Игра в кости

Винсент ходил за продуктами. А когда вернулся и отпер входную дверь, услышал свой голос из гостиной. Он стряхнул снег с ботинок, прежде чем войти и снять их. Повесил пальто в прихожей, пакеты из магазина отнес на кухню. Голос продолжал говорить.

Войдя в гостиную, Винсент понял его происхождение. Беньямин и Ребекка сидели на диване, а на экране телевизора транслировали шоу Винсента, который только что вызвал блондинку из зала, чтобы помогла со следующим номером.

– Я хочу, чтобы вы загадали число, которое что-то значит для вас лично, – сказала телевизионная версия Винсента, вручая женщине блокнот и ручку. – Запишите его и держите блокнот так, чтобы никто ничего не увидел. Прежде всего я.

Винсент поморщился. С тех пор как его сотрудничество с полицией стало достоянием общественности, Viaplay регулярно вставляло его выступления в свой потоковый сервис.

То, что смотрели Беньямин и Ребекка, было его первым шоу.

– Зачем вы это включили? – спросил Винсент. – Разве ты не должна быть в школе, Ребекка?

– Чтобы пристыдить тебя, – ответила Ребекка, не отрывая глаз от экрана. – Почему ты всегда приглашаешь на сцену женщин? Тебе не кажется, что это отдает сексизмом? И кстати, с сегодняшнего дня у меня рождественские каникулы. У Астона они начнутся через два дня, чтобы для тебя это не было неожиданностью.

– Я вызываю не только женщин, – оправдывался Винсент. – Просто некоторые номера больше подходят женщинам, а некоторые мужчинам. Когда задействованы эмоции, женщины, как правило, смотрятся на сцене лучше. Они не стесняются показывать, что чувствуют, в отличие от мужчин.

– Господи, папа!

Ребекка выглядела не на шутку возмущенной.

Винсент пожал плечами. Может, не совсем современный подход, но на сцене это работает.

Его телевизионная версия около минуты смотрела на женщину. После чего достала грифельную дощечку и быстро записала шестнадцать чисел, расположив их в клетках квадрата четыре на четыре.

Ага, то самое шоу. Винсент успел забыть этот номер.

– Ну, очень эмоционально, – Ребекка скептически поджала губы. – Не думала, что когда-то ты давал уроки математики в качестве завершающего номера.

– Это магический квадрат, – поправил ее Винсент. – Старая математическая головоломка, впервые появившаяся в Китае в тысяча девяностом году до Рождества Христова. Там, конечно, был квадрат три на три. В шоу я использую куда более сложный вариант. Думаю, человечество дошло до него не раньше чем спустя восемьсот лет. И не в Китае, а в Индии…

– Ну вот, – вздохнула Ребекка. – Теперь начинается урок истории. Не знаю, слышал ли ты, но у меня рождественские каникулы.

– А ведь вы уже видели магический квадрат, – оживился Винсент. – Подожди, я принесу альбом с барселонскими фотографиями.

Конечно, Ребекка права. Но она любила Барселону, куда они всей семьей ездили пару лет тому назад. Так что должна оценить.

Винсент поискал среди альбомов в книжном шкафу. Он предпочитал распечатывать фотографии, а не только хранить в компьютере. Что ни говори, приятно переворачивать страницы, сидя в кресле. Да и отыскать нужный снимок среди пятидесяти тысяч в компьютере гораздо труднее, чем просто взять нужный альбом с полки.

Винсент сел на диван между Ребеккой и Беньямином и пролистал альбом, пока не наткнулся на фотографии великолепного творения Гауди – здания собора Святого Семейства. Краем глаза он заметил, что дети начали недоуменно переглядываться.

– Ну вот, – Винсент показал на снимок. – Это работа скульптора Субиракса, главного автора так называемого Страстного фасада.

Эту деталь он заснял крупным планом. На стене было выгравировано шестнадцать чисел, расположенных в сетке квадрата четыре на четыре.

