Осенний эспрессо со смертельным исходом

Пролог

Маленький цветочный магазинчик «Белая магнолия» утопал в ароматах, будто сотканных из осени: горячая корица из соседней кофейни, терпкий эспрессо, медовый шёпот хризантем и лёгкая горчинка астр смешивались между собой и создавали неповторимую осенне-цветочно-кофейную атмосферу.

Сквозь высокое окно, затянутое кружевом дождевых капель, лился янтарный свет уличных фонарей, превращая каждый лепесток в драгоценный камень. Над прилавком горела старая настольная лампа с зелёным абажуром – единственный источник света в магазине. Её тусклый свет выхватывал из полумрака лишь островки жизни: букеты на полках, дрожащие тени на стенах и продавщицу за прилавком.

На полках, словно на миниатюрных сценах, стояли вёдра с букетами: алые розы, золотые бархатные хризантемы, оранжевые герберы, и фиолетовые астры.

И среди этого буйства красок и жизни – она.

Лариса, хозяйка магазина, стояла за прилавком и напоминала неопрятную кляксу на детском рисунке. Её серые, будто присыпанные пеплом волосы были собраны в небрежный пучок, кожа – бледная, с желтоватым оттенком, давно не видевшая солнца.

Маленькие толстые пальцы с облупившимся лаком яростно втыкали стебли в зелёную губку, будто закалывали врага, а не собирали романтический букет. Она ругалась с кем-то, кто стоял за прилавком. На первый взгляд это были обычные фразы, но интонация превращала их в унизительную тираду.

Лариса знала толк в скандалах, она была мастером подобрать такое словечко, что кровь застывала в жилах. И даже один её взгляд мог превратить живого человека в камень. И самое ужасное – ей это нравилось. Она с гораздо большим удовольствием устраивала скандалы, чем собирала букеты.

Можно было только догадываться, какое выражение было сейчас на лице несчастного, оказавшегося один на один с Ларисой. Бедняга.

Она уже отставила букет в сторону – эти дурацкие цветы внезапно показались ей смертельно скучными. Зато перед ней был гораздо более увлекательный объект – живой, дышащий, явно нервничающий… Идеальная жертва.

Лариса прищурилась, медленно обводя собеседника взглядом, будто выбирая, с какого боку начать. Её губы растянулись в сладковато-ядовитой улыбке, после которой даже самые стойкие начинали непроизвольно ёрзать.

– Ну что, я понятно изъясняюсь? – её голос звучал мягко, почти ласково, но в воздухе почему-то запахло гарью.

Она вошла во вкус, как кошка, впервые почуявшая мышь. И теперь не отпустит, не даст передышки, не оставит ни единого шанса. Будет играть, мучить, высасывать душу по капле – и получать от этого неприличное удовольствие.

Ведь Лариса точно знала, что рано или поздно каждый ломался.

– Будет так, как я сказала! – её голос звенел в тишине цветочного. – И это не обсуждается!

Лариса торжествующе подняла подбородок, готовясь к новой словесной атаке. Её пальцы сжались в кулаки, а в глазах загорелись опасные огоньки – сейчас она разорвёт оппонента в клочья…

Но собеседник просто кивнул. Молча. И поставил перед ней стакан с дымящимся кофе.

Лариса замерла. Так… нечестно.

Она уже размахнулась для очередной убийственной фразы, уже набрала воздух в лёгкие, уже почувствовала на языке острую, как бритва, реплику..

А он взял и согласился. Предатель.

Она недовольно хмыкнула, схватила стакан и громко отхлебнула. Слишком сладко. (Как и эта дурацкая покорность.)

Тишина. Собеседник стоял и смотрел. Молча. Чёртовы молчуны.

Лариса немного растерялась. Опять приступать к сборке букета? Ей совсем не хотелось. Поручить эту сборку собеседнику? Тоже не подойдет. Может просто выгнать его?

Этот проклятый кивок оборвал её на самом интересном месте!

– Всё! – она взвизгнула, швырнув в сторону невидимого врага салфетку. – Иди отсюда!

Лариса резко развернулась к цветочным стеллажам – все стоявшие там цветы поплыли перед ней, словно акварель, залитая водой. Она тряхнула головой, но пелена не рассеялась – только усилилось странное жжение в горле.

Эспрессо.

Тот самый, что стоял на прилавке. Слишком сладкий. С каким-то…

Вишнёвым послевкусием.

