В тенях Вечного города

Часть четвертая, в которой все друг перед другом извиняются и узнают много неожиданного

Ян с удовольствием рассматривал девушку. Не сказать, чтобы она была красивой, он предпочитал скорее пышных блондинок, но нельзя было отказать ей в некой пикантности. Стройная, щечки и губки розовые, темные волосы собраны в строгий пучок, карие глаза смотрят так, будто девица хочет прожечь в Яне пару лишних дырок. Странно, Пшебжинский не помнил, чтобы успел чем-то ее задеть. Да что там, он и лицо-то ее припоминал смутно. Кажется, они встречались в каком-то кафе… Но имя вылетело из головы.

– Аккуратней, синьорина, – сказал он на ломаном итальянском. – Тут очень скользкие полы.

– Ян! Ты… ты… ты жив, здоров, и, как я понимаю, отлично себя чувствуешь, – ответила девица по-английски. Яну показалось, что она обрадовалась ему, но дружелюбный тон быстро сменился сухим и сдержанным, а потом и вовсе гневной отповедью. – Что ж, видимо, вчера тебя и впрямь задержали важные дела. Или ты решил продолжить свой розыгрыш? Так вот, господин псевдоученый, меня ваши теории о вампирах не интересуют. Найдите кого-нибудь другого, чтобы морочить ему голову. А меня не трогайте.

Она резко выдернула руку из ладони Яна и снова чуть не упала. Ошарашенный таким яростным монологом Пшебжинский машинально снова ее поддержал.

– Погодите, синьорина… мисс… о чем вы говорите?

Она неприятно улыбнулась:

– Ах да, синьор, – она подчеркнула интонацией обращение, – теперь вы делаете вид, что мы не знакомы? Ваше дело. А меня ждут книги и карты! В отличие от вас, я не изображаю ученого, а им и являюсь!

«Карты». Мозг Яна зацепился за это слово. «Карты». Он видел карту Рима со стрелками, указывающими направление… куда? Да, он вчера… Или неделю назад?.. Пшебжинский понял, что его не держат ноги, он шагнул вперед, оперся левой рукой о стол. Правой он по-прежнему сжимал локоть девицы. Мысли неслись, как бешеные, но он никак не мог выловить конкретное воспоминание. Девушка смотрела на него уже не злобно, а с удивлением и… сочувствием?

Ее рука исчезла, потом Ян почувствовал, как под него подоткнули стул.

– Сядь, ты весь белый стал. – Голос доносился как сквозь вату. – Ян, ты… ты забыл вчерашний день? Ты болен?

– Вчерашний день, – пробормотал Пшебжинский. – Вчера… что я делал вчера?

Он помнил, как утром проснулся свежим и отдохнувшим, как собрался пойти в архив поискать… что он хотел искать? Ах, да! Какие-нибудь указания на то, где может находиться Вечный Судья. Древний вампир. Он пришел сюда, в Базилику святой Марии над Минервой. А вчера? Что он делал вчера?

Ян обхватил голову руками. Девушка, имя которой он никак не мог вспомнить, сунула ему стакан воды со стоящего в стороне колченогого стола, на котором стояли кувшин и пара стаканов. Видимо, кто-то заботился о комфорте несчастных архивариусов, вынужденных проводить целые дни в библиотеке. Пшебжинский залпом выпил воду, посмотрел на девицу и вдруг вспомнил:

– Мы с тобой сидели в кафе… пили граппу. Говорили о…

– Ты рассказывал о своей семье, – ее голос немного дрожал.

– Да? Зачем?

Девушка вздохнула, пододвинула второй стул, на котором висела какая-то одежда, села напротив Яна, положила ладонь на его руку.

– Вчера ты помог мне снять с полки книгу с картами древнего Рима. И рассказал мне о вампирах. Мы с тобой нашли в переплете старинный документ, в котором рассказывалось о Царице Города, которого нет… Помнишь?

Ян сначала отрицательно помотал головой, потом закивал. Да, он помнил, как с восторгом читал эти листы, помнил ощущение бумаги в руках.

– Первые тринадцать, – прошептал он.

Девушка кивнула.

– Потом мы пошли в кафе. Ты рассказывал мне о вампирах и о том… – она запнулась.

– О том, как погибли родители, – продолжил Ян. – А потом мы гуляли по городу, и я обещал… что я обещал?

– Ты обещал принести мне в отель свои записи о вампирах, – подсказала она.

Ян опустил голову, запустил пальцы в волосы, дернул.

– Я забыл! Извини, я почему-то все забыл. Даже твое имя.