– Если сложить числа в каждой строке, получится тридцать три, – пояснил Винсент. – Сумма чисел в каждом столбце даст столько же. Равно как и в каждой из диагоналей. Четыре числа по углам квадрата тоже в сумме дают тридцать три. Вообще, существует триста десять способов получения числа тридцать три из этого квадрата. Христиане полагают, что в этом возрасте умер Иисус.

Беньямин провел пальцем по фотографии:

– Это нереально круто.

Винсент удовлетворенно кивнул. Нереально крутой магический квадрат.

– Но это не все, – он ткнул пальцем в фотографию. – Именно этот квадрат Субиракса содержит еще одно скрытое сообщение. Обратите внимание, что почти все числа встречаются по одному разу. Почти, – Винсент поднял указательный палец. – Потому что есть два исключения, 10 и 14. Они встречаются в квадрате дважды. Их сумма, помноженная на два, дает 48, что в латинском алфавите составляет сумму позиций букв INRI, то есть аббревиатуры слов Iesus Nazarenus Rex Iudaeorum – Иисус Назаретянин Царь Иудейский. Так было написано на кресте Иисуса.

Винсент многозначительно шевельнул бровями.

– Господи… – Ребекка закрыла руками лицо. – Повсюду менталисты.

Телевизионная версия Винсента между тем только что продемонстрировала, что шестнадцать чисел, которые она вписала в свой квадрат, в сумме, как их ни крути, дают пятнадцать.

– Это навеяно вашим присутствием, – сказал телевизионный Винсент женщине на сцене. – Что бы я с ними ни делал, получаю пятнадцать. Понятия не имею, почему так выходит. Для вас это число значит что-то особенное?

Блондинка чуть не плакала.

– Столько лет я замужем за своим спутником жизни, – ответила она, явно шокированная догадкой Винсента. – И сегодня годовщина нашей свадьбы.

Она перевернула блокнот и показала публике. На белой странице было выведено красным число 15.

Ребекка рассмеялась.

– Ну, хорошо, – сказала она. – Я так и не поняла, как ты это делаешь. И все-таки это не более чем урок математики. Наверное, ты самый странный папа на свете. Кстати, тебе не нужно раскладывать продукты из магазина?

– Беньямин, – Винсент показал на фотографию в альбоме, а затем кивнул на экран, – это ведь здорово, правда?

– Извини, папа, – отозвался Беньямин, – но Ребекка права.

– И ты, Брут…

Винсент вздохнул и направился к шкафу, чтобы вернуть альбом на место.

Он знал, что Беньямин притворяется. Кто-кто, а его старший сын не считал глупостью то, чем занимается папа. И не только унаследовал склонность Винсента везде усматривать закономерности и шаблоны, но и превзошел отца в наблюдательности.

Слова женщины из шоу не шли из головы Винсента, когда он направлялся на кухню разбирать пакеты с продуктами. «Спутник жизни» – как же он ненавидел такого рода выражения. И даже не потому, что они плохо коррелировали с реальностью, предъявляя к человеческим отношениям совершенно необоснованные требования. Но если так называемые родственные души все-таки существовали, второй половинкой Винсента могла быть только Мина. Что существенно все усложняло.

Он ведь до сих пор так и не придумал, что ответить на ее рождественское поздравление.

Кристер вытянул ноги под столом. Боссе сел, но несчастные собачьи глаза тут же пробудили в Кристере совесть. В результате он вернул ноги в прежнее положение, чтобы Боссе мог на них лечь.

Одновременно Кристер зашел в полицейскую базу данных на компьютере и ввел имя Юна Лангсета в поисковую строку. Здорово все-таки, что Мина с ходу его идентифицировала. Обычно опознание жертв занимало много времени. На этот же раз оказалось достаточно зубной карты Лангсета, которую Мильда легко получила у его стоматолога, чтобы подозрения Мины подтвердились.

