 1

© Дмитрий Дегтярев, 2025

ISBN 978-5-0051-4550-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0051-4654-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

13 апреля 1987 года

Африканский континент, Республика Заир

Лагерь советской научной антропологической экспедиции

12:15

Иван Петрович Королев, профессор биологического факультета Московского государственного университета, доктор биологических наук, ученый-энциклопедист, теоретик и главное лицо экспедиции, сидел под голубым тентом, вытирая клетчатым платком пот с лица. Сегодня было жарко. Впрочем, как и вчера, и позавчера, и все то время, что они провели в джунглях Заира. Девять месяцев назад ему удалось выбить у высших чиновников финансирование для экспедиции под гарантии научного прорыва, который по праву будет принадлежать Советскому Союзу. Важные лица в комитете Совета Министров по науке после долгих колебаний, десятка личных бесед и определенных условий дали зеленый свет. Одним из пунктов соглашения являлся четко обозначенный срок. Они его уже нарушили. В Москве были недовольны, что нисколько не способствовало успеху экспедиции. Вчера руководство поставило вполне ясный ультиматум: если за неделю они не сдвинутся с места, проект закроют.

Иван Петрович открутил крышку пластиковой бутылки и сделал несколько жадных глотков. Об охлаждении организма не могло идти и речи – вода теплая, с горьким болотным привкусом. Профессор поморщился. За время, проведенное в глубине африканского континента, он привык ко многому: грязи, непрекращающимся диким звукам джунглей, вездесущим насекомым, неадекватным местным жителям, – но не к отсутствию чистой воды. К подобному он привыкнуть попросту не мог. Не получалось.

Иван Петрович обвел взглядом лагерь. Покосившиеся палатки, наскоро сооруженные из бревен постройки, ряд повозок, небольшое ограждение. Сами раскопки проходили чуть дальше, в пещерах. Девяносто процентов персонала были сосредоточены там, поэтому в лагере практически никого не осталось. Лишь двое рабочих, оживленно переговариваясь, ремонтировали автомобиль да молодая девушка в белом халате – повар – поднеся руку ко лбу, смотрела куда-то вдаль. Любовалась видом джунглей? А может, очертаниями гор вдалеке? Профессору было без разницы – он любовался ей. Восемнадцатилетняя девчонка со светлыми, цвета пшеницы волосами, выразительными голубыми глазами, мягкой беззаботной улыбкой и…

Черт! За долю секунду прекрасный образ, каким он мог наслаждаться часами, исчез, сменившись совершенно непохожей на него фигурой с длинными волосатыми руками и свисающим животом, который не могла скрыть сильно пропахшая потом рубашка.

Иван Петрович поднял глаза. Прямо над ним навис громила более двух метров ростом и весом около ста пятидесяти килограмм, сто сорок девять из которых представляли собой жир. Дмитрия, бригадира рабочей группы, можно было узнать издалека – и не столько по росту, сколько по запаху. В течение восьми месяцев профессор бился над двумя загадками, одна из которых: как часто вода касается кожи Дмитрия? Пока он видел это лишь раз. Неудивительно.

– Профессор, нам надо решить проблему! – просипел бригадир.

Именно просипел. Не потому, что у него было больное горло, – он всегда так разговаривал.

– Которую?

– Труп. Что с ним делать? – Дмитрий покосился в сторону повозки, стоявшей в двадцати метрах от палаток.

Иван Петрович посмотрел туда же.

– Как обычно – сожгите.

– Это уже пятый за последние три недели! – напомнил бригадир.

Профессор скорчил гримасу.

– Я помню.

– Вас это не беспокоит?

– Конечно, беспокоит! Именно поэтому мы и усилили охрану по периметру!

– Подобные меры не работают. Разве не очевидно? Рабочие, как местные, так и наши, взбудоражены! Их вполне можно понять: никто не хочет стать следующим мешком костей. Я, кстати, тоже не горю желанием – так, для справки. Нужно выяснить, кто стоит за нападениями!

На столь яростную тираду Иван Петрович только отрицательно покачал головой. Вчера руководство достаточно ясно обозначило срок. Неделя – семь дней. В подобной ситуации каждый сотрудник стоил больше состава с золотом. Это он и сказал вслух:

– У меня для этого нет людей. Мы должны сосредоточиться на раскопках.

