Маринетт Мортем и испанский инфант. Вход из книги матери в режиссуру миров
- -
- 100%
- +
Она задала себе вопрос: «Почему это я каждый раз сбегала от учительницы музыки?», и нашла на него ответ: «Игра на клавесине похожа на современную попсу, олицетворяя всё, что противоречит моему восприятию свободы творчества, хотя конечно Меладзе, хоть и попса, но имеет особое звучание для множества поколений. Но панковский дух моего отца и близкие ему рок-исполнители – вот настоящие и близкие мне воплощения энергии. Музыка должна отражать нашу страсть и хаос внутреннего состояния, а не подчиняться каким-то устаревшим стандартам гармонии и благозвучия!».
Помимо госпожи Киркор, Маринетт отметила наличие в тексте герцога Альбу, видимо добавленного ее матерю для того, чтоб погурзить читателя в детали эпохи и добавить тексту историческую достоверность. Возможно, имелся в виду Фернандо Альварес де Толедо и Пиментель, известный как Великий герцог Альба и Железный герцог (годы жизни: 1507—1582). В начале 1543 года, когда Карл V отбыл в Германию, герцог Альба остался при Филиппе верховным комендантом всей Испании, защитником севера и побережий и военным советником. В тайном завещании 1543 года Карл V рекомендовал сыну использовать Альбу на поле боя, но в остальных делах остерегаться его самоуверенности, амбициозности и готовности идти к достижению цели любыми средствами.
По мере чтения Маринетт обратила внимание на сцену, где она распевала знаменитую песенку «Йо-хо-хо», громогласно провозглашая её прямо в карете важной особы. Она внезапно осмыслила значение этих строк:
– Вот оно! – воскликнула она. – Ведь изначально «Йо-хо-хо» пелось пиратами, теми самыми мятежниками и нарушителями спокойствия, символом вольности духа и сопротивления любым попыткам ограничить их свободу. Их образ настолько близок панковскому движению, основанному на тех же принципах независимости и отрицания рутины и благонравия. Оба сообщества стремятся выйти за рамки установленных границ и высказывать своё мнение громче всего остального».
Размышляя о связи между пиратством и панком, Маринетт поняла, что эта общность образов лежит глубоко в её сердце:
– Мне близки и пираты, и панки – ведь мы хотим бросить вызов, создать пространство, свободное от манерности, этикета и контроля. Нам важно подчеркнуть важность внутренней свободы и самоопределения, пусть даже ценой нарушения привычных правил и обычаев. Чего только стоит песня моего отца «Firestarter».
Маринетт улыбнулась. Всё стало ясно. Моя привязанность к песне «Йо-хо-хо» объясняется простым фактом: она символизирует дух, близкий каждому панк-рокеру, включая меня. Подобно своему отцу DJ Pro Firestarter Михаилу Кремневу, чей талант стал знаменем для множества людей, дал им энергию, уверенность и силу, я стремлюсь выразить собственную энергию, необузданную и свободолюбивую. Когда я пою эти слова, я чувствую связь с теми смельчаками, рискующими ради обретения абсолютной свободы. Именно поэтому моя душа выбирает быть частью такого движения, отказываясь подчиняться любому стандарту, кроме свободы самовыражения.
Перемещаясь своим осознанием внутри книги, до эпизода с обмороком инфанта, Маринетт вспомнила своё поведение в реальной жизни, и искренне усмехнулась, спросив саму себя:
– А я ведь реально пела эту нелепую песню сидя на карете с важными персонами? Вероятно, это было мое желание показать миру свою истинную природу, забыв обо всех условностях общества. Что ж, это смело, и эта моя смелость дала мне возможность почувствовать себя настоящей, свободной от стереотипов и ожиданий других.
Наконец, осознав историю до конца, Маринетт осталась довольна своим выбором и решила последовать событиям сюжета. Её мысли были ясны:
– Моя жизнь стала таким увлекательным приключением благодаря моим решениям, желанию идти наперекор общепринятым нормам и правилам. Именно мои поступки сформировали мою личность, показали мне настоящую свободу. Следуя этому сюжету, я проживаю свою жизнь так, как хочу, и принимаю ответственность за каждое решение.
