Цветок на лезвии катаны. Книга 2. Эпоха Тэнмэй

– Юи так сказала? – брови Кэтсеро взлетели от удивления. Что эта девчонка только творит за его спиной?

– Да. Она считает, что лучше найти жену, которая будет видеть во мне героя, а не жалкого убийцу, – Хидэо аж зарделся, говоря это.

Не переставая поражаться, молодой даймё озадаченно хмыкнул.

– Если вы считаете, что моя жена права, значит, та девушка вам и правда не нужна, – заключил он. – Иначе вас бы не остановили чужие предрассудки.

– О чём это вы? – с непониманием спросил Фудзивара.

Хозяин дома пожал плечами и прислонился спиной к стене, отвлекаясь на шум ветра. Сёдзи принялись трещать еще громче от того, что к штормовому ветру добавился ливень. Впрочем, несмотря на непогоду, в широких покоях было тепло и уютно.

– Когда вы встретите нужную девушку, вы ни за что не захотите её отпускать. Вас не остановят ни предрассудки её родных, ни даже её собственное презрение, – сказал Асакура, слегка ухмыляясь. – Вы сделаете всё, чтобы заполучить её.

– Не хочу никого принуждать, – Хидэо поморщился, будто ему предложили совершить что-то противоестественное. – Если я силой женюсь на ней, никому от этого не будет лучше. Ни её родным, ни мне, ни ей. Лучше оставить всё, как есть.

Улыбка сползла с губ Кэтсеро. Он почувствовал себя так, словно его осадили, причём довольно жестоко. Оставить всё, как есть? Никого не принуждать? Фудзивара рассуждал, как благородный воин, коим никогда не являлся, а вот сам он напомнил себе какого-то разбойника.

– Надеюсь, когда-нибудь я найду такую же чудесную жену, как ваша, Асакура-доно, – мечтательно произнёс вассал, вздыхая в сотый раз за вечер. – Вам очень повезло.

«Везение тут ни при чём», – подумал даймё, постукивая пальцами по столу, но вслух сказал лишь:

– Удачи вам с поисками, Фудзивара-сан. Если понадобится моя помощь, только скажите. Я сделаю так, что вы предстанете перед родными будущей невесты в лучшем виде.

Широко улыбаясь, Хидэо низко поклонился сюзерену, явно польщенный таким предложением.

– Буду иметь в виду, Асакура-доно. Спасибо. Что касается вашей просьбы… нет, приказа… Я выполню его в лучшем виде. Юи-сан ничего не узнает, не беспокойтесь.

– Благодарю, – кивнул Кэтсеро, снова кривя губы в улыбке, которая, чувствовал он, вышла совсем уж неестественной. От беседы остался неприятный осадок. – В таком случае, я не смею больше вас задерживать. Уже довольно поздно.

– Спасибо, господин, – мужчина поднялся с дзабутона и вновь склонил голову. – Доброй вам ночи. Завтра нас всех ждёт непростой день.

«Это уж точно», – согласился с ним Асакура, провожая взглядом удаляющегося вассала. Когда дверь за Фудзиварой закрылась, он, поджимая губы, вытащил из стопки писем конверт, содержимое которого успел заучить наизусть.

«Мы прибудем завтра. Если не хочешь быть раздавленным, подготовь хорошее объяснение. На твою ложь я больше не куплюсь».

Перечитав письмо в сотый раз, Кэтсеро смял его в руке и отбросил в сторону. Жаль, что от Комацу Сэйджи нельзя избавиться так же легко. Что же, по крайней мере, его шпион теперь будет под надёжным присмотром. Оставалось надеяться только на то, что Аска не даст ему повода прогнать её взашей, а будет вести себя примерно. В конце концов, дочь для неё важнее ненависти к зятю.

