Моей дочери Маргерит
Tok. Внутри жертвы. Триллеры о судмедэкспертах
Lloyd Devereux Richards
MAIDENS OF THE CAVE
© Lloyd Devereux Richards, 2023. All rights reserved
Перевод с английского Н. Екимовой
© Екимова Н., перевод на русский язык, 2025
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Пролог
В душе Наоми Винчестер не было ощущения, что она неправильно что-то делает. Наоборот, в ней жило осознание безумной, потрясающей правильности происходящего. Она ясно и радостно понимала: тот, кто вызывает в ней такие чувства, не может не быть Тем самым. Вполне возможно, даже раз и навсегда.
Никто из друзей Наоми не назвал бы ее чувствительной фантазеркой. Да у нее и не было времени на фантазии: серьезная, прагматичная студентка, она училась сразу на юридическом и на экономическом, причем училась хорошо, а значит, не отрывала глаз от учебников все семь дней в неделю. Она и в школе была отличницей буквально по всем предметам, и неудивительно, что она поступила в университет – УКС, Университет Калхуна Сеймура. «У нашей девчонки голова варит как надо», – совсем по-деревенски говорил о ней гордый отец, намекая на скромное происхождение их семьи – дед Наоми был фермером.
И вот она, круглая отличница, стоит вдали от своего кампуса на пустынной парковке Эпплби, прогуливая семинар по экономике для ранних пташек, и испытывает такой восторг, в сравнении с которым торжество за отлично сделанную курсовую – сущая мелочь. Наоми полезла в сумочку, достала оттуда новый блеск для губ, на который потратилась совсем недавно, и аккуратно мазнула им губы.
Потом взглянула на серебряные часики, которые подарила ей бабушка на окончание школы. Часики были семейной реликвией: бабушка носила их столько, сколько Наоми ее помнила. Милая бабуля. Это она всегда поощряла внучку стремиться к звездам, и почему-то рядом с ней Наоми верилось, что любая ее мечта достижима.
Наоми вздохнула. До встречи еще пять минут, а она уже устала ждать.
Он был так внимателен к ней, даже в выборе места встречи. Сначала он хотел приехать за ней к общежитию, но потом, наверное, понял, что ей может быть неловко оттого, что ее увидят со взрослым мужчиной, и предложил забрать ее с парковки. От кампуса Наоми приехала сюда на автобусе, что было несложно. Он был прав: она не хотела привлекать внимание одногруппников или еще кого-то, кто мог не одобрить того, что студентка встречается с человеком старше ее. А ведь они хотели всего лишь погулять в парке, подышать свежим воздухом – по всей Южной Индиане сейчас как раз цвел кизил и готовились к цветению деревья. Магазин Эпплби и парковка при нем были на пути в парк. Поэтому встреча здесь имела смысл.
Наоми снова посмотрела на часы и глубоко вздохнула.
И тут же услышала приближающийся шорох шин по гравию. Она резко обернулась, и в ее голени мягко ткнулся передний бампер машины. Он приехал ровно в 8 утра, как и обещал.
Наоми поспешила к водительской дверце.
Тонированное стекло опустилось.
– Наоми, дорогая, – приветствовал он ее улыбкой и легким кивком. – У меня тут термос с кофе и две кружки. Запрыгивай. – Его улыбка стала шире при первых лучах солнца, показавшегося над верхушками деревьев. – Вид с утесов, наверное, потрясающий.
Она улыбнулась ему, затем быстро обошла черную компактную машину и забралась внутрь с другой стороны.
– Я так рада тебя видеть. – Она хотела назвать его по имени, но от волнения не могла решить, как к нему обращаться.
Он кивнул:
– Зови меня Трип. Это старое прозвище.
Словно предвосхищая ее следующий вопрос, он покачал головой и насмешливо добавил:
– Да, имечко то еще, но не спрашивай, откуда оно взялось. В те времена я был еще совсем юным, просто мальчишкой. А оно приклеилось. – И он забавно всплеснул руками.
