- -
- 100%
- +
Проходя мимо бассейна, Мэри нервничала: вид синей из-за отделочного кафеля воды вызывал страх, и она поспешила уйти с цокольного этажа.
На втором этаже девушка обнаружила ещё одну закрытую дверь, маленькую, захламлённую какими-то коробками комнатку и ещё одну спальню с точно такими же двухъярусными кроватями, как в комнате, где проснулась Мэри. А дверь, которую девушка не сразу заметила, вела в туалет с ванной; там же имелась стиральная машинка и ещё одна дверь, ведущая напрямую в комнату, где пришла в себя девушка, проем скрывался за шкафом.
Ещё раз умывшись, Мэри решила пойти в комнату с фортепиано. Когда-то Агата приглашала для неё учителя музыки, но у тогда ещё девочки не очень хорошо получалось и не было желания учиться, поэтому уроки прекратились.
Дверь в светлую комнату оказалась тоже открытой, и девушка с трепетом вошла в неё. Сев на скамеечку перед инструментом, Мэри открыла клавиши и, положив на них руки, замерла. Пальчики сами заняли положенные им места и через несколько секунд начали давно забытый танец.
Сейчас девушка радовалась, что умеет играть, хоть большинство разученных в детстве мелодий позабылись, музыка, которая у неё выходила, очень ей нравилась.
Мэри потеряла счёт времени, забылась в атмосфере, воцарившейся в стеклянной комнате, и наслаждалась единением с инструментом и музыкой, им рождённой. Ей не хотелось останавливаться, но когда с улицы в комнату начали пробираться сумерки, девушка почувствовала навалившуюся на тело усталость.
Закрыв клавиши и погладив гладкую поверхность крышки, Мэри пошла на кухню, включила чайник, нарезала себе ещё партию бутербродов, когда чайник вскипел, налила себе чаю и, отнеся всё на обеденный стол, заняла прежний стул.
В этот раз она кушала спокойно, хорошо прожёвывала откушенные кусочки, запивая их чаем. Взгляд блуждал по комнате, то и дело останавливаясь на открывающемся из окна напротив стола виде: ничего интересного там не было – забор и клочок синего неба над ним и газон перед.
«Жаль, что дверь закрыта – на улице должно быть тепло», – подумала девушка и потянулась.
События последних дней изрядно потрепали Мэри, и она чувствовала усталость, как душевную, так и физическую.
Убрав за собой посуду и протерев стол от крошек, девушка направилась на второй этаж. Ей не очень хотелось возвращаться в комнату, где она пришла в себя, но её клонило в сон, спать на имеющихся в доме диванах не хотелось совершенно, они казались жутко для этого не предназначенными, поэтому Мэри всё же вошла в свою (с грустью признала девушка) комнату, легла на кровать, закуталась в тонкое одеяло, закрыла глаза и вскоре неожиданно для самой себя провалилась в сон.
Следующие два дня прошли так же: Мэри просыпалась в безмолвном доме, шла кушать, а потом садилась за фортепиано.
На третью ночь девушка проснулась от непонятных звуков, доносящихся с первого этажа, хотела было спуститься, но дверь оказалась заперта. Мэри в отчаянии начала дёргать ручку, и от очередного рывка дверь неожиданно открылась. Девушка старалась не шуметь, но, кажется, её пробуждение было обнаружено, потому что дом опять погрузился в тишину.
Покинув комнату с быстро бьющимся в груди сердцем, Мэри спустилась на первый этаж и застыла, всматриваясь в проем по направлению к кухне, из которого лился свет. Уже с замирающим на каждом шагу сердцем девушка начала красться к арочному проходу. Находясь почти в проёме, перед ней открылись два мужских силуэта, размывающихся от яркости электрических ламп, освещающих комнату.
Несколько секунд в комнате царила тишина, молодые люди смотрели на девушку, девушка смотрела на них, с каждой секундой рассматривая присутствующих все лучше.
– Проснулась? – немного хриплым голосом спросил один.
– Как ты вышла, я же запер комнату, – спросил другой. В его голосе слышалось лишь удивление.
– Кто вы? – вырвалось у Мэри, но голос больше походил на писк.
Парни переглянулись и, будто придя к какому-то единому решению, кивнули друг другу. После голос подал второй молодой человек, уверенно произнеся:
– Мы друзья. Извини, что разбудили. Вот, – парень указал на стоящие на столе пакеты, за распаковкой которых и застала их Мэри, – Продуктов ещё тебе привезли. Ты молодец, кушай, не стесняйся, – сказав последнее, парень улыбнулся.