Таким образом, Маринетт осознала ценность собственного опыта и выбрала продолжить путь согласно повествованию книги, ибо только так она сможет оставаться верной своему сердцу и ощущению свободы.
Текст Жанны: Любопытство сильнее страха смерти
Что ж, пора подробнее рассказать о нашей героине. Маринетт росла без матери: она умерла, когда Маринетт не было и шести лет. Ее отец, знатный идальго Мортем, был слабохарактерным человеком и ни в чем не перечил своим детям.
Няньки Маринетт вздрагивали, только услышав ее имя. И неспроста: она причинила им немало горя. Ее детские шалости приводили в ужас весь дом, где все было до тошноты правильно, и ужасно хотелось сделать что-нибудь дурное.
Например, Маринетт отвлекала одну из нянек и опускала за шиворот мышь или дождевого червя, естественно, не себе. Жалобы няне к отцу проказницы были безрезультатны, и поэтому они всегда были начеку. Подвоха можно было ждать отовсюду.
Маринетт и ее сестре Элизе были противны сплетницы няньки с их несмолкаемыми пересудами, и они убегали от них. Одна – в сад, на свое любимое место у пруда, где ее никто не мог найти, другая – на улицу, и вытворяла там все, что ей взбредет в голову.
Сейчас Маринетт переоделась в свое платье, и с сестрой сидела в гостиной, рассказывая ей о происшествии с инфантом, причем Маринетт то краснела, то бледнела. Двери гостиной распахнулись, и торжественно вошел их отец, герцог Мортем. Он важно оглядел дочерей и объявил, что завтра их представят королю.
– Королю! – восторженно вскричала Маринетт и захлопала в ладоши.
– Королю? – в то же время, с ужасом воскликнула Элиза, и полными слез глазами посмотрела на сестру. И убежала себе в комнату.
Маринетт, ликуя, пошла выбирать себе наряд. Это она всегда делала с помощью сестры, поэтому зашла к ней в комнату. Но, увидев заплаканное лицо Элизы, поняла, что приятного здесь мало.
– Я пропала. – сказала подавленным голосом Маринетт, отрешенно опускаясь в кресло.
– Маринетт, ты должна, ты, ты должна, всхлипывая, говорила Элиза, – остаться дома. Не ходи, не ходи в Ратушу, притворить больной, ладно, да?
– Но так хочется, так хочется посмотреть на короля! Пусть меня схватят, пускай! А дома я умру от любопытства. И я не вытерплю и все равно посмотрю. Может, инфант меня не запомнил, может, забыл?
– Ну, ладно, – со вздохом сказала Лиза, – завтра я тебя наряжу, может, в туалете он тебя не узнает. Уже поздно, отправляйся спать и не беспокойся.
Маринетт пошла свою комнату, а Элиза всю ночь думала, как лучше нарядить Маринетт. Доставала все брошки и заколки, подолгу рассматривала их, отбирала лучше, и, лишь подобрав ей наряд, под утро, уснула.
Маринетт внутри книги: Независимая наследница отца панк-рок-рейвов
Осознав себя героиней книги, Маринетт неожиданно увидела удивительное свое сходство между собой и своим отцом, легендарным рейв-техно-панк-рок-музыкантом DJ Pro Firestarter Михаилом Кремневым. Описанная в книге как дерзкий и свободолюбивый персонаж, Маринетт словно нашла подтверждение своим внутренним порывам и чувствам. Детские проделки, превращавшиеся в кошмар для всей семьи, оказались частью той самой бунтарской натуры, которую она унаследовала от отца.
Её душа стремилась вырваться из рамок обыденности, нарушить устоявшиеся порядки ради ярких впечатлений и ощущения настоящей жизни. Как дочь знаменитого музыканта и артиста, чья музыка воплощала дух свободы и протеста, Маринетт не хотела мириться с правилами и ограничениями средневекового общества. Ей казалось, что жизнь на страницах книги без приключений и риска теряет смысл, превратившись в пустую формальность.
Маринетт понравилась описанная персона – за то что в ней есть та самая непреклонность духа, заставлявшая её снова и снова бросать вызов миру вокруг неё и отстаивать свои интересы. Персонаж книги, несмотря на критику старших и недовольство воспитателей, Маринетт оставалась верна себе, отстаивая право жить ярко и свободно. Этот внутренний голос говорил ей, что свобода важнее всего остального, и именно эта вера придавала ей силы двигаться вперёд вопреки всему.
