Завтра, завтра

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436–ФЗ от 29.12.2010 г.)

Главный редактор: Яна Грецова

Заместитель главного редактора: Дарья Башкова

Руководитель проекта: Елена Холодова

Арт-директор: Юрий Буга

Редактор: Татьяна Быстрова

Корректоры: Оксана Дьяченко, Марина Угальская

Верстка: Кирилл Свищёв

Фотография на обложке: Grace Robertson / Picture Post / Hulton Archive / Getty Images

Разработка дизайн-системы и стандартов стиля: DesignWorkout®

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© 2024 Casa Editrice Nord s. u. r. l. Gruppo editoriale Mauri Spagnol

Печатается при посредничестве ELKOST International literary agency

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2025

События и персонажи этого романа являются плодом воображения автора. Любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны.

Моим родителям Клаудии и Франко

И дорогому Джузеппе, веселому другу. Мне тебя не хватает

Есть те, кто любит все на свете. Кого влекут бескрайние просторы. Я же люблю лишь тебя, я остановлюсь и подарю тебе все, что осталось от моей юности.

Пролог

Пять лет назад

День, который все изменил

22 сентября 1953 года

В первый раз на звонок никто не ответил.

– Зачем я купил им телефон, если они никогда не отвечают? – проворчал Ренато, вешая трубку.

– Хватит уже, люди ждут, – его жена Марианна окинула взглядом очередь, растянувшуюся на полмагазина.

– И что с того? Всем приспичило звонить прямо сейчас?

– Но мы же сегодня с ними увидимся… К чему такая спешка?

Ренато нахмурился, снова снял трубку и набрал номер.

– Я буду звонить до тех пор, пока они не поднимут задницы и не подойдут к телефону. Время обеда, где им еще быть, если не дома?

Он прождал долгих шесть гудков, прежде чем наконец услышал:

– Алло?

– Могу я узнать, почему вы так долго не отвечали?

– Папа, мы обедали… – попытался оправдаться Джузеппе.

– На фабрике все в порядке?

– Вас не было всего четыре дня, что могло случиться?

– С тобой никогда не знаешь, – возразил Ренато.

Жена посмотрела на него укоризненно и махнула рукой, как бы говоря: «Отстань ты уже от него, наконец».

– Передай трубку моим внукам, – велел Ренато.

– Хорошо, сейчас позову, – пробормотал Джузеппе.

В трубке послышались удаляющиеся шаги, а затем слова: «Ребята, дедушка звонит», и сразу же раздались радостные крики и топот детских ног. Ренато был уверен, что это несется Аньезе, и улыбнулся, представив, как она нетерпеливо перебирает по полу пухлыми ножками.

– Дедушка! – воскликнула девочка. – Когда вы вернетесь?

– Эй, дай мне тоже послушать, держи трубку посередине, – завопил ее брат Лоренцо. – Привет, дедушка! Я тоже тут! Как прошла ярмарка?

Ренато усмехнулся и жестом пригласил Марианну подойти ближе.

– Скоро выезжаем обратно, – ответил он. – Через несколько часов будем дома.

– Так долго ехать? – переспросила Аньезе.

– Бари далеко, тупица! – вмешался Лоренцо.

– Не называй меня тупицей! – возмутилась девочка.

– Эй вы, там, не ссорьтесь, – весело сказал Ренато. – У меня для вас хорошая новость, нет, даже замечательная: мы с бабушкой все распродали! Возвращаемся домой с пустыми руками. Вы бы только видели… на третий день у нас уже закончились запасы «Марианн»!

Он отправил воздушный поцелуй Марианне, а та улыбнулась ему в ответ. «Марианн» – так называлось мыло, носившее имя его жены, но на французский манер, чтобы всем было понятно, что оно ничем не хуже знаменитого марсельского мыла. Ренато создал его специально для нее, единственной женщины, которую он любил в жизни. Мыло было маленьким и квадратным, с нежным ароматом талька и изящной буквой «М», выдавленной в центре. Мыло «Марианн» быстро стало самым популярным продуктом мыловаренной фабрики «Дом Риццо».

Внуки завопили от радости, и Ренато пришлось отвести трубку от уха, чтобы они не оглушили его своими криками.