Масло в освещавших комнату лампах почти догорело, поэтому Асакура отодвинул от себя все письма и встал из-за стола. Сил и желания работать уже не осталось, а рёбра ныли от неудачного падения с лестницы. Не раздеваясь, он улёгся на разложенный прислугой футон и, заложив руки за голову, уставился в потолок. Как закончится завтрашний день? С какими мыслями он вернётся с допроса? Поверит ли сёгун ему так же легко, как поверила Юи?

Шумно выдохнув, Кэтсеро закрыл глаза, желая хоть ненадолго исчезнуть из этого мира. Как он устал от лжи. Фудзивара прав: от этих интриг никому не будет лучше. И всё-таки он не мог заставить себя проявить смелость и рассказать правду хотя бы Юи, не говоря уже о Комацу. Она может его не понять или, что еще хуже, осудить. Этого допустить нельзя. Пусть лучше живёт в неведении, так он сохранит ту близость, которой добивался с самого омиай.

Обуреваемый этими неприятными мыслями, мужчина медленно провалился в сон, продолжая ощущать, как ноют рёбра. Свист ветра проникал в его сознание, становясь частью той мрачной реальности, в которой он оказался, закрыв глаза. Ему снился родной дом. Тот, в котором он вырос. Тот, на обломках которого теперь стоит большое поместье. В том доме жили его братья, дедушка, отец и человек, которого он боялся разочаровать больше всего на свете. Мать.

Кэйко стояла на крыльце старого дома и грустно улыбалась. В глазах её стояли слёзы, такие же отчаянные и жгучие, как и в день её гибели. Стоя посреди двора, который и сейчас мало изменился, Кэтсеро смотрел на мать сквозь пелену густого белого тумана. Сердце отчего-то ныло. Он видел её так редко…

Сделав два шага навстречу Кэйко, молодой мужчина застыл, приметив, как позади неё выросла тень. Большая и черная, она наступала на женщину со спины, грозясь поглотить её без остатка. Однако Кэйко её не замечала. Она смотрела только на сына, который продолжал стоять в белесом тумане, и что-то бормотала. Её красные губы едва шевелились, а слова не доносились до ушей Кэтсеро, поэтому он сделал еще два шага, пытаясь расслышать.

– Не возвращайся… – услышал мужчина женский шепот, от которого всё тело внезапно парализовало. – Уходи. Не возвращайся сюда…

Тень уже подкралась сзади и раскинула руки, увлекая Кэйко в свои объятия. Морщась, словно ей причиняли боль, женщина сморгнула крупные слезинки, но улыбаться сыну не перестала. Оцепенев, Асакура наблюдал за тем, как на белом одеянии матери появляются пятна крови. Слёзы потекли по её бледным щекам рекой. То, что забирало её, приносило женщине небывалые мучения, однако улыбка так и не сходила с её губ. От этой сцены всё в груди мужчины похолодело.

– Прошу, мой мальчик. Уходи. Не позволяй ему себя забрать, – сказала она сквозь слёзы, даже не пытаясь сопротивляться тому, что уже почти сожрало её. – Уходи. Не возвращайся, слышишь? Уходи!

От того, как громко Кэйко выкрикнула последнее слово, Асакура отшатнулся и закрыл уши ладонями. Её дикий вопль разнёсся эхом по всему туманному миру, разрывая его на части. Мужчина почувствовал, как вся боль давно умершей матери вонзилась в его собственное тело миллионами иголок. Она изгоняла его из этого странного сна. Из видения, которое пыталось его поглотить, подобно чёрной тени, что вилась теперь вокруг него.

– Думаешь, сможешь убежать от самого себя? – хохотал чей-то голос в тёмном тумане. – Не будь глупцом. Прими уже наконец свою сущность. Выпусти её на волю. Ты всё равно никогда не сумеешь от неё убежать. Никогда.

Тень накинулась на него сверху, желая проглотить, но в тот же миг, когда она коснулась его щеки ледяными чёрными пальцами, пугающий мир исчез. Судорожно вздохнув, мужчина напрягся и силой вырвался из сна, да так, что сел на футоне, хватаясь рукой за горло. Воздуха не хватало, а во рту всё пересохло, из-за чего он захрипел еще громче и закашлялся.