Признав, что описанный персонаж воплощает дух свободы, Маринетт решила двигаться вперед по сюжету, постепенно выясняя, что будет дальше.
Текст Жанны: утро инфанта
Проснувшись, инфант Филипп пребывал в дурном расположении духа. В комнату вошел приятель Филиппа, барон Карл Берлимон. Инфант сидел за круглым столиком и пил кофе. У них были до того дружеские отношения, что они пренебрегали всяким этикетом. Карл молча подошел к столику и спросил.
– Что ты такой мрачный, тебе только 17 лет, а выглядишь на все 70.
– Вчерашний случай не выходит у меня из головы.
– Лакей, второй кофе, – сказал Филипп лакею, заглянувшему к ним.
– Тебе нужно отвлечься, – Берлимон не договорил: дверь открылась, и вошла очаровательная фрейлина королевы, фламандка из Дюдзиле (нидерландское Dudzele – деревня в бельгийской провинции Западная Фландрия), к которой инфант был неравнодушен.
– Королева желает вас видеть, дон Филипп, сказала она и направилась к двери. Дверь распахнулась, и вбежал лакей с приготовленным кофе. Он столкнулся с входящей фрейлиной и выплеснул на нее добрую половину кофейника. Филипп мгновенно вскочил, фламандка, гневно сверкнув глазами, выбежала в прочь, а флегматичный Берлимон заметил: «Ох, уж эти лакеи».
Кстати, лакей жалобно молил о прощении и оправдывался, как только мог. Филипп подал руку Карлу, тот встал, и они пошли к королеве.
Маринетт Мортем внутри книги: Режиссёр вне времени
Мысли Маринетт Мортем, оказавшись внутри книги в моменты осознания и само рефлексии видела весь текст целиком, а следовательно знала все события описанные в книге. А значит, она могла оценивать любую часть книги, не только изнутри, как описанный в ней персонаж, но и снаружи – как человек читающей сцену из книги и оценивающей её как режиссёр-драматург и историк:
– Хорошо, допустим сцена достаточно яркая и динамичная, однако вот тут стоп-кадр: почему герой пьёт кофе, если действие разворачивается задолго до эпохи бурбонского правления? Ведь известно, что в Испанию кофе завезли лишь в эпоху середины восемнадцатого века вместе с приходом династии Бурбонов. До этого момента никаких кофейных зерён там и близко не водилось!
Это конечно ошибка сценариста, конечно! Еще бы, когда моей матери было 11 лет, и она писала эту книгу, (а она родилась в 1976 году), то тогда конечно же не было интернета. Так что я конечно понимаю ее стремление к истории, но в то время в провинциальном городе Загорске, где она жила, школьнице не была доступна информация по испанской истории в нужном контексте… Это сейчас все легко – а раньше приходилось именно читать книги, чтоб узнать историческую составляющую.
Нет, определённо стоит внимательнее проверять исторические факты перед написанием сцен, тем более что сейчас это легко, но на тот момент на 1987 год, для подростка без интернета это простительно. Надо признать, атмосфера сцены создана неплохо, диалоги звучат живо, юмор хорош, однако исторический реализм страдает. Лучше бы добавить больше внимания деталям эпохи, восстановить точные события и костюмы тех времён, тогда эта книга стала бы ещё увлекательнее и правдивее. И еще надо помнить золотое правило режиссёра: каждая мелочь важна, особенно если речь идёт о произведении исторического жанра!
Текст Жанны: Взорванная страсть гостиничного покоя
Фламандка прибежала в покои фрейлин, который им любезно предоставила дочь алькальда, донна Мария, ради того, чтобы поболтать со светскими дамами. Хозяйка комнат не оставляла фрейлин в покое ни днем, ни ночью. И уже всем надоела своими глупыми вопросами.
И, как всегда, донья Мария расспрашивала о дворце в обществе не успевшей скрыться от нее придворной дамы, когда в комнату вбежала уже знакомая нам фрейлина. Донна Мария радостно вскочила, предвкушая новую беседу, но фрейлина гордо прошла мимо нее в свою комнату.
– Хм, какая невежливая дама, – начала возмущаться Мария.