– Ну и ладно. Знаешь, я так волнуюсь. По-моему, это просто здорово, что мы сегодня вышли из дома в такую рань!
Ее внезапный порыв смутил ее саму. Уже спокойнее она добавила:
– Я хотела сказать, разве это не здорово, что мы оба любим природу, Трип?
Для такого случая она выбрала шарфик ручной работы из синего и зеленого шелка-сырца, очень шикарный, и думала, что его искушенному взгляду он понравится больше, чем неизменный шарф крупной вязки в широкую красно-белую полоску – цвета ее колледжа. В таких шарфах обычно щеголяют студентки, которые встречаются со спортсменами.
– Наше снаряжение сзади. – Выезжая со стоянки, Трип кивнул через правое плечо.
Наоми обернулась. На заднем сиденье лежал черный нейлоновый рюкзак с прочными швами. К его верхнему клапану фиолетовым шнуром был привязан моток красивой сине-желтой веревки. Под ней, на металлической подставке рюкзака, висела связка каких-то металлических штук разного размера.
Наоми хихикнула, что было совсем нехарактерно для нее:
– Не чересчур для прогулки в парке, а?
– Это мой маленький сюрприз. – Он улыбнулся. – Потом увидишь.
Из вентиляционного отверстия автомобиля потянуло запахом цветущей жимолости, и плечи Наоми вздрогнули от очередного приступа возбуждения. Подумать только. Никто не поверит, что у нее, Наоми Винчестер, известной зубрилы, свидание с таким красивым и ярким мужчиной. И она отвернулась и уставилась в окно, чтобы не смотреть на него.
Леса Южной Индианы сплошь исполосованы крутыми оврагами и высокими обрывами; насыпная дорога, сделанная так небрежно, что, казалось, камни просто разбросали по земле с целью не заблудиться, то и дело всползала наверх, переваливала через очередную вершину и сбегала по склону вниз, петляя между цветущими кустарниками и деревьями. Тут и там на лесных прогалинах поблескивали в утреннем свете выступы кремового известняка. Наоми знала, что известняк здесь пористый, точно сыр, и весь этот солнечный пейзаж с изнанки представляет собой череду огромных пещер, которые милю за милей тянутся сквозь холмы.
Трип перешел на низкую передачу, и мотор заревел громче. Скоро они миновали холмы и помчались по узкой асфальтовой дороге. Со стороны водителя было свежевспаханное темно-коричневое поле, а со стороны Наоми – высокие дубы, между которыми рос болиголов. «Старая дубрава, – подумала девушка. – Заповедная, наверное».
Через десять минут машина свернула на грунтовую дорогу с хорошим уклоном. Мелькнул указатель – «Национальный заповедник Стэндиш-Блаффс». Буквы были вырезаны на щербатой деревянной доске и выкрашены в белый. Наоми успела прочитать: «С утесов открывается вид на тропу на расстоянии 7,4 мили».
– Ты же не боишься высоты? – спросил вдруг ее Трип.
Вопрос оказался неожиданным. По правде говоря, она не знала, боится она или нет.
– Ну, я… не очень.
– Вот и хорошо. Тут есть обнажившийся слой окаменелостей, морские лилии [1] девонского периода – целые столбы, сложенные из останков этой древней формы жизни. На них хорошо смотреть сверху, с известняковой скалы, которая нависает над ними. Сама скала – фрагмент нетронутого шельфа, почему я и привез тебя сюда: хочу, чтобы ты посмотрела. Уровень детализации весьма примечателен, как и степень сохранности.
– Хорошо, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. По-взрослому.
Он кивком показал ей на сиденье сзади:
– Видишь ту сине-желтую штуку? Это для тебя. Ремни безопасности.
– Да, вижу, – сказала она. – Но…
– Я купил их для тебя в интернете. В местных спорттоварах ничего подобного не встретишь, – добавил он. – Мы припаркуемся, и я покажу тебе, как это работает. Такие штуки надевают монтеры, когда залезают на телефонные столбы. Безопасность гарантирована.
Машину тряхнуло, и Наоми так сильно прикусила нижнюю губу, что почувствовала вкус крови.