– Я хочу домой, – борясь со слезами, проговорила Мэри.
– Ты дома, – уверенно произнёс парень с хрипловатым голосом.
– Это не мой дом, – замотала головой девушка, – Я хочу к себе домой.
– Сейчас это твой дом, а что будет дальше, то будет дальше, – довольно жёстко проговорил парень с хрипловатым голосом.
– Мы не думали, что ты проснёшься, и хотели немного у тебя погостить и выпить. Не хочешь к нам присоединиться? – спросил второй парень и двинулся по направлению к Мэри.
Девушка в ужасе попятилась назад, отрицательно мотая головой:
– Нет, я не пью, спасибо, – скороговоркой произносила девушка, отступая назад, но парень в несколько шагов настиг её и, взяв за руку, втащил в комнату со словами:
– Не боись, мы не кусаемся, да и не тронем вообще, только посиди с нами, выпей, если захочешь. Усадив девушку на диван, парень отошёл к столу, а второй поставил на стол бутылку с коричневой жидкостью и тарелку с колбасной нарезкой. Первый вернулся к столу с тремя бокалами и ещё одной тарелкой с сырной нарезкой.
– Не хочешь пить, так хоть поешь, – подтолкнул он тарелку к девушке.
Мэри сидела, придавленная к диванчику ужасом и непониманием, реальность ли это или её кошмар.
Слегка ущипнув себя, девушка почувствовала боль, но мозг не соглашался принимать происходящее за реальность.
– Это сон? – не удержала в себе бившуюся в голове мысль Мэри.
– Хочешь – будет сном, – легко согласился парень с мягким баритоном.
Девушка на его слова ещё больше сжалась.
Парни наполнили три бокала, взяли по одному, а третий подвинули к Мэри.
Подняв бокалы, парни чокнулись, влили в себя содержимое бокалов и, взяв по куску колбасы, принялись жевать.
А девушка начала подмечать детали внешности: на вид обоим было около двадцати пяти – тридцати, тот, что с хрипловатым голосом, был ниже и шире в плечах своего друга и совершенно лыс; второй парень имел ничем не примечательную славянскую внешность.
– Между первой и второй промежуток не большой, – наливая, произнёс лысый и, не дожидаясь друга, опрокинул содержимое бокала в себя и взял очередной ломтик колбасы.
– Выпей с нами, девочка, – немного заплетающимся голосом произнёс, наливая себе третий бокал, парень, – Спать крепче будешь, – с непонятной улыбкой добавил он.
Мэри лишь покачала головой.
– Тогда кушай, – указал на тарелки второй.
– Что вам от меня нужно? – дрожащим голосом произнесла девушка.
– Нам только твоя компания, – туманно ответил баритон.
– А не вам? – робко уточнила Мэри.
– А не нам узнаешь позже, – немного раздражённо ответил не лысый и опустошил бокал.
Парни пили, пока не опустошили пол бутылки, и пока лысый не засопел, положив голову на сложенные руки.
– Иди спать, – произнёс парень, смотря на Мэри, – Мы скоро уедем.
– Хорошо, – с неожиданной для себя грустью, вставая, произнесла Мэри, – приятных снов, – еле слышно произнесла она.
– И тебе, – донеслось в ответ.
Поднявшись в свою комнату, девушка легла в кровать, с головой накрылась одеялом и лежала, прислушиваясь к звукам в доме, незаметно для себя уснув.
Утром о пребывании в доме парней напоминал расширившийся ассортимент продуктов, убранные в холодильник остатки нарезок и три вымытых бокала рядом с раковиной.
– Это был не сон, – со смешанными чувствами произнесла девушка.
Вопросов о своём пребывании неизвестно где у неё стало больше, но то, что о ней не забыли и не бросили на произвол судьбы, было очевидно.
В одиночестве прошло ещё три дня, Мэри так же свободно передвигалась по дому, в основном играла на фортепиано, иногда сидела на краю бассейна, вид которого перестал её пугать, опустив в воду ноги. Можно было, конечно, поплавать, но девушке не чем было вытираться и не было сменного белья, а от мысли зайти в воду обнажённой, даже в пустом доме, в душе поднимался протест.