Но через минуту из комнаты пришедшей фрейлины послышались рыдания. Затем они переросли в отчаянные крики: Он не любит меня, он издевается надо мной! А затем грохот падающей мебели.
– Что она там делает с нашей мебелью? – начиная нервничать, спросила донна Мария.
– Ломает, – спокойно ответила ей собеседница.
– То есть, как, кто заплатит нам? Да ведь эту мебель мы купили во Франции по бешеной цене, а тут является какая-то сумасшедшая, и ломает гордость нашего дома. И вы так спокойно говорите об этом, – затараторила хозяйка.
– Успокойтесь, милая Мария, она за все заплатит, втолковывая каждое слово, проговорила фрейлина.
– Да не нужны нам никакие деньги! Такую чудесную мебель из Франции! – желая поскандалить, не унималась сварливая хозяйка.
– Будьте уверены, что она сломает всего один стул, но так, что ни один мастер его не наладит. А если она очень зла, она, то выпотрошат и подушку.
Грохот утих, и послышались неимоверные ругательства, благо, на каком-то непонятном наречии.
Фрейлина продолжила: «Кажется, страсти утихли. Она приводит себя в порядок. Но попробуйте только заглянуть к ней сейчас! Все, что ей попадется под руку, полетит в вас. А останетесь вы целы или нет, зависит только от вашей ловкости».
Двери открылись, и вошла, как всегда, очаровательная фламандка.
– Прошу извинить меня, донна Мария, что я случайно сломала ваш стул. Вот деньги, – она бросила ей на колени свой кошелек, и гордо вышла.
– Что я говорила? – победоносно взглянув на хозяйку, сказала фрейлина.
– Правду, – съязвила свою очередь Донна Мария.
Маринетт Мортем внутри книги: Анализ драмы на сломанном стуле
Маринетт Мортем снова осознав себя внутри книги, перемещаясь сквозь страницы повествования, остановилась на интересующем её фрагменте и провела следующий стилистический и драматургический анализ.
Этот эпизод привлекает внимание быстрым развитием действия и чёткостью композиции. История сразу погружает читателя в обстановку, полную тревоги и ожиданий. Конфликт возникает естественно и органично, достигая пика с появлением шумной фрейлины, чьё появление резко меняет тон происходящего. Диалоги выстроены ясно и выразительно, позволяя зрителю почувствовать энергию и темп событий. Простота изложения сочетается с тонким юмором, делающим чтение лёгким и увлекательным.
Текст выполнен живым, доступным языком, близким к повседневному общению. Яркость и живость диалогов передают чувства героев, насыщенность эпизодов действиями создаёт динамику, удерживающую внимание. Использование бытовых деталей (шум, предметы обстановки) усиливает реальность изображаемого пространства, а сочетание абсурдных моментов и острой сатиры добавляет оригинальности.
Такая постановочная структура позволяет создать эффект театрализации, прекрасно подходящую для сцены. Драматическое построение делает акцент на контрастах между спокойствием и внезапным взрывом эмоций, подчёркивая глубину чувств и сложности человеческого общения. Благодаря такому подходу моя мать в свои 11 лет, как автор этой книги достигает гармоничного сочетания развлекательного элемента и глубокого содержания, показывая конфликты между приличиями и искренними желаниями.
Ну что ж, этот фрагмент ее произведения оставляет на меня приятное впечатление живого, наполненного эмоциями текста, подходящего для адаптации в театре или кино.
Текст Жанны: Сестра, бантики и корсет
Маринетт проснулась в 6 утра и пошла одеваться к сестре. Элиза уснула полчаса назад, прямо в кресле, а, проснувшись, ужасно выглядела. Прелестные ее глазки были красными, а из-за теней под глазами казались жабьими. Вздох, взлохмаченные волосы, измятое платье. Весь ее вид был неприятен для глаз.
Но Элиза даже не позаботилась о себе, и начала энергично одевать сестру. За 3 часа она успела одеть на нее платья и чулки, и завязать на них около 200 бантиков и завязок. Затем накрутила и уложила локоны, и начала украшать волосы отобранными драгоценностями. Брошки, туфли, макияж Маринетт были неотразимы.
