* * *
Пролог
– Виш! Виш! Виш!
Это скандирует разгорячённая толпа на трибунах. Как они всё-таки любят смерть на Арене! Сколько аристократов приходят на Смертельные поединки! Они не радуются нашему мастерству, они не радуются победам или поражениям любимых бойцов. Они радуются тому, что сейчас не здесь на круглой площадке, покрытой песком и кровью. Они радуются своим привилегиям и зрительским местам. А также они ненавидят нас.
– Виш! Виш! Виш!
Я понимаю это – поэтому я ещё жив. И хотя мне всего восемнадцать лет я уже Чемпион.
– Виш! Виш! Виш!
Зрители на трибунах успокаиваются. Шум постепенно затихает. Это нехорошо. Нет шума – нет денег. Хороший зритель – вопящий зритель. Чем больше вопит, тем больше ставит. Да, всё здесь замешано на ставках. Если ставят на убийство, а ты оставляешь противника живым много влиятельных господ могут обидеться. А разозлить князя я никому не пожелаю. Таймер над балконом, на котором сидит знать, громко щёлкнул, я даже не посмотрел в ту сторону – хорошо знаю, что это означает – «Ноль». Пошёл отсчёт нового поединка. Двери открываются и скоро выйдет мой противник.
Кстати, ещё я не смотрю на балкон из-за Хозяйки Арены – сейчас не время встречаться с ней взглядами, а я знаю – она следит за мной. Два черноглазых прицела жгут затылок.
– Виш! Виш! Виш!
Сейчас представят моего соперника. Выйдет лысый коротышка в штанах с подтяжками и скажет…
– Сегодня у нас особенный день, господа! Виш наконец-то получит по заслугам! Это бой, который вы так долго ждали, наконец-то состоится, и я, Иван Бочка, обещаю вам невиданное ранее зрелище! Сегодня Виш может проиграть! Я не призываю вас делать ставки на его поражение. «Опять?», – скажете вы. «Подумайте», – отвечу я. Хотите ли вы, чтобы Виш проиграл? Сегодня стоит пожелать победу его противнику особенно сильно. Тем более, что их сегодня двое!
Толпа воет и свистит. Я слышу радость, слышу надежду, слышу гордость и, главное, я слышу ненависть. Ненависть волнами заливает арену, как море заливает берег.
– Виш против Тряпичников! Бой начинается!
Не может такого быть! Ну, блин! Опять двое! Почему я постоянно против группы противников? Нельзя же так!
В правилах не прописано, но все понимают, что нельзя выставлять против одиночки дуэт два раза подряд. И тем не менее – вот они. Толпа ревёт, но как-то без огонька. Я рычу, как демон и показываю зрителям скрещённые руки, жест, который считается в этом мире страшным оскорблением. Вопли усиливаются. Толпа стервенеет. Матерщина мёдом льётся мне в уши. Решётка трясётся. Хорошо, ставки пошли против меня сплошным потоком. Хозяйка Арены будет довольна.
– Тряпки! Тряпки! Тряпки!
Любовь публики меняется на сто восемьдесят градусов, если её хорошо подразнить. Сейчас я не хожу в любимчиках, а всего-то стоило показать скрещённые руки в сторону грёбаных аристократов. Как же они это не любят. Максимальное презрение от плебса, ещё и с Арены. Если бы сейчас ко мне их пустили с трибун, то точно бы порвать попытались, вояки фиговы. Благородная ярость, как-никак. Ворота уже открылись, и тряпичники медленно выходят, наслаждаясь своей минутой славы. Глашатай объявляет, что бой будет идти до смерти противника. Посетители нелегальных боёв сегодня жаждут моей смерти. Не дождётесь!
«Помнишь, чему учил Пафнутий?» – где-то на фоне пищит Мимик. Конечно же, я помню. «Используй, всё, что принадлежит песку», – говорил старик.
Передо мной сражались два близнеца гоблинов против тройни орков. Зелёные победили, а близнецы смотрят пустыми глазницами верх.
В два прыжка оказываюсь рядом с одним из бойцов. Песок красный и твёрдый от крови. Наклоняюсь и выдёргиваю кинжал из груди близнеца – прости, брат. Второй выдёргиваю из горла. Прости ещё раз, но мне тоже сейчас несладко. Может, сегодня встретимся на той стороне. Толпа сходит с ума от ненависти и желает моей смерти. Давно не было такого кровавого вечера. Если сегодня выживу, то Око будет практически в руках.