На третью ночь девушка особенно долго не спала, прислушиваясь к звукам, но дом оставался тихим и безлюдным. Проснувшись, Мэри не обнаружила никаких признаков побывавших в доме гостей.
Позавтракав и убрав за собой, девушка направилась было к фортепиано, но застыла на месте от звука поворачивающегося ключа в замке входной двери, а следом за ним – шум открывающейся двери и шаги входящих.
– Куколка, ты где? – на весь дом разнёсся приятный баритон.
– Мы вновь к тебе с гостинцами, – вторил ему голос с хрипотцой.
Мэри осторожно направилась в их сторону, её переполняла радость от того, что о ней не забыли, страх от непонимания мотивов этих людей и любопытство.
– Доброе утро, – встретившись с пришедшими около входной арки, произнесла девушка.
– Доброе, куколка, доброе, – улыбнулся баритон.
– Сама разложишь гостинцы? – спросил лысый, проходя в комнату и сгружая пакеты на кухонную тумбу.
– Да, конечно, – рванула Мэри в кухонную зону, – Может, хотите чаю? – обратилась она к парням.
– А давай, – весело согласился баритон, так же ставя пакет на кухонную тумбу и включил чайник.
Девушка достала две кружки и, подумав, достала третью, положила в каждую кружку заварочный пакетик.
– Что-нибудь к чаю? – сунув нос в ближайший пакет, спросила Мэри.
– Можно, – одобрительно донеслось от баритона.
– Организуй бутербродов, – немного резковато отозвался лысый.
Девушка достала из пакета хлеб, колбасу, сыр и кусочек копчёного мяса. Вспомнила, что в чайнике оставалось совсем не много воды, и её не хватит на три кружки, она долила в него воды. Пока чайник грелся, Мэри ловко все нарезала и разложила на тарелки, затем разлила по кружкам кипяток.
Парни разместились на том же диване, на котором заседали в прошлый раз. Перед ним стоял небольшой кофейный столик, на который и переносила все Мэри. Ставя напротив парня кружку, девушка испытывала чувство неловкости, а садясь напротив них на небольшой пуфик, пожалела, что вообще налила себе чай, потому что оба парня остановили взгляды на ней. На несколько секунд все застыли в неловкости, нарушил которую баритон, потянувшись к столику и делая себе бутерброд.
– Приятного аппетита, – лучезарно улыбнулся он.
– Спасибо, – ставя свою кружку на столик, произнесла Мэри, тоже собирая себе перекус, – И вам, – через секунду добавила она.
В ответ оба парня лишь кивнули, а лысый потянулся к столику.
Ели в тишине. Когда тарелка с нарезкой опустела, девушка поинтересовалась, не добавить ли чего-нибудь, но оба парня отрицательно покачали головой.
– А вы же ещё приедете? – неуверенно спросила Мэри.
– Конечно, – легко ответил баритон.
– А можно попросить в следующий раз привести альбом для рисования и цветные карандаши? – смотря на свои руки, произнесла девушка.
– Без проблем, – подал голос лысый, а баритон спросил:
– Может есть ещё пожелания?
Девушка выразительно посмотрела на него, а в мыслях мелькнуло: «Отвезите меня к бабушке, вот моё желание», но в ответ лишь покачала головой.
– Ладно, куколка, нам уже пора, – поднимаясь, проговорил баритон и добавил: – Мы приедем, скорее всего, так же дня через три, но не факт. Может, и позже.
В момент, когда за парнями закрылась дверь, и девушка услышала звук закрывающегося замка, девушка почувствовала, как будто рухнули все возведённые в сознании стены. До сих пор она старалась не думать о родителях и бабушке, гнала от себя любые мысли о них, будто отгораживаясь от прошлого, потому что думать о них было слишком больно: «Как восприняли её отсутствие родители? Как её исчезновение перенесла бабушка? Делают ли они что-то, чтобы найти её? Как долго она ещё будет находиться в этом благоустроенном доме совершенно одна, а если её одиночество прервётся? Что вообще будет дальше?».
Оставшись одна, она сползла по стеночке на пол, обхватила себя руками и зарыдала, вначале бесшумно, ещё стараясь сдерживать себя, а потом в голос, полностью погружаясь в своё отчаяние. Сколько она так просидела, девушка не знала, ведь часов Мэри нигде в доме не нашла, да и какое это имело значение, спешить ей всё равно было не куда, намеченных дел тоже не было, что-то пропустить она тоже не могла, новый поток слез потёк по щёчкам.
