Неоновый омут

Он боковым зрением увидел, как удивленно приподнялись ее брови.

– Ты один туда едешь? – спросила она.

– Да.

– Хм-м, интересно, – произнесла Вика, но не стала дальше интересоваться.

Толя рассчитывал, что его лаконичные ответы отобьют у Вики желание расспрашивать его дальше. Он не хотел посвящать ее в свои планы и тем более раскрывать свои мотивы. Он не стал рассказывать о них даже близким, ограничившись лишь тем, что сообщил другу Сане о том, что уедет на некоторое время в отпуск, и матери, у которой оставил свои вещи со съемной квартиры, сказав, что решил на время сменить обстановку.

Еще какое-то время повозившись в телефоне, Вика пожаловалась:

– Блин, у меня сети нет. Почему ничего не грузит?

Толя нехотя посмотрел в свой телефон, попытался зайти в навигатор, где должен был висеть забитый ранее маршрут до Казани. По идее, не должно было быть проблем со связью: радио исправно работало и телефон показывал две полные полоски. Однако стрелка, указывающая их местоположение, зависла в трехстах метрах от заправки. Он попытался обновить навигатор, но там загорелось уведомление, что сеть недоступна. Вика была права, сети и в вправду не было.

– Хм-м, у меня тоже пропала, хотя показывает, что есть…

– Вот и у меня тоже, – буркнула Вика, заволновавшись. – Как так, она же буквально недавно была? До меня же дозвонились! Бред какой-то?..

– В дороге всегда так. Особенно в дороге по России. Пока забей. Думаю, ближе к Казани появится, – отмахнулся Толя, сам удивляюсь таким фокусам со связью, а потом вспомнил, что Вика не сможет посмотреть гостиницу по дороге, так как ее укачивало. – Ну, или на месте разберемся. Не боись, не выкину я тебя посеред дороги, как этот твой… парень. Помогу, чем смогу. Делов-то!

Вика удрученно поблагодарила и, пожав плечами, отложила телефон. Пристегнувшись и стартовав, Толя встроился в колонну машин, и они продолжили свой путь на восток.

– Ты не думай ничего. Я реально пыталась посмотреть гостиницы, а тут как назло…

– Да расслабься! Такое бывает. Не удивлюсь, если при полной сети ничего бы не работало. Это же Россия, – пожал плечами Толя.

– Наверное. Но, блин, прям как специально! Вот когда не нужно, то звонки проходят, а когда нужно, сети нет.

– Так и живем, – с улыбкой резюмировал Толя и сменил тему: – А что в итоге сказал твой парень? Ну, по телефону, – и тут как бы невзначай осторожно поинтересовался: – Он не хочет вернуть тебя?

Вика сделала глубокий вдох, как будто Толя спросил ее о здравии больной бабушки.

– Да нет… Он пока еще на эмоциях. Типа успокоился, но чуть что скажу – сразу в ор.

– А ты ему сказала, что тебя подкинут до Казани?

– Ну-у-у… как бы, да, сказала… что на автобусе доеду, – сказала Вика и тут же поспешила объяснить: – Просто я не хочу больше иметь с ним дело, поэтому не стала говорить, что меня подбросят. А то начнет из себя героя строить или еще кого. Но ты не подумай, что это я так специально тебя гружу и не хочу к нему возвращаться, – начала она извиняться. – Он на самом деле не хочет меня возвращать. Ну, в смысле, не то, чтобы меня… Он наверное бы вернулся, если бы я согласилась ехать с ним в Ижевск. Но я не хочу, и, видите ли, этим все усложняю ему. Всю картину мира, блин, порчу!

– То есть, он строит из себя истеричку и гнет свою линию? – спросил Толя, усмехнувшись. – А ты не хочешь ему уступать и гнешь свою?

– Что-то типа того.