Два кинжала против двоих тряпичников – нормальный расклад. Они уже подбираются, хотят обойти, я кружу и ловлю настроение. Первый – белое лицо, красные глаза, длинные рукава и в руках обоюдоострый шест – этот настроен жёстко, ненависти нет, только холодный расчёт. Его не подпускаю близко. Второй боится. Неожиданно, но он боится меня. Знает, с кем имеет дело, может, видел прошлые бои и понимает, что из этого следует. У него тоже белое в пудре лицо, синий кругляшком нос и розовые «лопоухи» по обе стороны. Он размахивает огромным молотом, похожим на резиновый, но это обманка. Такая резина в голову прилетит и можно писать завещание.
На голых плечах видно татуировки, похожие на штрихкод. Эти ребятки давно не стесняются убивать на Арене. Ладно, славная парочка, поскачем.
Я кружу по Арене, отмахиваясь острыми лезвиями, но всё это до поры до времени. Шакалы только ждут удобного момента, чтобы прыгнуть на волка.
Второй резко замахивается молотом, и я еле успеваю отскочить. В воздух взлетела туча песка и на месте удара образовалась воронка, а он уже тянет молот вверх. Вперёд летит заточенный конец шеста, я ухожу и пытаюсь достать хотя бы ладонь противника лезвием, но он быстро убирается назад и не даёт подойти ближе. Это как высокий боксёр с длинными руками против коротышки.
Я атакую второго, но тот отмахивается молотом и держит меня на расстоянии, одновременно давая шанс напарнику. Нечестно. Нечестный бой.
Делаю страшное лицо и кричу на него как в припадке. Ещё один удар, и отскакиваю. Ещё один, и опять прыгаю назад. Удар за ударом он гонит меня, собираясь прижать к деревянным подмосткам. Его напарник поднимает шест вверх, трясёт им и кричит на толпу. Они радостно воют, поднимая цену парочке. Мой противник улыбается и замахивается оружием ещё раз. Они думают, что оттесняют меня. Нет, это просто я отвожу его подальше.
– Умри! – кричит тряпичник.
– Умри! – кричит толпа.
– Прости, – прошептал я, и он успел прочитать по губам, но не успел опустить молот, когда кинжал вонзается в подбородок, пробивая череп до мозжечка. Быстрая и, надеюсь, безболезненная смерть.
Боец в тряпочной мантии падает на окровавленный песок. Я бегу, чтобы достать кинжал, а второй бежит ко мне, раскручивая шест. Толпа сатанеет и эмоции прорываются сквозь барьеры, бомбардируют меня, как дождь атакует землю. Зрители одновременно любят, ненавидят, боятся, обожают, жаждут и любят, и все эти эмоции обо мне любимом. Только одна женщина смотрит иначе.
Хочешь показать мне кто здесь главный? Играешь со мной как с плюшевым мишкой? Ну, смотри что будет дальше.
Я разворачиваюсь и кидаю второй кинжал в противника, тот легко отбивает его шестом и смотрит, как тот летит к краю арены, а потом чувствует, как тяжелеет шест, как уводит его в сторону. Он оборачивается, а на другом конце оружия мои руки, и я чувствую удивление, перемешанное с испугом. Хватка ослабевает, я ныряю под шест, опрокидываю на себя и вырываю. Толпа охает в едином порыве.
«Вот и всё», – думают они.
«Вот и всё», – думает последний из тряпичников.
Я ударяю шестом как копьём: снизу вверх. Он проходит в живот и выходит из спины, на секунду подняв противника как флаг на флагштоке. Потом я отбрасываю его вместе с оружием. Пусть умрёт на земле, нужно уважать проигравшего противника, даже ценой потери популярности.
Бой завершён. Я выдыхаю и сажусь на корточки. Энергии уходит море за пару минут схватки. Бах-бах, и будто пробежал полпустыни без воды. Но у меня есть время для отдыха перед боем.
– Виш против Суворова!
Что? Почему Суворов? А как же правила…
– Бой до смерти!
Я слышу торжество, я слышу ухмылку, чувствую ненависть и это всё в мою сторону посылает она. Медленно поднимаюсь на ноги. Ворота открыты, и краснорожий гигант уже вышел на Арену. Я вижу, как свет отбивается от его маленьких рогов и вижу, как светятся каменные чешуйки на теле. Непобедимый Суворов. Двести боёв и ни одного поражения. Почему его выставили против меня?
Я выпрямляюсь и встаю в полный рост. Выдёргиваю обоюдоострый шест из тела клоуна.
– Блин. Вот это я попал.
Смотрю на балкон и наконец-то встречаюсь с ней взглядом.
Кажется, Марлена сильно обиделась.
