Цветок на лезвии катаны. Книга 2. Эпоха Тэнмэй

Кэтсеро почему-то усмехнулся:

– С кем ты собрался бороться? С её отцом?

– Не смейся. Ты ведь так и делал, чтобы заполучить Юи, – парень оскорбился его снисходительному тону. – Не важно, с кем я буду бороться. Что мне делать, если я хочу жениться именно на ней?

Асакура-старший отвлёкся от дороги и внимательно посмотрел ему в глаза. От этого взгляда Иошито стало не по себе, но он с вызовом ответил брату.

– Зависит от того, насколько несговорчив будет Исао, – произнёс Кэтсеро, помедлив. Его тёмные глаза продолжали сверлить младшего брата. – Не ожидал, что она настолько тебе понравится.

В голосе Асакуры звучало недовольство, которое Иошито хорошо прочувствовал. И он понимал почему: такая симпатия была опасна.

– Юи сказала, что мне придётся смириться, если Хасэгава откажет. Но что, если я не хочу мириться с этим? Не смотри на меня так. Я спрашиваю у тебя, потому что знаю, что ты меня поймёшь.

– Юи не просто так это сказала, – Кэтсеро помрачнел, но всё-таки отвернулся. – Мне бы не хотелось, чтобы ты повторил мои ошибки.

– И всё же, – настаивал молодой самурай. В груди разгорался огонь: разве он о многом просит? – Я не собираюсь убивать её отца, не надо так бояться.

Асакура-старший недоверчиво хмыкнул и покачал головой, отчего Иошито стиснул челюсти.

– Если Хасэгава откажет, тебе действительно придётся с этим смириться. Другого выхода нет. Я приложу все усилия, чтобы его убедить. Возможно, даже соглашусь побольше заплатить, хотя предложение, которое я ему сделал, и так щедрее некуда. Однако… – Кэтсеро надавил на последнее слово, – если он всё же откажется от союза, не смей перечить ему. И уж тем более не вздумай с ним бороться.

– Почему? – Иошито задал этот вопрос с вызовом, услышав который старший брат резко натянул поводья, останавливая коня. – Почему я не могу бороться за Кёко?

Рыжий конь остановился следом, а два всадника посмотрели друг на друга с напряжением.

– Потому что я не позволю тебе унизить нашу семью, – выждав несколько мгновений, сказал Кэтсеро. – Я так долго восстанавливал репутацию клана не для того, чтобы ты прослыл насильником и убийцей. Эта девчонка того не стоит.

– А Юи, значит, стоила? – возмутился младший брат, сжимая кулаки. – Не будь лицемером. Тебе просто не хочется, чтобы я тебя опозорил.

– Не хочется, – согласился Асакура. – Но дело не только в этом. Юи не просто так попросила тебя смириться. Я принёс ей много боли.

– Но она тебя простила!

– А с чего ты взял, что Кёко тебя простит, если ты поступишь так же бесчеловечно? – губы Кэтсеро изогнулись в невесёлой улыбке, хотя глаза пристально смотрели на него. – Ты провёл с ней всего лишь один день. Ты толком не знаешь её.

Иошито, однако, не хотел соглашаться с ним. Тогда во время омиай ему показалось, будто он знает эту девушку уже много-много лет. Думала ли она так же? Наверняка. Все беседы с ней проходили легко и беззаботно, а от улыбки замирало сердце.

– И не надо меня убеждать в обратном. Такая слепая влюблённость ни к чему хорошему тебя не приведёт, – старший брат словно прочитал его мысли и покачал головой. – Не совершай опрометчивых поступков, за которые придётся расплачиваться твоей семье. Поверь, если ты сделаешь то же, что и я в своё время, ты себя возненавидишь.

Молодой самурай опустил глаза в землю, обдумывая слова Кэтсеро. Он не желал верить в их правдивость, однако что-то внутри подсказывало, что брат был недалёк от истины. Что, если он всё-таки ошибается? Вдруг Кёко действительно его не простит, и он уничтожит то хорошее, что между ними было? Пусть это и продлилось всего один день, но сердце, казалось, билось только благодаря воспоминанию о той встрече. А если он его опорочит? Ради чего его сердце будет биться тогда?