– Но я думала, что мы просто пройдемся по парку, и все. Разве мои кроссовки подойдут для скалолазания?
Трип нежно похлопал ее по плечу:
– Не волнуйся, дорогая. Твои кроссовки идеально подходят для наших целей. Ремни безопасности – это так, на всякий случай. Я не сказал тебе о них заранее, потому что хотел сделать сюрприз.
– Что ж, у тебя получилось!
Она отвернулась и стала молча смотреть в окно, чтобы не растерять те теплые, неопределенные ощущения, которые вызывало в ней их первое официальное свидание. Женская интуиция подсказывала ей, что, поделившись своими страхами, она рискует испортить ему удовольствие. Их совместное удовольствие. И все же мысль о том, чтобы, повиснув на обрыве, разглядывать залежи ископаемых где-то далеко внизу, заставила ее поежиться, а радостное возбуждение, которое она испытала, запрыгивая к нему в машину, слегка померкло.
– На следующей неделе я планирую сообщить об этой находке на геологический факультет. Так что считай эту небольшую прогулку ископаемым эквивалентом букета цветов, моя дорогая.
Он снова назвал ее так! Она рассмеялась, чувствуя легкое головокружение:
– Какая же девушка откажется от ископаемого букета?
Он свернул на стоянку у обочины и, выйдя из машины, быстро натянул на себя синий альпинистский костюм и закрепил ремни на талии и бедрах. Потом открыл заднюю дверцу автомобиля и положил фиолетовую нейлоновую «сбрую» под пассажирскую дверь, на подстилку из кедровых иголок.
– Это совсем не сложно, – сказал он, показывая на «сбрую». – Ставь ноги в петли, по одной в каждую, а я помогу тебе надеть их и закрепить.
Поспешность, с которой он хотел приступить к делу, раздражила ее. Начать с того, что они ехали сюда целых полчаса. То есть это место совсем не рядом с кампусом, как он говорил вчера. А теперь она должна еще и натянуть на себя эти дурацкие веревки, чтобы спуститься на них со скалы.
– Не возражаешь, если я немного разомну ноги? – И она внимательно взглянула ему прямо в лицо, чтобы понять, не сердится ли он, но не обнаружила в нем никаких признаков раздражения.
– Ну конечно! Прости меня, Наоми, я должен был сам тебе это предложить, – сказал он слегка смущенно. – Может, прогуляемся сначала до смотровой площадки?
– Да, с удовольствием, если ты не против.
– Почему я должен быть против? – Он пружинисто встал с корточек и ободряюще кивнул ей. – Отличная идея.
Тропинка между деревьями была узкой, поэтому он пошел впереди, а Наоми за ним.
Она расслабилась. Его неизменное внимание к ее чувствам особенно привлекало ее в нем, а то, что он считался с ее мнением, помогало свести на нет разницу в возрасте; для него она была ровней, а не малышкой, требующей присмотра и заботы. Чего нельзя было сказать о ее родителях: они по-прежнему видели в ней только свою драгоценную маленькую дочурку, а отнюдь не взрослого человека, наделенного интеллектом. Стоило ей высказать свое мнение, как они начинали переглядываться, словно посылали друг другу сообщения особым родительским кодом; впервые она заметила это за ними, когда, еще учась в средней школе, выиграла школьные дебаты с речью о медленном продвижении равноправия для женщин, а потом задвинула эту же самую речь дома, за обеденным столом. Можно подумать, родительство автоматически приносит с собой всеобъемлющую мудрость, превосходящую любые новые идеи. Взять хотя бы недавний случай, прошлой зимой, когда она опять поспорила с родителями о том, всегда ли женщина имеет право выбора.
За те месяцы, что они с Трипом встречались в его кабинете после занятий, он ни разу не вздрогнул и не закатил глаза, выслушивая ее точку зрения. Он относился к ней как к равной по интеллекту. Он интересовался ее мнением по самым разным вопросам, спокойно слушал, как она излагает свои мысли, и она поняла, что никогда прежде не выражала своих убеждений с такой глубиной и ясностью. Это было волнующе.