Осталось два часа до приема, когда вошла служанка и сообщила, чтоб они одевались. Служанка была очень ленива, и сообщила это на полтора часа позже. Прислуга начала судорожно одевать Элизу, простое, праздничное платье, так как самое нарядное платье было несвежим, а Элиза забыла отдать на этот счет приказание. Несмотря на старания служанок, она выглядела так же, как и утром. Элиза все же не была похожа на всех. Она была или прекрасна, или уродлива, но похожа на остальных— никогда.
В карете Элиза поправляла волосы, брошки Леоноре, а последняя томно закатывала глаза. Ей не нравился свой наряд. По ее мнению, мальчишеский костюм гораздо лучше и удобнее этого платья, в котором столько лишних и неудобных деталей. Но больше всего ей не нравился сдавивший ее талию или мешающий разогнуться корсет, который с такими стараниями ей затянула сестра.
Маринетт Мортем внутри книги: Корсетные муки и царство фальшивой свежести
Осознавшись как участница событий внутри книги, Маринетт Мортем обнаруживает себя свидетельницей странной и одновременно понятной сцены – ритуала подготовки к официальному приёму. Персонажи двигаются по строгим предписаниям, пытаясь придать образу представительности и шарма, хотя сами внешние украшения выглядят совершенно чужими, будто вынужденные маски, надеваемые поверх настоящих черт.
Для Маринетт, дочери рейв-техно-рок-музыканта DJ Pro Firestarter Михаила Кремнева, проповедовавшего свободу, эта бутафория с костюмированием воспринимается почти абсурдно. Каждый этап облачения, будь то причёски, банты или аксессуары, превращается в мучительный процесс, напоминающий жёсткое следование устаревшим нелепым стандартам красоты древних веков. Именно это вызывает ее внутренний протест: мироощущение и свое самовыражение, пусть даже и в одежде и внешнем облике, как и искусство должно рождаться изнутри, отражая уникальную сущность человека, а не механически воспроизводиться по внешним лекалам.
Сама обстановка картины напоминает типичную дворянскую среду, пропитанную духом поверхностности и этикета. Маринетт, как главная героиня вынуждена буквально бороться с окружающей средой, сохраняя остатки собственного я. Она ведёт себя так, будто находится в плену обстоятельств, хоть с юмором и карикатурно, но тем не менее подчиняя свои предпочтения требованиям окружения средневековой знати.
Маринетт будучи внимательной, заметила этот основной посыл произведения: как культура создаёт мифы о красоте и порядке, игнорируя личные особенности и индивидуальные желания человека. Подобная тема была близка Маринетт, ведь её отец техно-рейв-панком был смелым и учил всей своей жизнью высказывать свою сущность и иметь свое мнение, даже если оно может противостоять заданному в данной точке пространства и в данный момент времени общественному положению. Но то что локации и время можно менять для Маринетт стало открытием и догадкой, которое позволит ей принять это откровение как ценный артефакт своего наблюдения, чтобы потом его использовать в дальнейшем, чтобы путешествовать между мирами.
Однако Маринетт отметила, что повествование написано ее матерью легким стилем, используя элементы сарказма и абсурда, что придает ему привлекательность и способность привлечь внимание широкого круга читателей, не смотря на возраст автора. Внутренняя глубина героини незаметно проявляет себя, ставя острые вопросы: почему люди обязаны соответствовать определённым нормам, какую цену платит общество за навязывание универсальных стандартов?
Итак, получив представление о внутреннем мире героини (внешнее – из книги и внутреннее из переживаний своего опыта как персонажа), Маринетт Мортем приходит к важной мысли: подлинная красота исходит изнутри, а настоящая сила – в способности оставаться собой, независимо от требований окружающего мира. Маринетт отметила, что эта часть произведения могла бы служить отличным примером социального комментария, а сама сцена интересна, многогранна и обладает глубоким подтекстом, способствующим развитию понимания социальных процессов и личностной идентификации. Что эта забавная сцена существует не зря и позволяет задуматься, каким образом общественное сознание формирует нашу картину мира.
Текст Жанны: К приему готовы – ратуша, фрейлины и дворцовые шутки
Ну, вот и ратуша. С особым волнением Маринетт и Элиза в сопровождении своего отца и своей свиты вошли в зал, заняли приготовленные для них места и стали слушать речь бургомистра в ожидании короля.