– Ладно, – выдохнул Иошито в конце концов и посмотрел на брата, который наклонил голову набок. – Это была дурацкая затея, ты прав. Пусть всё будет так, как должно быть. Я не буду оспаривать решение Хасэгавы. Но пообещай, что ты сделаешь всё возможное, чтобы с ним договориться.

– Естественно, я сделаю всё, – кивнул Асакура-старший и сжал поводья. – Поверь, я не меньше тебя заинтересован в том, чтобы этот союз всё-таки был заключён. Но не ценой сломанных жизней.

Иошито качнул головой и слабо пришпорил коня: Кэтсеро уже отвернулся и двинулся вперёд. Следуя за ним рысцой, парень ощущал муки совести. И как только он мог подумать об этом? Неужели позабыл, как страдала Юи из-за его брата? Он не может заставить Кёко страдать так же, иначе, как и сказал Кэтсеро, он себя возненавидит.

Дальнейшая дорога до поместья клана Хасэгава прошла в полном молчании: мужчины неслись по широким и узким тропам, надеясь нагнать то время, которое потеряли из-за размытой дороги. И им повезло: ещё до того, как скрытое за облаками солнце село за горизонт, впереди замаячила крыша небольшого дома. Завидев её, Иошито слегка потянулся вперёд, как будто это помогло бы ему увидеть тех, кто там обитает, и едва не рухнул с лошади, которая в этот же момент споткнулась о крупный камень. Асакура-старший при виде этой сцены в очередной раз что-то проворчал.

– Глупое животное! – воскликнул Иошито, пытаясь перевести дух, но сердце неумолимо билось о рёбра: то ли от страха упасть наземь, то ли от радости, что они вот-вот встретятся с Хасэгавой. – Как только вернёмся домой, избавлюсь от этого коня!

Рыжий конь возмущенно заржал, словно понял угрозу всадника, но больше не спотыкался, а целеустремлённо мчался к поместью. Приближаясь к дому Хасэгавы Исао, Иошито с интересом оглядывал зелёные холмы и ручей, который спускался с одного из них, наполняя воздух свежестью. Его журчание приятно гармонировало с шуршанием листвы, которое доносилось из расположенной неподалёку рощи. Однако несмотря на красивую природу, окружавшую поместье, от глаз парня не укрылась его удивительная скромность: высокая ограда, защищавшая территорию дома от непрошеных гостей, износилась и даже кое-где подгнила, как и деревянные ворота, которые не выглядели очень надёжными. Любому, кто проехал бы мимо этого поместья, стало бы понятно, что семья здесь живёт небогатая.

Впрочем, Иошито это нисколько не смущало. Какая ему разница, сколько денег у отца Кёко, если он сам не испытывает в них недостатка? В сердце закралась стыдливая надежда на то, что в попытке избежать нищеты Исао всё же согласится выдать за него дочь.

Перейдя маленький и весьма хлипкий мост, который был перекинут через ручей, мужчины остановились у высоких ворот. Кэтсеро первый спрыгнул с коня и громко постучал, поглядывая на темнеющее небо. Судя по ветру, на них надвигалась очередная буря, и провести её под открытым небом было нежелательно. Иошито спустился на землю и, удерживая коня за поводья, встал рядом с братом. Сердце заколотилось, стоило ему услышать шуршание и чьи-то шаги за воротами.

– Говорить буду я, – предупредил его Кэтсеро и встал перед братом как раз в тот момент, когда створы ворот едва приоткрылись.

В узкой щели появился чей-то глаз, который сначала прищурился, взглянув на братьев, а затем распахнулся.

– Асакура-доно? Вы ли это? – донёсся из-за ворот изумлённый голос Хасэгавы.