Земля под их ногами пошла вверх так стремительно, словно они вот-вот должны были взлететь. Деревья остались позади. Свежий ветер ударил в лицо Наоми, всколыхнул высокую траву, которая росла между огромными «зубами» желтовато-белого известняка, вспоровшими здесь дерн.
Узкая дорожка, посыпанная мелким гравием того же цвета, что и известняк, посветлела. Впереди, за ржавыми железными перилами, которые не давали зрителям свалиться вниз, было теперь только небо.
Наоми догнала Трипа у перил и восхитилась открывшимся видом. Возле скал, на которых они стояли, на много миль вокруг не было ничего, кроме зеленого леса, и смотреть на него с такой высоты было на удивление захватывающе. Далеко внизу, в абсолютно безлюдной местности, бежала прихотливая речка. Трип потуже затянул на себе нейлоновую «сбрую», и Наоми отступила от перил. Мысль о том, что ей предстоит повиснуть с этого обрыва на веревке, прикрепленной к ее талии, как у цирковой акробатки, охладила ее восторг.
– Знаешь, Трип, я еще никогда не пользовалась альпинистским снаряжением. И вообще, я даже по деревьям в детстве не лазала. Может, мне лучше сначала пройти какой-нибудь обучающий курс или начать с чего-нибудь попроще для тех, у кого нет опыта?
Трип удивленно приподнял брови.
– Ты что, думала, что я хочу спустить тебя на веревке с этих перил? – Он покачал головой и улыбнулся. – Не беспокойся, дорогая. Зря я не сказал тебе об этом вчера. Но я просто помешан на безопасности и никогда шагу не сделаю без надлежащего оборудования.
Теперь он повернулся к ней лицом и крепко положил руки ей на плечи.
– У тебя нет абсолютно никаких причин бояться. Я не предлагаю тебе спуститься на веревке с этого обрыва и даже наполовину настолько же высокое место не имею в виду. Боже правый, да мне бы и в голову такое не пришло!
Наоми осторожно кивнула.
– Прости, если я тебя напугал. То место, куда мы сейчас пойдем, самое то для новичков. Мы спустимся по другой тропе довольно далеко вниз и там найдем выступ, под которым находятся окаменелости.
Они вернулись к машине, где он помог ей надеть «сбрую» и застегнуть ремни на бедрах и талии. Оттуда он повел ее вниз по боковой тропинке, которая петляла под высоким обрывом.
Наоми забыла обо всем на свете, любуясь красотой леса, где распускалась листва. Цвел кизил, деревья готовились раскрыть свои красноватые бутоны. Розовые и белые лепестки усеивали подлесок. На ветвях желтых с прозеленью деревьев, которые в здешних местах называли желтыми, на буках и дубах уже разворачивались полупрозрачные, точно восковые, листочки под радостный неумолчный щебет птиц.
Тропа свернула к ступенчатым уступам пониже, где ветер теребил низкорослые чахлые деревца. «Наверное, это из-за каменистой почвы они такие», – подумала Наоми. Скала, с которой они любовались панорамой, теперь была прямо над ними.
Трип скрылся за крутым поворотом тропы в устье промоины, которую явно проделали в скалах дожди. Почва под ногами стала неровной. Наоми осторожно спускалась по каменной осыпи. Вдруг из-под ее кроссовки выскользнул камень и покатился вниз. Чтобы не укатиться за ним, она схватилась за тонкое молодое деревце, но оно тут же прогнулось до земли, и Наоми села на камни.
– Трип? – Она ждала, что он подойдет и поможет ей встать. – Трип, где ты? – Она вздохнула, неуклюже поднялась на ноги и пошла дальше, хрустя обломками известняка, которые веками сыпались сюда со скалы сверху.
Через минуту Наоми одолела поворот и сразу увидела Трипа. Он сидел на известняковом валуне и пил из бутылки воду. Она поправила ремень безопасности там, где он слишком давил ей на бедра.