– Значит, нам надо сделать еще целую гору мыла! – сказал Лоренцо.

– Да! Мне уже не терпится! – воскликнула Аньезе.

Ренато улыбнулся.

– Завтра, завтра, – ответил он.

– Да сколько можно? Мы тут скоро состаримся, пока ждем, – пожаловался мужчина в шляпе и жилете, говоривший с сильным барийским акцентом.

Ренато жестом послал его к черту.

– Ребята, нам пора. Увидимся позже, – вмешалась Марианна и примирительно улыбнулась мужчине в шляпе.

По дороге к машине они прошли мимо павильонов, в которых выставлялись мыловары со всего региона. На мгновение Ренато бросил взгляд на большой павильон, над которым высилась надпись «КОЛЕЛЛА»: покупатели буквально брали его штурмом.

«Мы тоже когда-нибудь так расширимся», – подумал он, почувствовав укол зависти.

Они подошли к синему «Фиату–100», припаркованному на площадке для участников ярмарки, и выехали на дорогу, которая вела к дому, в Аралье, портовый городок на самом юге Апулии.

Ренато открыл окно, и ветер растрепал его густые седые волосы. Рядом с ним Марианна одну за другой вытаскивала шпильки, освобождая собранные в узел волосы.

– Почему ты всегда так суров с Джузеппе? Сегодня ты явно перегнул палку… – пробормотала она, стягивая с ног узкие атласные лодочки черного цвета.

– С ним по-другому нельзя, по-хорошему он не понимает, – строго возразил Ренато. – Видела бы ты его на фабрике: слоняется с такой безразличной физиономией, будто к нему все это не имеет никакого отношения. Если бы не я, кто бы там все контролировал…

Марианна поморщилась и принялась растирать ногу.

– Я знаю, дорогой. Просто дай ему время.

– Время… – повторил Ренато, нахмурившись, и покачал головой, еще крепче сжимая руль. – Он даже не спросил, как прошла ярмарка.

Марианна откинулась на спинку сиденья.

– Зато Аньезе и Лоренцо были так рады… – сказала она, поворачиваясь к нему с легкой улыбкой.

Лицо Ренато тут же разгладилось.

– Мы с ними из одного теста, – сухо ответил он.

Марианна кивнула зевая.

– Ты устала?

– Немного.

– Закрой глаза и отдохни, – сказал он, погладив ее по колену. – Время есть, ехать еще долго.

– Да, мне и впрямь не помешает вздремнуть. Ничего, если я не смогу составить тебе компанию?

Он взял ее руку и прикоснулся губами к шелковой, пахнущей тальком коже.

– Нет, конечно, не волнуйся, – улыбнулся он.

Марианна быстро задремала, склонив голову набок. Ренато смотрел перед собой и вел машину по пустой и прямой дороге. Неожиданно раздался громкий хлопок.

– Что это было? – вскрикнула Марианна, сразу проснувшись.

В этот момент автомобиль резко вильнул и вылетел с дороги.

Послышался удар.

А потом – ничего.

1

Лето, когда все еще было прежним

Август 1958 года

«Ламбретта», как обычно, капризничала. Во дворе, за портиком родительского дома, Лоренцо продолжал яростно жать на педаль зажигания, но безрезультатно.

– Клянусь, как только получу права, выброшу эту развалюху в море! – вспылил он, со злостью пиная обшивку песочного цвета. Он вздохнул, закатал рукава рубашки, обнажая худые руки, и смахнул назад густые черные волосы, которые все время падали ему на лоб.

Из распахнутого окна второго этажа голос Доменико Модуньо во всю мощь пел «Nel blu, dipinto di blu»[2], счастливо возносясь выше солнца…

– Аньезе! – крикнул Лоренцо, поднимая голову к окну.

Сестра выглянула, упершись руками в подоконник.

– Чего тебе?

– Не заводится, – ответил он с измученным видом и упер руки в бока.

– Ну и ладно. Пойдем пешком, не проблема, – сказала она.

– Каким еще пешком… – пробормотал Лоренцо, поморщившись, и задумчиво закусил нижнюю губу, которая была у него тоньше верхней. Потом снова подошел к «Ламбретте» и стал давить на педаль.

– А бензин-то есть? – крикнула Аньезе.