Иошито удивился, что к воротам подошла не стража. С другой стороны, разве у беднеющего самурая могли быть деньги на охрану?

– Я, – ответил ему Асакура-старший приторно-доброжелательным голосом. – Извините за вторжение без приглашения, но не будете ли вы так добры впустить нас? Мы с братом хотели бы побеседовать с вами касаемо предложения, которое я вам делал.

На мгновение Иошито подумал, что Хасэгава им откажет: даже через маленькую щелку было заметно, что он нахмурился. Кэтсеро был прав, утверждая, что визит его не обрадует.

– Я понимаю, что это невежливо, заявляться в такой час, да еще и без предупреждения, но вы отослали всех моих гонцов, и я хотел бы знать, почему, – не отступал старший брат. – Поверьте, мы приехали только поговорить. Ничего больше.

– Асакура-доно, я… я не знаю, – выдавил из себя Исао, явно взволнованный речью гостя. – Уже достаточно поздно, я не смогу обеспечить вам достойный приём.

– Нам не нужен особый приём, Хасэгава-сан. Мы хотим только обсудить ваше решение, вот и всё, – терпеливо повторил Кэтсеро.

У Иошито же терпения уже не хватало. Он сделал было шаг к воротам и приоткрыл рот, намереваясь попросить ответа здесь и сейчас, но Кэтсеро выбросил перед ним руку, запрещая вмешиваться. От такого Асакура-младший недовольно зарычал, но отошёл.

– Ну хорошо, – всё с той же неуверенностью проговорил Хасэгава и приоткрыл створы еще шире, так, чтобы мужчины увидели его лицо, испещрённое морщинами. – Но правда, мне даже на стол подать нечего, да и вся семья уже спит…

– Это не страшно. Нам нужно поговорить только с вами. Это не займёт много времени, не беспокойтесь. Кормить нас тоже не нужно.

С последним Иошито мог бы не согласиться – всё-таки пустой желудок уже прилип к затёкшей спине, – но спорить с братом было себе дороже. Исао в конце концов кивнул и открыл перед ними ворота так, чтобы мужчины могли войти на территорию поместья. Едва оказавшись на ней, Асакура-младший поджал губы, приметив, что и дом находился в таком же печальном состоянии, что и ворота. Он был в три раза меньше их родового гнезда, но тем не менее не выглядел опрятным: то тут, то там чернели стены, а ступени крыльца не выглядели надёжными. Коновязь, к которой братья поспешили привязать своих коней, и та выглядела хрупкой.

Сам Хасэгава Исао тоже не выглядел так же торжественно, как во время омиай. В полутьме Иошито разглядел, что высокий самурай одет в довольно блёклое и заношенное кимоно синего цвета, поверх которого было наброшено серое хаори. На лице виднелась тень беспокойства и смущения: очевидно, Исао стыдился места, в котором он жил.

Кэтсеро, который уже бывал в его доме, в отличие от брата не стал вертеть головой по сторонам, а направился прямиком ко входу в поместье. Иошито сдвинулся с места, только когда тот на него шикнул и кивнул на Хасэгаву, веля пошевеливаться. Впрочем, даже на ходу парень не перестал осматриваться. Прямо возле ворот стояли конюшни, из которых доносилось редкое фырканье лошадей, а чуть вдалеке располагалось одноэтажное строение. Вероятно, в нём жили слуги, но выглядело оно ничем не лучше поместья и, казалось, давным-давно пустовало.

– Проходите, пожалуйста, – сказал Исао, поднявшись на крыльцо и распахнув перед мужчинами дверь.

Внутри дом выглядел таким же старым, как и снаружи. Деревянные доски под ногами скрипели, бумага-васи, которой были оклеены сёдзи, пожелтела, да и стены выглядели отсыревшими, напоминая о жуткой буре, что прошла вчера. Иошито понял, что смотрит на жилище Хасэгавы удручённым взглядом, когда Кэтсеро ткнул его локтем:

– Сделай лицо попроще.