– Тебе будет легче, когда ты будешь висеть, – сказал он, протягивая ей бутылку. – Веревка будет выполнять за тебя всю работу.
Она села рядом с ним и стала смотреть на скалу, рукой прикрывая глаза от солнца.
– Я никуда больше не полезу, ни вверх, ни вниз, что бы ты ни говорил! – Это прозвучало резче, чем хотелось Наоми. Но Трип только пристально посмотрел на нее и кивнул.
– Хорошо, не полезешь и не надо, – сказал он. – Вопрос решен.
Наоми подняла лицо к теплому солнцу, и ее сердце забилось в нормальном ритме.
– Спасибо, что ты понял меня, Трип. Знаешь, в чем-то я еще ребенок.
Она отвернулась от него, смущенная тем, что выдала свой страх. Взглянув на тропу, она вдруг увидела в дальнем ее конце темную расщелину в каменной стене, а рядом с ней – колышек, на котором трепетала на ветру розовая ленточка.
– Что это? – спросила Наоми и указала на ленту.
Трип сидел к ней спиной и искал что-то в рюкзаке, который лежал у его ног. Услышав ее вопрос, он разогнулся, повернулся к ней и сказал:
– У меня есть для тебя еще сюрприз, Наоми. – И он игриво склонил голову набок. – Будьте так добры, мисс, закройте ненадолго глазки.
Она откинулась назад, упершись ладонями в теплый камень. Солнце светило так ярко, что изнанка ее опущенных век стала оранжевой.
– Закрыла, – тихо сказала она.
– Хорошо, – услышала она его шепот и задумалась: что он ей подарит? Закрывая глаза, она успела заметить блеск чего-то золотого. Неужели кольцо? Нет, вряд ли. Даже в знак дружбы, и то еще рано. Или нет?
Его рука коснулась ее затылка, и по спине и рукам Наоми побежали мурашки. Он нежно приподнял ее каштановые волосы длиной до плеч и впервые коснулся ее кожи. Ее сердце забилось быстрее. Он хочет поцеловать ее.
Что-то острое кольнуло ее в затылок так сильно, что она вскочила на ноги и вытаращила глаза. Внутри нее что-то толкнулось, тело напряглось, как будто она схватилась за оголенный электрический провод, который не могла отпустить.
– Эй… мне… больно…
Наоми упала на валун и соскользнула с него на землю. Песок заскрипел у нее под щекой, и она увидела мир перекошенным, словно ее голова стала видеокамерой, которую сбросили со штатива. Грудь Наоми часто поднималась и опускалась.
– Т…рип, – выдавила она между судорожными неглубокими вдохами, которые давались ей все труднее, как будто кто-то сидел у нее на груди. Ее ладони точно налились свинцом, костяшки пальцев бесполезно вжимались в окоченевшие ладони. Тело быстро утрачивало чувствительность.
Вдруг ее левая рука задвигалась сама по себе. Наоми смотрела, как пальцы – ее собственные пальцы – беззвучно сжимаются и разжимаются перед ней; она больше не контролировала их движения, не могла даже опустить руку.
Странный чавкающий звук становился все громче, и Наоми поняла, что это хрип, который исходит из ее горла. Ей не хватало воздуха. Черные точки плясали у нее перед глазами – она теряла сознание. Мышцы беспорядочно сокращались и расслаблялись, спазмы становились сильнее. Ноги и руки отнялись.
Не изменил только слух. Где-то совсем рядом пели птицы. Их голоса становились все громче, пока Наоми отчаянно шарила глазами вокруг, ища Трипа.
Где он? Почему исчез? Может, испугался и побежал за помощью?
Краем глаза она уловила движение – в поле зрения вошли его синие горные ботинки и остановились, их глянцево блестевшие носки смотрели прямо на нее. Их отделяли от ее лица всего несколько футов. Ботинки не двигались.
Даже сквозь безумный птичий галдеж Наоми слышала его дыхание. Почему он не опустится на колени рядом с ней, чтобы она могла видеть его лицо? Почему не говорит с оператором 911 по сотовому? Почему не обнимает, не утешает ее?