– Ада Гордон. Меня зовут Ада Гордон.

– Ада! Точно! И ты не смогла бы выговорить мою фамилию, поэтому мы перешли на имена!

Она облегченно выдохнула, откинулась на спинку своего стула:

– Да. Послушай, а почему ты все забыл? Или, – она недобро прищурилась, – ты просто разыгрываешь меня?

– Нет! – горячо возразил Ян. – Я не стал бы! Зачем? Ты одна из немногих, кто поверил мне, кто выразил готовность мне помочь. Просто… что-то случилось вчера. Но я не помню, что именно.

Ада тяжело вздохнула.

– Ладно. Похоже, сегодня поработать здесь мне все равно не удастся. Ты ничего не помнишь, а карты забрал профессор Уайт.

Пшебжинский посмотрел по сторонам, но никого не увидел.

– Какой профессор Уайт?

– Знаменитый историк и археолог. Он изучает то же, что и мой отец – древние народы: Рим и Грецию… Я не могла отказать ему.

Яну не понравилось ни явление некоего профессора, ни то, что тот забрал карты. Поляк уже давно не доверял никаким случайностям. Вот и сейчас он с подозрением искал глазами «профессора». Наконец в дальнем углу зала он увидел фигуру, склонившуюся над книгой.

– Это и есть профессор? – Ян мотнул головой в сторону фигуры.

Ада кивнула. Ян поднялся и пошел в сторону Уайта, делая вид, что старательно изучает полки с книгами. Настолько старательно, что «не заметил» стола, за которым сидит профессор, врезался в него и уронил блокнот прямо на книгу.

– Извините, синьор, – заговорил он на ломаном итальянском. – Я случайно.

– Fors omnia versas, – усмехнулся Уайт, передавая ему блокнот. И тут же перевел на польский, – Слепой случай меняет все.

Ян почувствовал себя идиотом.

– Мы знакомы? – перешел он на родной язык. – Почему вы заговорили со мной по-польски?

– Мисс Гордон спрашивала о вас, упоминала, что вы поляк. Я подумал, что вам будет проще, если я отвечу на родном для вас языке. По-итальянски вы говорите очень неважно. Простите за откровенность.

– Да, верно, – Ян приглядывался к профессору.

На вид тому было чуть больше тридцати. Волосы аккуратно приглажены, на носу очки в тонкой оправе, модные и дорогие, костюм-тройка из легкой ткани, в которой не будет ни холодно в промозглый день, ни жарко на ярком солнце – все буквально кричало о том, что это серьезный и состоятельный человек. Красивое лицо, женщины должны влюбляться пачками. Но главное, от чего Пшебжинский выдохнул с облегчением, – профессор Уайт был именно человеком. Чутье, помогающее Яну вычислять вампиров, молчало.

Профессор вздохнул и сунул блокнот ему в руки.

– Извините, но вы мне мешаете, пан Пш?..

– Пшебжинский, – Ян взял блокнот. – Ян Пшебжинский. Еще раз извините… профессор?

– Александр Уайт. Рад знакомству, но я бы хотел поработать.

Ян еще раз поклонился и вернулся к столу, за которым сидела, нетерпеливо постукивая туфлей по полу, Ада.

– Ну что? Выяснил, что хотел?

– Да, все в порядке. Ада, раз ты все равно не можешь работать, то, может быть, я покажу тебе свои записи?

– Конечно, – девушка вскочила и сдернула со стула пиджак. На пол полетели чулки, и мисс Гордон покраснела до корней волос. – Извини, я… я промокла, пока сюда шла… там дождь… был…

Ян понимающе кивнул:

– Я отвернусь, а ты… вон там за шкафом… Можем сначала заехать в отель, чтобы ты смогла поменять… вещи…

– Нет уж! – топнула ногой Ада. – Один раз ты потерял память и пропал, я не хочу, чтобы ситуация повторилась. Мы едем к тебе!

Квартира, которую снимал Ян, не произвела на мисс Гордон особого впечатления. Кухня маленькая, комнаты темноваты, потому что прямо под окнами растут деревья, патио перед входом завалено листьями. Да и обстановка в помещении оставляла желать лучшего: шкаф с полуоткрытой дверцей, вытертый до дыр ковер на полу, продавленный диван в большой комнате. На подоконнике стояла пара пустых горшков из-под цветов и одинокая орхидея. Аде казалось, что здесь и пахнет как-то странно: старостью и пылью. Хотя на вид в помещении было чисто.