Его удивляло, что Вика, несмотря на зажатость и стеснительность, предпочла первого встречного своему парню, с которым была знакома явно дольше, чем с Толей. Он порой встречал таких людей, будто бы не от мира сего, готовых по первому зову подорваться с места и помчаться навстречу приключениям, словно осиновый лист на ветру, но Вика мало походила на такую. Гораздо больше казалось, что она была сильно расстроена чем-то, хоть и скрывала это. Толя не знал, как на такое реагировать, при этом не переходя на личные вопросы, наподобие: «Что у вас там случилось, выкладывай. Что сделал этот мудак?», словно они были близкими друзьями, которые могли позволить себе такую фамильярность.

– Ну, молодец! Так держать! – вместо этого решил Толя то ли сыронизировать, то ли приободрить ее, и пояснил: – Видимо, знатно вы поссорились, что он тебя посеред дороги бросил. Или в Ижевске все настолько плохо, что тебе лучше куда угодно, но только не туда?

Толя не шибко хотел лезть в печенки собеседнице и раскручивать ее на душевный разговор, но казалось, не задать этот вопрос было бы совсем бездушно.

Вика поначалу от его вопроса замялась, но затем все же ответила:

– Да в Ижевске, может, все не так плохо, но я туда не хочу. Как бы, пару дней, да, может, и пойдет, но не всю неделю. Но он такой принципиальный, вот я и подумала, а мало ли он вообще меня никуда потом не отпустит. Приеду в Ижевск, а захочу уехать раньше – не смогу. Он поэтому разозлился, потому что я из-за этих опасений отказалась проводить там весь свой отпуск. У меня всего неделя, и тратить ее на Ижевск вообще не хочется. Лучше в Казани побыть. Я об этом ему твердила, но он меня не слышал.

Толя не понял, как из-за такого можно настолько вспылить, чтоб оставить девушку одну на остановке и уехать.

– То есть, у него были на тебя планы, а ты их не оправдала, и поэтому он тебя выкинул? – попытался разъяснить ситуацию он. – Он у тебя «абьюзер», что ли, или как их там?

– Да не. Ну, то есть не совсем… Это не он меня выкинул, – начала объяснять Вика и вздохнула. – Я сама попросила высадить меня. С ним просто как-то странно получилось. Мы знакомы всего ничего, два с половиной месяца…

В голове Толи наконец-то сложился недостающий пазл, которого он поначалу даже и не заметил в рассказе Вики – факт того, что она сама вышла из машины. Не парень ее высадил, что казалось немыслимым в условиях романтического путешествия вдвоем по России, а именно девушка сама вышла из машины и послала парня на все четыре стороны, сама толком не понимая, как в дальнейшем будет выбираться из этой глуши. И хоть ее поступок отдавал сумасшествием, но Толя невольно проникся к ней уважением: нечасто он встречал настолько упертых и свободолюбивых девушек, готовых пойти на такой риск.

– Так это ты ушла?! Во даешь! – воскликнул Толя. – Но что-то ты совсем не продумала, как обратно добираться будешь, когда из машины высаживалась. Надо было в Казани его бросить. Там не было бы такого геморра, как обратно вернуться. А ты взяла и с плеча как рубанула!.. Обычно с Москвы девушки наоборот – все расчетливые и меркантильные, а ты что-то отстаешь от своих соплеменниц.

– Да у меня как-то и в мыслях не было, что надо до Казани терпеть и там бросать, – сбитая с толку, отвечала Вика. – О таком обычно не думаешь, когда уже все – до ручки довели.

– А тебя прям довели? – с улыбкой поинтересовался Толя, искоса посмотрев на Вику. На истеричку или жертву насилия она мало походила.

Вика подперла голову рукой, прислонившись к окну.