Ботинки спокойно стояли на одном месте. Как будто их владелец был всего лишь сторонним наблюдателем.
Хрипы Наоми прервала мощная волна судорог. Продолжительная конвульсия замкнула ее диафрагму, как будто кто-то повернул рубильник в последний раз. Судороги шли одна за другой, казалось, им не будет конца. Но вот перед глазами Наоми поплыл туман, а когда крупная дрожь наконец перестала сотрясать ее тело, наступила полная темнота.
Глава 1
В понедельник, 26 марта, Кристина, как обычно, опаздывала на совещание. Приоткрыв тяжелую дверь большого банкетного зала в цокольном этаже отеля «Чикаго Мариотт», она тихо, как мышка, шмыгнула внутрь. Тускло освещенный зал был полон агентов, которые сидели и смотрели в экран на стене над подиумом.
Дверь за Кристиной закрылась с громким стуком. Патриция Гастон, новый директор чикагского отделения ФБР, прищурившись, поглядела на Кристину с трибуны и продолжила говорить. В руке у нее была лазерная указка, которой она тыкала в новую схему реорганизации, выведенную на экран.
Кристина поискала себя в лабиринте имен, сгруппированных под ячейками, представляющими каждое подразделение филиала. Вот она – Кристина Прюсик, судебно-медицинский эксперт – в нижней части экрана, прямо под каким-то Недом Мирандой. Это еще кто такой? Судя по схеме на экране, в реорганизованной структуре она оказалась еще ниже по служебной лестнице, чем прежде. Не на это она надеялась после четырнадцати лет успешной службы в Бюро. Не исключено, конечно, что Роджер Торн, бывший директор чикагского филиала, который прошлой зимой ушел на повышение в Вашингтон, предупредил сменщицу о том, что у Кристины есть привычка нарушать правила – и да, она их действительно нарушала, чистая правда. Но она всего пару раз не поставила начальство в известность о своих планах и действовала на свой страх и риск, и то лишь потому, что в уголовном расследовании рано или поздно наступает момент, когда главное – не упустить время. Время имеет решающее значение. И это истина, которая не меняется никогда.
Пока новая директриса расхаживала по подиуму, Кристина отметила для себя ее ярко-красный костюм. Гастон показывала презентацию, и ее голос звучал уверенно-монотонно. В презентации были представлены какие-то новые документы, и лазерная указка в руках начальницы зигзагами скользила по ним, показывая, как именно сотрудники будут их заполнять, чтобы затем своевременно передать их руководителям своих подразделений, которые должны будут незамедлительно их подписать и передать дальше. На экране мелькали, сменяя друг друга, формы ежедневных, еженедельных, ежемесячных, квартальных и годовых отчетов. Кристине, как руководителю отдела судебно-медицинской экспертизы, тоже предстояло окунуться в этот административный водоворот.
Она в ужасе помотала головой. Ежедневные отчеты? А работать когда? Но новый директор отделения – это та самая новая метла, которая по-новому метет, а значит, ей, Кристине, как и всем остальным, придется приложить максимум усилий, и она постарается. «Первое впечатление самое яркое» – как однажды сказала Кристине мать, наглаживая бледно-голубую плиссированную блузку дочери для ее первого дня в восьмом классе школы Святой Агнессы в Детройте. Йорца Прюсик хотела, чтобы ее дочь выглядела наилучшим образом. «Говори «да, мэм», когда к тебе обращаются, и обязательно улыбайся. И держи рот на замке, пока тебя не спросят. Слышишь меня, Кристина?»
Так Кристина усвоила простое правило: говорить «да», улыбаться и вежливо отвечать на вопросы. К сожалению, соблюдение правил никогда не было ее сильной стороной.
Пока Гастон бубнила, Кристина просматривала сообщения и почту на своем телефоне. Вдруг он завибрировал. Это был входящий звонок, которого она ждала, от доктора Эрни Хансена, судмедэксперта из Карбондейла в Иллинойсе.