Её кровь похолодела.

– Не может быть…

Всего один раз в жизни она пробовала вишню, в семь лет. Тогда она моментально посинела, а врачи еле её спасли. После этого ей еще долго пришлось лежать на больничной койке.

Лариса рванулась к прилавку. На месте, где только что стоял собеседник теперь было пусто. И эта пустота намекала на плохой исход дела.

Лариса схватилась за горло.

Оно сжималось, будто невидимые пальцы впивались в шею. Дышать. Надо дышать.

Дверь.

Она бросилась к выходу, схватилась за ручку – заперто.

Ключ.

Он всегда торчал в замке – ржавый, потёртый. Лариса никогда не вынимала его, пока была внутри. Никогда. Но теперь его там не было.

– Телефон… – её голос звучал хрипло, чужим эхом. – Нужно вызвать скорую…

Она четко помнила – оставила телефон на прилавке, рядом с недопитым эспрессо. Лариса рванулась к прилавку, рука смахнула лампу – абажур со звоном ударился о пол, и комната разом погрузилась во тьму.

Но теперь на прилавке лежал только букет – тот самый, недоделанный, с торчащими в стороны стеблями, будто кричащий о её беспомощности. Телефона нигде не было.

В груди зашевелилось холодное, липкое подозрение.

– Нет, нет, нет…

Она вцепилась в сумку, вывернула её наизнанку над полом. Оттуда посыпался дождь из мелочей: скомканные салфетки, помада в её любимом оттенке «Красная ярость», ключи от квартиры.

Ничего.

Ничего полезного.

Ничего, что могло бы её спасти.

Куртка.

Последний шанс.

Она разорвала карманы, вывернула подкладку – там тоже ничего. пальцы задрожали, зрение помутнело, горло…

Дышать становилось всё труднее и труднее.

БАМ.

Тишина.

Лариса лежала на полу среди рассыпанных цветов – алые розы смешались с её распущенными волосами, а оранжевые герберы стали еще ярче на фоне её бледнеющего лица.

Тихо.

Спокойно.

Только последний лепесток с недоделанного букета медленно опустился ей на грудь… и замер.

Тишину разрушил скрип старой форточки.

Она распахнулась снаружи. И вот из окна летит ключ, тот самый старый и потертый. Он описал в воздухе дугу, ударился об пол, зазвенел, подпрыгнул и исчез под прилавком.

Следующим приземлился телефон.

Удар.

Экран сразу же покрыла паутина трещин, он моргнул и погас.

Где-то за окном проехала машина – её свет мелькнул по стенам, осветив на секунду открытую форточку. Будто насмехаясь, фары на миг высветили разбитый телефон, ключ и Ларису лежащую среди рассыпанных цветов – и снова тьма.

Глава 1

День начинался так, будто сошёл с обложки журнала про счастливую осень

Солнце светило ярко, и из окна квартиры казалось, что на улице всё ещё лето. Но стоило выйти на улицу, и осень тут же напоминала о себе: лёгкий холодок норовил пробраться под кардиган, оставляя за собой следы мурашек.

Алиса натянула рукава чуть ниже, к самым кончикам пальцев, и укуталась в шерстяные объятия.

– День сегодня будет отличный! – промурлыкала Алиса, подставляя лицо солнцу. – Его точно ничего не испортит.

(Последняя фраза, конечно, звучала как прямое приглашение для судьбы устроить небольшой апокалипсис. Но кто же об этом думает в такое прекрасное утро?).

Алиса часто ловила себя на мысли, что им с Виталием невероятно повезло с этим районом. В отличие от безликих бетонных коробок, теснящихся друг к другу, как сонные офисные клерки в час пик, они оказались в островке уюта – среди аккуратных трёхэтажных домиков с французскими балконами, украшенными цветочными ящиками.

По утрам воздух наполнялся ароматом свежих круассанов из соседней булочной, а по вечерам в скверике зажигались старомодные фонари, отбрасывающие тёплый янтарный свет. Большой город с его вечной спешкой оставался всего в пятнадцати минутах езды, а здесь время текло иначе – размеренно, как мёд из деревянной ложки.

Соседи здоровались при встрече, в парке резвились упитанные белки, а по субботам на площади разворачивался фермерский рынок. Казалось, это было идеальное место для жизни…

До сегодняшнего утра.