– Есть, конечно, – ответил он сдавленным от усилий голосом. – Ну же, черт тебя побери!

После очередной попытки мотор «Ламбретты» наконец-то затарахтел. Лоренцо с сияющей улыбкой повернулся к окну.

– Ты готова? Давай, спускайся скорее, пока она снова не заглохла!

– Минуту! – ответила сестра и скрылась.

Аньезе присела на кровать и спешно натянула на ногу левую сандалию. «Вот же черт! Чтоб меня», – подумала она, внезапно замерев. Сняла сандалию и повторила все в правильном порядке: надела сначала правую, а потом левую. Затем встала с кровати, взяла с туалетного столика темного дерева расческу, которая лежала на увесистом, с пожелтевшими страницами пособии по ботанике в твердой обложке, и подошла к напольному овальному зеркалу. Хватило одного взгляда, чтобы понять, что причесываться нет никакого смысла. Ее густые пружинистые волосы еще больше завились от влажности: проведи она по ним расческой хоть раз, и та сразу же застрянет в волосах. Аньезе кинула расческу обратно на столик, но та ударилась об угол учебника и отскочила на пол. Девушка снова посмотрела на себя в зеркало и провела рукой по лицу. Кожа была суховата на ощупь. «Хм, кажется, я слишком много времени провела на солнце», – подумала она. Но никто этого не заметит, в этом она была уверена: ее оливковая кожа всегда выглядела загорелой. Даже ее полные губы были темнее, чем у многих, оттенка увядшей розы, а лук купидона был настолько четко очерчен, что из него, казалось, вот-вот вылетит стрела.

– Аньезе, поторапливайся! – позвал ее Лоренцо, перекрикивая голос Модуньо, продолжавшего витать в небесной синеве глаз своей возлюбленной.

– Иду, иду! – Аньезе выключила маленький радиоприемник на тумбочке и стала спускаться по лестнице, все время выставляя вперед правую ногу. Выйдя из дома, Аньезе прошла под портиком и, ускорив шаг, подошла к брату, который ждал ее в седле мотоцикла с сигаретой в руке. – Вот и я!

Она приподняла край платья, которое доходило ей до середины икры, и забралась на кожаное сиденье позади брата.

– Тебе удобно?

– Да-да, поезжай.

Лоренцо зажал сигарету в зубах и, крепко ухватившись за руль «Ламбретты», крутанул педаль и тронулся с места. Аньезе прижалась к спине брата и положила подбородок ему на плечо. Закрыв глаза, она вдохнула его запах: от него пахло тальком, так же, как и от нее.

Этот аромат сопровождал их с самого детства и стал их визитной карточкой. «О, запахло тальком: это Риццо идут!» – посмеивались над ними одноклассники.

Даже сейчас, когда они оба выросли, они продолжали мыться мылом их детства, «Марианн». Лоренцо выехал за ворота семейной виллы и поехал направо, вдоль оливковой рощи. Метров через тридцать перед вывеской «АРАЛЬЕ» он прибавил газу и обогнал голубой «Фиат–500», его рубашка надулась на плечах, словно воздушный шарик. Аньезе посмотрела на себя в зеркальце заднего вида и широко раскрыла глаза от удивления: ее взъерошенные ветром кудри выглядели точь-в-точь как остроконечная верхушка кипариса.

Они ехали вдоль оливковых рощ и полей, пока над бескрайними деревьями не показалось здание фабрики. Огромная вывеска виднелась за нескольких сотен метров: «ДОМ РИЦЦО. Мыловаренная фабрика, открыта с 1920 года».

Лоренцо сделал последнюю глубокую затяжку и бросил окурок на землю. Перед ними возвышалась арка городских ворот, но парень свернул налево и поехал по дороге, ведущей к порту, вдоль высоких и крепких стен Анжуйского замка с величественными башнями, хорошо видными из любой точки Аралье.

– Как, ты сказал, называется фильм, на который мы идем? – спросила Аньезе.

– А я и не говорил, – ответил с улыбкой Лоренцо, слегка обернувшись назад. – Ну ладно, скажу: «Злоумышленники, как всегда, остались неизвестны».

Они проехали порт, где торговые суда и многочисленные рыбацкие лодки покачивались на морской глади, и продолжили путь в сторону набережной.