– Скоро их некому будет вести! Вы что, не понимаете, профессор? – Дмитрий отчаянно зажестикулировал. – За прошлые восемь месяцев у нас погиб лишь один человек – из-за лихорадки. За последний же – пять! Пять – и все жестоко убиты! Эрику перерезали горло, Настю освежевали, как… как… в общем, сами видели… Андрея…

– Так, стоп! – Профессор предостерегающе поднял руку.

Он и сам прекрасно знал все подробности. Кто-то безжалостно расправляется с членами экспедиции, оставляя тела на видных местах. Иосифа – вернее, то, что от него осталось: голову и часть левой ноги, – нашел он лично… Ну, как нашел – просто вышел из палатки. Подобные зверства наводили ужас на рабочих, деморализуя их и не лучшим образом сказываясь на темпах работ.

– Что ты от меня хочешь?

– С этим нужно разобраться.

Иван Петрович прекрасно знал, что имеет в виду Дмитрий, когда говорит «разобраться». Еще с момента первого убийства бригадир высказывал подозрения в отношении небольшой деревни, расположенной в пяти километрах от лагеря, предлагая наведаться туда. Профессор отказался от агрессивных мер, и на то были причины. Не было фактов, подтверждающих причастность местных жителей. Но главное – им еще предстояло работать бок о бок с аборигенами, и портить отношения казалось не лучшей идеей. Однако больше этой причины не существовало. Им оставалась неделя. И эта неделя должна пройти в высочайшем рабочем темпе.

Профессор посмотрел вдаль, тяжело вздохнул, а затем медленно произнес:

– Мы близки к открытию, Дмитрий. Очень близки, хотя в Москве мне не верят. У меня есть всего неделя, чтобы представить доказательства. Ты понимаешь, что это значит?

Вопрос был риторическим, тем не менее бригадир сказал:

– Конечно, профессор.

Иван Петрович поднялся на ноги.

– Все работы должны продолжаться. Без остановок. Без пауз. Круглосуточно! Это находится здесь. То, что перевернет весь мир. То, что принадлежит Советскому Союзу! – Он положил руку на плечо рабочего. – Поэтому да, действуй! Сделай все, что потребуется. Главное – обеспечь бесперебойный процесс работы. Сейчас ничего нет важнее!

Дмитрий пристально посмотрел ему в глаза. Иван Петрович выдержал, надеясь, что его лицо ничего не выражает, особенно бурю эмоций, поднявшуюся внутри. Бригадир кивнул.

– Хорошо, профессор. Я возьму Петра и Никиту. Мы наведаемся в соседнюю деревню и проведем рекогносцировку. Думаю, нам есть кого спросить…

Иван Петрович махнул рукой, давая понять, что разговор окончен, и снова уселся на стул под тентом, задумчиво глядя прямо перед собой. Он не хотел знать о планах Дмитрия. Ничего хорошего в них быть не могло. Профессор слышал, что, будучи во Вьетнаме, его нынешний бригадир вместе с вьетконговцами участвовал в нападении на южновьетнамскую деревню Шонча, в ходе которой были убиты 88 мирных жителей. Были ли на самом деле советские солдаты причастны к той резне или нет – никто не знал, однако Иван Петрович не сомневался: что-то подобное сегодня ждет африканскую деревню.

Тяжело вздохнув, профессор погрузился в записи. Наука требует жертв – давно выведенная формула. Он с ней полностью согласен.

***

Тот же день

Лагерь советской научной антропологической экспедиции

17:51

– Иван Петрович! Иван Петрович! – Этот крик, кажется, был слышен за многие километры в округе.

Профессор отложил записи и встревоженно глянул влево, откуда доносились крики. Прямо перед входом в лагерь со стороны раскопок в гуще листвы тропических зарослей замелькали яркие цвета рабочих касок. Через несколько секунд на тропинке перед первыми палатками показалась группа рабочих. Даже со своего места Иван Петрович почувствовал их напряжение и беспокойство, которое только усиливалось по мере приближения.

Определенно на раскопках что-то случилось…

Профессор достал сигарету. Он всегда так делал, стараясь успокоить нервы, обрести внутренний баланс, равновесие. Обычно это помогало. Обычно, но не сейчас.