Алиса спешила в кофейню «Осенний лист», поправляя на ходу светлые волосы. Осенний ветер срывал с деревьев начинающие желтеть листья, но она не обращала внимания – мыслями уже была там, где пахло жареными зёрнами и пряностями.

С приходом сентября в кофейне появлялось волшебное сезонное меню: тыквенный латте с призраком корицы на пенке, капучино «Грушевое наслаждение» с звёздочкой гвоздики, кофе «Карамельное яблоко» – его подавали с настоящей карамельной палочкой, – и детское какао с розовыми маршмеллоу, таявшими, как последние воспоминания о лете.

И если бы Алиса знала, что сегодня в кофейне её ждёт не только любимый напиток, но и особое происшествие, возможно, она бы выбрала другой маршрут… Но кто же откажется от сезонного латте в такой прекрасный осенний день?

Алиса бодро шагала к кофейне, уже чувствуя на языке бархатистый вкус тыквенного латте с его фирменной пенкой в виде осеннего листа. Как же странно устроена жизнь – теперь этот напиток ассоциировался у нее с уютом, хотя в детстве тыквы вызывали у нее отвращение.

Она отчетливо вспоминала бабушкин огород, где огромные желто-белые плоды лежали, как инопланетные существа. Особенно запомнился момент, когда дед рубил их топором – сладковато-приторный запах разлетался по всему двору, вызывая у маленькой Алисы тошноту. «Фу, какая гадость!» – думала она тогда.

Но времена изменились. Теперь тыква превратилась в королеву осеннего меню – из нее готовили крем-супы с имбирем, воздушные маффины, пряные латте… Возможно, в этом и заключался секрет жизни? Ведь если посмотреть поверхностно – одни проблемы и препятствия. Но стоит только найти правильный «рецепт»....

Алису вырвал из размышлений внешний вид женщины, которая её ждала. Перед ней стояла Ксения – её новая подруга с первого этажа.

Обычно Ксения напоминала тростинку – стройная, с идеальной выправкой, доставшейся ещё от лет, отданных бальным танцам, а потом и работе стюардессой. Но сейчас эта тростинка поникла. Её спина, всегда такая прямая, сгорбилась под невидимой тяжестью, а плечи скруглились, будто от дурного известия.

Темные волосы, что обычно были убраны в тугой пучок, теперь выбивались из-за ушей растрёпанными прядями. А её карие глаза, всегда весёлые, были воспалены и блестели от невысохших слёз.

– Ксюш, что случилось? – Алиса инстинктивно потянулась к подруге, но та отстранилась, лишь бессильно помотав головой.

В этот момент знакомый звон колокольчика над дверью кофейни прозвучал как похоронный звон. Дверь распахнулась, и оттуда вышли двое санитаров с чёрным мешком на носилках. Даже не нужно было видеть содержимое – по тому, как неестественно провисла ткань посередине, по мрачным лицам медперсонала и резкому жесту полицейского, отгоняющего любопытных, становилось ясно: это был труп.

Ксения издала странный звук – нечто среднее между всхлипом и сдавленным смешком, каким смеются, когда нервы на пределе. Её пальцы с маникюром цвета карамели впились в рукав Алисы, оставляя на ткани морщинки.

– Это же Лариса… из «Белой магнолии», – прошептала она, и в её голосе странным образом смешались ужас и какое-то почти виноватое облегчение.

Их любимая кофейня «Осенний лист» располагалась на первом этаже, разделяя пространство с цветочным магазином. Справа – уютный кофейный уголок с крошечными столиками из дерева, ароматом свежей выпечки и меловым меню на грифельной доске. Слева – буйство красок «Белой магнолии», где под мягким светом абажуров цвели хризантемы, астры и розы. Два совершенно разных мира, разделённые лишь узким проходом.

Алиса машинально подняла взгляд. Небо по-прежнему сияло безмятежной голубизной, будто ничего не случилось. Откуда-то из детской площадки доносились звонкие детские голоса, а из открытого окна верхнего этажа лилась песня «Вот и лето прошло» – старый шлягер, который так любила включать соседка-пенсионерка. Ларисы уже не было, а жизнь продолжалась своим чередом.

Двор постепенно наполнялся людьми. Из подъездов выходили соседи в домашних тапочках и накинутых наспех кардиганах. Бабушка-консьержка с вязанием в руках. Молодая мама с коляской. Даже вечно занятый бухгалтер Игорь Петрович вышел из своего офиса. На их лицах читалась странная смесь сочувствия, страха и того самого неудобного, но непреодолимого любопытства, которое заставляет людей замедлять шаг у места аварии.