– Да на самом деле там по мелочи. То одно, то другое. Отпуск еще этот. То ли попаду я в Казань в галерею Васильева, то ли нет, – он еще не решил. Но как так? Это и мой отпуск тоже! Я его себе еле-еле у начальницы выпросила. Потом и вовсе по дороге… Ну, в общем, довел меня, вот и сбежала. Хорошо еще, что не стал глупить и отпустил. То ли сам разозлился, то ли понял, что я серьезно не хочу с ним никуда ехать, а не просто когда девушка мозги кому-то делает.

Вика на некоторое время замолчала, видимо, вновь пустившись переваривать произошедшее. Толя ее не торопил, и вскоре та доверительно продолжила:

– Просто все так быстро завертелось, что я не задумывалась особо. Знаешь, как будто плыла по течению, думая, что так и надо. Он сказал: «Поехали в отпуск», а я даже не спросила, куда. Думала, что по ходу разберемся, что он точно учтет мои пожелания. Все плыла в каких-то мечтах. И в итоге мы уже едем в Ижевск, хотя там толком не на что смотреть. И нет бы компромисс найти – так ему это не нужно! Успеем еще, сказал он. А когда успеем? Мало ли, мы вообще расстанемся. А тут он сразу за меня все решил, – жаловалась Вика. – Ему, видимо, был нужен хоть кто-нибудь, чтобы в этот его Ижевск съездить, а не я сама.

– А почему Ижевск? – спросил Толя. – Что он там хотел посмотреть? Или там его родственники живут?

– Да. Бабушка с дедушкой, – ответила Вика. – И родители его там сейчас гостят. Коля хотел отпуск с ними провести.

Коля. Вот теперь у Викиного парня появилось имя. У Толи был когда-то знакомый из университета с таким именем – хиляк-заучка, не умевший общаться с девушками и напрочь лишенный уверенности в себе, а потом вдруг обзаведшийся женой и уже воспитывающий двух детей, – и Толя сразу представил парня Вики каким-то очкастым недотепой, наконец решивший бросить играть в видеоигры и вместо этого найти себе девушку. Озадачивало лишь то, что он уже готов был знакомить ее с родителями. Такую поспешность редко встретишь у молодых людей.

– А у него какие-то серьезные намерения были на твой счет? Че-то быстро он повез тебя к родителям знакомиться.

Сам Толя ни разу никого не знакомил со своей матерью в качестве девушки. Даже Полину.

– Вообще, он уже давно меня с ними познакомил. Коля сам по себе не видел в этом ничего такого. Он, как бы, серьезно настроен, как он сказал. Поэтому уже через месяц после знакомства познакомил с родителями, причем подстроил так, чтоб официально, на семейном ужине. А меня просто перед фактом поставил, когда уже и деваться было некуда. Я тогда к нему домой пришла, в платье, нарядная, думала, пойдем куда. А тут меня у порога встречает его отец, а на кухне мама хлопочет, стол накрывает.

Теперь в голове Толи вместо заморыша в очках возник узколобый образчик традиционных ценностей, которым обычно в одно ухо мать науськивает, а в другое – святой русский дух или другое привидение патриархального строя. Работа пять на два, фитнес-зал трижды в неделю, выпивка с друзьями только по выходным и обязательно без девушек. Ведь не женское это дело по кабакам ходить.

– Как-то слишком поспешно для человека, который серьезно настроен, – заметил тем временем Толя.

– Отношения для него – что-то само собой разумеющееся.

– А для тебя – нет?

Вика задумалась.

– Нет. По крайней мере не настолько, чтоб сразу знакомить с родителями, – немного погодя ответила она. – Я и так жутко нервничала, когда с ними встретилась.

Толя одобрительно хмыкнул и уточнил:

– То есть ты его в ответ со своими не познакомила?

– Конечно, нет, – сказала Вика, как будто смутившись. – Хотела, но потом. Не сразу. Если бы у нас все получилось.

– Если бы? То есть уже не получится?