Как девушка добралась до кровати, она не помнила.
Погода, будто вторя настроению Мэри, испортилась, и в доме стало серо. Очнувшись от липкого сна, девушка не могла понять какое время суток, сколько она пробыла в беспамятстве. Смотря на кусок серого неба, Мэри осознала, что уже не может сосчитать, сколько точно дней она живёт в этом доме, потому что день, утро и вечер смешались в серости красок. Девушка пыталась считать ночи, но и это ей не удавалось, потому что от безделья она часто ложилась в кровать и старалась заснуть днём, а когда просыпалась не понимала сколько прошло времени.
После последнего визита парней девушка не могла вернуться в спокойно-отрешенное состояние, в котором пребывала до этого, а после понимания, что сбилась со счета дней, впала в состояние, больше похожее на забытье, она часто плакала, редко спускалась на первый этаж.
Глава 10
Эльдар, как обычно, проснулся с первыми лучами солнца, посмотрел на спящую Розалин и, потянувшись, выбрался из кровати. Он переоделся в спортивный костюм и, бесшумно ступая, спустился вниз на ежедневную утреннюю пробежку.
«Ох, сегодня очередная экскурсия. Что-то устал я от них, но да ладно, главное, мои дамы счастливы», – подумал мужчина, спускаясь по лестнице.
У него редко получалось проводить много времени с семьёй, поэтому в глубине души этой поездке он радовался ничуть не меньше женщин.
Выйдя на террасу и потянувшись, Эльдар заметил белый конверт, лежащий на столе. Не став прикасаться к посланию, мужчина развернулся и пошёл обратно в дом за специальными линзами, позволяющими просканировать конверт и увидеть содержимое, не открывая. Эльдар давно приобрёл это устройство, так как не редко конкуренты и прочие недоброжелатели присылали ему разные малоприятные «презенты», которые распространяли неприятные запахи или вязкие жидкости после вскрытия послания.
В конверте оказалась лишь цветная фотобумага в количестве нескольких штук и один лист обычной бумаги.
– Интересно, – вслух произнёс Эльдар, снимая линзы и беря в руки бумаги.
Сердце мужчины гулко стучало в висках. Он ранее не хотел признавать, что эта поездка ещё и бегство от очень агрессивного конкурента, который уже не раз угрожал Эльдару расправой над ним или его семьёй, если не будут удовлетворены его желания.
Раскрыв конверт и увидев содержимое, у мужчины потемнело в глазах.
На выпавших первыми из конверта фотографиях была Мэри, спящая в неизвестной комнате. Фотографий было штук пять, и Эльдар с уверенностью мог сказать, что такой обстановки он не знал.
Справившись с головокружением и темнотой в глазах, мужчина медленнее, чем ему хотелось, или наоборот, слишком быстро, пошёл в сторону спальни дочери. Ему как можно скорее хотелось увидеть, что его девочка дома, но в тоже время было безумно страшно не увидеть её там. Он так и сжимал в руках обычный лист бумаги, не в силах прочитать его содержимое. На ватных ногах Эльдар поднялся по лестнице, бесшумно подошёл к двери, за которой на удобной кровати, под уютным одеялом обязана была спать его дочь. Рука замерла на дверной ручке, и после нескольких секунд мужчина открыл дверь.
В комнате было оглушающе тихо, лишь далёкие звуки утра пробивались в открытое окно, но ужас сковал Эльдара не из-за этого, причина была в том, что кровать была пуста, Мэри не было и в комнате, покрывало была аккуратно расстелено.
Дрожащими руками Эльдар развернул послание:
«Ты не понимаешь по-хорошему, поэтому придётся по-плохому.
Мои желания ты знаешь, а аргумент увидел.
Решать тебе».
Эльдар скомкал бумагу и швырнул её на пол, облокотился на стену и прикрыл глаза. Именно этого он боялся, именно от этого он бежал сюда.
– Вот же урод, – стиснув зубы процедил Эльдар.
– Как ему это удалось? Она ведь ещё вчера вечером была дома, – в подлинности фотографий мужчина не сомневался.
Немного не ровной походкой Эльдар пошёл в свой кабинет. Развернул визор и позвонил в пункт охраны территории, на которой находился дом.
Двое охранников быстро и бесшумно прибыли в дом, безмолвно передали имеющиеся у них данные с установленных на фасаде дома аппаратов.