Кристер прищурился на экран. Лассе уговаривал его носить очки, но Кристер пока отказывался. И не потому, что считал себя слишком молодым и красивым для этого, нет. Кристер давно смирился с той внешностью, что дала ему природа, и не претендовал на большее. Просто любое напоминание о неумолимом ходе времени, так или иначе, внушало мысли о неизбежном конце, тем самым его приближая.

Впервые в жизни Кристер Бенгтссон боялся смерти, потому что был счастлив. Незнакомое ощущение, даже пугающее. Еще больше страшила мысль утратить нечто значительное и дорогое, что теперь у него было.

Ему потребовалось собрать в кулак все оставшееся мужество, чтобы сделать ставку на жизнь с Лассе. Потому что прежде всего это означало показать, кем он, Кристер, был на самом деле.

Но ставка была и оставалась заоблачно высокой.

Итак, никаких очков.

Кристер раздраженно посмотрел в дальний угол открытого офисного зала. Какой-то идиот поставил плейлист с рождественской музыкой. Сейчас голос из динамиков вопил: «Больше Рождества!» В другое время подобное безобразие не разрешалось в полицейском офисе, но в этом году все будто сдались на милость Рождества. Куда ни повернись – всюду гномики и блестки. Как же Кристер это ненавидел! А ведь некоторые фанаты уже в октябре начинают слушать рождественские гимны.

С Боссе в качестве теплого одеяла на ногах Кристер попытался отгородиться от рождественского ада и сосредоточиться на мониторе. Сощурившись, медленно прочитал, что там было об исчезновении Юна Лангсета. Потом вошел в «Гугл», стал просматривать прессу. Невероятное количество материалов и какие фантастические версии! И все-таки большинство сходилось на том, что Юн Лангсет исчез добровольно. Прохлаждается сейчас на каком-нибудь острове и тратит деньги на секретных счетах. Не так уж невероятно, с учетом обстоятельств. Но это предположение оказалось ошибочным.

До исчезновения Юна передовицы газет занимал скандал вокруг «Конфидо». Ловкие парни, выманивающие у пожилых людей последние сбережения, – такое никого не оставит равнодушным. Роскошные виллы на Лидингё, квартиры в Эстермальме, шампанское, дорогие машины и костюмы, Санкт-Мориц, Ибица, Дубай, Мальдивы – и все за счет нищих стариков. Когда все это закончилось судебным преследованием и громким скандалом, Кристер не мог не признать, что почувствовал удовлетворение. Ему всегда нравилось, когда подонки получали по заслугам, поэтому он с самого начала внимательно следил за освещением событий в СМИ.

Жена заявила о пропаже Юна утром десятого августа. Почему не накануне вечером? На этот вопрос Жозефина Лангсет ответила, что ее муж часто бывал на деловых ужинах, откуда возвращался домой уже после того, как она легла спать. Но утром он, так или иначе, был дома. Поэтому, проснувшись одна в квартире, Жозефина первым делом позвонила секретарше, которая сказала, что Юна вообще не было на работе. Только тогда Жозефина поняла, что что-то произошло, и забила тревогу.

И карусель закрутилась. Полиция его искала. Была папка с допросами жены Юна, его коллег и всех тех, кто, так или иначе, мог знать о его местонахождении. Но единственным, что удалось выяснить, было то, что Юн, выйдя утром из квартиры, по-видимому, так и не добрался до офиса. Больше его никто не видел.

Полицейские честно отработали свое, их упрекнуть не в чем. Но, подумал Кристер, в этих оправдательных оговорках не было бы никакой необходимости, если бы коллеги с самого начала не исходили из того, что Юн добровольно покинул страну и зажил не менее сладкой жизнью где-то в другом месте.

Рождественская песня в динамиках сменилась на «Фелис Навидад»[9]

Примечания