Но Пшебжинского, кажется, тут ничего не смущало. Он пододвинул Аде деревянный стул с подушечкой на сиденье, а сам прошел в спальню. В открытую дверь Ада видела, как он приподнял матрас кровати, вытащил оттуда видавший виды портфель, снял с шеи веревочку, на которой висели крестики и маленький ключик, открыл замок и достал стопку бумаг.

– Вот, это мои записи. Я здесь собрал все, что успел узнать о вампирах.

Ада покосилась на стопку.

– А как тебе вообще удалось что-то о них выяснить? – подозрительно поинтересовалась она. – Ходил по улицам и спрашивал, что люди знают о вампирах?

Ян прикусил губу.

– Я не могу… точнее, я не имею права тебе об этом рассказывать. Просто поверь: есть такие места, где можно добыть информацию. И есть те, кто готов ей делиться.

– Понимаю.

Ада действительно слышала, что есть секретные архивы, для допуска в которые необходимо подписывать строжайшие документы о неразглашении. И карать за нарушение условий могли не только смертью. Отец рассказывал ей о особых лабораториях, куда могли попасть только определенные люди. Для этого были задействованы новейшие технологии – чуть ли не отпечатки пальцев сверяли, чтобы убедиться, что человек имеет право войти.

Мисс Гордон взяла верхний лист, исписанный незнакомыми буквами. Опознать ей удалось только часть гласных и парочку согласных.

– Это что, шифр? – поинтересовалась она.

Ян побледнел, потом покраснел, взял листок – и вдруг рассмеялся:

– Нет, это не шифр, это я, идиот, не подумал, что ты не знаешь польского. Я же писал на своем родном языке.

– Польский? – Ада попыталась прочитать слово. – Тут написано что-то вроде «звициезка» … что это значит?

– Победитель, – перевел Ян. – И читается правильно «звыцензца».

– Ужасно сложный язык, – пожаловалась девушка, попыталась повторить слово, но запуталась в согласных. – Так, давай тогда ты мне сам будешь читать, а я запишу по-английски.

И она достала из сумки свой блокнот. Ян покладисто кивнул, сел на диван, подсунул себе под спину потертую подушку и принялся рассказывать:

– Прежде всего, забудь все предрассудки и мифы, связанные с вампирами. Про чеснок, серебро, кресты, святую воду и прочая, и прочая. Все это придумали сами вампиры, чтобы заморочить людям головы и отвлечь от поисков по-настоящему действенных средств. А во-вторых, и с образом жизни… то есть образом существования Детей Ночи дело обстоит не совсем так, как описывают сказки. Вот какие ты знаешь мифы, связанные с вампирами?

Ада почесала кончик носа карандашом, припоминая известные ей байки и легенды:

– Ну, они пьют кровь людей, могут передвигаться только по ночам, а солнечный свет их убивает, спят днем в гробах или в склепах, не могут заходить в церковь… тьфу, это, как ты уже сказал, неправда. Да, еще они живут вечно и остаются всегда в том же возрасте, в каком их обратили. Кстати, а как они это делают ты тоже выяснил?

Ян кивнул.

– Потом расскажу. Сейчас важно не это. То, что вампиры питаются человеческой кровью – верно. Это основа их существования, они называют это «витальной силой». Но добыть они ее могут не только из крови. Есть и другие источники. Вообще, наш мир состоит не просто из набора стихий: земля, вода, воздух, огонь… какие там еще они есть… но и из потоков силы, которых люди не видят. А вот вампирам дано их чувствовать. И благодаря этому они могут творить магию.

– Магию? – удивилась материалистка мисс Гордон. – Вроде ярмарочных фокусников, которые поднимают предметы якобы силой мысли и исчезают в клубах дыма?

– Нет, настоящую магию. Объясню чуть позже. – Ян был очень серьезен.

– Нет уж, – Ада хлопнула рукой по столу, стул под ней протестующе скрипнул, – давай все по порядку. Я же записываю. Итак, – она подняла карандаш, которым делала заметки, – настоящая магия. Что это?

Ян вздохнул, поднялся, подошел к окну, потер пальцами листья стоявшей на подоконнике орхидеи.

– Мысленные разговоры, перемещения на огромные расстояния, внушение, огненные боевые шары, воздушные вихри… Еще вампиры могут создавать артефакты с определенными свойствами. Например, способные защищать своих владельцев от чужого внимания.

Ада тщательно записывала, но тут оторвалась от бумаг и посмотрела на Яна.

– Как та шкатулка?

Пшебжинский кивнул.

– Не столько она сама, сколько камень, который хранился в ней. Шкатулка защищала сам камень, а он отводил внимание от того, кто находился рядом. Поэтому меня вампиры тогда не заметили. Меня спас их же собственный артефакт. Так мне объяснили потом.