Еще раньше она получила от полиции Иллинойса сообщение о том, что в южных дебрях штата, на берегу речки Литтл Мадди, в отдаленном секторе национального заповедника Шони, нашли мертвое тело пропавшей студентки Технического колледжа Линкольна. Хансен позвонил тогда Кристине по рекомендации доктора Уолтера Хенегара из Кроссхейвена, Индиана, который хорошо отзывался о проницательности Кристины и имел для этого все основания: год назад он работал с ней над раскрытием серии особо жестоких убийств [2].
Кристина выскользнула из зала, чтобы ответить на звонок в холле. Там она подтвердила, что встретится с судебно-медицинским экспертом на следующий день в его офисе в Карбондейле, небольшом городке с населением 26 000 человек, расположенном в нижней части штата, недалеко от слияния рек Миссисипи и Огайо. Ей показалось необычным, что Хансен звонит в ФБР в такую рань; но даже по телефону она улавливала в голосе доктора явное беспокойство и растерянность. Что бы ни стало причиной смерти студентки, судмедэксперт явно нуждался в помощи коллеги.
Поговорив с Хансеном, Кристина вернулась в зал. Там уже горел верхний свет, Патриция Гастон жала руки агентам, толпившимся у входа.
К Кристине подошел высокий худощавый мужчина с коротко стриженными темными волосами. Он, кашлянув, сказал:
– Вы, наверное, Кристина Прюсик. – Его голос прозвучал так неуверенно, словно он не смотрел ее фото только что в архиве Бюро в их компьютерной базе.
Кристина протянула ему руку, и они обменялись рукопожатием.
– А вы, наверное, Нед Миранда, – сказала она, вспомнив имя, которое прочитала прямо над своим на экране с презентацией.
Он кивнул и торопливо улыбнулся, оглядываясь на Патрицию Гастон, которая уже шла к ним.
Наблюдая за стройной загорелой женщиной, новой главой отделения Бюро в Чикаго, которая остановилась посередине прохода, чтобы пожать руку другой женщине, Кристина ощутила внезапное беспокойство. Неважно, насколько благонамеренно и добросовестно этот Миранда будет исполнять свои новые обязанности, главное, что этот молодой агент теперь ее, Кристины, новый начальник, в то время как ее саму уже во второй раз отстранили от руководства. Так что вряд ли это хорошая новость для нее.
Миранда представил их, и судебный антрополог протянула руку Гастон, чьи тонкие пальцы едва коснулись ее пальцев. Пожатие вышло неловким, как будто королева снизошла до подданной.
– Нед много рассказывал мне о вас, Кристина. У вас довольно богатая биография. Вы расследовали столько необычных дел.
– Спасибо, директор Гастон, – вежливо ответила Кристина, гадая, что это было – комплимент или насмешка.
– Я попросила Неда выделить для нас время, возможно на текущей неделе, чтобы мы могли обсудить направление работы отдела криминалистики.
Кристина кивнула, как она надеялась, бодро. То, что Гастон выбрала слово «направление», прозвучало как зловещий код, что-то вроде «Пора уже как следует перетрясти эту банду криминалистов».
– Патриция, – сказала Кристина, отодвигая в сторону административные заботы, – я должна довести до вашего сведения важный вопрос. Безотлагательный. Я получила два звонка из штата, от судмедэксперта из Карбондейла, насчет студентки колледжа, которая пропала несколько дней назад. Сегодня ее тело нашли при странных обстоятельствах. Он обратился к нам за помощью.
– Нед, мне пора. – Гастон положила руку на плечо Миранды и подняла с пола блестящий кожаный портфель. – Было приятно познакомиться с вами, Кристина. – И она вышла из зала.
– Кристина, не уходите, – сказал Нед, жестом прося ее остаться, а сам устремился вслед за директором филиала.
Кристина не верила своим глазам и ушам. Известие о смерти молодой женщины, погибшей в пределах юрисдикции вверенного ей отдела ФБР, ни на секунду не заинтересовало Гастон. У Прюсик возникло неприятное предчувствие, что ее команду криминалистов и ее саму ждут черные дни.