– Иван… Иван Петрович…

К нему подбежал мужчина в запачканном сером костюме с бесконечным множеством карманов, потертых синих джинсах и красной каске на голове. Остановившись у тента, он согнулся, стараясь отдышаться. Еще издали профессор узнал долговязую фигуру Вениамина, одного из младших бригадиров, всегда находящегося непосредственно на месте раскопок. Однако сейчас он находился здесь, и данное обстоятельство не могло не беспокоить.

– Ну? – нетерпеливо спросил Иван Петрович, выпуская сигаретный дым. – Что случилось?

Вениамин выпрямился. За его спиной уже собралась внушительная группа рабочих, возбужденно перешептывающихся между собой.

– Профессор! Мы нашли!!!

Нашли?

Что именно?

Еще один труп?

Или…

Иван Петрович почувствовал волнительную дрожь, пробежавшую по всему телу. То, что он обычно испытывал перед новым открытием. Неужели этот день настал? Неужели… Профессор посмотрел на младшего бригадира. Усталое, блестящее от пота лицо, но глаза – они возбужденно горели!

– Веня, вы нашли… его?

– Череп! Да, мы нашли череп!

Иван Петрович вскочил на ноги.

– Вы уверены?

– Леонид уверен!

Сердце профессора забилось сильней. Другого ему и не требовалось. Леонид был рядом с ним вот уже двадцать лет, с тех пор как поступил на первый курс университета, став теперь полноправным партнером в совместном проекте в области изучения генома человека. Если Леонид уверен, сомнений быть не могло: этот момент настал!

От волнения у Королева закружилась голова. Сколько бессонных ночей, сколько сил и средств – все ради этого момента! Несмотря на годы изучения темы, он прекрасно понимал, что впереди еще не один месяц работы, но важность сегодняшнего открытия невозможно было переоценить.

Профессор обвел собравшихся перед ним рабочих туманным взглядом, а затем хриплым от обуревавших его чувств голосом спросил:

– Где он?

– На раскопках. Идемте, профессор. Там Леонид с группой. Они ожидают вас.

Несмотря на свои шестьдесят лет, профессор мчался к месту раскопок с такой скоростью, какой мог позавидовать любой студент.

Раскопки велись примерно в километре от лагеря, и это место представляло собой большую овальную площадку размером с футбольное поле посреди джунглей, окруженную со всех сторон тропическими зарослями. С южной стороны джунгли расступались, открывая гигантский проход в пещеру. Сейчас каменные стены пещеры обрамляли длинные ряды строительных лесов, а по бокам внутрь тянулись толстые канаты.

– Оно там! – махнул рукой Вениамин в сторону пещеры.

У входа стоял рабочий с возбужденно горящими глазами. Он протянул профессору рабочую каску.

– Надо спуститься на сто метров, – сказал рабочий, проверяя узлы каната. – Сейчас закреплю.

Он прикрепил к поясу профессора веревку – ту, что обычно используют альпинисты.

– Спуск из-за вчерашнего обвала стал круче, так что будьте осторожны.

– Понял, – ответил профессор, нетерпеливо проверяя крепление зажима, потом поправил каску и начал спускаться.

Полметра.

Метр.

Повеяло холодом и плесенью. Знакомый запах – старый, устойчивый аромат земли. Профессор посмотрел по сторонам. Свет от ламп накаливания, прикрепленных сбоку, был недостаточно ярким, поэтому внутри царил сумрак. Осторожно держась за канат, Иван Петрович спускался по каменистой осыпи – следствие обвала, – камни были скользкими, и ему приходилось то и дело повисать на канате, чтобы не упасть. Откуда-то издалека, отражаясь от каменных сводов пещеры, доносился звук капающей воды. Профессор прислушался.

Кап.

Кап.

Кап.

В следующее мгновение он понял, что ноги не ощутили под собой опоры. От неожиданности Иван Петрович вскрикнул, судорожно вцепившись в толстый канат.

– Профессор! – раздался сверху далекий голос Вениамина. – Вы в порядке?

Королев мысленно выругался. Ничего страшного не произошло – он всего лишь потерял опору. Обычное дело при спуске по беспорядочной куче скальной породы.

– Профессор? – В голосе младшего бригадира засквозило беспокойство.

– Я цел! – крикнул Иван Петрович. – Продолжаю спуск!

