Желанный Преследователь

– Привет, зайка.

– Пап, я уже взрослая, – надуваю губы.

– Для меня – всегда маленькая. Садись, поешь с нами.

– Привет, Марина, – произношу без особого энтузиазма, встречаясь взглядом с мачехой.

Пытается быть копией мамы, но у неё никогда не получится. Мама была естественно красива – блондинка, как и я. А эта тратит кучу денег на окрашивание и ботокс. Всё зря.

– Привет, милая, – улыбается фальшиво.

Рядом с папой она всегда играет святую, ведь знает – он меня в обиду не даст.

– Детка, мы скоро уезжаем. Не хочешь с нами в отпуск? – спрашивает папа.

Как всегда, Марина наверняка уже убедила его, что я «не хочу». На самом деле – хочу. Но не могу. Я должна быть здесь.

– Нет, пап. Учёба в универе скоро, хочу подготовиться. И с дедушкой хочу побыть, он не молод.

– Ладно, зайка. Но не понимаю, почему ты выбрала Питер. Могла бы, как Ариша, учиться в Англии.

– СПбГУ – тоже престижный университет. И потом… я хочу быть ближе к тебе, – накрываю его руку своей.

– Тебе скоро восемнадцать, придётся когда-то уехать, – вмешивается Марина.

– Это её дом. Она останется столько, сколько захочет, – голос папы становится жёстким. Её улыбка гаснет.

Пью сок, еле заметно ухмыляясь.

– Пап, я вечером иду на день рождения друга, – бросаю небрежно.

– Правда? Ты же обычно избегала вечеринок, – удивляется он.

– Вот и решила немного расслабиться перед учёбой.

– Только без алкоголя и домой до двенадцати. Константин отвезёт тебя и будет ждать.

– Но…

– Никаких «но», зайка. У меня один ребёнок. Не могу рисковать, – целует меня в макушку.

Лицо Марины каменеет, когда он произносит «один ребёнок».

Выкуси, стерва. Она мечтала, чтобы её дочь носила папину фамилию. Не вышло.

– Спасибо, пап, – обнимаю его и целую в щёку. – Пойду готовиться.

Константин, конечно, осложнит задачу, но для моего преследователя это не проблема.

Недавно я обновила гардероб – платьев море. Сегодня выбираю короткое чёрное, с глубоким вырезом и тонкими бретелями. Высокие блестящие босоножки дополняют образ. Готовлюсь в уборной, чтобы он мог видеть меня, когда я закончу.

Делаю крупные волны на волосах, лёгкий макияж, акцент – на красные губы. Формы подчёркнуты идеально. Я буду выделяться среди толпы подростков, но наряжаюсь не ради них.

Выхожу из уборной и направляюсь вниз.

Интересно, он видит меня сейчас?

Нравится ли ему то, что видит?

Я впервые нарядилась вот так.

На выходе из дома сталкиваюсь с Мариной.

– Наконец-то решила выглядеть как шлюха, которой и являешься? – её улыбка ядовита.

– Не больше, чем ты и твоя дочь, Марин, – отвечаю в тон и, не дожидаясь реакции, ухожу.

Константин, один из папиных старых охранников, открывает дверцу машины. Сажусь на заднее сиденье, стараясь не показывать волнения. Что, если сегодня мы действительно встретимся? Что ему скажу?

Это неважно. В конце концов, он мой враг. И должен умереть.

Главное – не выдать себя. Андрею я о вечеринке не говорила: он бы запретил. Он такой же, как и мой преследователь, – ждёт моего совершеннолетия, для мести.

А я устала ждать. Пусть влюбится, пусть доверится. А потом я отниму у него всё и заставлю страдать.

Машина останавливается перед воротами.

– Мы приехали, Аврора, – сообщает Константин.

– Спасибо, дядя Костя, – улыбаюсь.

– Я подожду здесь. Если что – нажми на кнопку.

– Хорошо.

Маленькое устройство с одной кнопкой всегда при мне – ещё с первого класса. Если нажать, приедут люди отца. Меры предосторожности – он бизнесмен, врагов хватает.

Дом друга Жени – в часе езды от нас. Район не такой престижный, как наш, но уютный.

Подхожу к воротам.

– Я на вечеринку, – говорю охраннику.

Он медленно осматривает меня и облизывает губы. Отвращение подступает к горлу.

– Чья вы гостья?

– Моя! – подбегает Женя.

– Аврора, ты пришла! – его глаза светятся восторгом.

– Конечно, – улыбаюсь.

– Пойдём. Кирилл будет завидовать, когда увидит тебя. Ты будешь там самой красивой.