Алиса почувствовала, как пальцы сами собой потянулись к дверной ручке кофейни «Осенний лист». Она набралась смелости и вошла внутрь.

Глава 2

Алиса переступила порог «Осеннего листа», и её взгляд сразу упал на белую меловую линию у прилавка – причудливый контур, напоминающий искаженную тыкву из детских страшилок.

За прилавком вместо привычно угрюмой Ларисы стоял улыбчивый полицейский в перчатках, перебирающий букеты цветов, будто они могли рассказать, что здесь произошло.

– А, новая свидетельница? – лениво окликнул её седеющий следователь в мятом пиджаке, отхлебывая из бумажного стаканчика. – Иван Петрович, возьмите у неё показания. Только покороче, у нас тут больше похоже на естественную смерть.

Молодой офицер с усталыми глазами и блокнотом в руках едва поднял голову:

– Вы были знакомы с покойной? Обычная формальность.

За его спиной двое полицейских спокойно обсуждали футбол, попивая капучино с корицей – видимо, из запасов кофейни. Один даже попросил добавить ему сиропа. Создавалось ощущение, будто они пришли не на место возможного преступления, а на плановую проверку.

– Лариса? Да, мы… – Алиса запнулась, глядя, как полицейский фотограф делает снимки, а потом бережно отодвигает вазочку с осенними листьями, чтобы не задеть. – Мы часто ходили в эту кофейню, а Лариса здесь работала.

– Понимаю. – Иван Петрович что-то неразборчиво записал. – Ничего странного в последние дни не замечали? Жаловалась на здоровье?

Из глубины кофейни донесся смех – там третий полицейский, судя по всему, обнаружил коробку с фирменными круассанами и щедро угощал коллег. На фоне белой меловой разметки это выглядело сюрреалистично.

– Нет, но… – Алиса почувствовала, как в горле застрял ком. – Разве так обычно ведут себя на месте преступления?

Детектив в пиджаке флегматично доел печенье:

– Милочка, если бы мы рыдали над каждым трупом, давно бы сами в гробу лежали. Ждём результатов вскрытия, но – он кивнул в сторону прилавка, – ни следов борьбы, ни повреждений. Скорее всего, сердце. Хотя… – он вдруг прищурился, – а почему вы решили, что это преступление?

В этот момент из-за прилавка вынырнул полосатый кот – владелец кофейни подобрал его еще котенком и теперь он жил в «Осеннем листе»– и, потянувшись, уселся прямо на место, где час назад лежало тело. Полицейские даже не обратили внимания. Только кот, кажется, смотрел на Алису с немым вопросом в зелёных глазах, будто знал то, что не замечали эти люди в форме.

Через минуту к Алисе подошел Максим, владелец кофейни и её единственный работник. Алиса приподняла бровь, указывая на чашку, стоявшую на прилавке Ларисы:

– Похоже на кофе из твоей кофейни. Я думала она никогда не пила твой кофе?

Максим, закатил глаза и понизил голос, чтобы полицейские не услышали:

– Официально? Никогда. Каждый раз, когда я предлагал, она морщилась, как будто я подсунул ей стакан с бензином. «Этот ваш кофе воняет горелым», – говорила.

Он нервно потер ладонью шею, оставив след от кофейной гущи.

– Но вот в чем фишка… Ты же знаешь, что я закрываю кофейню после обеда, потому что в это время мой кофе уже никому не нужен. Так вот я выяснил, что кто-то почти каждый день делал себе кофе после закрытия. Я сначала думал – может, уборщица? Но она терпеть не может кофе. Потом однажды я случайно вернулся за забытым телефоном и…

Максим замолчал, его взгляд снова ускользнул к витрине цветочного магазина.

– И? – мягко подтолкнула его Алиса.

– И я увидел, как Лариса быстренько сунула свою кружку в раковину, – продолжил он. – А когда заметила меня, побледнела, будто привидение увидела. И шипела… Прямо как этот полосатый негодяй, когда ему на хвост наступают.

Максим кивнул на кота. Тот, словно почувствовав, что о нём говорят, с достоинством поднялся и удалился на свою лежанку, демонстративно подняв хвост. Алиса задумчиво склонила голову.