«Что за чертовщина?» – пронеслась в голове яркая, как молния, мысль. В комнате было всё так же темно, как и когда он лёг спать, но судя по тому, как бушевала снаружи буря, он проспал довольно долго. Стены и пол дрожали от рокочущего над головой грома. Дотянувшись трясущейся рукой до кувшина с водой, Асакура спешно поднёс его к губам и сделал несколько больших глотков.

Привкус прохладной воды помог вернуться в реальность. Руки, тем не менее, продолжали дрожать, а сердце колотилось, как бешеное. Что он только что видел? Отвращение накатывало волнами вместе с тошнотой. Это был обычный сон? Или же странное видение? Всё тело вдруг охватила слабость. Не в силах сопротивляться ей, молодой мужчина с трудом поставил кувшин с водой обратно на поднос и улёгся на футон. Однако вновь закрывать глаза было страшно. Вдруг та тень поджидает его в следующем сне?

На короткий миг Кэтсеро захотелось, чтобы Юи оказалась сейчас рядом с ним. Её присутствие мигом сняло бы с него оцепенение. Избавило бы от жуткого чувства одиночества, которое внезапно нахлынуло на него. Нет. Что за глупости? Это был обычный кошмар. Ничего более.

Невесело посмеявшись над страхом, который продолжал стучать о рёбра, Асакура опустил веки и на этот раз сосредоточился на шуме дождя. Тот с силой бился о стены и землю, потихоньку убаюкивая мужчину. То был просто сон. Конечно же. Глупый кошмар.

Тем не менее, погружаясь в сон, молодой даймё содрогнулся, когда та же чёрная тень всплыла в его памяти и, воспользовавшись уже охватившим его тело бессилием, проскользнула в забвение вместе с ним.

***

Шторм прекратился ближе к утру. Когда первые лучи осеннего солнца заскользили по мокрой траве, ветер и дождь уже стихли, оставив после себя только прохладу. Поёживаясь от холода, проникающего в покои сквозь чуть приоткрытые сёдзи, Юи покорно стояла, пока две служанки облачали её в кимоно нежного светло-голубого цвета. Вот одна из них принялась бережно повязывать вокруг её талии пояс-оби, белоснежная ткань которого была расшита серебряными нитями. Другая прислуга уже заплетала передние пряди хозяйки в тонкие косички, готовясь заколоть их у висков уже приготовленными украшениями. Юи оставалось только стоять ровно и смотреть на себя в зеркало, прогоняя беспокойные мысли одну за другой.

Как пройдёт встреча с Комацу Сэйджи? Сумеет ли Кэтсеро убедить его в своей верности? Останется ли их жизнь такой же спокойной и размеренной, какой была целых два года? Размышляя об этом, девушка вздыхала, изнывая от нетерпения. Что может быть хуже, чем жить в ожидании неизбежного?

– Еще чуть-чуть, госпожа, потерпите, пожалуйста, – попросила старшая служанка, принявшая её вздохи за недовольство.

В обычный день Юи непременно поспешила бы успокоить её, сказав, что дело вовсе не в бедной прислуге, но сегодня девушка с трудом утешала даже себя. Она не чувствовала себя в безопасности. Всё тело била мелкая дрожь, которую Такаяма отчаянно пыталась скрыть не только от служанок, но и от самой себя.

– Мамочка, ты очень красивая, – пролепетал игравшийся на разложенном футоне Кичи.

Его большие глазки с интересом наблюдали за Юи, которая поспешила расплыться в улыбке и повернуться к сыну:

– Спасибо, малыш.

Довольный тем, что его поблагодарили, мальчик вернулся к своим игрушкам. Вид сына, сжимающего в маленьких пальчиках деревянных воинов, немного успокоил её сердце. Что бы сегодня ни произошло, у неё есть он.