Он смущён, застенчив. Руки не распускает – редкость. Жаль, не мой тип.

Входим в дом – музыка, гул голосов, запах алкоголя. Люди оборачиваются. Девушки сверлят злыми взглядами, парни пялятся, будто я экспонат.

– Не обращай внимания, – шепчет Женя. – Они просто не привыкли видеть таких, как ты.

– Таких, как я?

– Красивая. Женственная. И явно старше. Все видели, на какой машине ты приехала.

– Сколько вам лет? – уточняю.

– Семнадцать-восемнадцать. Мы выпускники.

– Я тоже выпускница, – улыбаюсь.

– Правда? – он удивлён. – По тебе и не скажешь… – краснеет. – Я не то хотел сказать!

– Всё нормально, – смеюсь. – знаю, что выгляжу старше.

Он облегчённо выдыхает.

– Уже выбрала университет?

– Да. СПбГУ. Международные отношения.

– Да ладно! Я тоже туда поступаю! – искренне радуется.

– Значит, увидимся снова, – улыбаюсь.

– Где ты нашёл такую лакомку Жень? – рядом появляется высокий блондин с наглой ухмылкой.

– Следи за языком, Кирилл, – напрягается Женя.

– Спокойно, я просто спросил. Как зовут твою красотку? – облизывается он.

– Аврора, – отвечаю сухо.

Он протягивает руку. Я игнорирую и беру Женю под локоть.

– Пить хочу, угостишь?

Женя уводит меня прочь.

– Прости за него.

– Не извиняйся за чужие поступки. Всё в порядке. Я всё равно ненадолго – папа просил рано вернуться.

– Ничего, потом увидимся в универе, – протягивает мне бокал шампанского.

Мы болтаем о пустяках, я почти не слушаю. Взгляд скользит по толпе. Никаких признаков его.

Неужели оставит меня вот так?

– Потанцуем? – предлагает Женя.

– Конечно.

Танцую легко, свободно. Мы смеёмся, и в этот момент оба получаем уведомление.

– Мама звонит, сейчас вернусь, – уходит он.

На моём телефоне сообщение. От него.

«Выйди немедленно. Или я сам приду и вытащу тебя, а потом сожгу этот дом.»

Холод пробегает по спине. Сегодня он уже второй раз угрожает. Устанет ли когда-нибудь приказывать? Здесь много людей, охрана. Что он сделает? Пусть попробует. Пусть появится.

– Хочешь, покажу тебе свою комнату? – рядом снова возникает Кирилл.

Опасно. Но… может, это подтолкнёт его выйти из тени.

– Давай, – натягиваю улыбку.

Он ведёт меня наверх, в самую дальнюю комнату. Закрывает дверь. Шторы задёрнуты, света нет.

– Знаешь, я передумала. Пойду к Жене.

– Женя не даст тебе то, что нужно, – ухмыляется он.

– Что именно?

– Большой член и хороший трах.

– Фу, – выдыхаю с отвращением.

Разворачиваюсь, но он хватает за локоть.

– Куда собралась, милая? Сначала – мой подарок. – тянет к себе.

– Отвали, урод! – толкаю его.

– Кажется, я был слишком мягок! Иди сюда, стерва! – прижимает меня к стене.

– Помогите! – кричу, роняя телефон. Пальцы дрожат, кнопка тревоги на чехле. Он наваливается, пытается поцеловать.

– Смирно, детка, – хрипит он, – покажу, как целуют по-настоящему…

В этот момент дверь с грохотом слетает с петель. Я вскрикиваю.

– Кто, чёрт возьми, ты такой?! – орёт Кирилл.

Медленно, шаг за шагом, к нам приближается он. Мой преследователь.

– Ты, малолетний кусок дерьма, посмел тронуть то, что принадлежит мне?! – его голос низкий, угрожающий.

– Эта шлюха сама… – не успевает договорить.

Удар – и Кирилл падает. Демьян наваливается на него и продолжает бить. Ещё, ещё… Он не останавливается, хотя тот уже без сознания.

– Хватит! Пожалуйста! Ты его убьёшь! – кричу, но он словно не слышит.

– Перестань! Это я попросила его привести меня сюда! – голос срывается.

Он замирает. Медленно поворачивает голову в мою сторону. В темноте я вижу лишь тень под капюшоном. Он встаёт и делает шаг ко мне, потом ещё. Подходит вплотную. От него исходит опасность – тяжёлая, густая, почти осязаемая.

– Что ты сказала? Сама попросила его подняться? – его голос низкий, хриплый; вибрация проходит по моей коже.