– Так почему ты думаешь, что это была она? Может, кто-то еще?

Максим фыркнул.

– Потому что больше некому! Кроме нас двоих и уборщицы, в этом здании после обеда ни души. Вряд ли кто-то из случайных покупателей цветочного, примется сам себе делать кофе в закрытой кофейне. А еще… Он понизил голос до шепота. …в тот день в раковине лежала ложка. С остатками взбитых сливок и корицы. А Лариса, между прочим, обожала капучино с корицей. Только вслух в этом никогда не призналась бы. А еще я однажды специально пересчитал свои фирменные стаканчики перед уходом. А на следующий день не досчитался целых четырех.

Алиса задумалась.

– Значит, она ненавидела тебя и твой кофе при всех… но тайком пила его, когда никто не видел?

Максим кивнул, довольный своей догадкой.

– Ирония судьбы, да? Теперь вот… Он махнул рукой в сторону очертаний на полу …и последняя чашка кофе в ее жизни так и осталась недопитой.

Алиса посмотрела на чашку с помадой.

Дверной колокольчик зазвенел и народ стал заходить в кофейню.

Максим, окрылённый неожиданным наплывом клиентов, работал как заправский бармен в час пик:

– Двойной раф с ванилью! Флэт уайт на кокосовом! И кто-то заказывал какао с маршмеллоу в виде привидения?

Полицейские, местные бабушки, любопытные соседи – все столпились в кофейне. Кот, не привыкший к такому количеству людей, смотрел на посетителей с интересом.

– Ой, какая прелесть! – восторгалась пенсионерка Марья Ивановна, откусывая третий круассан. – Так давно здесь не было такого ажиотажа!

– Это потому что Лариса не орет на каждого, кто крошки на пол роняет, – пробормотал подросток из соседнего подъезда, заказывая пятый капучино.

Максим, потный, но счастливый, подмигнул Алисе:

– Вот бы каждый день по трупу в цветочном!

Алиса чуть не поперхнулась своим латте.

Когда толпа наконец начала расходиться, Максим с гордостью выставил счёт:

– Итого пять тысяч семьсот рублей, пожалуйста!

Наступила мёртвая тишина.

– Это… это не комплимент от заведения? – растерянно спросил полицейский, доедающий последний эклер.

– Комплимент – это то, что я вас не выгнал, когда вы съели весь мой запас печенья, – улыбнулся Максим.

– Но… но мы же на работе! – возмутился следователь в мятом пиджаке.

– А я – нет? – парировал бариста. – Я вообще-то собирался уже уходить, но вас пожалел.

Бабушка Марья Ивановна ахнула:

– Дорогой, да у меня пенсия двенадцать тысяч!

– Тогда зачем ты съела три круассана с миндалём? Они самые дорогие!

Подросток попытался незаметно слинять, но Максим ловко поймал его за капюшон:

– А ты мне за пять капучино заплатишь или как?

– Так, народ, – Алиса хлопнула в ладоши, как учительница в младших классах, – скидываемся по-честному! Кто сколько может!

Толпа зашевелилась. Бабушка Марья Ивановна первая полезла в ридикюль:

– У меня три рубля, две конфеты "Мишка на Севере" и пуговица от пальто…

– Пуговицу оставьте, – буркнул Максим, – а вот "Мишку" беру. Они у меня в печенье хорошо запекаются.

Подросток в кепке вывернул карман:

– Пять рублей и жвачка. Уже жеванная. Но вкус ещё есть!

– О, отлично! – Ксения схватила жвачку. – Это же вещественное доказательство!

– Чего?!

– Ну… вдруг убийца жевал именно эту…

Полицейский в углу фыркнул:

– Вы хоть понимаете, что это…

– Так, народ, логика проста! – размахивал руками сантехник Дмитрий, используя разводной ключ вместо мегафона. – Лариса годами портила бизнес Максиму – значит, её касса должна покрыть ущерб! По справедливости!

Толпа загудела одобрительно. Даже кот перестал вылизывать лапу и внимательно посмотрел в сторону цветочного магазина, оценивая шансы.

– Это же мародёрство! – попытался вставить полицейский, но его голос потонул в общем гуле.

– Какое мародёрство?! – возмутилась бабушка Марья Ивановна, потрясая костылём. – Это инвестиции в будущее кофейни! Лариса бы одобрила!