Ада вздохнула. Накануне Ян рассказывал, что не знает, почему спасся от убийц своих родителей.

– Вчера ты говорил другое, – напомнила она. – Или тоже забыл?

Ян смущенно отвернулся к окну, побарабанил пальцами по подоконнику:

– Вчера я… немного не все сказал… До сих пор удивляюсь, что вообще с тобой поделился, – признался он. – Я же рассказывал подробности только в… тем, кто мне помог в Данциге.

– И кто же это был? – Ада откинулась на спинку стула, тот скрипнул, качнулся, но устоял.

Ян вздохнул, прыжком сел на подоконник, чуть не скинув при этом один из стоявших там горшков.

– Ада, прости, я не могу тебе про это рассказать. Это… не мои секреты. Я лично тебе доверяю. Не знаю, почему, но доверяю. Чувствую, – он прижал руку к сердцу, – что ты не предашь меня. Но про тех людей говорить не имею права. Пока. Может быть, позже я тебя с ними даже познакомлю.

Часы на стене захрипели, потом зажужжали, потом начали бить: один, два, три… шесть… восемь… одиннадцать… четырнадцать… Ян слез с подоконника, подошел к ним, дернул за свисающую цепочку, наступила тишина. Ада покачала головой, придвинулась обратно к столу.

– Ладно, вернемся к развеиванию мифов, – сказала она, вновь занося карандаш над блокнотом. – Что еще такого умеют вампиры, чего не могут люди?

– Еще… они могут бежать с невероятной скоростью. Обладают силой, в несколько раз превосходящей человеческую. Умеют приманивать «зовом»: человеку кажется, что он идет куда-то по собственной воле, а на самом деле и саму идею куда-то пойти, и направление ему навязали. Так он становится жертвой вампира.

– А что там насчет солнца?

– Это как раз связано с тем, как появляются вампиры. Обычно их обращает другой вампир… кстати, сами себя они называют «сородичи» или «Дети Ночи». Так вот, молодой обращенный не может выходить на солнце. Но с возрастом светило перестает причинять ему вред.

– И сколько лет должно пройти? – деловито спросила девушка.

– Не меньше ста. Зависит от силы обратившего. Тут есть свои нюансы… Дело в том, что современные вампиры живут среди людей и не любят себя обнаруживать. Помнишь, мы читали про Город, которого нет?

Ада кивнула. Записки монаха до сих пор лежали у нее в номере отеля на столе.

– Видимо, это Первый город. Я слышал только легенды, что раньше у Детей Ночи были свои государства, где они правили, и люди знали, что рядом живут те, кто пьет кровь. Но со временем им пришлось начать скрываться. Примерно в середине XII века старшие ввели закон, по которому все вампиры должны были прятаться от людей. Не знаю, почему так произошло. Но после этого у них сменилась система управления. Они стали делиться на группы по городам.

– Подожди! – Ада отложила карандаш, потрясла рукой. Пальцы устали писать. – А какая система была до этого?

– Родовая. Был глава рода, были те, кто считался Детьми Рода, и просто обращенные. Ну, вроде как феодалы и вассалы. У людей в Средневековье тоже была система вассалитета такого плана.

– Понятно. А потом они перешли в другую систему… как они ее называют?

Ян пожал плечами:

– Никак. Группы по городам, просто жители провинций. Подчиняются совету старейшин или старшему в поселении, вроде местного царя или князя.

– И в эти сообщества могут входить уже представители разных родов?

– Верно.

Мисс Гордон поерзала на стуле, попыталась усесться поудобней, но не преуспела – в спину продолжала врезаться деревянная перемычка стула. Ада сдвинулась вперед, устроившись на краешке сиденья.

– И они продолжают жить среди людей? По каким законам?

– По всем сразу. И по человеческим, которые приняты в конкретной местности, и по вампирским. Например, чтобы обратить человека, им теперь нужно получить разрешение местного главы.

– А раньше – главы рода?

– Ну или обратившего. Так вроде тоже дозволялось. Этот момент, признаться, я плохо помню. Не считал нужным уточнять. Меня больше современность интересует, чем древние, отжившие уже правила.

Ада сделала пару пометок на полях в блокноте.

– Продолжай.

– Да вроде я все рассказал, что знаю, – Ян пожал плечами. – Опять же, меня подробности их жизни не интересовали.

– А что тебя интересовало? – возмутилась Ада, в которой заговорил ученый. – Только способы их убийства?