По телу пробегает дрожь – и вовсе не от страха. Господи, что со мной?

– Д… да, – шепчу. Голос предательски дрожит, но внутри – не страх. Ожидание.

Я, кажется, действительно больна.

– Почему же, цветочек? – он поднимает руку и кончиками пальцев касается моего лица.

Это слово – цветочек – я уже читала в его сообщениях. Но услышать его вживую… совсем другое ощущение.

– Отвечай, – его голос становится ниже, дыхание касается моих губ.

Даже на каблуках я достаю ему лишь до ключиц. От его близости воздух будто горит.

Я не могу признаться, что хотела, чтобы он появился. Что ждала этого. Поэтому выбираю другой путь:

– Мне скоро восемнадцать, – шепчу. – Но у меня ещё не было поцелуя.

Его пальцы на моём лице замирают. Несколько долгих секунд – и он сжимает моё горло, поднимая взгляд. Его глаза в темноте почти неразличимы, но я чувствую их вес.

Думаю, он сейчас сломает меня, но вместо этого – наклоняется и жадно целует.

Мир рушится. Я забываю обо всём – о том, кто он, о том, что должен умереть. Этот поцелуй не нежный – дикий, властный, не оставляющий выбора. Мне не хватает воздуха, но я не могу оттолкнуть его. Вместо страха приходит странное, почти болезненное удовольствие.

Когда он наконец отпускает, я жадно втягиваю воздух.

– Вот твой первый поцелуй. Все твои поцелуи – мои, цветочек, – произносит он хрипло. – Только мой вкус ты будешь знать и помнить.

От этих слов внутри всё сжимается. Я ненавижу его… и не могу оторваться.

Он снова притягивает к себе, обнимает, будто хочет растворить в себе. Снова целует. Мир исчезает – остаются только его руки, запах, дыхание. Я теряюсь между страхом и тем, что никогда не осмеливалась назвать желанием.

Вдруг отстраняется, тяжело дыша, оставляя меня с затуманенным рассудком.

Наклоняется, что-то поднимает с пола и – как будто это самая естественная вещь в мире – закидывает меня себе на плечо. Я замерла от неожиданности и оттого, что ещё чувствую его вкус на губах.

– Что ты делаешь? – вырывается у меня.

– Забираю свою и ухожу, – отвечает спокойно, и в этом «забираю» слышится непререкаемая власть.

– А с Кириллом что будет? – успеваю вымолвить я.

– Не смей произносить имя этого урода, – отрезает он, и в голосе взрывается холодная ярость. – Жить будет лишь потому, что не успел тебя тронуть.

Он несёт меня по другой лестнице, не той, по которой поднялись сюда. Спускаемся по длинному пустому коридору; в нём пахнет пылью и чем-то более древним, чем эта вечеринка. Он ведёт меня до конца – там дверь, которую я раньше не заметила. Открывает её и ставит на пол.

Резко обнимает меня за талию, прижимая спиной к себе. Голова его лежит на моей макушке, дыхание жёсткое, как предупреждение.

– Ты сегодня нарушила все наши пятилетние правила, цветочек. Это может плохо кончиться, – говорит он тихо, почти шёпотом, и во мне сжимается сердце.

– Для меня? – спрашиваю, глотая страх.

Он смеётся, коротко и горько, и вибрация его смеха проходит по моей спине.

– Для всех остальных. Ты – моя жизнь. Что бы ни случилось, я буду тебя оберегать. Остальные же… будут страшно расплачиваться.

Я хватаюсь за последнюю ниточку здравого смысла и шепчу: – Не убивай его, пожалуйста.

Он отстраняется, кладёт в мою ладонь телефон и целует макушку. Его пальцы тяжелы, но прикосновение – бережное, будто обещание и приговор одновременно.

– Утром в новостях увидишь, на что я способен ради тебя, – бросает он, прежде чем раствориться в тени коридора.

Делаю шаг назад, пытаюсь вглядеться в силуэт, но он уже не виден. В груди пусто. Понимаю: только что он отвёл меня от порога угрозы и, в то же время, сделал то, чего я должна была бояться больше всего – приблизил к себе.

Вижу маленькую калитку – наверное, оттуда он вошёл. Выбираюсь наружу и замечаю, что Константин припарковал машину рядом. Подбегаю, открываю заднюю дверь и падаю на сиденье – руки всё ещё дрожат. Константин смотрит на меня с лёгкой озабоченностью, но не задаёт лишних вопросов.

– Всё в порядке? – только спрашивает.

– Да… просто устала, – выдавливаю улыбку, звучащую так неестественно, что и самой смешно. – Там были одни дети, скучно.