– И о чем он? – спросила Аньезе.

– Понятия не имею, скоро узнаем. Но режиссер Моничелли! – уточнил Лоренцо.

– Надо же, – пробормотала девушка.

– Ты хоть поняла, кто это?

– Не совсем, – ответила она и показала на зазор между белым «Фиатом–600» и тротуаром. – Там свободное место.

– Вот тупица! Ты же видела столько его фильмов, – шутливо упрекнул Лоренцо.

– Какие же, например? – спросила Аньезе, слезая с мотоцикла, пока Лоренцо заглушал мотор «Ламбретты».

– Ну, разные, с Тото. «Полицейские и воры», «Тото и короли Рима», «Тото и женщины», «Тото и Каролина»… – принялся перечислять Лоренцо, загибая пальцы.

– А, ну да, – коротко отрезала Аньезе. – Но я совсем не нахожу Тото смешным, ты же знаешь.

– Ты ничего не понимаешь в кино, – сказал Лоренцо, улыбаясь ей большими зелеными глазами, потом обнял ее за плечи, и они вместе пошли в сторону летнего кинотеатра под открытым небом. Аньезе напустила на себя обиженный вид, и брату, который был выше ее как минимум сантиметров на двадцать, пришлось нагнуться, чтобы звонко чмокнуть ее в щеку в знак примирения.

– Подожди, – внезапно сказала она, останавливаясь. – Я не проверила, как там мои волосы. – Она попыталась пригладить непослушные кудри. – Я все еще похожа на кипарис?

– На что? – Лоренцо покатился со смеху.

– Ну наконец-то, вы приехали! – прервал их женский голос.

Лоренцо обернулся и с сияющей улыбкой прижал к себе девушку, приветствуя ее долгим поцелуем в губы.

– Давно ждешь? – спросил он. – Прости, но «Ламбретта» никак не заводилась.

– Прощаю, – сказала девушка, проведя пальцем по заостренному кончику его носа. – А я-то думала, что причина, как всегда, в твоей копуше-сестре.

Она бросила на Аньезе взгляд, как бы уточняя: «Ты же не обижаешься, правда? Я просто шучу!»

Аньезе посмотрела на нее, нахмурившись, но ничего не ответила. Анджела и Лоренцо были парой с самого детства и казались единым целым, как будто были скреплены цементом. Анджела была на два года старше Лоренцо и приходилась сестрой его лучшему другу, Фернандо. В городе все считали ее первой красавицей и сравнивали с Брижит Бардо. Даже Аньезе, которой Анджела никогда не нравилась, была вынуждена признать, что в этой девушке с глазами цвета лесного ореха, обрамленными длинными ресницами, с небольшим слегка вздернутым носиком, покрытым веснушками, и бархатистыми светлыми волосами было что-то притягательное. Лоренцо же был влюблен в нее по уши: он всегда знал, что, когда вырастет, женится на своей Анджеле. В декабре ему должно было исполниться двадцать, и тогда он собирался попросить ее руки, о чем постоянно всем твердил.

– А где Фернандо? Он не пришел? – спросил Лоренцо, оглядываясь вокруг.

– Пришел, конечно, – ответила Анджела. – Я отправила его в бар, купить что-нибудь попить, умираю от жажды. А вот и он, – добавила она с улыбкой, показывая на брата, который направлялся к ним с бутылкой газировки в руках. Аньезе показалось, что Фернандо как будто похудел и постарел с последнего раза, когда они виделись на рождественских каникулах.

– Ну, здоро́во! – Лоренцо раскрыл объятия. Он всегда в шутку приветствовал так Фернандо с тех пор, как тот уехал в Турин – работать на заводе «Фиат».

Друг обнял его в ответ.

– Смотрите-ка, и малышка Аньезе здесь, – сказал он. – Иди сюда, я тебя обниму.

– Малышка… Я всего-то на три года младше вас, – возмутилась Аньезе, пока Фернандо с нежностью сжимал ее в объятиях.

– Я знаю. Но для меня ты всегда останешься малышкой, – ответил он.

– Ну что? – сказал Лоренцо, кладя руку на плечо друга. – Как там, в Турине?

– Эх, Лоренцо, как там может быть… Все по-старому: делаю автомобили, которые никогда не смогу купить, – ответил тот с горькой усмешкой.