– Вот так, госпожа. Всё прекрасно, – удовлетворённо сказала служанка по имени Мэй и отступила на пару шагов, чтобы убедиться, что хозяйка действительно хорошо выглядит. – Гости будут в восхищении.

«Я была бы рада, если бы они меня вообще не заметили», – едва не заявила Юи, но вовремя опомнилась и благодарно улыбнулась прислуге.

– Спасибо вам, – склонила она голову, смущая немолодую женщину.

Вторая служанка, которая была раза в два моложе Мэй, тоже отошла в сторонку и встала в ожидании дальнейших указаний. Однако не успела Такаяма произнести и слова, как дверь в спальню тут же отворилась, пропуская в широкие и светлые покои младшего из братьев Асакура. При виде наряженной невестки Иошито присвистнул и покачал головой:

– Комацу просто ослепнет. Как думаешь, твоя красота спасёт нас от его страшного гнева?

– Перестаньте, – одёрнула его Юи, краснея то ли от стыда, то ли от страшных мыслей, порождённых его словами. – Я была бы рада вообще не идти, если хотите знать.

– Не хочу, – Иошито покачал головой и, обойдя невестку и склонившихся при виде него служанок, направился прямиком к малышу на футоне. – Эй, Кичи, что это у тебя тут?

Маленький мальчик поднял восторженные глазки на дядю и протянул ему одну из своих игрушек. Посмотрев на них, Такаяма почувствовала, как её сердце начало таять. Иошито очень любил своего племянника и проводил с ним времени даже больше, чем Кэтсеро, и это не могло не трогать Юи.

– Хотел бы я, чтобы в моём детстве были такие игрушки, – восхищался Асакура-младший, вертя в руках деревянную куклу самурая. – Я бы тогда был избавлен от участи играть с Кэтсеро. Целыми днями бы с ними возился…

Девушка хихикнула, но ничего не сказала. Несмотря на то, что отношения двух братьев стали более тёплыми и доверительными, они не упускали возможности бросить издёвку в адрес друг друга.

– Поиграй со мной? – попросил Кичи дядю и взял обеими руками второго «самурая».

– Я бы с радостью, Кичи, но твой папа гнусный… человек, – в последний миг поправил себя Иошито, заметив непонимание в глазах ребёнка. – И из-за него у меня сегодня будет очень занятой день.

Малыш надул губки:

– Никто со мной не играет…

Юи и обе служанки выдохнули от умиления при виде огорчённого мальчика. Ощущая, как сердце переполняется любовью, юная девушка осторожно, стараясь не помять красивое одеяние, подошла к сыну.

– Малыш, мы поиграем, как я вернусь, хорошо? – проворковала она, поглаживая вьющиеся волосы ребёнка. – К тому же, пока нас не будет, за тобой присмотрит госпожа Мэй. Она знает много интересных игр.

Кичи не перестал обижаться. Наоборот, расстроенный еще и разлукой с мамой, он насупился сильнее и, положив игрушку на футон, сложил руки на груди. При виде огорчённого мальчика, Юи и Иошито обменялись насмешливыми взглядами.

– Я тоже хочу пойти, – пробурчал малыш, и улыбка тут же сползла с лица девушки.

– Нет, Кичи. Нельзя, – ответила она, пока сердце пропускало удар. – Ты останешься с Мэй-сан.

– Поверь, тут тебе будет лучше, – присоединился к ней Асакура-младший, кивая. – Нас с твоими родителями ждёт очень скучный день. С нами тебе будет совсем неинтересно. А здесь ты можешь играть во все свои игрушки, а не слушать наши занудные разговоры.

Такаяма, продолжавшая гладить сына по спине, с благодарностью посмотрела на парня. Возможно, из-за того, что ребёнок Иошито так и не успел родиться, погибнув вместе с Сумико, Асакура-младший заботился о благополучии племянника с особым усердием. Кичиро, однако, всё еще колебался, не зная, верить словам дяди или нет. Слишком уж велико было его любопытство.