Он не настаивает. Машина трогается. В стеклах уходит дом, люди, музыка. Сердце бьётся слишком быстро. По щекам скользят горячие слёзы. Я думаю о том, что позволила ему сделать со мной то, к чему не была готова. Осознаю, что предала и цель, и себя – почти физически ощущаю стыд и облегчение одновременно.

В его объятиях я забыла о мести, о том, что долго строила. Остались только мы – и это чувство, которое я ещё не умею назвать иначе, как обманутую слабость.

– Мы приехали, – отрывает меня от рваных мыслей голос Константина.

– Спасибо, – тяжело произношу я, открываю дверь и выхожу. Ночь обволакивает меня своим холодом. Он остаётся вдалеке – тень, оставившая след. Я иду по знакомому пути и понимаю: линия, которую перешли сегодня, не исчезнет так просто.

Когда захожу в дом, слышу смех папы и Марины – они в гостиной что-то смотрят по телевизору. Что ж, хотя бы он счастлив.

Тихо направляюсь в свою комнату – не готова пока с кем-то разговаривать. Как только оказываюсь внутри, сразу иду в уборную и закрываю дверь.

Первым делом достаю телефон Андрея, чтобы прочесть его сообщение.

«Аврора, мои люди сказали, что ты была за городом в незнакомом месте, и Демьян пошёл за тобой в этот дом. Ты видела его? Вы поговорили?» – это единственное, что он написал.

Не знаю, что ответить. Почему-то не хочу делиться с ним тем, что произошло между нами: чувство, будто это личное и принадлежит только нам. Злюсь на себя за такие мысли и начинаю писать всю правду, но не отправляю. Долго стою, смотрю на набранный текст и в итоге решаю оставить подробности при себе.

Пишу коротко: «Я была на вечеринке знакомого и уединилась с именинником. Он зашёл, избил его, забрал меня и велел возвращаться домой.» – отправляю.

Мгновенно приходит вопрос: «Ты увидела его лицо?» – от Андрея.

«Нет, в комнате было темно, а потом я была на его плече. Он запретил мне смотреть на него и угрожал, что убьёт моего знакомого», – отвечаю.

За эти пять лет я толком не видела его лица. На редких фото от людей Андрея он всегда в капюшоне и тёмных очках; на светских мероприятиях появляется только в профиль и издалека. В сети нормальных фото нет – ни в соцсетях, ни в сайтах. Когда твой дядя – генерал, а ты – главный мафиози страны, прятаться легче. Для всех остальных он – завидный холостяк, «золотой мальчик» генерала. Только Андрей и я знаем, кто он на самом деле.

«Он это просто так не оставит. Зря пошла туда», – пишет Андрей. И страх охватывает меня: о чём я думала? Это мафиози, безжалостный убийца. Как я могла быть такой легкомысленной?

Под холодным душем прихожу в себя. Немного успокаиваюсь, выхожу, сушу волосы и ложусь. Сегодня он не пожелал мне спокойной ночи. Чувствую: что-то натворит. Хоть лично мне не причинил вреда, злость в нём была ощутима. Так и не дождавшись новых сообщений, засыпаю с тревожным сердцем.

Утром резко просыпаюсь от звука телефона. Беру его – уже 9:30, и от Демьяна пришло видео. Это сюжет из новостей: ведущая рассказывает о сгоревшем доме, за её спиной показывают дом Кирилла. Холод заливает всё тело. Не может быть…

«Вчера в загородном дачном районе хозяин дома устроил вечеринку в честь дня рождения. Причины пожара пока неизвестны; по предварительным данным, возгорание началось с кухни. Всем, кроме именинника и его друга, удалось выбраться. По свидетельствам очевидцев, двое поругались, поднялись на второй этаж выяснять отношения. Пожарные обнаружили их в комнате без сознания с тяжёлыми травмами. Оба госпитализированы в тяжёлом состоянии», – заканчивается репортаж.

Господи, всё из-за меня. Начинаю дрожать; слёзы катятся ручьём. Что если они умрут? Я буду виновата в смерти двоих…

Новое сообщение от Демьяна: «В следующий раз, когда подумаешь, что кто-то кроме меня может прикоснуться к тебе, смотри это видео, цветочек.»

Сердце сжимается. Давлю телефон в ладони, прячу лицо в подушку и шепчу сквозь слёзы: как же я тебя ненавижу. Чудовище.

Больше не хочу его провоцировать – если моё легкомыслие грозит чужой жизнью, это слишком дорого.

Когда всё это закончится и я заберу у тебя всё, ты умрёшь в мучениях, Демьян Воронов!