– И это тоже. Но в первую очередь, как их находить. Как выяснилось, я чувствую вампира, если оказываюсь рядом с ним. Запах меняется.

– Они что, гнилью пахнут? – скривилась девушка, представляя себе ходячий разлагающийся труп, который тянет руки к шее своей жертвы.

– Нет, травой. Я так чувствую. И вообще, они же не мумии твои любимые, – съехидничал Ян. – Они выглядят как обычные люди. Для того, чтобы поддерживать силы и внешний вид, им достаточно поспать в летаргическом сне несколько часов. Хотя они могут и несколько дней проспать, или даже лет. А проснувшись, они снова выглядят также, как в момент обращения. Например, если у вампира была борода, то она снова вырастет. А вот если он ее сбреет после пробуждения, то расти она уже не будет, пока он не поспит опять.

– Угу, отличная примета, – буркнула Ада. – Если нет щетины, то либо вампир, либо аккуратист. А женщины? Они ведь среди вампиров тоже есть?

– Есть, – грустно сказал Ян. – Я же рассказывал тебе про ту, которая убила мою мать. У женщин волосы отрастают так же.

Ада внимательно перечитала все, что успела записать, и сделала вывод:

– Получается, что обычный человек не сможет узнать вампира, пока тот не начнет из него кровь пить.

Пшебжинский кивнул.

– Грустно. – Мисс Гордон поднялась, прошла по комнате, разминая уставшую руку.

Еще раз пролистала свой блокнот, надеясь увидеть в записях хоть какую-то подсказку, но в заметках не было ничего обнадеживающего. Получалось, что люди ничего не могли противопоставить вампирам. Но ведь как-то Ян с ними все же боролся? Вон, шкатулку использовал, чтобы скрываться.

– Слушай, – вдруг оживилась она, – Их артефакты ведь работают и у людей? Как этот твой камень, например. Так, может быть, есть такие артефакты, которые помогают вампирам опознавать друг друга? Они бы людям очень пригодились.

– Вряд ли, – пожал плечами Ян. – Они друг друга чуют без всяких амулетов.

Ада сникла. Внезапно ей очень-очень захотелось тоже увидеть хоть одного вампира.

– Здесь, в Риме, сейчас они тоже есть, – заметил Ян, как будто угадав ее мысли. – Одного я вчера на площади видел… видел… – он вдруг замер. Потом запрокинул голову и истерически расхохотался: – Господи! Какой же я идиот! Вот почему я все забыл!

Ада на всякий случай встала, Ян вдруг стал ей… страшен. Он смеялся, некрасиво раскрыв рот, пальцы вцепились в листок, став похожими на птичьи когти, кадык ходил вверх-вниз, а глаза закатились так, что она видела белки.

– Мистер Поляк, может, тебе водички налить? – осторожно спросила она.

Ян перестал смеяться также резко, как и начал.

– Вчера я поехал от тебя на такси, на площади была толпа, там говорил речь какой-то тип, и все были буквально в экстазе от его слов. А потом я увидел вампира. Он смотрел на меня, и я перепугался до потери памяти. Даже не помню, как попал домой. А проснувшись, забыл половину предыдущего дня. Чуть тебя не забыл.

– И почему так получилось? – удивилась Ада.

– Воздействие! – выкрикнул Пшебжинский. – Вампирское воздействие! Я попал под него вместе со всей толпой. А у меня все же есть какая-никакая защита, вот она и сработала таким способом: память мне отшибла.

– То есть ты тоже маг? – сделала вывод Ада.

Ян отвернулся, принялся аккуратно складывать бумаги на столе, переложил пару листков в другом порядке.

– Нет, – ответил он, не глядя на девушку. – Просто я умею немного защищаться.

– Этому тебя научили те же люди, которые дали сведения о вампирах, – догадалась Ада. – Те, которые взяли с тебя подписку о неразглашении. Не бойся, я никому ничего не скажу.

Ян посмотрел на нее. В серых глазах плескался настоящий страх.

– Зря я тебя в это втянул, – тихо сказал он.

– Уже втянул, поздно жалеть.

Ада вытащила из сумки перерисованную карту, выложила ее на стол перед Яном.

– А теперь скажи, какое отношение к Детям Ночи имеют эта карта и эти стрелки?

Часть пятая, в которой происходит первое нападение

Вечером все кошки серы. Нет, профессор Александр Уайт прекрасно знал, что в поговорке была «ночь», но именно в сумерках сливаются лица, фигуры делаются похожими на тени, а люди легче могут стать охотниками или жертвами. Самые же страшные дела подчас вообще творятся не ночью, а днем, под ярким светом солнца.