Вениамин что-то ответил, но он его уже не слушал. Крепко держась за канат, профессор, отталкиваясь ногами, короткими прыжками преодолевал расстояние. Через тридцать метров спуск стал более пологим, а еще через двадцать – и вовсе горизонтальным. Отцепив веревку, Иван Петрович огляделся. Он очутился в большой пещере, казалось бесконечной в длину, необъятной в ширину, с высоким потолком, откуда свисали громоздкие сталактиты, иногда сливающиеся со сталагмитами и образующие что-то наподобие массивных колонн, поддерживающих гигантский свод. Зрелище завораживало – профессор отчетливо помнил, как у него перехватило дыхание, когда он спустился сюда первый раз восемь месяцев назад, – однако сейчас ему было не до великолепия подземного мира. Он должен увидеть находку!

Спешно шагая по деревянному трапу с тянущейся по бокам вереницей желтых ламп, Иван Петрович мысленно составлял презентацию открытия. Он перевернет представление об эволюции. Он перевернет представление о бытии человека. О сотворении мира. О… Ладно, стоп! Тут, конечно, немного занесло… Хватит и представления об эволюции.

Завидев впереди огни, освещающие не только трап, но и большую окружность пещеры, профессор перешел на бег. Когда речь идет о таком грандиозном событии, шестьдесят лет не помеха. Он чувствовал себя не старше тридцати.

Через две минуты Иван Петрович очутился возле группы рабочих, которые сгрудились вокруг какого-то предмета. Растолкав их, профессор опустился на колени рядом со смуглым мужчиной с большой бородой, в защитной армейской форме. В центре, огражденный наспех сооруженными деревянными бортами, лежал череп, освещаемый желтым светом фонарей. Мужчина бережно проводил по нему кисточкой, смахивая остатки горных пород.

– Леонид! – Профессор задержал его руку. – Это он? Верно? То, что мы искали?

Мужчина кивнул.

– Наш Грааль, профессор!

– Неандерталец, как мы и предполагали? – Иван Петрович вопросительно глянул на антрополога.

Тот закусил губу, немного подумал, а потом, загадочно улыбнувшись, сказал:

– Больше чем неандерталец, профессор! Мы сделали огромный шаг вперед. Посмотрите: низкий лоб, очень развитые надбровные дуги, однако… – Леонид кисточкой указал вбок.

Профессор, внимательно следящий за ходом мысли коллеги, продолжил:

– Однако скулы гораздо уже, чем у представителей homo sapiens neanderthalensis, а объем черепной коробки меньше… Значит, кроманьонец?

– Не-а. Хотя… – Леонид задумчиво покачал головой. – Как известно, кроманьонцы населяли Северную Африку, а затем мигрировали в Европу. Мы же находимся в Центральной Африке… Или мы совершили открытие, связанное с прошлым homo sapiens, или же…

– Или же? – словно эхо повторил Иван Петрович.

– Или мы открыли совершенно новый вид представителей рода людей!

– Сколько же ему лет? – спросил стоящий рядом молодой парень – аспирант Московского университета, которого профессор после долгих просьб родителей и денежного вклада с их стороны в научное исследование взял с собой в экспедицию.

Иван Петрович поднялся на ноги и хлопнул парня по плечу.

– Много тысяч… Десятки тысяч. А если это ветвь от неандертальцев, то и сотни тысяч… – Он посмотрел вглубь пещеры. – Мы на верном пути! Я чувствую, в этой пещере сокрыты невиданные богатства для научного мира! И они, без сомнения, принадлежат нам и Советскому Союзу! Этот череп, – профессор указал рукой на находку, – лишь первый шаг!

***

7 мая 1987 года

СССР, Москва

Научная лаборатория

15:10

Иван Петрович нетерпеливо поерзал на жестком стуле и уже, наверное, в тридцатый раз за последние двадцать минут взглянул на наручные часы. Он находился в просторном помещении, буквально сияющем своей белизной: белый потолок, белый пол, белые стены, ослепительно-белый свет ламп; все столы, шкафы, холодильные камеры, тумбы, даже колбы и установленные микроскопы были белого цвета. Профессор вывернул голову, стараясь найти в лабораторном помещении что-нибудь, что бы выделялось. И нашел. Несколько папок, лежащих рядом с неизвестным ему прибором на третьем, самом крайнем у дальней стены столе, были синего цвета.