А в это время Филипп с Карлом вошли к ожидавшей их королеве. Она отложила в сторону письмо, которое читала, и пригласила их садиться:
– Доброе утро, матушка, – поздоровался Филипп.
– Сын мой, ответила королева, – сейчас, после поклонов нам представят городскую знать. В прошлый раз Вы просили меня принять какую-то красотку в фрейлины, в позапрошлый раз – тоже. У меня уже фрейлин больше, чем надо, и все благодаря Вам. Ваша любовь проходит, а фрейлины остаются!
– Ну, что вы, матушка, сегодня этого не повторится! Я так расстроен вчерашним, что мне не до них, не до девушек!
– Ах, не зарекайтесь, Вы всегда теряете голову от красивых девушек! И если Вы попросите принять в фрейлины еще одну, то другую придется выгнать.
– Выгнать!? – воскликнул Филипп, – Ни за что!
– Филипп, через пять минут, я уверен, ты изменишь свое мнение, – сказал Карл Берлемон.
– И ты, Карл, против меня?
– Напротив, с тобой, ответил Карл.
– Барон, Вы неисправимый флегмантик, – заметила королева.
Вошел лакей и сообщил, что все собрались, и император ждет их.
– Что ж, пора, – добавила она, вставая со своего кресла, – на новую вербовку местных красавиц. Филипп.
– Но, матушка! – запротестовал он, и всю дорогу объяснял, что сейчас ему не до девушек.
И кончил возмущаться, только, когда вошел к королю.
Карл был во всем своем великолепии. В смысле, он был великолепно одет: пурпурный халат, накинутая на плечи парчовая мантия, парик на голове, широкополая шляпа и золотая цепь на груди.
– Ах, а мы совсем забыли нарядиться, вздохнула королева.
Карл V хотел что-то им рассказать, да передумал, и они пошли к ожидавшей их знати города.
Маринетт Мортем внутри книги: размышления о балансе этикета и чувств
Находясь внутри книги, Маринетт Мортем, словно режиссёр, тонко анализирует события, происходящие на страницах, и проводит анализ предыдущего фрагмента, который передаёт атмосферу грядущего официального приёма и раскрывает характеры персонажей.
Сцена в ратуше нагнетается тем, как к ней готовились Маринетт и Элиза, а возможно и другие приглашенные из местной знати, которые готовились увидеть самого короля. Реакция Филиппа и Карла на неформальную встречу с королевой в будуарах, напротив, выглядит комичной и ироничной, подчёркивая несоответствие официального протокола и простых человеческих желаний и настроений.
Диалог между королевой и Филиппом служит поводом для анализа положения женщин, где путь фавориток часто сопровождается необходимостью устраивать придворные интриги. Образ утомленной от шашней своего сына королевы противопоставлен активному и импульсивному Филиппу, что подчёркивает неизбежность компромиссов и ее личного наставничества.
Отдельное внимание Маринетт уделяет внешнему виду Карла V, отмечая парадокс: официально роскошный наряд, призванный подчеркнуть власть и авторитет, так же говорит о его вовлеченности в дворцовый этикет, и даже королю приходиться носить все эти бутафорские костюмы. Это делает образ Карла V так же зависимым от общественного мнения и придворного этикета, хотя его жена – королева и сын могут позволить себе не наряжаться, о чем они вскользь упоминают в конце этого отрывка текста.
Маринетт делает вывод, что этикет и королевский протокол могут подавлять личные желания и стремления людей. Кроме того, этот эпизод позволяет читателю окунуться в эпоху, увидеть её изнутри и задуматься о соотношении власти и личной свободы.
Что касается лингвистической детали, Маринетт отметила, что ее мать будучи подростком употребляет в тексте общепринятое слово «кончить», которым обозначалось ранее окончание любого процесса без какого либо подтекста, наделение которым для этого слова исторически произошло гораздо позднее.
Текст Жанны: Кого выгоним? Амуры на фоне скучного пафоса
– Идут! – вбежал в залу слуга бургомистра.
Все в зале замерли, а бургомистр, суетливо, протирая лоб платком, повторял свою речь. Специально приглашенные музыканты заиграли что-то торжественное и патриотичное. И вот, наконец, вошел король под руку с королевой, а за ними – инфант с придворными.