– Одобрила бы?! – закатил глаза полицейский. – Она при жизни из-за десяти рублей сдачи скандалила по полчаса!

– Ну и что? – парировал подросток в кепке. – Теперь-то она не поскандалит. Считай, поминки устраиваем.

Наступила неловкая тишина. Даже кот заморгал.

Полицейский вздохнул и посмотрел на пустой кошелёк:

– Ладно… вскрывайте. Но если там меньше пяти тысяч – я вас всех арестую за препятствование следствию.

Толпа ринулась к кассе. Сантехник Дмитрий с торжеством выломал ящик под одобрительные возгласы.

Все замерли в ожидании.

Касса пустовала. Если не считать одинокой мятой купюры в десять рублей и записки «Лариса, верни долг!!!»

– Ну что, – торжествующе сказал полицейский, – теперь все довольны?

Вся кофейня разом погрустнела. Платить никому не хотелось, а Максим уже настроился на прибыль.

Ксения на минуту задумалась и решила, что знает как спасти ситуацию:

– А давайте сделаем акцию! «Плати за кофе – получай букет в подарок!». Цветы-то теперь бесхозные…

Лицо Максима осветилось:

– Гений!

Через пять минут полицейские пили капучино с розами в петлицах, бабушки умилялись над букетиками фиалок, а подросток держал в руках герберы, раздумывая кому же их подарить.

– Вот это бизнес ход, – восхищённо прошептала Алиса, наблюдая, как Максим впервые за год радостно звенит мелочью в кассе.

– Главное, чтобы Лариса не восстала из мертвых, – философски заметила Ксения, нюхая хризантему. – Она бы точно прибила нас за бесплатный разбор её цветочного товара.

– Не волнуйся, – Максим ловко поймал выпавшую из вазочки гвоздику. – Если она и явится, мы её угостим кофе. Специальным.

Бариста подмигнул Алисе

Кофейня «Осенний лист» впервые за долгое время получила прибыль. Жаль, главная помеха бизнесу не могла увидеть этот триумф. Хотя… кто знает.

Глава 3

С балкона открывался вид, будто сошедший с поздравительной открытки. Ярко-желтые клены и багряные дубы переливались на закатном солнце, словно кто-то рассыпал по парку золотые монеты. Ветер играл листвой, отправляя в танцующий полет несколько алых листьев, которые медленно кружили перед балконом.

Алиса облокотилась на перила, вдыхая воздух, напоенный ароматом опавшей листвы. В руках она сжимала кружку чая с шиповником, который отражался в ее глазах теплыми янтарными бликами.

– Знаешь, когда смотришь на такую красоту, – она сделала глоток, – совсем не хочется верить, что кто-то мог совершить убийство.

Ксения, примостившаяся в плетеном кресле с какао, украшенным взбитыми сливками, фыркнула:

– Ты серьезно думаешь, что это убийство? Может, ей просто стало плохо?

В этот момент дверь на балкон распахнулась, и появился Виталий с подносом, на котором красовались три куска еще теплого яблочного пирога. За ним потянулся сладкий шлейф корицы и ванили.

– Ага! – он торжествующе поставил десерт на столик, отчего пара листьев сорвалась с перил и закружилась вниз. – Значит, начинается?

– Что начинается? —Ксения удивленно посмотрела на него.

– Расследование, конечно! У нас даже импровизированное детективное агентство есть. «Гусь и кот».

Ксения фыркнула, и взбитые сливки на её какао дрогнули, как осенний лист на ветру:

– Что за дурацкое название?

Алиса перевела взгляд на золотистые кроны деревьев за окном, где ветер играл с листвой, будто перетасовывая колоду карт.

– Я обязательно тебе расскажу, – выдохнула она, и в её голосе прозвучала тёплая ностальгия. – Это история нашего с Виталием знакомства.

– Но сейчас, – Алиса резко переменила тему, доставая блокнот с нарисованным гусем на обложке, – у нас есть более важные дела. Ты видела записку «Лариса, верни долг»? Чем это не улика?

Ксения задумчиво смотрела на улицу, где бушевал золотой листопад. Ей казалось, что Алиса высасывает расследование из пальца, словно пытаясь разглядеть тайну в случайном узоре опавших листьев. Если полиция закрыла дело, признав это несчастным случаем, то и копать здесь, по мнению Ксении, было нечего.

– Может, она просто должна была за цветы?

– Или там что-то серьезнее, – многозначительно протянул Виталик.