Оказалось, Мэри не раз сбегала из дома ночью в сторону моря, и вчера вечером она ушла, но не вернулась. Конверт на террасу принёс беспилотник, который в последствии улетел в сторону побережья.
– Оставьте, пожалуйста, записи, а с дочерью я сам разберусь. Если понадобится ваша помощь, сообщу, – сдержанно проговорил Эльдар, хотя душу его рвали на части чувства вины, злости, отчаяния. Он ругал себя, что не предупредил о возможной опасности, ругал Мэри за безответственность, ругал конкурента за подлость. Ему стоило не малых усилий воли, чтобы, не начать биться головой о стену уже сейчас, при охране. Наконец мужчины, оставив требуемую информацию и переглянувшись, так же бесшумно как появились, покинули территорию дома.
Оставшись один, Эльдар сел в кресло и невидящим взглядом уставился прямо перед собой. Требования Кравченко заключались в передаче в его собственность двух самых успешных ресторанов Эльдара.
Банальный рейдерский захват, грубый и безжалостный. Конечно, благополучие дочери волновало мужчину, но сердце рвалось на части от перспективы отдать свои детища в чужие руки. Рестораны для Эльдара были такими же дорогими сокровищами, как и единственная дочь, ведь в них он вложил массу сил, нервов и времени. Казалось, проще сжечь все, чем отдать чужаку. Если бы мужчина был уверен, что это поможет вернуть ему дочь, он сжёг бы оба ресторана, чтоб они не достались ненавистному чужаку. Но Кравченко может сорвать зло на Мэри, а этого Эльдар не хотел. Убитый горем отец потерял счёт времени и очнулся от звука и движения открываемой двери – в комнату заглянула Розалин:
– А вот ты… – вопрос повис в воздухе, как только женщина рассмотрела лицо супруга. – Что случилось? – требовательно спросила она и, подойдя к столу, села на стул, оказавшись напротив Эльдара. – В чём дело? – ещё больше встревожившись, произнесла Розалин, но мужчина молчал, опустив взгляд на сцепленные на столе руки. – Ты скажешь наконец, что ввело тебя в этот ступор? – взорвалась женщина и, положив свою ладошку за руки мужчины, сжала его побелевшие пальцы. Эльдар вздрогнул и поднял на супругу огромные остекленевшие глаза.
Мужчину начала бить мелкая дрожь. Как он может сказать Розалин, что Мэри похитили и требуют за её возвращение два лучших ресторана Эльдара?
А как посмотреть в глаза матери? Как она переживает это известие?
Обе женщины не поймут его терзаний, не поймут, что рестораны для него тоже дети, они никогда этого не понимали, чего уж ожидать сейчас. Для них будет непонятным его промедление и нежелание обмена. И они ведь правы: живая, родная, любимая дочь должна быть важнее источника финансового благополучия, но не для Эльдара. Для него и дочь и рестораны были детьми, которых он создал, растил и любил.
Каждый ресторан Эльдара имел свой неповторимый стиль, атмосферу, концепцию, они были уникальны, общим было лишь качество подаваемых блюд и обслуживание.
Кравченко хотел забрать ресторан, в котором отмечалось шестнадцатилетние Мэри, и ресторан десертов, в котором можно было попробовать лакомства со всех концом света.
Эльдар принимал живое участие во всех этапах создания каждого заведения: требовал от дизайнеров воплощения своих задумок, контролировал их реализацию при строительстве, лично нанимал шеф-поваров и главных менеджеров, сам придумывал оформление меню и выбирал с шеф-поваром блюда, которые будут подаваться в заведениях.
Ресторанов у него было пять, и он планировал ограничиться этим числом, так как реализовал все имевшиеся у него задумки.
Да, без двух ресторанов финансы безусловно просядут, но их потеря не вызовет разорения, а лишь временные финансовые неудобства. Но как отдать в чужие руки двоих детей в обмен на одного?
– Ты скажешь, наконец, что случилось? – дёрнула его руки, кажется, уже не первый раз, Розалин.
Глубоко вдохнув, Эльдар хотел было все рассказать, он даже открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука. Шумно выдохнув, мужчина поднял разбросанные фотографии и послание и молча протянул все супруге.
– Что это? – с недоумением в голосе и глазах, спросила женщина, но ответа так и не последовало. Внимательно рассмотрев фотографии и прочитав записку, Розалин молча вышла из кабинета. А Эльдар уронил голову на руки, которые опять сомкнул перед собой на столе.