Глава 1
А когда-то моя жизнь была совсем иной. Никаких тебя грязных арен, окровавленных противников напротив и толпы, которая жаждет крови. Какой из меня к чёрту гладиатор?! Я княжич! Голубая кровь! Сын Лорда Тьмы!
Жил я очень далеко отсюда. Расстояние измеряется не километрами, а Вселенными. Сколько их там между моей нынешней реальностью и прошлой? Да, Чибик его знает. Как бы это объяснить попроще…
Короче, у отца было огромное княжество и красивая жена, плюс я – не самый послушный на свете сын, наследник и раздолбай. Мама была красавица я и сейчас её помню. Светлая, воздушная, порхала по замку как бабочка – всегда улыбалась и радовала окружающих одним своим присутствием.
Прислуга её обожала. Да и слова такого мама не использовала. Они скорее были её «помощниками» и «помощницами». Отец её любил несмотря на всю свою брутальность. А он у меня тот ещё дядька. За свой характер прозвище Грозный получил. Однажды особенно наглого парламентёра из окна второго этажа вышвырнул. Потом, правда, извинялся, санаторий для лечений предоставил и психотерапевта самого дорогого, но Грозным всё равно остался. Правда, в лицо так никто не называл отца, кроме мамы. А потом она умерла. Незаметно, тихо, просто ушла после долгой болезни. Отец разнёс ползамка за одну ночь. Голыми руками крушил всё, что видел.
После смерти мамы отец стал жестоким. Именно тогда он и получил другое прозвище – «Лорд Тьмы». Казни пошли одна за другой. Воры, насильники, разбойники даже надеяться не могли отбыть наказание в тюрьме. «Голову с плеч» и «Где там мой палач»? Вот и весь сказ.
«Косили» бандитов направо и налево, но даже тогда отец не переходил границы – женщин и детей не казнил, а если кто к ним жестоко относился, то карал. Именно так, как я описал раньше. Привет, голова с плеч!
Помню, как отец узнал о рабовладельческом трактире на краю княжества. Там реально торговали людьми и местные об этом знали. Такая себе избушка Бабы Яги в лесу – селюки подозревают и стороной обходят на всякий случай. Один только отец не знал.
А когда узнал, то очень рассвирепел. Взял с собой десяток служивых и ускакали они на рассвете, вооружённые до зубов. Очень папа не любил, когда детей обижают.
Резня была страшная. Говорят, что кровь текла рекой и трактир стоял в луже крови, так это выглядело. Люди ещё долго пересказывали слухи о диких воплях изнутри, об убегающих посетителях, волочащих за собой свои же кишки. Досталось всем. Как тем, кого сдали местные, так и случайным посетителям злачного заведения. Убили всех кроме детей. Дети потом вышли на улицу вместе с отцом. Он весь в крови будто ведро красной краски вылили на голову – они улыбаются и машут, чистенькие и довольные. Отец детей в местный интернат сдал, там их накормили, а потом, кому приёмных родителей нашли, кому родных отыскали. Все были довольны, кроме хозяина кабака, который на берёзе висел и ножками покачивал – не помиловал его отец. Люди местные хвалили папку, в ножки ему кланялись, мне ещё долго посылки со сладостями приходили, хотя я уже вырос из этого всего. А потом отца убили…
Всё-таки перешёл он кому-то дорожку с этим рабовладельческим бизнесом. Кому-то настолько влиятельному, что тот смог против самого Лорда Тьмы пойти. Я точно не помню, что произошло, и не знаю, кто это был. Я вообще спал у садовницы под боком, поэтому и жив остался. Убийцы первым делом в мою спальню ворвались, мечами в куклу, которую я из одеяла сделал, потыкали и подожгли кровать.
А я спал крепким сном и за грудь блондиночки держался, как за кружку с пивом. Потом слышу грохот, шум, крики. Думаю, опять папаня буянит и с боку на бок переворачиваюсь, а Нинель меня в бок толкает.
– Проснитесь! Проснитесь, княжич! Беда!
По её тону я и понял, что зло пришло в дом. Вскакиваю, джинсы натягиваю, а ремень ускользнуть пытается. Я его за хвост и об пол.
– Чибик, ты куда это собрался?
Чибик – это мой мимик, всё, что осталось от мамы. Сгусток энергии, говорящий гадости, но он ещё и друг, хоть и трусливый немного.
– Что он говорит? – спрашивает девчонка, она уже прыгает, пытаясь натянуть джинсы. – Что там происходит? Спросите его, княжич!
«Спроси меня подкаблучник, – хихикает Чибик, – хозяйка даёт добро».
– Отвали! И быстро залезай на место ремня!
Он извивается, как уж, и всячески сопротивляется, но я сильнее.