– Я хочу, чтобы со мной поиграли, – хныкал мальчик, надувая еще и щеки. – Мне скучно.

– Кичи… – вздохнула Юи и почти сдалась, как неожиданно сзади подошла Мэй и присела на краешек футона.

Иошито приподнял бровь, увидев такую наглость, но сдержался.

– А маленький господин хочет услышать историю про отважного воина, который спас всю страну от злой ведьмы? – проговорила она таким загадочным голосом, что брови Такаямы медленно поползли вверх

Кичиро же заморгал, прислушиваясь к служанке, и с интересом на неё посмотрел.

– А… – забормотал он, явно вдохновлённый таким началом. – А как его зовут?

– Воина? Его звали Кичиро, прямо как маленького господина. Он жил в этой стране почти двести лет назад. О его подвигах до сих пор ходят легенды, – с придыханием ответила Мэй, отчего Иошито и Юи уставились друг на друга.

Однако мальчик приоткрыл рот и подвинулся ближе к служанке, хлопая ресницами. Его мама при этом слегка улыбнулась, боясь спугнуть удачу.

– О, так маленький господин готов услышать эти легенды? Ну тогда я расскажу их ему, если только он пообещает смирно сидеть до самого возвращения мамы, – немолодая женщина обращалась с малышом столь искусно, что Такаяма задалась вопросом, есть ли у неё свои дети.

После прощания с Камэ, от которой, к огромному огорчению девушки, она не получила ни одной весточки за все два года здесь, Юи старалась не сильно привязываться к служанкам, памятуя, сколько проблем принесла в прошлом тем, кто посмел с ней сблизиться. Однако старания Мэй были такими искренними, что девушке стало стыдно от того, что она не узнала её получше.

– Обещаю, – пролопотал Кичи, переставая дуться. Пальчики его уже сжимали куклу-самурая, а сам он подполз еще ближе к улыбчивой прислуге.

– Слава богам, – выдохнул Иошито, когда ему и невестке всё-таки удалось покинуть покои, оставив ребёнка со служанками. – По правде говоря, я бы тоже лучше остался там и послушал эту «великую легенду» вместо того, чтобы сидеть на этом празднестве.

Юи промолчала. Она шагала рядом с ним, изредка оглядываясь на закрывшиеся за ними перегородки, и надеялась как можно скорее вернуться к сыну. Судя по всему, тот чувствовал себя очень одиноко. Неудивительно, если учесть, что оба его родителя в последние пару недель тонули в своих беспокойных мыслях и не уделяли малышу достаточно внимания.

– Переживаешь за него? Не стоит. Он маленький, сегодня обидится, назавтра уже и не вспомнит, – приметил её смятение Иошито.

– Я переживаю не только за него, – ответила Такаяма, поворачивая за угол вместе с ним. – Меня еще и Кэтсеро беспокоит. Он стал каким-то резким, вы не заметили?

Асакура-младший хмыкнул и оглянулся на невестку через плечо:

– Кэтсеро? Резкий? Нашла о чём беспокоиться. Он с рождения такой. Его первым словом было оскорбление.

Довольный своей шуткой, он хохотнул, однако девушка не нашла в себе силы на смех. Чем ближе они подходили к парадному крыльцу, тем сильнее завязывался узел в её животе.

– Нет, здесь что-то другое. Мне кажется, он из-за чего-то нервничает и потому сердится, – размышляла она вслух. – Даже Фудзиваре-сан досталось, хотя он ничего не сделал.

– Ну, Фудзивара подкинул ему проблем, проболтавшись тебе о его тёмных делишках, так что было бы странно, если бы Кэтсеро не обрушил всю свою досаду на него, – Иошито пожал плечами и одёрнул своё тёмно-синее одеяние. Состоявшее из кимоно, брюк-хакама и накидки-катагину с широкими плечами, оно придавало молодому парню весьма торжественный вид. – Но не беспокойся. Как я понял, мой брат всё-таки соизволил извиниться перед Фудзиварой, так что…

– Правда? – воскликнула Юи, одновременно удивлённая и обрадованная услышанным. Больше всего она стыдилась того, что Хидэо пострадал из-за её любопытства.