Чисто технически специальность Кристины – судебная антропология – ограничивала ее деятельность изучением костных человеческих останков с целью выявления возможных причин смерти: главным образом, явилась она результатом убийства или самоубийства. Кристина была сертифицированным членом Американского совета по судебной антропологии, хотя никогда не считала нужным ставить его аббревиатуру на свои бланки или визитки, ведь это никак не влияло на ее работу, которая заключалась в том, чтобы, установив в качестве причины смерти вмешательство стороннего лица или лиц, извлечь из обнаруженных останков костей любые улики, которые давали возможность установить конкретные обстоятельства смерти.
При особом везении, которое почти всегда является результатом дотошного осмотра места обнаружения останков, хороший судебный антрополог может получить довольно ясное представление о том, кто, когда, как и зачем совершил убийство. Вот почему в своей деятельности Кристина сильно зависела от своих коллег-техников и экспертов, которые составляли ее команду криминалистов, а те, в свою очередь, полагались на сложные лабораторные тесты и компьютерные программы, которые позволяли вытащить все возможное даже из самых незначительных улик. Сталкиваясь с преступлениями сходного характера, ее команда могла обратиться к обширной базе данных о преступлениях, собранной на федеральном уровне и в отдельных штатах.
Хроническое недофинансирование, коснувшееся всех отделов, кроме отдела по борьбе с терроризмом – те продолжали получать колоссальные вливания бюджетных денег, – привело к тому, что все лабораторные группы регионального филиала Бюро объединили свои ресурсы и вместе со всеми участвовали теперь в обработке и изучении улик прямо на месте преступления. Поэтому Кристину и ее команду судмедэкспертов все чаще привлекали к расследованиям любых серьезных преступлений, поручая им исследование трупов в разных стадиях разложения, а не только костных останков.
Кристина еще аспиранткой поднаторела в проведении вскрытий, так что дополнительная ответственность ее не пугала: лучше уж работать «в поле» и вскрывать трупы, чем изо дня в день торчать в офисе, заполняя бесчисленные бумажки и упражняясь в любимом виде спорта офисных работников – подковерной борьбе.
Минуту спустя в зал совещаний вернулся Миранда: он широко шагал, его лоб прорезали глубокие морщины.
– Что-то не так? – сразу спросил он Кристину. – У вас расстроенный вид.
– Из-за чего же мне расстраиваться? Из-за того, что новый директор не проявила никакого интереса к делу об убийстве, расследование которого ведется в зоне юрисдикции ее филиала? – Кристина вымученно усмехнулась и неодобрительно покачала головой. – Это серьезное дело, Нед, и оно наверняка потребует от нас вложиться всем, что у нас есть.
– Слушайте, Кристина. – Миранда придвинулся к ней так, чтобы их не слышала горничная, которая чистила поблизости ковер. – Если бы вы не опоздали сегодня, то понимали бы причину постигшей нас реорганизации.
Миранда был прав. Она пришла в самом конце выступления Патриции Гастон, только взглянула на экран и сразу вышла, чтобы ответить на звонок из Карбондейла. Очевидно, она пропустила что-то важное.
– Хорошо, тогда объясните мне, что происходит.
– Патриция просит всех глав отделов, включая криминалистический, подготовить подробные технические описания для каждой должности их отдела, как штатной, так и внештатной. Как главе подразделения, вам предстоит проследить за тем, чтобы все ваши сотрудники заполнили профиль профессионального и технического соответствия по таблице Хейса-Стэнли и сдали его вам не позднее чем через две недели.
– Профессионального и технического соответствия? Что это, черт возьми, такое?
Миранда бросил на нее уничтожающий взгляд:
– Эта программа объединена с рабочей таблицей Хейса-Стэнли. Ссылка на программное обеспечение содержится в электронном письме, которое уже разослано всем агентам, в том числе и вам. Нажмите на нее и войдите в систему, создав свой пароль. Программа загрузится и сама укажет вам и всем членам вашей команды, как войти в рабочий лист, как его заполнить и какие специальные показатели использовать.