«Не хочу! Надоело нюхать твои портки. Давай кольцом стану, подставляй палец!»
– Ага, а у меня штаны спадут. Не нужно было избавляться от кожаной конкуренции, теперь отрабатывай.
Чибик понял, что сглупил, когда от настоящего ремня избавился и перестал сопротивляться. Я потуже затянул пояс и начал искать кроссовки.
«Ману подготовь, – посоветовал ремень, – я чувствую магические эманации. Вспышки энергии как на орбите Трехлуния, бьют жёстко, не жалея. Расправятся маги с отцом и за тобой придут. Я бы через окно уходил»
– Что?! – я вскакиваю, и девчонка отползает на противоположный край постели, прикрывая грудь. Стеснительная, блин. – Что с моим отцом? Где он?!
– Я не знаю, – шепчет красавица.
«Внизу в тронном зале, – вмешивается мимик. – На него наседают мощные чёрные маги. Не такие, как твой отец. Настоящие звери, некроманты во всей красе. Я бы не совался туда, где старшие разбираются – не наш уровень».
– Знаю, что ты бы не совался.
Отцу нужна помощь. Я чувствую запах гари, я слышу крики и топот сверху и снизу. Кажется, враги отца уже рядом. Они пришли за мной.
– Красавица моя. Собирай вещички и через чёрный ход беги к маме. Там отсидишься.
– А вы? – запричитала девочка. – А как же вы мой принц?
«Ко-ко-ко, сопли распускает, хочет заарканить».
– Молчи, – я щёлкнул по поясу и подошёл к Нинель. Крепко обнял, прижал к себе и поцеловал как последний раз. К сожалению, это и был наш последний раз.
* * *
Когда я убедился, что девчонка в безопасности, то выскочил в коридор.
«Надеюсь, ты хорошо обучался магии, – бубнил мимик, – а то я на занятиях предпочитал спать».
– Не бойся, Чибик, смотри, как работают профессионалы.
Дверь отцовского кабинета разлетелась на куски, обломки досок впились в стену напротив, как стрелы, и дым повалил сплошным столбом из образовавшейся дыры. Даже у Чибика не нашлось слов, чтобы прокомментировать существо, явившееся из дыма. Огромный воин, закованный в чёрные доспехи медленно шагал сквозь огонь и так же медленно поворачивался в мою сторону. Выбросил руку «в приветствии», и я еле успел отбить воздушным блоком чёрный шарик среднего размера. Шарик ударился о стену и зашипел, прожигая дыру.
«Неплохо, – сказал чибик, – я бы наложил в штаны, если бы они у меня были».
Чёрный развернулся в мою сторону. Ноги на ширине плеч, руки сжаты в кулаки – стандартная стойка боевого мага. Знаем, плавали. Мой отец таких на завтрак ел и меня учил.
Я видел глаза чёрного – не врёт мимика, всегда предаст того, кто не умеет контролировать её.
«Вали его! – заверещал Чибик. – Из всех орудий, пли!»
И я выдал гряд магических снарядов, встав в стойку мгновенно из расслабленного состояния. Учитель показал такой трюк. Вот ты стоишь и ухмыляешься, а через секунду в стойке и работаешь по противнику.
Десяток ярко-алых шариков полетел в сторону рыцаря с явным желанием подпалить всё, что скрывается под бронёй.
Первый он отбил правой перчаткой, которая сразу задымилась, второй отбил левой, третий прилетел в грудной доспех, оставляя дымящийся след. Четвёртый и пятый удалось отбить с трудом, а остальные нащупали воротник и градом посыпались за шиворот.
Чёрный рыцарь не вопил, не прыгал в ужасе, не искал воду. Из-под брони повалил дым и понесло запахом горелой плоти, но он взялся дымящимися перчатками за шлем и попытался его сдёрнуть. Последний шар пришёлся точно в отверстие для глаз, и монстр пошатнулся, шлем накренился назад и, слетев с плеч, покатился по земле.
«Опа, – произнёс Чибик. – Это что за всадник без головы?»
Башки, действительно не было на нужном месте, только из шеи вверх валил густой, как при пожаре, дым. Потом живой доспех дёрнулся, сделал шаг вперёд и рухнул на спину, разлетевшись на пластины. Мы молча смотрели на то «ничто», которое скрывалось под одеждой, пока не взорвалась дверь в конце коридора. Там когда-то была моя спальня.
Ещё трое выходило из дымовой завесы разрухи. А, может, и все пятеро.
«Хозяин! Уходим, ты не потянешь против такой толпы!»