– Угу. Я бы сам не поверил, если бы Фудзивара мне об этом не рассказал. Он, кажется, сам в шоке.

Обдумывая эти добрые вести, Такаяма не заметила, как они дошли до парадного входа. Сквозь распахнутые в ожидании гостей перегородки были слышны громкие голоса слуг, бегающих по двору. Когда Юи вышла на крыльцо, она с плохо скрываемым облегчением поняла, что Комацу Сэйджи еще не прибыл. Высокие ворота были заперты, а слуги и конюхи носились, выполняя последние указания. Кэтсеро стоял у самой лестницы и наблюдал за происходящим внимательным взглядом, который только подстёгивал всех двигаться быстрее.

– Какой-то ты сегодня напряжённый, – подметил Иошито, обращаясь к брату со спины.

Тот вздрогнул и обернулся, встречаясь взглядом с родными. Юи увидела, что лицо его было непривычно бледным, а под глазами чернели синяки. Вопреки словам Иошито, напряжение в его взгляде не проскальзывало, а вот усталость и слабость виднелись за версту.

– Пришли наконец? – недовольно поджал губы Асакура-старший. – Я уж думал, мне придётся одному встречать Комацу.

– Ты бы этого, конечно, не пережил, – добавил младший брат, однако в следующую секунду его внимание привлекло что-то во дворе: – Эй! А ну не трогайте моего коня, куда вы его повели! Стоять!

Прокричав так, Иошито соскользнул вниз по ступенькам, которые до сих пор были сырые после ночного шторма, и побежал к замершим посреди двора конюхам.

– Иногда мне кажется, что шума от него больше, чем толку, – пробормотал Кэтсеро, складывая руки на груди.

Этот жест напомнил Юи о Кичиро, который сейчас сидел в спальне и слушал легенды об отважном воине. Улыбнувшись, юная девушка подступилась к мужчине и, слегка приподнявшись на носочках, коснулась губами его щеки. Тот с удивлением уставился на неё:

– Это за что же?

– За то, что вы послушали меня и извинились перед Фудзиварой-сан, – произнесла она и положила руку на его согнутое предплечье.

– Я сделал это не потому, что послушал тебя, – усмехнулся Асакура, но протянул ладонь, чтобы коснуться её щеки. Она показалась Такаяме почти что ледяной. – Просто счёл, что глупо сердиться на такого хорошего воина из-за ерунды. Слишком уж полезным он умеет быть.

– Так ведь я именно об этом и говорила, – напомнила девушка, сияя улыбкой, пока Кэтсеро закатывал глаза. – А значит, вы послушали меня.

– Допустим, – нехотя кивнул он, поворачиваясь обратно лицом к двору. Иошито громко спорил о чём-то с конюхами, которые готовы были уже бросить поводья рыжего коня и убежать подальше от гнева самурая. – Что за болван…

Эта фраза почему-то взволновала Юи не меньше, чем приближающаяся встреча с Комацу. Кэтсеро явно был не в духе.

– Как вы себя чувствуете? – с осторожностью спросила она, заглядывая во всё то же бледное лицо. – Вы кажетесь каким-то не таким…

– Плохо спал ночью, ничего особенного, – уклончиво ответил мужчина, совсем не убедив Такаяму.

Однако спорить с ним было бесполезно, даже невзирая на то, что – Юи точно это видела – его гложили какие-то переживания. Смирившись с тем, что пояснений ей никто не даст, она ободряюще улыбнулась мужу, когда он бросил на неё аккуратный взгляд.

– Кичи очень скучает, он жалуется, что никто с ним не играет, – сказала она в надежде хоть немного улучшить его настроение. – Может быть, постараетесь сегодня провести с ним время? Он будет очень рад.