Они прошли по узкому коридору, который был наполнен запахом мокрой древесины, и наконец остановились перед залом.

– Подождите меня здесь, пожалуйста, я всё-таки постараюсь принести что-нибудь перекусить, – извиняющимся тоном проговорил Хасэгава и указал рукой вглубь комнаты.

Братья, кивнув, вошли внутрь совершенно пустого зала и присели на пол. Ноги гудели от долгой езды, поэтому Иошито, как и его брат, отказался от сидения на коленях и просто скрестил ноги.

– Здесь всё такое… старое, – тихо сказал младший брат, как только Исао зажёг масляную лампу и скрылся в тёмном коридоре. – Их дела настолько плохи?

– Становятся хуже с каждым днём, – вздохнул Кэтсеро, оглядывая небольшую комнату. – Поэтому он и попросил побольше денег за дочь: восстановить всё это недешево. Молчу уже о пропитании.

– Тогда я тем более не понимаю. Ему же нужны деньги, так в чём проблема дать благословение и получить их? – нахмурился Иошито. Асакура-старший пожал плечами. Он знал не больше брата.

Исао вернулся к ним спустя десять минут с подносом, на котором стоял небольшой кувшин, да пара тарелок с закусками.

– Вот, пожалуйста. Здесь немного, но прошу меня простить. Если бы я знал, что вы приедете, я бы подготовился получше, – стыдливо объяснил Хасэгава, ставя поднос перед гостями.

– Не страшно. Как я и сказал, мы приехали не ради еды, – Иошито всё не переставал удивляться, как умело его брат приглушал смущение хозяина дома.

– Понимаю вас, – кивнул Исао и криво улыбнулся, видимо, подбирая слова.

Пока он это делал, Кэтсеро взял кувшин за горлышко и плеснул немного тёплого сакэ Хасэгаве, себе и младшему брату. Последний с радостью принял чашу и пригубил из неё. У сакэ был приятный мягкий вкус. Скользнув внутрь, оно быстро принялось согревать парня, который только сейчас понял, насколько его утомила дорога. Два года мирной жизни сильно снизили его выносливость, и Иошито этим не гордился.

– Давайте не будем томить друг друга ожиданием, – осторожно произнёс Асакура-старший, едва отхлебнув сакэ. Исао в тот же миг сглотнул. – Исходя из вашего долгого молчания, я так понимаю, что вы всё же отвергаете моё предложение о свадьбе Кёко и Иошито?

Младший брат оцепенел в ожидании ответа и уставился на седого мужчину, не моргая. Тот поджал тонкие губы и кивнул. Внутри молодого самурая всё рухнуло.

– Простите, Асакура-доно, я не знал, как вам об этом сообщить. Боялся вашего гнева, – голос Хасэгавы отчего-то дрожал.

Кэтсеро улыбнулся краешком губ и поставил чашу с сакэ обратно на поднос:

– Могу я поинтересоваться, чем моё предложение вас не устроило? Оно было недостаточно щедрым?

– Нет-нет! Что вы… оно было очень щедрым. Гораздо более щедрым, чем заслуживала моя семья.

– Тогда в чём же дело?

«Я тоже хотел бы знать», – пыхтел про себя Иошито. Он не желал мириться с мыслью, что его планам на Кёко не суждено было сбыться.

– Понимаете ли… – Исао опустил глаза, по-видимому, не зная, как объясниться перед гостями. – Приём в вашем доме был чудесным, и моя Кёко была бы более чем счастлива выйти за господина Иошито, но…

– Но? – не выдержал младший брат, за что Кэтсеро тут же стрельнул в него недовольным взглядом. Впрочем, ему было наплевать.

– Но Кёко не выйдет за вас, – теперь мужчина смотрел на него с сожалением в глазах. – Мне жаль, но через день после того, как мы вернулись с омиай, мне поступило другое предложение. Я не хочу вас оскорбить, Асакура-доно, ваше предложение было по-настоящему щедрым, но то, второе предложение… Я не могу от него отказаться.