Да неужели…

Иван Петрович повернулся обратно. Последние двадцать минут он рассматривал стену с прикрепленными к ней бумагами. Обычные лабораторные заметки – ничего, что могло бы его заинтересовать.

Профессор встал, разминая затекшие мышцы, и в очередной раз посмотрел на часы. Двадцать три минуты. Черт! От томительного ожидания результатов исследования заирского черепа последние три недели сводило желудок. Он не мог спать, не мог есть, не мог нормально функционировать… Все его мысли сосредоточились на одном: череп. А когда две недели назад при очередном сеансе связи с лабораторией ему сообщили о неоднозначных результатах радиоуглеродного анализа, отказавшись при этом объяснить, что это значит, он едва с ума не сошел. И вот теперь, когда он здесь, никто не спешит. Хотя перед тем, как проводить в лабораторное помещение, ему сказали: «Пару минут, профессор».

Эти «пара минут» уже вылились в добрые полчаса!

Кинув еще один взгляд на часы, Иван Петрович направился к двери, намереваясь высказать накопившееся недовольство. Когда он был уже в двух шагах от выхода, позади раздался противный скрип. Профессор обернулся. Дверь в противоположном конце помещения, скрытая до того громадным зеркалом, отворилась, и в лабораторию вошел высокий пожилой мужчина без волос на голове, зато с небольшой седой бородой. Его морщинистое лицо украшали непомерно большие очки, а белый халат, в который тот был облачен, имел скорее желтый цвет.

Иван Петрович его сразу узнал.

– Григорий!

– Ваня!

Подойдя друг к другу, они обменялись не слишком крепким – в силу возраста – рукопожатием.

– Ты не очень-то спешил… – Иван Петрович сел на стул перед столом заведующего лабораторией.

– Перепроверял данные по предстоящему эксперименту.

– Новый проект?

– Что-нибудь слышал об опыте Миллера – Юри? – вместо ответа спросил Григорий.

– Конечно. Эксперимент, проведенный в 1953 году американскими учеными Стэнли Миллером и Гарольдом Юри, в котором моделировались гипотетические условия раннего периода развития Земли для проверки возможности химической эволюции.

– Верно. Однако они просчитались. Пять аминокислот в конечной смеси и отсутствие у них единой хиральности – сомнительный результат для национальной гордости.

Иван Петрович вскинул брови:

– Хотите повторить эксперимент?

Григорий покачал головой.

– Не просто повторить. Мы добавим другие компоненты, которые не были учтены тридцать лет назад. Например, высокая вулканическая активность в то время, когда жизнь только зарождалась, способствовала выбросу таких компонентов, как диоксид углерода, азот, сероводород, двуокись серы… Кроме того, – ученый загадочно улыбнулся, – Миллер и Юри не понимали самого стержня эксперимента…

– Так… – профессор потер виски. Григорий любил поболтать, однако сейчас на это совершенно не было времени. Нужно изучить результаты анализов и представить их вечером на встрече с министрами. Никаких лишних разговоров. – Ладно… Эксперимент Миллера и Юри, конечно, интересен, но я все же биолог, а не химик или физик… Потому без обид, Гриш, однако давай перейдем к делу, хорошо?

– Череп?

– Да. Вы провели анализ, верно?

– Ага. – Григорий встал, кряхтя подошел к холодильной камере и, открыв прозрачную дверцу, достал находку. – Этот, верно?

– Есть еще? – удивился Иван Петрович.

– Нет. – Григорий слабо улыбнулся. – Вопрос был риторическим.

– А-а-а…

Он знал, что у химика – а они были знакомы добрые сорок лет – напрочь отсутствует чувство юмора. И вот очередное подтверждение.

– Знаешь, – завлаб тронул его за локоть, – моя лаборатория провела не один анализ.

– Я догадался. Еще две недели назад…

– Точно! – Григорий поднял палец вверх. – С того времени вопросов стало только больше…

Иван Петрович почувствовал, как сердце заполняет тревога, желудок предательски скрутило. Он застонал.

Химик оторвался от черепа и недоуменно посмотрел на собеседника.

– Тебе плохо?