Обидно, но он был прав. Я поставил силовой щит, чтобы прикрыть спину и побежал к ступеням, ведущим вниз. Там внизу тронный зал. Там – отец. Там – охрана. Чёрные убийцы шагали медленно, посылая смертельные заклятия одно за другой, но самурайский силовой щит не просто так нужно год тренировать – какая защита, такая и цена.
В холле внизу тоже царила разруха. Сломанные перила, на полу вперемешку валяются обожжённые или обезглавленные трупы, реки крови перетекают из одной комнаты в другую, паркет вырван местами и, дымясь, горит. Огромные дубовые двери в зал уничтожены, и только грубые осколки торчат в проёме.
На меня снизу вверх смотрит чёрный рыцарь, он только что вонзил меч в тело пажа и как раз клинок проворачивал, мучая беззащитную плоть. Я нырнул вниз, прямо через дыру в перилах, прыгнул солдатиком наобум – ногами врезался в широкие плечи, соскользнул и уселся прямо на шею убийце, как ребёнок сидит на папе в новогоднюю ночь. Не задумываясь скастовал «Огненные ладони» и прижал их к ушам. Плоть была холодной, я чувствовал это даже сквозь огонь, но горела она не хуже обычной. Рыцарь завыл и закрутился вокруг своей оси, даже не пытаясь меня сбросить, а потом рухнул на пол, я еле успел соскочить. Тронный зал предстал перед глазами через дымящуюся выбоину в двери. Народу там было как в муравейнике и похоже из наших только один, тот, кого прижали к огромной картине во всю стену, на которой изобразили мою семью, когда она ещё была в порядке и вместе.
Отец стоял, окружённый десятком чёрных рыцарей. В руках здоровенный двуручный меч, вокруг крутятся три защитных портала, отбивая заклинания. Что пропускала магия, отец отбивал оружием.
– Папа! – закричал я и встал на пороге.
Мимик трусливо молчал. Чёрные шлемы обернулись.
– Нет! – закричал отец. – Не надо! Почему ты не ушёл!
– Отец! Как я могу тебя бросить!
«Бей черномазых!» – заверещал Чибик в упоении предстоящей схватки. Жаль, что его никто не слышит.
Рыцари разделились. Большая часть осталась у гобелена, а пятеро пошли на меня. Тут-то и пожалеть бы, что занятия пропускал, да не до этого уже было. Односторонний портал возник в проёме. Это не я сделал, это отец работал, оставив себе два. Он спас меня от первой серии магических снарядов и дал время собраться. Стойка: ноги врозь, руки на уровне пояса и напряжение, как ток бродит по телу, осталось только его грамотно направить.
Я заработал руками, метая молнии как стрелы – прелесть портала в том, что моё он выпускает, а чужое не впускает. Первого дурака снесло моментально, я уже просёк их фишку с доспехами. Остальные пытались пробить портал. Тупые. Надо…
И тут они прочитали мои мысли. В стене справа от портала образовалась дыра. Слева ещё одна дымящая пробоина. И там, и там уже показались силуэты. Я выдул одного заклинанием шторма, так что только доспехи потекли по стене, но за ним лез ещё один. Сзади что-то грохнуло, и я обернулся. Вылетела входная дверь. О коврик с надписью: «Добро пожаловать в клан Виш» вытирал ноги ещё один рыцарь, с белым шарфом на шее. Это он культурный или просто обзывается? За ним топтались ещё с десяток воинов вооружённые алебардами.
«Кажется, нам конец, хозяин».
– Не грусти, Чибик. Умрём как мужчины.
Отец загородил порталами правую и левую дыру. У него защиты больше нет, старый дурак. У меня сзади тоже толпа и помочь я не могу даже себе.
«Хозяин? Хозяин! Обернись!»
Так странно звучал голос друга, что я забыл про отца и обернулся. Только отец уже стоял сзади и улыбаясь показывал пальцем на стену. В стене крутился радугой проход, чёрный, как волчья ягода. Отец был полупрозрачный и немой, он что-то говорил, но звука не было. Я покосился на тронный зал. Отец рубил мечом направо и налево отгоняя рыцарей, но руки у него уже дрожали от напряжения.
– Эй ты! – крикнул рыцарь с шарфом, но я обернулся к призраку, который показывал на стену и говорил, повторял и повторял что-то.
– Чибик? Умеешь читать по губам?
– А то.
– И что папа говорит?
– Он говорит: «Уходи и отомсти за меня».
– Эй ты?!
Я уже не видел отца за спинами чёрных убийц и порталы начали угасать, нападавшие пробивали ещё один проход.
«Хозяин?»
– Ладно, – решил я. – Уходим. Но мы обязательно вернёмся.
И мы прыгнули в портал.