«Он что, издевается?!» – закипал внутри Иошито.

– Могу я спросить, что же это за предложение, из-за которого вы пренебрегаете желанием вашей дочери? – у Кэтсеро терпения было больше, но даже его голос дрогнул от раздражения.

Исао совсем смутился и принялся заламывать руки:

– Мне пообещали новый участок земли неподалёку от столицы и ежемесячное содержание всей моей семьи, пока земли не начнут приносить доход. Это очень выгодное предложение, Асакура-доно. Мои земли уже истощены, если я останусь на них, я обеднею. Вы видите, во что превратился мой дом без ухода, а когда денег совсем не останется, мы будем жить всё равно что в сарае. Я не могу допустить этого.

– Так вы хотите земли? – приподнял бровь Асакура-старший и улыбнулся. – Это не проблема, Хасэгава-сан. У меня много плодородных земель. Если желаете, я могу выделить вам участок. Вдобавок к моему предложению, разумеется. Ежемесячное содержание вам не потребуется: я отправлю к вам своих слуг с припасами.

Иошито знал, что и первое предложение было непозволительно щедрым. Согласие Кэтсеро добавить к нему еще и кусок земли со слугами превращало сделку в расточительство. Однако Асакуре-младшему было всё равно: он готов был поступиться частью состояния ради Кёко. Вот только Исао отчего-то заёрзал на месте.

– Спасибо, Асакура-доно, но я уже принял предложение того господина. Я не могу ему отказать. Да и не мог, если честно.

– Это почему же? – удивился Кэтсеро.

«Да, почему?» – возмутился Иошито, сжимая кулаки. Ему захотелось ударить мужчину, который никак не осмеливался дать честный ответ.

– Потому что мужчина, который пожелал жениться на моей дочери, слишком могущественный. Он важный человек в стране, отказать ему – значит навлечь еще большие неприятности на мою семью.

Асакура-младший приоткрыл рот, намереваясь высказать свои сомнения в лицо Хасэгаве, но так и остался сидеть с открытым ртом, услышав невеселый смешок брата. Тот сидел, смотря перед собой пустым взглядом, и качал головой.

– Как же зовут этого «могущественного человека», могу я узнать? – поинтересовался он. Иошито же показалось, что Кэтсеро уже понял, о ком идёт речь.

Хозяин дома вздохнул и пригубил еще сакэ, но полминуты спустя вымолвил:

– Такаги Рю, господин. Он советник сёгуна, как вы, наверное, знаете. Я не могу ему отказать.

Иошито округлил глаза и посмотрел неверящим взглядом на брата, который схватил с подноса чашу и сделал еще один щедрый глоток. Такаги Рю? Тот самый Такаги Рю, что гостил в их доме еще вчера? Тот, что напугал их, вытащив из мешка гнилую голову Токугавы?

– Что значит «вы не можете ему отказать»? – вырвалось у Иошито. На этот раз Кэтсеро не стал его одёргивать. – Пусть он и советник, но он старше вашей дочери раза в три. Вы считаете его подходящей парой для Кёко? Вы должны ему отказать. Что он вам сделает? Убьёт?

Стоило последнему слову сорваться с языка, как в комнате повисло звонкое молчание. Хасэгава и Кэтсеро уставились на парня такими многозначительными взглядом, что Иошито стало не по себе. Не может же Такаги и правда убить эту семью из-за отказа!

– Именно это он и сделает, Иошито-сан, – тихо сказал помрачневший Исао.

– Почему? У него не будет на это никаких прав. Он не может уничтожить семью только за отказ выдать за него Кёко!

– Всё не так просто, господин Иошито, – чуть повысил голос Хасэгава. Кэтсеро же смотрел на него пронзительным взглядом. – Такаги-доно дал мне понять, что выбора у нас нет. Я не хочу рисковать родными и перечить ему. Вы бы рискнули на моём месте? Для советника сёгуна мы всё равно что челядь, хоть и принадлежим к самураям.