– Ты же сам решил уехать, – тут же вмешалась Анджела, вырывая бутылку у него из рук. – И раз продолжаешь там жить, значит, все не так уж плохо.

Она отпила глоток, сверля Фернандо взглядом, а он, как обычно, проглотил ответ, который уже был у него наготове: «Что ты вообще можешь знать о том, как я там живу?»

Тем временем люди постепенно занимали места напротив белого экрана, до начала фильма оставалось всего несколько минут.

– Пошли! – воскликнула Аньезе и, не дожидаясь остальных, быстрым шагом направилась к кинотеатру. Подойдя поближе, она остановилась и принялась пересчитывать ряды с креслами.

– Сядем там, – сказала она наконец и показала пальцем на четвертый ряд, где все еще было несколько свободных мест.

– Слишком близко к экрану, – пожаловалась Анджела. – У меня заболит шея.

– Там тоже есть места, – сказал Лоренцо, указывая на пять рядов выше.

Аньезе снова принялась считать, потом покачала головой.

– Нет, это нечетный ряд, он не подходит.

Она отошла на несколько шагов, чтобы отыскать другие места. Анджела фыркнула:

– Почему она каждый раз все усложняет?

Лоренцо пожал плечами и растянул губы в улыбке.

– Это началось после той аварии… Не знаю, у нее свои волшебные ритуалы.

– Волшебные ритуалы, – повторила Анджела, поморщившись.

– Ну да, всякие мелочи, которые ее успокаивают. Как будто защищают от чего-то плохого.

Анджела приподняла бровь.

– И она правда верит в то, что это работает?

– Да брось, какая разница? – ответил Лоренцо, обнимая ее за талию. – Это ведь никому не вредит, правда?

– Ну вот, нашла, – объявила Аньезе. – В двенадцатом ряду, – уточнила она, обращаясь лишь к брату, единственному, кто понимал ход ее мыслей и знал схемы, которыми она руководствовалась, чтобы упорядочить все на свете.

– Двенадцатый так двенадцатый, – примирительно улыбнулся Фернандо.

Через несколько минут солнце скрылось в водах Ионического моря, окрасив все вокруг в мягкие голубоватые тона. Четверо ребят поспешили занять свободные места в двенадцатом ряду и уселись как раз в тот момент, когда зазвучала музыка и на экране появились первые титры фильма, показывающего ночную улицу на окраине города.

Аньезе и Лоренцо вернулись домой незадолго до полуночи. На первом этаже было темно и пахло омлетом. Медленно ступая, они направились к лестнице, но Аньезе вдруг прошептала:

– Я есть хочу.

Брат усмехнулся.

– Но ты же съела целую пиццу, – сказал он вполголоса.

– Ну и что? – пожала плечами Аньезе. – Я еще голодная.

Они зашли на кухню и зажгли свет, в центре стола стояла тарелка, накрытая белой салфеткой. Под ней оказался кусок омлета.

– Поделим пополам? – предложила Аньезе.

Лоренцо уселся за стол, махнув рукой.

– Нет, ешь сама.

Аньезе села рядом с ним, разрезала остатки омлета на две части и положила в рот первый кусок.

На другой стороне стола лежал отцовский еженедельник с кроссвордами с ручкой вместо закладки и вздувшимся пятном на обложке, как будто на журнал попала вода. Лоренцо протянул руку, взял журнал и принялся листать страницы.

– Он решает до конца абсолютно все кроссворды, – пробормотал юноша с легким раздражением. – Если бы он посвящал фабрике хотя бы десятую часть того времени, что проводит за этим занятием…

Аньезе дожевала первый кусок омлета и приступила ко второму.

– Подожди-ка, перелистни назад, – сказала она с набитым ртом.

Брат послушно перевернул страницу, Аньезе вытянула шею и прищурилась.

– Что тут написано? – спросила она, показывая в низ страницы, где мелким и четким почерком отца была сделана какая-то надпись.

– «Нет счастья без свободы, а свободы без мужества», – прочитал Лоренцо и перевернул страницу.

– Смотри, там еще что-то, – сказала сестра, показывая пальцем.

– «Важно не то, что сделали с нами, а то, что мы сами сделаем из этого».