– Не уверен, что беседа с Комацу закончится до того, как ты уложишь Кичиро, – Асакура поджал губы. – Я постараюсь, но…

Продолжение так и не последовало. Огорчённая услышанным, Юи выпустила руку мужа из своей и отступила на полшага:

– Вы совсем не уделяете ему время. Только ругаете его. Если так продолжится и дальше, он будет вас бояться. Неужели вы хотите этого?

– Конечно, нет. Не говори глупостей. Я сказал, что постараюсь сегодня. Главное, чтобы Комацу не устроил мне допрос с пристрастием.

– Даже если устроит, – продолжала настаивать девушка, – приходите после. Вы очень нужны своему сыну.

Оторвавшись от Иошито, который в конце концов отвоевал своего коня у слуг и конюхов, Кэтсеро внимательно посмотрел на жену. Юи ответила ему упрямым взглядом.

– Хорошо, приду, – коротко кивнул мужчина.

Такаяма могла только гадать, что скрывается за его взглядом, но понадеялась, что он воспринял её просьбу со всей серьёзностью. С другой стороны, мало кто сумеет отнестись равнодушно к ребёнку, который отчаянно ищет внимание родителя.

– Эти идиоты вздумали увести моего коня, чтобы освободить место для свиты Комацу, – возмущался во всё горло Иошито, поднимаясь обратно на крыльцо. – Это ты им велел?

Асакура-старший молча кивнул, неотрывно глядя на ворота. Младший брат же мигом вскипел от такой наглости:

– С чего это я в своём же доме должен уступать место кому-то?! Своего-то коня ты не тронул, конечно, глава клана же!

– Ты можешь помолчать? – рыкнул на него Кэтсеро, отчего Юи вздрогнула и подняла на него глаза. – Я из-за твоих воплей не слышу, что за воротами творится. Ничего с твоим конём не было бы, постоял бы пару суток в другом стойле. Оно ничем не хуже, поверь.

– Ну вот своего коня туда и ставь, если оно ничем не хуже, – ворчал Иошито, становясь рядом с невесткой, которая теперь переводила взгляд с одного брата на другого. – Тоже мне, умник…

Молодой даймё в очередной раз закатил глаза, но промолчал. Настроение его, поняла девушка, было хуже некуда.

– А нет новостей от Хасэгавы-сан? – поинтересовалась она, отчаянно пытаясь прекратить спор братьев. Однако она тут же пожалела о сказанном, потому что на лицо Иошито упала тень разочарования.

– Нет. Завтра отправлю ему письмо еще раз и, если придётся, съезжу к ним, – ответил Асакура-старший, вздыхая. Ему эта задержка не нравилась не меньше, чем брату.

– Может, они нашли для Кёко другого жениха? – Иошито постарался спросить равнодушным тоном, но Юи всё равно услышала печаль в его голосе.

– Не думаю. Её семья совсем небогата, да и не очень известна, так что выгода от брака с ней несущественна, – пожал плечами даймё.

– Эй! – возмутился младший брат, поворачиваясь к Кэтсеро. Тот посмотрел на него краем глаза. – Не говори так про Кёко.

– Ах да, – ухмыльнулся Асакура-старший, продолжая глядеть перед собой. – Извини, я забыл, что ты в неё втрескался.

Иошито что-то прошипел и сделал было шаг к брату, очевидно намереваясь затеять спор, однако Юи встала между ними.

– Не ссорьтесь, пожалуйста, – попросила она. – Иошито-сан, я уверена, что скоро вы получите ответ. Вы понравились Кёко, так что всё должно сложиться хорошо.

– Тебе-то мой братец не очень нравился поначалу, но, смотри-ка, тоже всё сложилось. Симпатии ни о чём не говорят, смирись уже, – настроение, видимо, упало и у Асакуры-младшего. – Только деньги и статус играют роль.

– И у тебя всё это есть, – напомнил ему Кэтсеро. – Поэтому меня и удивляет, что ответ до сих пор не пришёл.