– Нет. – Профессор выпрямился и постарался придать лицу бодрое выражение, хотя и не был уверен, что получилось. – Только не томи! Скажи, какой результат? Что в итоге удалось выяснить?

– Понимаю твое нетерпение, Вань… – Григорий протянул ему череп, завернутый в пакет с голубой биркой. – Возьми.

– Хорошо.

Королев с осторожностью забрал находку и принялся ждать. А Григорий отвел глаза и начал сосредоточенно рассматривать не слишком аккуратно подстриженные ногти на руках, как будто видел это явление впервые.

Пауза затягивалась.

Профессор чувствовал, как напряжение внутри нарастает с каждой сотой долей секунды. За те сорок лет, что они знали друг друга, такое поведение он видел впервые. Григорий, собственно, тем и отличался, что всегда, всё и всем говорил прямо в лоб, нисколько не смягчая информацию. Именно поэтому место в государственном комитете, которое ему прочили в научных кругах, досталось другому. Для политики ученый был слишком прямолинеен. Тем более было удивительным то, что происходило сейчас.

Иван Петрович придвинулся ближе и кашлянул.

– Итак? Череп…

Заведующий лабораторией наконец перестал рассматривать пальцы рук и посмотрел на друга.

– М-да, он самый… – Он пожевал губу. – Понимаешь, Вань, тут такое дело…

– Маркс твою Энгельс! – Профессор побледнел и спросил уже совсем тихо: – Я ошибся, да? Череп принадлежит обезьяне, верно? Или человеку, но не представителю древнейшего рода людей… О боже…

– Стоп! Стоп! – Григорий помахал рукой перед глазами коллеги, привлекая внимание. – Подожди убиваться, я ведь не сказал, что находка представляет собой пустышку.

– Нет? – Голос Ивана Петровича хоть и прозвучал надтреснуто, но в нем появилась надежда.

– Знаешь… – Собеседник, слегка покряхтев, встал из-за стола и указал линейкой на череп. – Эта находка вызывает огромное количество вопросов. Начнем с того, что нельзя с уверенностью сказать, какому виду принадлежит череп, поскольку он… гм… как бы это сказать… – Ученый задумался, приложив палец к губам. – Он слишком странный.

Профессор нахмурился.

– И как это понимать?

– Я не знаю. – Григорий развел руками. – По объему он не сильно отличается от черепа представителей homo sapiens, однако есть некоторые моменты, которые могут заинтересовать, и… В общем, вот возьми. – Он открыл нижний ящик стола и вытащил оттуда толстую папку с торчащими из нее листами, которые не соответствовали формату обложки. – Тут представлен подробный анализ, в том числе и тех моментов… кхм… – ученый издал неопределенный смешок, – скажем так, смущающих…

Иван Петрович взял папку и встал.

– На самом деле я так ничего и не понял…

Завлаб усмехнулся.

– Не ты один, друг мой. Не ты один.

– И все же… – Профессор пытливым взглядом посмотрел на коллегу. – На твой взгляд, что это за вид? – Он кивнул в сторону черепа, лежащего на столе. – Должен же я дать хоть какую-нибудь информацию комитету. Иначе они не отстанут.

Григорий пожал плечами.

– Я всё указал в итоговом анализе. Сорок пять процентов вероятности – что это кроманьонец, двадцать пять процентов – новый вид, еще двадцать пять – homo sapiens и пять – homo neanderthalensis. Однако, учитывая расклад, при котором вероятность, что находка является не чем иным, как черепом обычного человека, равна всего двадцати пяти процентам, я бы рискнул сказать, что на данном этапе происхождение – меньшая из твоих проблем.

Профессор напрягся, предчувствуя недоброе.

– О чем это ты?

– Да вот об этом. – Григорий подошел к другу и, раскрыв папку, указал на то, что заменяло титульный лист. – Радиоуглеродный анализ находки.

Иван Петрович поморщился.

– И что с ним не так?

– Ну… – Заведующий лабораторией провел пальцем по столбцам диаграммам. – Например, тот факт, что твоему черепу всего тридцать лет!

– Чего? – Профессор тупо уставился на коллегу.

– Тридцать лет, – повторил Григорий. – Заирский череп гораздо младше нас с тобой.

Иван Петрович отчаянно тряхнул головой, силясь разобраться в услышанном. Несколько десятков лет? Доисторическому черепу? Да ведь этого…