– Теперь уже точно не получится, – ответила Вика, совсем разоткровенничавшись. Судя по ее доверительному тону, ей очень хотелось выговориться. – Если честно, мне кажется, что я все это время притворялась, что он мне нравится. Ходила с ним всюду: в кафе, в парки, в гости к его друзьям; и поначалу да, прикольно было. Только вот непонятно, зачем. Вечно чувствовала себя обезьянкой в цирке, которую за ручку водят и всем показывают. Он все спешил планы строить, а я и ответить толком не могла, готова ли к этим планам. И толку от таких отношений? Просто чтоб были?

Толя почувствовал знакомые нотки негодования. Будто давно знакомый шелест листьев прозвенел у него в макушке. Он спросил:

– А где вы с ним познакомились?

На этот вопрос Вика слегка зарделась.

– В Тиндере.

– Ой, мама-дорогая! А как на этот счет смотрят твои родители?

Вика, хоть и поняла, что Толя шутит, но тем не менее ответила:

– Да я не рассказывала о нем толком. Говорила, что встретила кое-кого на работе, и он позвал на свидание.

– А на самом деле как было?

– Почти также, – ответила Вика и вдруг совсем по-детски так, наивно улыбнулась, отчего у нее появились ямочки на щеках. – Только вот ему пришлось выманивать меня на встречу, так бы я не пошла. Он предложил в зоопарк сходить на зверюшек глянуть. Как раз привезли из Чили каких-то дико экзотичных броненосцев. А они маленькие такие и тяжелые, как кирпичики. И шершавые… Необычные, в общем.

– То есть тебя можно диковинными зверюшками на свидание выманить?

– Ну нет! Второй раз я на такое не поведусь.

– А если холодными водами Байкала, согласишься?

Толя сам не знал, зачем брякнул такое. Выдал свой секрет, хотя зарекся не посвящать никого в свои планы. Да к тому же, в шутку или нет, этот вопрос мог показаться Вике неуместным. Ранее перспектива обрести попутчика его не интересовала, но вот если бы Вика вдруг согласилась…

Та пожала плечами.

– Ты до Байкала едешь? – лишь спросила она, на радость Толи, тактично не став отвечать на вопрос.

– Да. Давно хотел. Мечта детства.

Вика замолчала, обдумывая, что сказать. Толя про себя чертыхнулся – он не хотел говорить про Байкал. Это личное.

– А я пока не знаю, какая у меня сейчас мечта. В детстве думала, стану актрисой. Ну, знаешь, детские такие, нереалистичные мечты. А вот сейчас… живешь вроде и просто что-то делаешь. Путешествую иногда, когда время позволяет, – поделилась Вика. – Вот Казань наконец посещу. Хоть что-то сделаю, как хотела.

– Ну и правильно. Так и надо жить, – согласился Толя и, уводя разговор все дальше от себя, добавил: – Главное еще, не ставить себе целью выйти замуж за принца и жить в роскошном замке, как очень многие девочки загадывают в детстве и живут с этой мечтой почти до старости. А актрисой стать – вполне себе реально.

Вика, казалось бы, задумалась.

– Но знаешь, очень много мам именно так хотят пристроить своих дочек, – произнесла она. – Замуж за богатого да побыстрей.

– Видимо, и твоя тоже?

– И моя, – со смесью досады и умиления сказала Вика и подперла рукой подбородок. – Я понимаю, что она хочет лишь добра, но мне порой неудобно перед ней. Сейчас уже совсем другое время, чем у них было. Никто никуда не спешит и за богатством не гонится. Просто живут себе и наслаждаются жизнью.

На контрасте с амбициями Полины, которая все твердила, что когда Толя дослужится до партнера, они смогут ездить на Мальдивы и жить в шоколаде, как ее какая-то там подруга из «Инстаграма»4, слова Вики прозвучали как детский лепет.

Дальше Вика, как и было ожидаемо, стала рассказывать про своих родителей.

– Мама у меня верит в брак и то, что один человек дается на всю жизнь, – делилась она. – Она у меня набожная. Не знаю даже, как ей теперь сообщить про то, что с Колей ничего не вышло. Она думает, что я сейчас с ним.