– Вы будете под нашей защитой! – продолжал давить Иошито, но в следующее мгновение заметил, как дёрнулся Кэтсеро от такого заявления. Какого чёрта?

– Господа, я глубоко уважаю вашу семью, но даже вы не убережёте меня и моих родных от гнева этого человека. На его стороне сам сёгун! Вся армия! В конце концов вы сами поймёте, какую ошибку совершили, приняв нас под крыло. Я не могу так рисковать.

– Никакая это не ошибка, мы защитим и вас, и Кёко, и…

– Иошито, замолкни, – приказал Кэтсеро, отчего брат уставился на него шокированным взглядом. – Не давай обещаний, которые мы не сможем сдержать.

– Что это значит? Почему это мы не сможем их сдержать? – воскликнул Асакура-младший и повернулся корпусом к брату, который уже закатил глаза.

На лицо главы клана легла огромная тень. Неужели все его хвалёные старания закончатся здесь и сейчас?

– Потому что вы тоже не сможете идти против советника, – объяснил Хасэгава. – Иошито-сан, я прекрасно понимаю, что моя дочь вам понравилась, но… Это невозможно, простите. Я не хочу подвергать опасности ни вас, ни мою семью.

– А подкладывать дочь под этого ублюдка вы, значит, хотите? – Иошито чуть не задохнулся от злости и вскочил на ноги. Кэтсеро выругался и встал следом. – Отдадите её какому-то старику только ради того, чтобы он вас не перебил? Вы ей жизнь сломаете! Он ей жизнь сломает!

– Иошито, сядь и заткнись, – зашипел на него брат и схватил за плечо, намереваясь силой усадить обратно, однако тот скинул руку.

– Не буду я садиться! И затыкаться не буду! – кричал парень, со злостью смотря то на Кэтсеро, то на Исао. – Я не позволю так с ней поступить!

Хасэгава побагровел от его возмущений и тоже поднялся на ноги:

– При всём моём уважении, Иошито-сан, не вам решать, как мне обращаться с дочерью! Я – её отец, я отвечаю за неё, и только я решаю, за кого моя дочь выйдет замуж. У вас нет прав так выражаться в моём доме!

– Вы хотя бы её спросили? – не желал успокаиваться Иошито. – Она сама-то желает стать женой человека, которому она в дочери годится? Дайте угадаю: вы поставили её перед фактом?

– Это не ваше дело, Иошито-сан! – загромыхал Исао и сделал несколько шагов к братьям. – Кёко сделает так, как я ей велю, хотите вы этого или нет. Вы ей никто. У вас нет никаких прав на неё. Так что не устраивайте сцен под крышей моего дома.

Асакура-младший втянул воздух сквозь стиснутые зубы и попытался было подойти к мужчине вплотную, но Кэтсеро, стоявший между ними, резко оттолкнул его в сторону, а затем схватил за шиворот.

– Пошёл вон отсюда, – процедил он младшему брату, нависая над ним. Иошито увидел, как на его лице взыграли желваки, а глаза наполнились яростью. – Иди на улицу и жди меня там. Живо!

Его приказ разнесся эхом по всему дому и заставил вздрогнуть даже Иошито, который смотрел в лицо брата с ненавистью. Тем не менее, он не рискнул перечить разъярённому Кэтсеро и, высвободившись из цепкой хватки, вылетел из душной комнаты, скрипя зубами. Как Кэтсеро только посмел? Он, что же, собирался позволить его невесте выйти замуж за какого-то старика? Немыслимо!

Пробираясь по запутанным коридорам, Иошито, тяжело дыша, топал по старым доскам, заставляя их скрипеть и чуть ли не проваливаться под его поступью. Хотелось уничтожить этот дом, сжечь дотла, вместе с ублюдками, что здесь обитают.

– Ненавижу его, ненавижу, – повторял молодой самурай, толком не знавший, о ком он сейчас говорит: о Хасэгаве, о брате или же о Такаги, который так фальшиво улыбался ему на крыльце дома.