Аньезе недоуменно нахмурилась.

– Что это значит?

– Откуда мне знать? Наверное, разгадка какого-то ребуса… – вздохнул Лоренцо и тут же заметил, что вверху на той же странице было написано «Франческо» и номер телефона с кодом 080. – Франческо? Кто такой Франческо? – спросил он.

– Понятия не имею, – ответила Аньезе. – Кажется, у нас нет знакомых с таким именем.

– Мне тоже так кажется.

– А что это за код?

Лоренцо пожал плечами.

– Может быть, Бари, но я не уверен, – ответил он, зевая, и закрыл журнал. – Ладно. Пошли спать, сестренка?

Аньезе кивнула.

– Я наелась, теперь можно и поспать.

Будильник на прикроватной тумбочке прозвенел ровно в семь утра. Прохладный бриз проникал в комнату из открытого на ночь окна и легко касался голых ног Лоренцо: после нескольких недель непрерывного сирокко, влажного и душного, ветер наконец переменился.

Лоренцо встал с кровати и надел брюки и бежевую рубашку, которые бросил на стул вчера вечером. У письменного стола, заваленного книгами и журналами об искусстве, стоял деревянный мольберт с незаконченным женским портретом, лицо на нем походило на лицо Анджелы. Лоренцо подошел к картине и провел по ней пальцем: первый слой краски еще не высох. Он перенес мольберт поближе к открытому окну, чтобы краска быстрее подсохла на ветру. У стены напротив, оклеенной афишами старых фильмов от «Рим – открытый город», «Шуши», «Пайза́» и до «Похитителей велосипедов» и «Горького риса», стоял комод, такой же, как в комнате у Аньезе. Лоренцо открыл верхний ящик, достал из него связку ключей и положил в карман. Он вышел из комнаты и, аккуратно ступая, стараясь не разбудить Аньезе, прошел по коридору. Дверь в комнату сестры, по соседству с его собственной, была, как всегда, распахнута. Аньезе спала в привычной с детства позе: лежа на спине и закинув руки за голову. Брови ее были нахмурены, будто во сне ей кто-то досаждал.

Лоренцо спустился на первый этаж и отправился прямиком на кухню. Там, в ночной рубашке и с растрепанными волосами, уже стояла у плиты его мать Сальватора – единственный человек в доме, кто мог быть на ногах в такой час. Она стояла у плиты и ждала, когда кофеварка начнет клокотать.

Лоренцо поцеловал ее в щеку.

– Садись, кофе почти готов, – сказала она. Стол уже был накрыт к завтраку на четверых: тарелки, чашки с блюдцами из белого фарфора в мелкий розовый цветочек, серебряные чайные ложечки. Лоренцо сел и скрестил руки на столе, рядом с журналом кроссвордов.

– Будешь печенье? – спросила Сальватора. Не дожидаясь ответа, она открыла дверцу светло-коричневого кухонного шкафчика и достала из него зеленую керамическую банку с печеньем. Сняла крышку и поставила банку на стол. Лоренцо сразу запустил руку внутрь.

– Мне парочку.

Сальватора налила кофе сначала Лоренцо, потом себе и уселась напротив сына.

– С чего это ты вдруг так рано встал? Мог бы еще поспать.

– Мне надо на мыловарню, – ответил тот, откусывая кусок печенья.

Сальватора, держа чашку двумя руками, сделала глоток кофе.

– Но сегодня же воскресенье…

– Хочу закончить один эскиз, – ответил Лоренцо с набитым ртом, отряхивая руки от крошек. – Ты видела последний, для «Снега»? На июльской ярмарке он всем очень понравился.

Лоренцо глотнул кофе.

– Да, конечно. Ты просто молодец, – ответила Сальватора со слегка натянутой улыбкой.

– Папа меня не то что не похвалил, даже не взглянул на него, – пробормотал Лоренцо, ставя чашку на блюдце.

– Ну что ты, – поспешила оправдать мужа Сальватора. – Ты же знаешь, какой он. Твой отец не из тех, кто привык раздавать комплименты, но он ценит все, что ты делаешь.

– Ну да, конечно. – Лоренцо махнул рукой. – Чудо, если он вообще замечает, что происходит на мыловарне.