– Ну, думаю, это твоя жизнь, так что тебе решать, что с ней делать.

Толя усмехнулся тому, как их разговор плавно перетек в сеанс психотерапии, где он вдруг оказался в качестве терапевта. Он редко встречал людей, которые так просто открывались другому, как это делала сейчас Вика, и до поры до времени готов был терпеть, если собеседник был ему симпатичен. Неужели, он настолько внушал доверие?

Вика еще говорила что-то про своих родителей, какие они у нее с одной стороны понимающие, но с другой стороны давлеющие, и ему невольно пришли в голову воспоминания про своих. На миг его заполнили кадры из детства. Аналогии, возникающие спонтанно на фоне того, что говорили о своих родителях другие люди.

Он вспомнил свою мать, которая редко бывала открытой и веселой. Всегда собранная и серьезная, она внушала уважение и даже немного страха, воспитывая его в строгости. Ему даже порой казалось, что ей были чужды нежность и ребячество. Она никогда не закатывала сцен на публике и, если уж наказывала, то основательно и без лишних эмоций. Жестко, но эффективно. Вплоть до поступления в университет он старался ей не перечить, но своим нравом и упертостью скорее всего пошел в нее.

Толя почти не помнил отца, хотя тот долгое время казался ему единственным доброжелательным человеком в его жизни, несмотря на то, что Толя его почти не помнил. Но ему было особенно дорого одно воспоминание с ним, когда они после детского сада пошли вместе в парк, и отец купил ему эскимо в молочном шоколаде. С ним мир вокруг Толи всегда казался спокойнее.

Затем все поменялось, и в его жизни появился отчим Петр, который одним своим взглядом пробуждал в маленьком Толе лютую ненависть и страх. Время шло, но тот так и не заменил ему счастливый образ из детства. Вместо этого пришли ремень, слезы, страх, потом борьба за уважение и принятие. Затем наступила череда ссор, истерик, ревности и манипуляций – матери Петром, Петра матерью. Игра взрослых и детей в жизнь с единственной разницей, что последние слишком уж сильно воспринимали игру всерьез, когда как взрослые всегда знали, что на одной семье свет клином не сошелся.

Толя почти что мог сказать, что простил их.

– А твои родители что? – последовал вполне ожидаемый вопрос от Вики.

Толя не сразу смог найти, чем ответить.

– Что что?

– Какие они?

– Ну, мои родители ниче такие, нормальные. Ну, точнее, как, нормальные… Мама сейчас отдельно живет от бати. Говорит, достал ее. Но в целом, обоим сейчас неплохо живется.

Вика от его слов даже слегка смутилась.

– То есть, они разошлись? А по сколько им?

– Лет? Матери пятьдесят два, – отвечал Толя. – Батьку побольше. Шестьдесят один, если мне память не изменяет.

– Странно. Обычно в таком возрасте люди, наоборот, только начинают ценить брак и входят в пору настоящей любви, – произнесла Вика.

– Ну, это еще как посмотреть, – возразил Толя и на озадаченный взгляд Вики дополнил: – Зато если раньше она какой-то взвинченной была, то сейчас умиротворение нашла. Иконы и пейзажи рисует, в саду своем копается – фен-шуй пытается построить. Выходит вполне симпатично, если не брать в расчет зиму, когда все грязью и снегом покрывается.

Он вспомнил, как его мама Лена долго металась между супружеством и свободой, но в итоге выбрала последнее, решив наконец выгнать Петра, так как с ее слов, лучше жить одной, чем с кем-то, кто «доводит тебя до белого каления», как она впоследствии стала отзываться о нем. Толя помнил, как мать, когда он еще жил с ними, сама порой начинала накручивать и отчитывать Петра по пустякам: то за пепел на газоне, то за грязные разводы в ванной, когда тот после работ в гараже приходил мыть руки и забывал убрать за собой. Отчим на ее нападки лишь устало вздыхал и молчал, выбирая тактику переждать бурю до ее более благоприятного настроения (что впоследствии перенял и Толя в ссорах с матерью, что стало ее бесить еще больше, чем его мальчишеские и по-детски наивные попытки отстоять свою правоту).