Внезапно он вспомнил и драку со старым ублюдком, которую Кэтсеро затеял два года назад только из-за того, что тот посмел сказать что-то Юи. Так значит, ради Юи он готов совершать такие безрассудные, глупые поступки, а ему самому говорит понять и простить? Не бывать этому!

– Ты – самая настоящая мразь, Кэтсеро, – кипел Иошито, но не успел он дойти до парадных дверей, как его остановил девичий голос.

– Иошито-сан?

Кёко. Несомненно, этот голос принадлежал ей. Развернувшись на месте, молодой самурай уставился в тёмный коридор, пытаясь разглядеть силуэт девушки. Та стояла в нескольких метрах от него и хлопала глазами. Сердце Иошито подпрыгнуло, да так и застряло в горле.

– Это правда вы? – тем временем спрашивала молоденькая девушка.

Она сделала три шага к нему, и Асакура-младший смог разглядеть её ночное одеяние – белый дзюбан, спускающийся до самых щиколоток. Её прямые длинные волосы, струящиеся до середины бедра, были перекинуты за спину. Лисьи глаза же глядели с изумлением не меньшим, чем отвечал ей Иошито.

– Я-я, – запинаясь, проговорил он.

– Но… что вы делаете здесь? – она приподняла тонкие брови и приоткрыла бледные губы. – И что… что за были за крики?

К собственному стыду молодой самурай вспомнил рык, которым одарил его Кэтсеро, прогоняя из комнаты. Неудивительно, что она услышала его, такое и зверей в лесу напугало бы.

– А, это… это был мой брат, – сказал Иошито и потёр шею. Он был не в силах оторвать от неё взор. – Простите, мы, наверное, разбудили вас. Мы приехали, чтобы поговорить с вашим отцом о помолвке.

Лицо Кёко вмиг погрустнело. Или же ему это показалось? Так или иначе, но девушка обняла себя за плечи и опустила глаза в пол.

– Значит, вы уже знаете, – прошептала она. Асакура-младший сглотнул. – Мне жаль. Простите, что так получилось.

– Вы не виноваты. Не извиняйтесь. Я понимаю, от вас мало что зависело.

– Это правда, – закивала Кёко, но всё-таки посмотрела на него.

От этого взгляда, который, казалось, смотрел в самую глубь, всё внутри Иошито перевернулось. Разве же это справедливо? Вот она, стоит в какой-то паре шагов от него, а всё, что он может делать, – это мириться с узколобостью её отца. И лицемерием собственного брата.

– Вы мне очень понравились, – немного помедлив, произнесла она и порозовела. Сердце парня пропустило добрых два удара. – Спасибо за ту чудесную прогулку по саду. Я её никогда не забуду.

– Я тоже, – вымолвил он. Кёко улыбнулась, но какой-то очень печальной улыбкой. Нет, нельзя всё так оставлять. Вот же она. Прямо здесь. Плевать он хотел на законы и чьи-то угрозы. – Послушайте, вы действительно согласны выйти замуж за того человека? За Такаги?

Девушка легонько пожала плечами и снова кивнула:

– Да. Так будет лучше для моей семьи.

– А для вас?

– Что? – непонимающе нахмурилась Кёко.

– Как будет лучше для вас? – повторил Иошито и сделал шаг ей навстречу. Она при этом занервничала, но отступать не стала. – Вы думаете, что будете счастливы в браке с человеком, который настолько старше вас?

Девушка немного насупилась и посмотрела в сторону, видимо, совсем не понимая, зачем её о таком спрашивают:

– Разве это важно?

– Конечно, важно! Только ваше счастье и важно! – воскликнул парень, однако тут же поспешил понизить голос: ему не хотелось, чтобы Кэтсеро, услышав его из комнаты, коршуном на него налетел. – Послушайте, я знаю, что это прозвучит безрассудно и, возможно, бестактно, но я хочу жениться на вас. Я сказал об этом вашему отцу, но он отказывается даже думать об этом.