Мужчина вздрогнул от громкого хлопка с силой закрытой двери, а после вздрагивал от каждого чёткого стука каблуков, явно возвращающейся в кабинет Розалин.
– Где наша дочь? – с порога отчеканила женщина.
Эльдар ожидал слез, криков, но никак не ожидал услышать стальную решимость в голосе супруги. Весь её вид требовал ответ, а у него его не было, он смог выдавить из себя лишь:
– Я не знаю.
– Что значит, ты не знаешь? – Розалин смотрела требовательно, но не стала ждать ответа, а задала следующий вопрос: – Чего он хочет?
– Два ресторана, – очень тихо произнёс Эльдар.
– «Страны мира» и «Сладкие грёзы»? – безошибочно угадала Розалин.
Ответ ей не требовался, гримаса боли, проступившая на лице супруга, была крайне исчерпывающа.
– Понятно, – сухо проговорила Розалин и, встав из-за стола, направилась к бару, достала бокал и налила в него немного виски, одним чётким движением опустошила его и налила снова, на этот раз она протянула его Эльдару. Дождавшись, когда мужчина выпьет, Розалин убрала бокал со стола и поставила на бар.
– Сколько времени тебе нужно, чтобы оформить передачу прав? – спокойно спросила она. В её голосе не было ни сомнения в том, что Эльдар выполнит просьбу, ни паники. Она даже не требовала привлечения органов право порядка.
– Я не хочу отдавать ему ни один из них, – жёстко произнёс Эльдар, после глотка виски и под взглядом супруги мужчина осознал, что готов побороться за все, что любит. Охватившая его паника прошла, и в голове созрел чёткий план действий.
– Я сейчас вызову констеблей, и пусть они разбираются с этим беспределом! – отрезал Эльдар.
– Ты с ума сошёл? – в голосе Розалин послышались истеричные нотки. – Ты хочешь рискнуть дочерью из-за своих ресторанов?
– А что, если завтра он потребует к себе тебя? На несколько дней, для разнообразия своего досуга, – жёстко проговорил мужчина и, чуть помолчав, добавил: – Мне и тебя ему передать?
Его слова смутили женщину, и она несколько раз открывала и закрывала рот, не в силах подобрать слов для ответа.
– Я вызываю констеблей и точка.
Розалин, гордо задрав подбородок и чеканя шаг, не сказав больше ни слова, вышла из кабинета, громко хлопнув за собой дверью.
Вызвав стражей права-порядка, Эльдар пошёл в спальню сменить спортивный костюм на рубашку и брюки, а после спустился в гостиную ожидать, когда спустится Агата и приедет вызванный наряд.
Агата спустилась первая и увидев сидящего в кресле сына с каменным лицом опустилась на соседнее кресло со словами:
– Рассказывай, что случилось.
Эльдар уже полностью овладел собой и был, как всегда, уверен и собран.
– Скоро приедет наряд констеблей, – издалека начал он, а после на одном дыхании выдал: – Кравцов хочет чтоб я подарил ему два ресторана и, чтобы надавить на меня, похитил Мэри.
– Ох, – только и смогла выдохнуть Агата.
В комнате повисла тишина.
Его женщины восприняли новость о похищении Мэри легче, чем он, что не мало удивило мужчину.
Констебли ехать не спешили, и время уже давно перевалило за завтрак, а Эльдар и Агата так и сидели в креслах, погруженные каждый в свои мысли.
Неожиданно в комнату ворвалась Розалин, находившаяся, как оказалось, все это время на террасе:
– Ну и где твои стражи права и порядка? – возмущённо выплюнула она, – Если они сейчас не спешат, то что будет дальше? – не унималась женщина, распаляя себя ещё больше, – Пока вы тут сидите, где Мэри, что с ней? – уже срывающимся голосом кричала Розалин.
– Успокойся, – жёстко проговорила Агата. – А где гарантии, что, если Эльдар все сделает, этот проходимец не потребует большего и вообще вернёт нашу девочку? – пожилая дама говорила размеренно и с кажущимся спокойствием, но как же рвали её сердце произносимые слова.
– Спасибо, мама, – искренне поблагодарил Эльдар, ведь его грызло чувство вины, за то, что он не готов отдать рестораны за дочь.
– Нельзя потакать таким людям, – печально проговорила Агата.