Толя не понимал, почему такой грозный и жесткий с виду человек, как его отчим, который сам предпочитал держать всех на коротком поводке, терпел от нее эти склоки. Не то, чтобы он мечтал, чтобы Петр наконец заткнул маму резким словцом или еще чем (Толе часто представлялось, что сделай Петр хоть выпад в ее сторону, не так на нее подыши, он тут же кинется на отчима с кулаками и скорее всего убьет), но у него не выходила из головы мысль, как два таких жестких человека могут уживаться вместе. Потом он вырос и стал замечать, как после таких ссор они мирились. Мать, как обычно, не любила выносить сор из избы, а говорила с ним втихую, за закрытой дверью. Если, конечно, говорила… На следующее утро все как обычно входило в свое русло, все оживленно болтали, даже улыбались, и Толя понял, что скверный характер матери – это именно то, за что в принципе отчим ее любил.

Но тогда, несколько лет назад, Петр, видимо, совсем уставший от склочного характера Лены, стал все чаще выводить ее из себя, поздно возвращаясь домой после пьянок и увиливая от ответа, где был и с кем. Это надоело матери, и та выгнала его из дома, сказав, что с нее хватит скотского обращения. «Не хочешь говорить со мной, значит и жить тоже не будешь», – сказала тогда она, и на том они разошлись. Вполне зрелый взгляд, как пытался убедить себя Толя. Однако, как нередко убеждался сам, человеку всегда в итоге нужен человек.

– И как у нее, получается? – вырывая его из размышлений, спросила Вика. – Но, наверное, да, раз ей нравится.

Толя прикинул, каково сейчас матери без Петра, вспомнил ее показную холодность к своему бывшему сожителю, когда тот иногда заходил проведать ее, и какое-то натужное умиротворение, какое обычно бывает на лицах монахов, будто бы познавших дзен, когда ее навещал Толя, но тем не менее сказал:

– Наверное, да. Вполне.

– Ты их обоих навещаешь?

От Викиных вопросов Толе становилось некомфортно. Он неохотно ответил:

– Я обычно приезжаю к матери, а там и батя иногда наведывается. У них участки рядом.

– То есть они общаются? Это хорошо, – сказала Вика. – А они, получается, развелись или еще в браке?

– Не совсем. Они не были никогда в браке. Ей хватило первого.

– Первого? То есть, до твоего отца у нее был еще один брак?

Становилось слишком много вопросов. И тогда Толя, чисто из желания сказать что-нибудь этакое, пояснил:

– Нет. Первый брак с моим отцом, настоящим, а второй, получается, с отчимом. Это я его так просто называю – батя – так-то это отчим.

Вика здорово задумалась, пытаясь сложить сказанное Толей в цельную картину. Последний мог лишь пожелать ей в этом удачи. Он намерено огорошил ее хитросплетениями своих родственных связей, так как захотел послушать, что она может сказать на этот счет. Ее-то семья, судя по рассказу, была более нормальна, чем Толина.

Вика долго обдумывала вопрос, прежде чем спросить:

– А с настоящим отцом ты видишься?

– Нет. Он умер, – сказал как отрезал Толя и вновь, затаившись, замолчал.

– Ох, мне жаль!.. – произнесла Вика, потупившись, и извиняющимся тоном спросила: – А давно умер?

– Давно уже, – так же непринужденно отвечал он. – Когда я ребенком был.

Толя молча злорадствовал. Вика больше не нашла, что сказать, и уткнулась в окно. Судя по всему, это был последний вопрос в их беседе про родителей.